Темный источник
Часть 44 из 57 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я так растерялась, что совершенно машинально кивнула в знак согласия.
– Вот спасибо! – Терри вскочила и, убрав снимок в задний карман, сгребла с кровати остальные бумаги и засунула обратно в коробку. – Лекси нашла много интересных фотографий, касающихся вашей семейной истории, – тараторила она. – И фотографий, и разных других документов… Она проделала огромную работу! – Накрыв коробку крышкой, Терри потянулась к своей тросточке.
– Да, – согласилась я, – огромную.
Терри вышла. Я проводила ее взглядом, потом подошла к окну. Выйдя из дома, Терри сразу направилась к своему красному «Фольксвагену» – купаться она, похоже, передумала. С другой стороны к машине подошла Диана и стала грузить на заднее сиденье бутылки с водой. Казалось, она была чем-то взволнована. Я увидела, как она положила ладонь Терри на плечо, но та резким движением сбросила ее руку и села за руль. Наклонившись к окну, Диана что-то сказала, но Терри отрицательно покачала головой и уехала.
* * *
На ленч мы с Дианой на скорую руку приготовили себе по паре сэндвичей.
– Терри раздумала купаться? – спросила я небрежно.
– Она сказала, что не может. Терри быстро устает.
Но когда я рассказала, что Терри без спроса проникла в мою комнату и рылась в бумагах, тетка бросилась на защиту любовницы.
– Она всего лишь искала фотографию, Джеки! – сказала она, с резким стуком ставя на стол банку с горчицей.
– Я знаю. Она мне показывала.
– Тогда в чем проблема?
– Ни в чем, просто… просто она как-то странно себя ведет. Почему она ничего мне не сказала? Почему пробралась в мою комнату, когда думала, что меня нет дома?
– И ты еще спрашиваешь?! Или ты невнимательно слушала то, что я тебе рассказывала?.. – Диана мрачно посмотрела на меня. – Нет, Терри ничего против тебя не замышляет. Или ты, как твоя сестра, ищешь секреты и заговоры там, где их нет и быть не может?
И, отвернувшись, она принялась кромсать свой сэндвич, яростно скрипя ножом по тарелке. У меня было что ей сказать, но еще больше накалять обстановку мне не хотелось. К счастью, в этот момент в кухню вошел отец. Сначала он что-то беззаботно насвистывал, но, заметив наши мрачные лица, замолчал. Так и не сказав ни слова, он тоже сделал себе сэндвич. Минут через пятнадцать (за это время прозвучало всего несколько фраз типа «Передай, пожалуйста, кетчуп») Диана отнесла тарелку в раковину и объявила, что ей нужно на работу и что оттуда она отправится домой, а к нам приедет завтра.
– Надеюсь, – закончила она, – с вами ничего не случится, если я оставлю вас на ночь одних?
– Ничего не случится. Не беспокойся, – ответила я резче, чем собиралась.
Глава 28
11 февраля 1931 г.
Лейнсборо, Нью-Гэмпшир
Сегодня нашей малышке исполнился годик. Даже не верится! Уилл склеил нам красивые колпачки из цветной бумаги, а я испекла ванильный торт с масляным кремом. Пока он остывал на блюде, мы танцевали на кухне в наших смешных колпачках и чувствовали себя совершенно счастливыми. Мэгги, конечно, была с нами. Она без умолку смеялась, смеялась, даже если падала, потому что еще не очень твердо держалась на ножках, а когда Уилл притворился, будто тоже споткнулся, ее смех зазвенел, как десятки серебряных колокольчиков. Потом мы спели ей веселую песенку, которую специально к ее дню рождения сочинил Уилл, – песенку об одной маленькой девочке, которая на самом деле была птичкой и сумела долететь до Луны, чтобы водить хоровод со звездами. Маргарет слушала очень внимательно и серьезно и время от времени поднимала глаза к потолку, словно пытаясь разглядеть сквозь него звездное небо.
