Темные воды Майна

– Очень кстати, Мартина.

Они сели на диван и несколько минут молчали, интенсивно откусывая от сэндвичей и отхлебывая из чашек. Молчание прервала Мартина.

– Выкладывай, Максик.

Он поставил чашку, не спеша прикурил и, выпустив первый дым, начал излагать:

– Мартина, я заказал тебе билет на завтра. Поезд отправляется в шесть утра. Я провожу тебя. Тебе надо пойти по этому адресу. – Он протянул ей небольшой листок бумаги. – Там проживает пожилая женщина Магда Пфеффер. Она, по моим данным, является приемной матерью разыскиваемой преступницы.

– Откуда тебе это известно?

– Мартина, сейчас нет времени для обсуждения этого вопроса. Потом все узнаешь. Просто прими то, что я тебе говорю.

– Что я ей должна буду сказать?

Макс задумался, наморщил лоб и взялся рукой за подбородок. Большой и указательный пальцы туда-сюда заскользили по коже, помогая работе мысли. Наконец он сказал:

– Давай что-нибудь вместе придумаем. Конечно, нельзя ей говорить, что ее дочь подозревается в убийстве. Требуется нечто нейтральное…

Оба задумались. Потом Мартина сказала:

– А что, если я скажу, что нахожусь в Берлине по делам службы и хотела бы передать ей привет от дочери, знакомой которой я являюсь?

– Это было бы вполне нормально, если бы мы хотя бы что-то знали об этой дочери. Я не знаю ни имени, ни фамилии. Очень может быть, что она тоже носит фамилию Пфеффер, но не обязательно… Я не знаю, когда и при каких обстоятельствах расстались мать с дочерью. Все это и предстоит тебе выяснить.

– Максик, если я не назову ни имя, ни фамилию, то буду в очень глупом положении…

– Я дам тебе фотографию Кристины Маттерн, – сказал он, открыл ящик стола и протянул Мартине фото Кристины Маттерн.

– Ты предлагаешь, ничего не говоря, протянуть ей фото, а потом тащить ее в обморочном состоянии на кровать и срочно вызывать врача… Она сразу решит, что ее дочь убита, ведь просто так незнакомые люди не предъявляют фотографии близких. Кстати, откуда у тебя фото Кристины?

– Сфотографировал украдкой при случае. Сейчас это неважно. Что же делать? Мне как раз нужно, чтобы на этом фото она признала свою дочь…

– Может быть, попробовать так? Я скажу, не называя имени, что отдыхала вместе с ее дочерью на курорте. При расставании она подарила мне фото на память, а адрес не сообщила, так как планировала переезжать. Сказала, что потом даст о себе знать, а на всякий случай назвала мне адрес матери. Я до сих пор не имею от нее никаких известий и решила воспользоваться случаем…

– Каким случаем?

– Моим нахождением в командировке в Берлине. Вот решила заглянуть к ней в надежде узнать что-нибудь от нее… В разговоре она обязательно назовет имя дочери, если это на самом деле ее дочь…

– Пожалуй, это уже лучше. Так и поступим. Корректировать будешь по ходу дела. Постарайся узнать как можно больше.

– Хорошо, Максик. А если ее не окажется дома?

– По моим данным, она нездорова и большую часть времени проводит в квартире. Подождешь, если окажется, что ее нет. Думаю, дальше ближайшего магазина и аптеки она не ходит.

Они выпили еще по чашке кофе, выкурили по сигарете. Когда через окно уже нельзя было разобрать, что происходит на Шиллерштрассе, Макс сказал:

– Мартина, тебе пора. Завтра рано вставать. Я заеду за тобой в четверть шестого.

Без четверти шесть сыщик Макс Вундерлих и его добровольная помощница Мартина Хайзе стояли на перроне главного вокзала Франкфурта. Серебристого цвета междугородный экспресс Карлсруэ – Берлин должен был отправиться через четверть часа, и Макс давал Мартине последние наставления.

– Мартина, твой обратный поезд в шесть вечера. Так что у тебя куча времени. Позвони мне сразу, как только закончишь беседу с Магдой Пфеффер. Для меня это очень важно.

– Будет исполнено, шеф! – Она шутливо поднесла развернутую ладонь к виску.

Макс легонько подтолкнул ее к двери, и экспресс плавно тронулся.





51


Мартина поднялась по лестнице и, остановившись возле двери с узенькой металлической пластинкой, на которой было выгравировано «Магда Пфеффер», нажала кнопку звонка. Немного подождав, нажала снова. За дверью не было слышно ни звука. Она немного отступила от двери и беспомощно оглянулась по сторонам. На площадке были еще две квартиры. Она решила позвонить в одну из них и раздумывала, в какую. В это время со стороны лестничного марша, не находящегося непосредственно в ее поле зрения, послышались тяжелые шаги. Мартина перегнулась через перила и увидела медленно поднимавшуюся по ступенькам грузную женщину. Женщина тяжело дышала и что-то бормотала себе под нос. Дойдя до следующего марша, она остановилась передохнуть и бросила взгляд вверх – в сторону площадки, где стояла Мартина. Как будто обрадовавшись, что есть кто-то, кому можно пожаловаться, сказала:

– Представляете, в нашем доме нет лифта… И пожалуй, уже не будет. Дом собираются сносить, но когда это будет, никто еще не знает… Когда я была помоложе, то справлялась с этой проблемой проще. Можно было бы снять другую квартиру, но стоит ли этим заниматься… Не думаю, что мне много осталось… Так и буду мучиться пока. Выхожу я из дому, собственно, редко…

Она снова пустилась в свой нелегкий путь. Поравнявшись с Мартиной, остановилась и, достав из кармана куртки ключ, подошла к двери с металлической пластинкой. Мартина, которая до сих пор не произнесла ни слова, вдруг сообразила, что это и есть Магда Пфеффер, и быстро заговорила:

– Прошу прощения, фрау… Мне нужна Магда Пфеффер…

Женщина медленно обернулась.


