Темный источник

Комната вокруг меня закружилась, пол заходил ходуном, и, не отдавая себе отчета в своих действиях, я смяла письмо и швырнула в камин. Угли еще не остыли с утра, и письмо мгновенно вспыхнуло. В считаные секунды оно превратилось в золу, а я все смотрела в камин и беззвучно шевелила губами.

…Придется дорого за это заплатить.





* * *


23 сентября 1929 г.

В тот же день я написала Элизе ответное письмо. В нем я призналась, что ее новости сильно меня встревожили. «Я вовсе не думаю, что ты сумасшедшая, – писала я. – Наверное, все дело в том, что смерть маленькой Марты слишком сильно на тебя подействовала. Не сомневаюсь, что для тебя это было настоящее горе, а горе подчас играет с нами злые шутки». Еще я написала, что, по моему мнению, сейчас для нее было бы самым разумным на время уехать из отеля, где все напоминает ей о трагедии. «Приезжай ко мне погостить, – писала я. – Приезжай как можно скорее, я настаиваю. Можешь даже не писать ответ, просто садись в машину и приезжай. Я буду ждать».

И я ждала, ждала и надеялась. Стоило мне заслышать шум двигателя, как я выбегала из дома или смотрела в окно, надеясь увидеть на нашей улице автомобиль Элизы. Я представляла себе, как она приедет, как мы с ней крепко обнимемся на пороге, как я поселю ее в очаровательной гостевой спальне на втором этаже. Каждое утро мы будем вместе пить чай, гулять в лесу или в городском парке и разговаривать обо всем на свете. Я расскажу Элизе о своей беременности, и она, возможно, поделится со мной своим опытом и даст какой-нибудь полезный совет. А главное, Элиза уедет из отеля и источник потеряет над ней власть. Здесь, в Лейнсборо, она скорее поймет, что все истории, которые о нем рассказывали, просто выдумки невежественных, суеверных людей. Мы вместе посмеемся над этими глупыми сказками, и уже очень скоро Элиза сама будет удивляться, как она могла верить в подобную ерунду.

Все эти картины представлялись мне настолько реальными, что по утрам, садясь пить чай, я выставляла на стол второй прибор в полной уверенности, что Элиза может постучать в нашу дверь в любую минуту.

Но Элиза не появлялась, и тогда, вылив лишний чай в раковину, я отправлялась в уборную или в ванную и колола себя булавкой – три, четыре, шесть раз! «Она не приехала, но обязательно приедет!» – говорила я себе, вонзая острие в кожу.

Я – миссис Монро, и я жду в гости подругу. Мы будем вместе пить чай, болтать и сплетничать. Я испеку для нее свой лучший черничный пирог, и ей уже не захочется уезжать.

– Я пригласила к нам в гости Элизу Хардинг, – сказала я Уиллу, когда он увидел, что я несу в гостевую спальню чистое белье. О смерти бедной Марты Вудкок я предпочла промолчать. Не стала я говорить ему и о том, как сильно Элизу расстроил этот случай. Уилл знал, что мы переписываемся, обмениваемся рецептами, рассказываем друг другу о погоде, о вышивках и цветах, и, несомненно, считал это в порядке вещей. «Что за простые, невинные души!» – должно быть, думал он.

Уилл, однако, отреагировал несколько неожиданно.

– Ты уверена, что это хорошая идея? – спросил он, странно поглядев на меня. – Я имею в виду – приглашать кого-то в гости именно сейчас, когда ты в положении? Осенний фестиваль и так отнимает у тебя много сил, а я не хочу, чтобы ты переутомлялась.

– Ерунда! – беспечно откликнулась я. – На самом деле приезд Элизы – это как раз то, что мне нужно. Все-таки свежий человек… – Я рассмеялась. – Что касается осеннего праздника, то, я думаю, Элиза с удовольствием поможет мне все организовать, так что ни о каком переутомлении и речи быть не может. Ты не очень хорошо ее знаешь, но на самом деле Элиза очень организованная. Только подумай, чего ей стоило разбить возле отеля этот великолепный розовый сад, а ведь она занималась им практически одна! И это притом, что ей приходилось помогать мужу управлять отелем.

Кажется, мои слова его убедили. Уилл кивнул:

– Ну, если тебе так хочется, я не возражаю.

– Я буду просто счастлива, если она приедет! – воскликнула я, обнимая его за шею. – Ах, Уилл, ты у меня самый лучший!..





* * *


В тот же день вечером я получила письмо из отеля, но оно оказалось не от Элизы. Взглянув на обратный адрес, я увидела, что оно от ее мужа – мистера Бенсона Хардинга.

«Уважаемая миссис Монро!

Вынужден с прискорбием сообщить Вам, что несколько дней назад моя супруга Элиза утонула в бассейне отеля. Сожалею, что не известил Вас об этом раньше, но, как Вы понимаете, для меня это был сильный удар. По всей вероятности, причиной несчастного случая явилась глубочайшая депрессия, в которую моя супруга впала за несколько недель до своей гибели. Прошу Вас в этой связи не принимать близко к сердцу то, что́ она, возможно, писала Вам в своих последних письмах.