На Мэгги было прелестное розовое платье с отделкой из белых кружев, которое я для нее сшила.
– Она похожа на ангелочка, правда? – сказал Уилл, целуя Мэгги в нежные, румяные щечки. – Даже не верится, что мы с тобой произвели на свет такое совершенство!
Я только кивнула в знак полного согласия. Я и сама порой смотрю на Маргарет и удивляюсь. Мне не верится, что она мне не снится, что она существует на самом деле.
Мэгги всего год, но она уже маленькая личность. И она всегда так внимательно следит за нами своими большими темными глазами, словно запоминая каждый жест, каждое слово. Она может выглядеть задумчивой и серьезной, а может внезапно рассмеяться, да так заразительно, что просто невозможно не рассмеяться вместе с ней, не почувствовать, как переполняют тебя веселье и чистая, беспримесная радость невинного ребенка, который каждый день открывает для себя что-то новое.
Миртл тоже пришла к Мэгги на день рождения. Она подарила ей мягкую игрушку – прелестную белую собачку с крохотным красным язычком и блестящими черными глазами. Собачка очень понравилась Мэгги. Она прижала ее к себе и несколько раз повторила «Ав-ав!». За последний месяц с небольшим наша дочь научилась ходить. Правда, ей приходится пока держаться за стенки или за мебель, но шажки у нее уверенные, твердые. А еще она знает целых три слова: «мама», «папа» и «ав-ав» (собака). Вообще-то наша крошка говорит очень много и очень быстро, но пока – только на своем собственном языке, который я, впрочем, научилась прекрасно понимать.
Воду из источника мы по-прежнему даем ей каждый день. Всего по нескольку капель, но этого достаточно, чтобы она оставалась здоровой и бодрой. По опыту мы знаем: если перестать давать воду, страшные симптомы возвращаются в течение нескольких часов. К счастью, когда достроят наш новый дом, никаких проблем с водой у нас больше не будет.
О доме в Бранденбурге мы с Уиллом говорим постоянно. Мы говорим о том, как изменится наша жизнь, когда туда переедем, о том, как это полезно для Мэгги, и все же иногда мне кажется, что это только мечта, которая никогда не сбудется, и что наша жизнь в Ласточкином Гнезде (я решила назвать его так, потому что мы строим его для нашей ласточки, для Мэгги) – это просто волшебная сказка, которую мы сами для себя выдумали.
И иногда думать так бывает даже проще.
Между тем наш новый дом начинает понемногу превращаться из мечты в реальность. Уилл нанял в Барре бригаду карьерных рабочих и каменотесов, чтобы расширить бассейн, располагавшийся когда-то позади отеля. Это будет настоящий плавательный бассейн, отделанный гранитными плитами. Наш дом мы построим так, чтобы к воде можно было пройти прямо из кухонной двери. Рабочие уже убрали и вывезли весь мусор и обугленные балки. Я специально попросила, чтобы они не трогали розарий – в память об Элизе Хардинг и об отеле, где мы с Уиллом зачали наше долгожданное дитя; я хочу сохранить его таким, каким он мне запомнился. Я уже выписала по почте несколько специальных книг, чтобы знать, как правильно ухаживать за розами, как их подстригать, как удобрять, как бороться с вредителями. Несколько советов дали мне наши городские садовники, с которыми я советовалась. Возможно, я даже посажу в нашем новом доме несколько новых сортов.
Весной, когда дороги подсохнут, можно будет завозить на участок бревна, строительный камень и другие материалы. Именно тогда работа над домом и бассейном начнется всерьез. Уилл уверен, что к зиме мы уже сможем переехать.
– Я буду очень скучать по вам, когда вы уедете. А по тебе больше всего, моя маленькая птичка! – сказала Миртл и пощекотала Мэгги животик. Девочка захихикала – она была очень довольна.