– Это я. А что вам нужно от Магды Пфеффер?

Мартина принялась бойко излагать легенду, изобретенную совместно с Максом. Женщина внимательно слушала, лицо ее отражало сложную гамму чувств. Мартина решила, что она не верит, и достала из сумочки фотографию.

– Вот это фото, которое мне подарила ваша дочь.

Магда Пфеффер схватила фотографию, потом нацепила очки, взгляд ее застыл на фото Кристины Маттерн.

– Боже мой, Эрика… Какой же она стала! Ведь я ее не видела более десяти лет…

Она посмотрела на Мартину сквозь очки, которые не смогли скрыть блестевшие за стеклами слезы. Семидесятилетняя Магда достала бумажную салфетку и поднесла ее к хлюпающему носу. Потом сказала:

– Что же мы стоим? Давайте войдем…

Они прошли в комнату, и Магда предложила ей сесть. Опустившись на тот самый стул, на сиденье которого много лет назад маленькая Эрика подложила матери кнопку, Мартина обвела комнату взглядом и сказала:

– Выходит, я зашла к вам напрасно… Думала услышать что-нибудь об Эрике, а вы и сами ничего не знаете. Неужели она ни разу не навестила вас за десять лет?

Старая женщина вздохнула и сказала:

– Пожалуй, она считала, что с приемной матерью не стоит общаться… Злые языки рассказали ей однажды, что я ее неродная мать… А потом она сбежала от меня.

– Может быть, это была не главная причина, почему она сбежала?

– Вполне возможно. Ведь это случилось незадолго до объединения двух Германий. Тогда восточная молодежь бредила жизнью на Западе… Вот она и сбежала. Вообще говоря, Эрика была трудным ребенком… Возможно, это было ошибкой с моей стороны, когда я ее удочерила… А что оставалось делать? Ведь у крошки никого не осталось…

– Что вы имеете в виду?

– Я ей не совсем чужой человек. Она дочь моего умершего племянника. О его смерти я узнала не сразу. Сами понимаете, Германия в то время была разделена, и контакты между гражданами были затруднены. Я добилась и в конце концов удочерила девочку. Может быть, это была моя ошибка…

– Какую фамилию носил ваш племянник?

– Он был сыном моего родного брата, а брат, естественно, был сыном нашего отца Ганса Пфеффера. Я никогда не выходила замуж и ношу девичью фамилию. Так что все сложилось удачно. При удочерении Эрика получила мою фамилию, что, собственно, совпадает с фамилией ее отца, хотя по степени родства она мне приходится… видимо, двоюродной внучкой или кем-то в этом роде…

– И за это время вы не получили от Эрики ни единой весточки?

– Сначала я пыталась ее разыскать, но из этого ничего не вышло. А потом, уже гораздо позже, я получила от нее первое известие. Она писала из колонии, где сидела за наркотики. Как оказалось, это была не первая ее отсидка. Помню, я проплакала всю ночь. Я не смогла воспитать ее так, как надо. В школьные годы за плохое поведение ее забрали от меня в специальный детский дом… Потом было еще короткое сообщение, когда она вышла из колонии. Это было, по-моему, где-то в начале этого года… Она писала, что решила изменить свою жизнь, обещала при первой возможности навестить меня.

– Откуда она писала?

– Письмо было из Гамбурга. Она и сейчас там живет? Где вы с ней познакомились?

– Нет, фрау Пфеффер. Я же говорила, что познакомилась с Эрикой на отдыхе в Италии. Я живу во Франкфурте. Оказалось, что и она из Франкфурта…

– Значит, она уже перебралась во Франкфурт?

– Видимо, так… Она мне не рассказывала о своей прошлой жизни. В Италии мы очень подружились, и я предложила ей продолжить общение, когда вернемся во Франкфурт. Она не возражала, но свои контактные данные мне не дала, сказав, что сразу по возвращении во Франкфурт намерена сменить съемную квартиру. Она сказала, что сама найдет меня. Правда, попросила мой адрес и номер телефона, но ни разу не дала знать о себе… Вот я и зашла к вам, воспользовавшись случаем.

– Извините, уважаемая… Я ведь так и не знаю, как вас зовут!

– Мартина Хайзе.

– Спасибо, милая Мартина. Теперь, по крайней мере, знаю, что она где-то есть, и смею надеяться, что у нее все в порядке.

Мартина ничего не сказала, на миг представив, что было бы со старой женщиной, если бы она вдруг узнала, что ее дочь снова села… и на этот раз за убийство. Она смотрела на грузную, с одутловатым лицом Магду Пфеффер и думала о том, что, вполне возможно, она уже никогда не увидит свою дочь, а дочь, скорее всего, не будет присутствовать при кончине матери… От этих грустных мыслей ей стало зябко и сиротливо, и она решила, что пора уходить. Мартина встала со стула и сказала:

– Надо идти, фрау Пфеффер, скоро мой поезд.

Магда Пфеффер с трудом поднялась и виновато сказала:

– Даже кофе вас не угостила. Я большой специалист по этому напитку.

– Ничего страшного. Будем надеяться, такой случай еще представится.

– Если вдруг Эрика найдет вас, расскажите обязательно, что были у меня. Скажите, что я хочу ее видеть, что здесь у нее родной дом… Добавьте, чтобы не очень тянула с визитом… Видите, какая я…

Мартина жалко улыбнулась и вышла из квартиры.





52