Темные воды Майна
Часть 18 из 36 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Успокойся, моя писательница. Ценой своей головы, вызвав огонь на себя, я тем не менее раздобыл очень важную информацию…
– И какую же?
– Это лежит на поверхности. Ты сама могла бы прийти к таким выводам…
– Сначала послушаю тебя.
– Нет сомнения в том, что бриллиант у этого Ахмеда. Иначе бы зачем нападать на неизвестного частного сыщика и бить его при этом по голове? Чтобы иметь в дальнейшем возможные проблемы с полицией?
Мартина поперхнулась кофе и, отдышавшись, быстро возразила:
– Не согласна. А если этот Ахмед достаточно криминальный тип и за ним тянутся другие грешки, то он может опасаться любого сыщика… не обязательно того, который пришел за бриллиантом, которого у него нет…
– Ты хочешь сказать, что у него есть другие причины опасаться любого сыщика! Тогда меня должны были убить…
– Почему?
– Да очень просто. Они меня «аккуратно» вывели из строя, чтобы обыскать и найти то, что я, по их мнению, мог бы иметь… А именно расписки! Не хочешь же ты сказать, что так же они поступили бы и с любым другим, приди он не по делу, связанному с бриллиантом… Это было бы невероятным совпадением.
– Хорошо, продолжай.
– А теперь самый главный вывод. У Ахмеда нет расписок, иначе бы он ни в коем случае не пошел на это. Будь расписки у него, он бы не отказал себе в удовольствии пообщаться с незнакомым сыщиком, которому абсолютно нечего ему предъявить.
Мартина задумалась и, как всякая женщина, которой нечего было возразить, по крайней мере в настоящий момент, но которая была уверена, что эти возражения появятся у нее позже, сказала:
– Хорошо, Максик, там будет видно… Еще какие выводы?
– Дальше, Мартина, не выводы, а скорее новые проблемы… И ты, пожалуй, согласишься со мной. Убийца банкира действовал не в интересах Ахмеда, а в интересах другого неизвестного лица…
– Этим лицом может быть и сам убийца, – вставила Мартина.
– Вот именно. И теперь Ахмед, решивший прикарманить бриллиант неожиданно убитого банкира, опасается этого неизвестного лица так же, как вчера вечером опасался сыщика Макса Вундерлиха…
24
– Мы сделали запрос и установили, что вы приехали из Берлина, – сказал следователь Мор.
Эрика, не поднимая глаз, сказала:
– Да.
– Кроме того, нам стало известно, что вы убежали из дома, не предупредив свою мать.
– Это моя приемная мать.
– Что вы собирались делать здесь, в Гамбурге?
– Работать…
– Но вы же понимали, что в вашем возрасте без всякой квалификации вы не получите мало-мальски приличного места.
Она жалко взглянула на следователя, и тот сразу подумал, что допрашиваемая такого же возраста, как его дочь. Сердце защемило, но он тут же вспомнил, что это его работа, и отвел взгляд. Эрика выдавила:
– Я надеялась… не знаю…
– Где вы жили?
– Где придется…
– То есть ни о какой регистрации вы и не помышляли?
– Нет…
– Как вы пришли к решению начать воровать? – спросил Мор и подумал, что для этого, пожалуй, и не требовалось никакого особого решения, что девчонке просто нужно было что-то есть.
– Я не пришла… Альфред Вакер втянул меня в это…
– А он утверждает, что это вы втянули его и руководили преступной шайкой. Вы понимаете, что на вас как организаторе лежит главная ответственность?
Эрика Пфеффер сидела перед следователем, не смея поднять глаз. Возразить было нечего, и она не рассчитывала на снисхождение. Ведь это она организовала группу подростков из бывших восточных земель для регулярного воровства одежды из крупных магазинов. Она же наладила сбыт по бросовым ценам.
Следователю Мору уже все было понятно, и он решил задать еще парочку непринципиальных вопросов.
– Как вы сбывали ворованное?
– На блошиных рынках. Отдавали тамошним торговцам за небольшую цену.
– И на вырученные таким образом деньги вы могли достойно существовать?