– Ну, отсюда до Бранденбурга не так и далеко, – сказала я. – Надеюсь, ты будешь приезжать к нам достаточно часто. У нас в Ласточкином Гнезде места хватит. Если хочешь, у тебя даже будет там своя комната…
Миртл чуть заметно поморщилась и отвела взгляд, и я поняла, что приезжать она не будет. Миртл ненавидела источник. Она считала, это он отнял у нее мужа.
– Ты… ты мне пиши как можно чаще, – проговорила она. – Чтобы я знала, что у вас все в порядке.
Услышав эти слова, я крепко обняла Мэгги, словно стараясь защитить ее от любых будущих бед, и Уилл рассмеялся.
– Конечно, у нас все будет в порядке. Лучше, чем в порядке. Мы будем жить в доме мечты, в сказочном замке. Разве не так, Этель?
Я улыбнулась и кивнула как можно убедительнее, стараясь скрыть страх, который, словно стальная заноза, колол и колол меня в самое сердце. Я знала, что моя дочь жива лишь благодаря воде, что мы переезжаем в Бранденбург, потому что так будет лучше для нее, и все же мысль о том, что нам придется жить рядом с источником, видеть его каждый день, проходить мимо него, пугала меня не на шутку.
Чтобы отвлечься, я стала возиться с тортом, который уже остыл. Я покрыла его кремом, а в самую середину воткнула розовую свечку. Поджигая ее, я нарочно удерживала спичку слишком долго, чтобы огонь обжег мне пальцы. Резкая боль действительно привела меня в чувство, вернула к реальности, и я тихонько перевела дух. Быть может, все не так уж плохо, как я себе навоображала…
«Я – миссис Монро, и у моей дочери день рождения. Первый день рождения в ее жизни! Она совершенно здорова, и каждый день дарит мне новую и новую радость. Она – настоящая, и она пришла в этот мир, чтобы здесь жить. Теперь у меня есть все, о чем только может мечтать женщина. У меня есть дочь и любимый муж, и совсем скоро мы будем жить в доме нашей мечты!»
Потом мы хором спели «С днем рожденья, дружок!», а Мэгги смеялась и хлопала в ладошки. И от этого нам всем стало светло и радостно на душе.
Помогая дочери задуть свечу, я загадала: «Пусть мы всегда будем здоровы и счастливы, как сейчас!»
26 июня 1931 г.
Уилл вернулся из Бранденбурга. Он привез целую сумку банок и бутылок с водой для Мэгги и свежие новости о том, как строится наш дом.
– Фундамент уже полностью готов, а вот со стенами сложнее… Из-за дождя неожиданно разлился ручей, дорогу затопило, и грузовики не смогли по ней проехать. Пришлось нанять несколько конных упряжек, которые доставили на стройплощадку бревна для каркаса. Это нужно было видеть, Этель!..
Его башмаки и низ брюк были в засохшей глине, от одежды остро пахло по́том, а глаза покраснели, словно он целый месяц недосыпал. Кроме того, он похудел на несколько фунтов, и я невольно подумала, что Уилл взвалил на себя работу, которая не каждому по плечу. Нет, конечно, он не клал кирпичи и не управлял лошадьми, но ведь ему нужно было столько всего учесть, организовать, договориться – а потом еще проследить, чтобы все было сделано как надо. И даже когда Уилл был дома, он постоянно составлял какие-то списки, рисовал для рабочих схемы и чертежи или делал эскизы отдельных элементов внутреннего убранства – встроенных скамей в прихожей или опорного столба винтовой лестницы, который он планировал покрыть декоративной резьбой. Расположение кухонных окон Уилл менял не меньше четырех раз – ему очень хотелось, чтобы наш новый дом был настолько близок к совершенству, насколько это возможно. Иногда, спускаясь по утрам вниз, чтобы приготовить завтрак, я видела, что он все еще сидит за столом и работает. Меня это удивляло. Откровенно говоря, я не помнила, чтобы он так полно отдавался какому-то делу, с головой погружаясь в проблемы и хлопоты, не все из которых были достаточно приятными.