С уважением,

Мистер Бенсон Хардинг, Бранденбург, отель «Бранденбургский источник».



Вернувшись домой, Уилл сразу заметил мое заплаканное лицо и покрасневшие глаза. Кроме того, у меня подгорели суп-пюре и тосты, отчего в кухне пахло как на пожаре.

– Что случилось? – с тревогой спросил он. – Что-нибудь с ребенком?

Я открыла рот, чтобы ответить, но не смогла вымолвить ни слова. Вместо этого я снова начала плакать. Мне казалось, смерть Элизы станет еще реальнее, если я скажу о ней вслух. Нет, решила я, лучше молчать. Кроме того, мне не хотелось, чтобы Уилл узнал, какая страшная вещь произошла в отеле – в том месте, которое было особенным для нас обоих. В том, что именно там был зачат наш ребенок, я почти не сомневалась, да и Уилл, похоже, считал так же.

– С ребенком все хорошо, – ответила я. – Просто мне ни с того ни с сего стало грустно. Я начала жалеть себя, вот суп и пригорел. Извини, Уилл, сейчас я приготовлю что-нибудь на скорую руку, а суп вылью.

Он обнял меня и прижал к себе.

– Я сам о себе позабочусь, не волнуйся, – сказал он мягко. – А вот ты, мне кажется, слишком много работаешь. Осенний праздник, конечно, важная вещь, но он не стоит того, чтобы так из-за него переживать. В последнее время ты совсем не отдыхаешь и к тому же плохо спишь – все время просыпаешься, ворочаешься. Тебе нужно как следует отдохнуть.

И он решительно уложил меня в постель и дал какую-то пилюлю, чтобы я положила ее под язык.

– Вот, – сказал Уилл, – это поможет тебе расслабиться.

Я послушно закрыла глаза и действительно почти сразу заснула. Мне снилось, что я вместе со своей новорожденной дочерью вернулась в отель и стою на краю бассейна. Внезапно из воды появилась Элиза Хардинг, но она стала совсем другой. Ее лицо покрывала зеленоватая бледность, в волосах запутались водоросли, губы были синими, а дыхание отдавало мокрым железом. Но самыми страшными были глаза: огромные, почти без белков, они были темными, как вода в бассейне.


Пока я стояла, не в силах двинуться с места, Элиза подняла руки и потянулась ко мне. Ее руки тоже стали другими – невероятно длинные и тонкие, они заканчивались гибкими, как усики гороха, пальцами. У меня на глазах эти пальцы превратились в длинные загнутые когти. Одним быстрым движением Элиза выхватила ребенка у меня из рук и стала погружаться обратно в воду. «Она принадлежит источнику», – проговорила она напоследок и исчезла в глубине.





Глава 15




18 июня 2019 г.

– Джеки, это ты?.. Я очень волнуюсь за Деклана, – сказала Карен. – Он демонстрирует явные признаки психотического расстройства. Часами напролет он бормочет что-то о рыбах, которые оказались не теми, за кого себя выдавали, о чудовищах, которые выглядят то как рыбы, то как люди. Ни на чем другом он сосредоточиться не может, хотя… Раза два он произносил угрожающие фразы, которые, кажется, имеют отношение к тебе.

– Ко мне? Что он сказал? – спросила я, тяжело дыша. Когда мне позвонила Карен, я как раз поднималась вверх по холму к Ласточкиному Гнезду, держа в руках упаковку пива и коробку с заказом. Чтобы ответить на вызов, коробку мне снова пришлось сунуть под мышку, что было не очень удобно.

– Что с тобой случится что-то неприятное.

Я остановилась, тяжело переводя дух.

– Это совершенно не похоже на Деклана, – сказала я. – Он ничего не объяснил?

– Он сказал, что узнал это от рыб. Он якобы слышит, как они разговаривают. По его словам, рыбы разговаривают с ним каждую ночь, хотя они давно умерли.

– О господи! – выдохнула я, чувствуя, как виски́ сжимает словно стальным обручем. Бедный Деклан. Мне-то казалось, он идет на поправку, причем достаточно быстро. Про себя я уже записала его в свой актив удачных исцелений, и вот на́ тебе!.. Мысленно прокручивая в голове историю наших сеансов, я убедилась, что ничто – абсолютно ничто не указывало на подобный вариант развития событий. Что же произошло? Что могло послужить причиной срыва? Может быть, я все-таки пропустила какие-то симптомы?

Вслух же я сказала:

– Деклан всегда был необщительным, замкнутым ребенком, но, насколько мне известно, никогда не галлюцинировал. Никаких признаков отрицания реальности я тоже не замечала.