Почему-то сложнее всего оказалось удержать рабочих. Каменщики, плотники, кровельщики исчезали, подчас без всякого предупреждения. Главный мастер, мистер Галетти, с которым Уилл заключил договор, поначалу произвел на него впечатление человека компетентного и опытного, но теперь Уилл начал сомневаться, правильный ли выбор он сделал.
– Мы отстаем от графика уже на несколько недель, – говорил мне Уилл. – Я велел Галетти нанять дополнительных рабочих и выбрать людей понадежнее, на которых можно положиться. Я уверен, что с этим-то никаких трудностей не будет. Депрессия в самом разгаре, безработных везде хватает. Стоит только разместить в газетах соответствующее объявление, и желающие выстроятся в очередь длиной в милю.
– А мы можем себе это позволить? – осторожно поинтересовалась я. – Я имею в виду – увеличить количество рабочих?
Уилл кивнул:
– Конечно, это увеличит расходы. Мы и так уже превысили первоначальный бюджет, но… – Он озабоченно нахмурился, но, заметив, что я на него смотрю, улыбнулся. – …Но я уверен, что дело того стоит! В конце концов, я же строю не конюшню и не гараж – я строю дом для любимой жены и обожаемой дочери, и я хочу построить его как можно скорее!
И с этими словами он сжал в руках мои ладони и поцеловал.
2 августа 1931 г.
Уилл снова целую неделю пробыл в Бранденбурге и вернулся только сегодня поздно вечером. Выглядел он еще более худым и каким-то простуженным. Казалось, от него осталась одна оболочка – так он вымотался.
Когда он вошел, Мэгги уже давно спала в своей кроватке.
– Уилл, дорогой, как я рада! Ты, наверное, ужасно голодный? Будешь ужинать? – Я поцеловала его в обветренные щеки, стряхнула с куртки грязь. – Я пожарила цыпленка, он еще теплый. Я специально держала его в духовке – я же не знала, когда ты приедешь. Переодевайся скорее и приходи на кухню, я как раз успею собрать на стол. Можем даже выпить по капельке бренди в честь твоего возвращения.
– Все это может подождать, – сказал Уилл, снимая шляпу и вертя ее в руках. – У меня для тебя есть новости. – Он был явно возбужден и взволнован и все вертел и вертел в руках шляпу, нервно теребя то резинку, то ленту на тулье. Ногти у него были обломанные, и под ними чернела грязь.
– Что-нибудь случилось? – спросила я. – Что-нибудь нехорошее?
– Нет, почему же… Просто мы переезжаем в Ласточкино Гнездо.
Я кивнула, испытывая странное беспокойство.
– Конечно, мы туда переедем, – сказала я. – К зиме, как ты и говорил. А что?..
– Мы переезжаем туда на следующей неделе, – сказал Уилл и улыбнулся какой-то лихой, бесшабашной улыбкой.
– Но… – пробормотала я в замешательстве. – Разве дом уже достроили?
– Разумеется, он еще не совсем готов, но в нем вполне можно жить. Стены возвели, крышу покрыли, рабочие заканчивают нашу комнату, детскую и ванную… Завтра привезут и установят плиту. Конечно, дел еще много, но никаких препятствий для переезда нет. Я думаю, жить в таком доме будет даже интересно. Это же настоящее приключение! Кроме того, если я буду на месте, я смогу лучше следить за работами, да и рабочие в присутствии хозяев будут стараться. Вот увидишь, с нашим приездом дело сразу пойдет быстрее.
– Но… на следующей неделе?.. Ты серьезно?
Уилл кивнул:
– Абсолютно Я уже нанял машину и грузчиков, они помогут нам перевезти мебель. – Он шагнул вперед и крепко меня обнял. – Только подумай, Этель, как это будет замечательно! Ты и я – в своем доме… Мне просто не терпится поскорее переехать. А тебе?..
– Вот спасибо! – Терри вскочила и, убрав снимок в задний карман, сгребла с кровати остальные бумаги и засунула обратно в коробку. – Лекси нашла много интересных фотографий, касающихся вашей семейной истории, – тараторила она. – И фотографий, и разных других документов… Она проделала огромную работу! – Накрыв коробку крышкой, Терри потянулась к своей тросточке.
– Да, – согласилась я, – огромную.
Терри вышла. Я проводила ее взглядом, потом подошла к окну. Выйдя из дома, Терри сразу направилась к своему красному «Фольксвагену» – купаться она, похоже, передумала. С другой стороны к машине подошла Диана и стала грузить на заднее сиденье бутылки с водой. Казалось, она была чем-то взволнована. Я увидела, как она положила ладонь Терри на плечо, но та резким движением сбросила ее руку и села за руль. Наклонившись к окну, Диана что-то сказала, но Терри отрицательно покачала головой и уехала.
* * *
На ленч мы с Дианой на скорую руку приготовили себе по паре сэндвичей.
– Терри раздумала купаться? – спросила я небрежно.
– Она сказала, что не может. Терри быстро устает.
Но когда я рассказала, что Терри без спроса проникла в мою комнату и рылась в бумагах, тетка бросилась на защиту любовницы.
– Она всего лишь искала фотографию, Джеки! – сказала она, с резким стуком ставя на стол банку с горчицей.
– Я знаю. Она мне показывала.
– Тогда в чем проблема?
– Ни в чем, просто… просто она как-то странно себя ведет. Почему она ничего мне не сказала? Почему пробралась в мою комнату, когда думала, что меня нет дома?
– И ты еще спрашиваешь?! Или ты невнимательно слушала то, что я тебе рассказывала?.. – Диана мрачно посмотрела на меня. – Нет, Терри ничего против тебя не замышляет. Или ты, как твоя сестра, ищешь секреты и заговоры там, где их нет и быть не может?
И, отвернувшись, она принялась кромсать свой сэндвич, яростно скрипя ножом по тарелке. У меня было что ей сказать, но еще больше накалять обстановку мне не хотелось. К счастью, в этот момент в кухню вошел отец. Сначала он что-то беззаботно насвистывал, но, заметив наши мрачные лица, замолчал. Так и не сказав ни слова, он тоже сделал себе сэндвич. Минут через пятнадцать (за это время прозвучало всего несколько фраз типа «Передай, пожалуйста, кетчуп») Диана отнесла тарелку в раковину и объявила, что ей нужно на работу и что оттуда она отправится домой, а к нам приедет завтра.
– Надеюсь, – закончила она, – с вами ничего не случится, если я оставлю вас на ночь одних?
– Ничего не случится. Не беспокойся, – ответила я резче, чем собиралась.
Глава 28
11 февраля 1931 г.
Лейнсборо, Нью-Гэмпшир
Сегодня нашей малышке исполнился годик. Даже не верится! Уилл склеил нам красивые колпачки из цветной бумаги, а я испекла ванильный торт с масляным кремом. Пока он остывал на блюде, мы танцевали на кухне в наших смешных колпачках и чувствовали себя совершенно счастливыми. Мэгги, конечно, была с нами. Она без умолку смеялась, смеялась, даже если падала, потому что еще не очень твердо держалась на ножках, а когда Уилл притворился, будто тоже споткнулся, ее смех зазвенел, как десятки серебряных колокольчиков. Потом мы спели ей веселую песенку, которую специально к ее дню рождения сочинил Уилл, – песенку об одной маленькой девочке, которая на самом деле была птичкой и сумела долететь до Луны, чтобы водить хоровод со звездами. Маргарет слушала очень внимательно и серьезно и время от времени поднимала глаза к потолку, словно пытаясь разглядеть сквозь него звездное небо.