– Боюсь, его придется положить в больницу, – сказала Карен. – Честно говоря, я уже позвонила в Сентрал-Вэли и договорилась, чтобы его осмотрели в приемном покое. К сожалению, мать мальчика не понимает всей серьезности ситуации. Она наотрез отказалась везти его в больницу. Мне она сказала, мол, ей до́ смерти надоело, что ее сына изучают под микроскопом и пичкают лекарствами.

– Но должна же она понимать, что сейчас случай совершенно особый! У Деклана явные признаки серьезного психического заболевания: фрагментация сознания, бред, галлюцинации.

– Я ей говорила, но, боюсь, до нее мало что дошло. Она продолжает упорствовать.

Я снова двинулась вперед и вскоре дошла до начала подъездной дорожки, где стоял черный бабушкин почтовый ящик. На крышке белыми буквами была написана ее фамилия: «Харкнесс».

– Ладно, попробую сама позвонить миссис Шипи. Нужно убедиться, что она отвезла Деклана в больницу, и объяснить, что другого выхода просто нет. Можешь дать мне ее номер?

Я положила пиво и коробку на дорожку, пошарила в сумочке и, достав ручку, записала номер на руке. Поблагодарив Карен, я дала отбой и, не откладывая дела в долгий ящик, перезвонила миссис Шипи, но попала на голосовую почту. Пришлось оставить ей сообщение, в котором я объяснила, что уехала в Вермонт по семейным обстоятельством, и попросила перезвонить при первой возможности. «Я очень обеспокоена состоянием вашего сына, так что звоните в любое время», – закончила я и продиктовала номера своего мобильного и городского телефона в Ласточкином Гнезде.

Войдя в дом, я застала на кухне Диану и Теда. Несмотря на то что время только приближалось к пяти, на столе перед ними стояла початая бутылка рома и несколько жестянок с диетической колой.

– Не хочешь пропустить стаканчик? – предложила мне тетка.

Я широко улыбнулась, вспомнив о своем решении не изображать из себя поборницу трезвости.

– Спасибо, но я лучше пива. – С этими словами я открыла себе одну из банок пейл-эля, а остальное убрала в холодильник. Горьковатый, с лимонными нотками напиток оказался очень приятным на вкус, хотя и успел слегка нагреться.

– Я виделась с Райаном, – сказала я. – Почему ты не сказала, что Терри и Рэнди разводятся?

– Разве я не говорила? – отозвалась Диана, но ее удивление показалось мне наигранным.

– Вот тебе и раз! – воскликнул Тед. – Вы это серьезно? Ну, значит, где-то медведь сдох… Эти двое всегда казались мне очень дружной парой.

Телефон Дианы издал пронзительную трель. Она быстро взглянула на экран, но решила не отвечать.

– Мы с твоим отцом говорили насчет завтрашнего дня, – сказала она, откладывая телефон в сторону и делая глоток из своего бокала. – Церемония начнется в час. Думаю, нам надо приехать в зал не позднее половины первого. Я отдала на увеличение несколько фотографий Лекси – их нужно будет разместить на подставках. Цветы заказаны. Думаю, чем неофициальнее будет обстановка, тем лучше. Пусть каждый, кто придет попрощаться с Лекси, скажет о ней хотя бы несколько слов. Я собираюсь прочитать стихотворение Мэри Оливер – ей оно очень нравилось.

Я кивнула и, прислонившись к разделочному столику, сделала из банки еще несколько глотков. Картонную коробку с заказом я положила себе за спину.

– Я тоже… выступлю, – кивнула я, хотя даже отдаленно не представляла, что именно я скажу.

Скажи правду.

Голос сестры отчетливо прозвучал у меня в ушах, но я только криво усмехнулась. Сказать правду? Да запросто! Интересно только, какую именно правду?..

На самом деле я могла сказать много чего. Например, я могла рассказать, как я преклонялась перед сестрой и в то же время ненавидела ее за то, что она всегда и везде оказывалась в центре внимания. Еще я могла рассказать, как болезнь Лекси перемолола нас обеих своими тяжелыми жерновами, выплюнув жалкие обломки. Я могла рассказать, как сбежала на другой конец страны, потому что мне надоело по первому зову бросаться на помощь сестре. Как что-то во мне надломилось, когда нотариус огласил бабушкино завещание. Об этом я должна рассказать на похоронах?

Я вздохнула. Нахлынувшие воспоминания мигом смыли те добрые чувства, которые я испытывала к Лекси. Остались только глухая, холодная враждебность и раздражение. Я вспомнила, как год назад, когда Лекси переехала в Ласточкино Гнездо, мы прощались в аэропорту.

– Слушай, переезжай ко мне, а? – сказала она тогда. – Будем жить вместе… Помнишь, как мы мечтали об этом в детстве? Ведь мы с тобой сестры. Без тебя я просто себя не представляю. Лекс и Джекс – команда Икс! – Лекси подняла указательный палец словно восклицательный знак.