На Мэгги было прелестное розовое платье с отделкой из белых кружев, которое я для нее сшила.
– Она похожа на ангелочка, правда? – сказал Уилл, целуя Мэгги в нежные, румяные щечки. – Даже не верится, что мы с тобой произвели на свет такое совершенство!
Я только кивнула в знак полного согласия. Я и сама порой смотрю на Маргарет и удивляюсь. Мне не верится, что она мне не снится, что она существует на самом деле.
Мэгги всего год, но она уже маленькая личность. И она всегда так внимательно следит за нами своими большими темными глазами, словно запоминая каждый жест, каждое слово. Она может выглядеть задумчивой и серьезной, а может внезапно рассмеяться, да так заразительно, что просто невозможно не рассмеяться вместе с ней, не почувствовать, как переполняют тебя веселье и чистая, беспримесная радость невинного ребенка, который каждый день открывает для себя что-то новое.
Миртл тоже пришла к Мэгги на день рождения. Она подарила ей мягкую игрушку – прелестную белую собачку с крохотным красным язычком и блестящими черными глазами. Собачка очень понравилась Мэгги. Она прижала ее к себе и несколько раз повторила «Ав-ав!». За последний месяц с небольшим наша дочь научилась ходить. Правда, ей приходится пока держаться за стенки или за мебель, но шажки у нее уверенные, твердые. А еще она знает целых три слова: «мама», «папа» и «ав-ав» (собака). Вообще-то наша крошка говорит очень много и очень быстро, но пока – только на своем собственном языке, который я, впрочем, научилась прекрасно понимать.
Воду из источника мы по-прежнему даем ей каждый день. Всего по нескольку капель, но этого достаточно, чтобы она оставалась здоровой и бодрой. По опыту мы знаем: если перестать давать воду, страшные симптомы возвращаются в течение нескольких часов. К счастью, когда достроят наш новый дом, никаких проблем с водой у нас больше не будет.
О доме в Бранденбурге мы с Уиллом говорим постоянно. Мы говорим о том, как изменится наша жизнь, когда туда переедем, о том, как это полезно для Мэгги, и все же иногда мне кажется, что это только мечта, которая никогда не сбудется, и что наша жизнь в Ласточкином Гнезде (я решила назвать его так, потому что мы строим его для нашей ласточки, для Мэгги) – это просто волшебная сказка, которую мы сами для себя выдумали.
И иногда думать так бывает даже проще.
Между тем наш новый дом начинает понемногу превращаться из мечты в реальность. Уилл нанял в Барре бригаду карьерных рабочих и каменотесов, чтобы расширить бассейн, располагавшийся когда-то позади отеля. Это будет настоящий плавательный бассейн, отделанный гранитными плитами. Наш дом мы построим так, чтобы к воде можно было пройти прямо из кухонной двери. Рабочие уже убрали и вывезли весь мусор и обугленные балки. Я специально попросила, чтобы они не трогали розарий – в память об Элизе Хардинг и об отеле, где мы с Уиллом зачали наше долгожданное дитя; я хочу сохранить его таким, каким он мне запомнился. Я уже выписала по почте несколько специальных книг, чтобы знать, как правильно ухаживать за розами, как их подстригать, как удобрять, как бороться с вредителями. Несколько советов дали мне наши городские садовники, с которыми я советовалась. Возможно, я даже посажу в нашем новом доме несколько новых сортов.
Весной, когда дороги подсохнут, можно будет завозить на участок бревна, строительный камень и другие материалы. Именно тогда работа над домом и бассейном начнется всерьез. Уилл уверен, что к зиме мы уже сможем переехать.
– Я буду очень скучать по вам, когда вы уедете. А по тебе больше всего, моя маленькая птичка! – сказала Миртл и пощекотала Мэгги животик. Девочка захихикала – она была очень довольна.
– Ну, отсюда до Бранденбурга не так и далеко, – сказала я. – Надеюсь, ты будешь приезжать к нам достаточно часто. У нас в Ласточкином Гнезде места хватит. Если хочешь, у тебя даже будет там своя комната…
Миртл чуть заметно поморщилась и отвела взгляд, и я поняла, что приезжать она не будет. Миртл ненавидела источник. Она считала, это он отнял у нее мужа.
– Ты… ты мне пиши как можно чаще, – проговорила она. – Чтобы я знала, что у вас все в порядке.
Услышав эти слова, я крепко обняла Мэгги, словно стараясь защитить ее от любых будущих бед, и Уилл рассмеялся.
– Конечно, у нас все будет в порядке. Лучше, чем в порядке. Мы будем жить в доме мечты, в сказочном замке. Разве не так, Этель?
Я улыбнулась и кивнула как можно убедительнее, стараясь скрыть страх, который, словно стальная заноза, колол и колол меня в самое сердце. Я знала, что моя дочь жива лишь благодаря воде, что мы переезжаем в Бранденбург, потому что так будет лучше для нее, и все же мысль о том, что нам придется жить рядом с источником, видеть его каждый день, проходить мимо него, пугала меня не на шутку.
Чтобы отвлечься, я стала возиться с тортом, который уже остыл. Я покрыла его кремом, а в самую середину воткнула розовую свечку. Поджигая ее, я нарочно удерживала спичку слишком долго, чтобы огонь обжег мне пальцы. Резкая боль действительно привела меня в чувство, вернула к реальности, и я тихонько перевела дух. Быть может, все не так уж плохо, как я себе навоображала…
«Я – миссис Монро, и у моей дочери день рождения. Первый день рождения в ее жизни! Она совершенно здорова, и каждый день дарит мне новую и новую радость. Она – настоящая, и она пришла в этот мир, чтобы здесь жить. Теперь у меня есть все, о чем только может мечтать женщина. У меня есть дочь и любимый муж, и совсем скоро мы будем жить в доме нашей мечты!»
Потом мы хором спели «С днем рожденья, дружок!», а Мэгги смеялась и хлопала в ладошки. И от этого нам всем стало светло и радостно на душе.
Помогая дочери задуть свечу, я загадала: «Пусть мы всегда будем здоровы и счастливы, как сейчас!»
26 июня 1931 г.
Уилл вернулся из Бранденбурга. Он привез целую сумку банок и бутылок с водой для Мэгги и свежие новости о том, как строится наш дом.
– Фундамент уже полностью готов, а вот со стенами сложнее… Из-за дождя неожиданно разлился ручей, дорогу затопило, и грузовики не смогли по ней проехать. Пришлось нанять несколько конных упряжек, которые доставили на стройплощадку бревна для каркаса. Это нужно было видеть, Этель!..
Его башмаки и низ брюк были в засохшей глине, от одежды остро пахло по́том, а глаза покраснели, словно он целый месяц недосыпал. Кроме того, он похудел на несколько фунтов, и я невольно подумала, что Уилл взвалил на себя работу, которая не каждому по плечу. Нет, конечно, он не клал кирпичи и не управлял лошадьми, но ведь ему нужно было столько всего учесть, организовать, договориться – а потом еще проследить, чтобы все было сделано как надо. И даже когда Уилл был дома, он постоянно составлял какие-то списки, рисовал для рабочих схемы и чертежи или делал эскизы отдельных элементов внутреннего убранства – встроенных скамей в прихожей или опорного столба винтовой лестницы, который он планировал покрыть декоративной резьбой. Расположение кухонных окон Уилл менял не меньше четырех раз – ему очень хотелось, чтобы наш новый дом был настолько близок к совершенству, насколько это возможно. Иногда, спускаясь по утрам вниз, чтобы приготовить завтрак, я видела, что он все еще сидит за столом и работает. Меня это удивляло. Откровенно говоря, я не помнила, чтобы он так полно отдавался какому-то делу, с головой погружаясь в проблемы и хлопоты, не все из которых были достаточно приятными.
Почему-то сложнее всего оказалось удержать рабочих. Каменщики, плотники, кровельщики исчезали, подчас без всякого предупреждения. Главный мастер, мистер Галетти, с которым Уилл заключил договор, поначалу произвел на него впечатление человека компетентного и опытного, но теперь Уилл начал сомневаться, правильный ли выбор он сделал.
– Мы отстаем от графика уже на несколько недель, – говорил мне Уилл. – Я велел Галетти нанять дополнительных рабочих и выбрать людей понадежнее, на которых можно положиться. Я уверен, что с этим-то никаких трудностей не будет. Депрессия в самом разгаре, безработных везде хватает. Стоит только разместить в газетах соответствующее объявление, и желающие выстроятся в очередь длиной в милю.
– А мы можем себе это позволить? – осторожно поинтересовалась я. – Я имею в виду – увеличить количество рабочих?
Уилл кивнул:
– Конечно, это увеличит расходы. Мы и так уже превысили первоначальный бюджет, но… – Он озабоченно нахмурился, но, заметив, что я на него смотрю, улыбнулся. – …Но я уверен, что дело того стоит! В конце концов, я же строю не конюшню и не гараж – я строю дом для любимой жены и обожаемой дочери, и я хочу построить его как можно скорее!
И с этими словами он сжал в руках мои ладони и поцеловал.
2 августа 1931 г.
Уилл снова целую неделю пробыл в Бранденбурге и вернулся только сегодня поздно вечером. Выглядел он еще более худым и каким-то простуженным. Казалось, от него осталась одна оболочка – так он вымотался.
Когда он вошел, Мэгги уже давно спала в своей кроватке.
– Уилл, дорогой, как я рада! Ты, наверное, ужасно голодный? Будешь ужинать? – Я поцеловала его в обветренные щеки, стряхнула с куртки грязь. – Я пожарила цыпленка, он еще теплый. Я специально держала его в духовке – я же не знала, когда ты приедешь. Переодевайся скорее и приходи на кухню, я как раз успею собрать на стол. Можем даже выпить по капельке бренди в честь твоего возвращения.
– Все это может подождать, – сказал Уилл, снимая шляпу и вертя ее в руках. – У меня для тебя есть новости. – Он был явно возбужден и взволнован и все вертел и вертел в руках шляпу, нервно теребя то резинку, то ленту на тулье. Ногти у него были обломанные, и под ними чернела грязь.
– Что-нибудь случилось? – спросила я. – Что-нибудь нехорошее?
– Нет, почему же… Просто мы переезжаем в Ласточкино Гнездо.
Я кивнула, испытывая странное беспокойство.
– Конечно, мы туда переедем, – сказала я. – К зиме, как ты и говорил. А что?..
– Мы переезжаем туда на следующей неделе, – сказал Уилл и улыбнулся какой-то лихой, бесшабашной улыбкой.
– Но… – пробормотала я в замешательстве. – Разве дом уже достроили?
– Разумеется, он еще не совсем готов, но в нем вполне можно жить. Стены возвели, крышу покрыли, рабочие заканчивают нашу комнату, детскую и ванную… Завтра привезут и установят плиту. Конечно, дел еще много, но никаких препятствий для переезда нет. Я думаю, жить в таком доме будет даже интересно. Это же настоящее приключение! Кроме того, если я буду на месте, я смогу лучше следить за работами, да и рабочие в присутствии хозяев будут стараться. Вот увидишь, с нашим приездом дело сразу пойдет быстрее.
– Но… на следующей неделе?.. Ты серьезно?
Уилл кивнул:
– Абсолютно Я уже нанял машину и грузчиков, они помогут нам перевезти мебель. – Он шагнул вперед и крепко меня обнял. – Только подумай, Этель, как это будет замечательно! Ты и я – в своем доме… Мне просто не терпится поскорее переехать. А тебе?..