– Когда как…
– На что вы тратили деньги?
– В основном на еду.
– А алкоголь, наркотики? – спросил Мор просто так, зная, какой ответ последует.
– Боже упаси…
– Хорошо, – сказал Мор, – еще один уточняющий вопрос. Вы были на перевоспитании в специальном детском доме Торнов?
Эрика сжалась в комок, так как понимала, что этот факт может рассматриваться как отягчающий при принятии решения о наказании. Она понимала, что следователю все известно и спрашивает он для порядка. Девушка уже не сомневалась, что наказанием будет лишение свободы. Лишь его срок оставался пока неизвестным.
– Да, – коротко ответила она.
– Допрос закончен. Подпишите протокол, – сказал следователь и подсунул ей листок бумаги, где убористо и обстоятельно изложил существо дела. Затем вошел конвойный и увел несовершеннолетнюю преступницу.
Суд назначил наказание в виде лишения свободы на восемнадцать месяцев.
И вскоре Эрика Пфеффер была отправлена в женское молодежное подразделение исправительной колонии, расположенной на левом берегу Рейна в Кельне, в городском районе Оссендорф…
25
– Привет, крошка. Скучаешь? – вдруг неожиданно раздалось сзади, совсем близко от ее левого уха.
Эрика повернула голову, при этом слегка оттолкнулась от стойки бара и увидела незнакомого парня. Он стоял, слегка нагнувшись, и изучающе смотрел на нее. Взгляд его блестел. От него пахло бренди. Лет двадцати, высокий, блондинистый, с серыми глазами. В ухе огромная серьга.
Она ничего не сказала и снова облокотилась на стойку. Он обошел ее справа и уселся на высокий барный стул рядом.
– Значит, не скучаешь? – продолжил он.
Эрика пожала плечами. За последние дни таких приставаний было много, и все они начинались примерно одинаковыми словами. Уже две недели, как она освободилась из колонии, и все эти две недели таскалась по разным ночным барам Гамбурга, загоняя тоску в угол и размышляя над тем, как жить дальше. Деньги, выданные при выходе из колонии, заканчивались.
– Что за кислятину ты пьешь? – спросил он и кивнул на стоявший напротив нее бокал с красным вином.
Она снова пожала плечами и вздохнула.
Он понимающе кивнул и подал знак бармену. На стойке возникли два бренди, один из них парень подтолкнул к ней.
– Вернер, – сказал он, – а ты?..
– Эрика.
Они посидели некоторое время молча, потягивая бренди. Затем он достал из кармана куртки сигареты в твердой пачке и спросил:
– Курить будешь?
Она кивнула. Вернер достал две штуки и протянул одну ей. Эрика заметила, что это сигарета необычной конструкции: отсутствовал привычный фильтр. Она была набита табаком только примерно до середины, а дальше был мундштук из плотной бумаги.
– Я курю только сигареты.
Он улыбнулся.
– А это что-то вроде папиросы… Попробуй, тебе понравится. – Он щелкнул зажигалкой.
Эрика сделала несколько затяжек, немного молча посидела, разглядывая на полках бутылки с пестрыми этикетками, потом затянулась еще раз. Вскоре она почувствовала, как настроение поднимается, исчезает тяжесть в голове, а вместе с ней уходят тяжелые мысли, уступая место более легким и простым. Она вопросительно взглянула вдруг заблестевшими глазами на Вернера. Он расцвел в улыбке и прошептал в ее правое ухо:
– Марихуана, – и уже громче добавил: – Слышала такое?
– И какую же?
– Это лежит на поверхности. Ты сама могла бы прийти к таким выводам…
– Сначала послушаю тебя.
– Нет сомнения в том, что бриллиант у этого Ахмеда. Иначе бы зачем нападать на неизвестного частного сыщика и бить его при этом по голове? Чтобы иметь в дальнейшем возможные проблемы с полицией?
Мартина поперхнулась кофе и, отдышавшись, быстро возразила:
– Не согласна. А если этот Ахмед достаточно криминальный тип и за ним тянутся другие грешки, то он может опасаться любого сыщика… не обязательно того, который пришел за бриллиантом, которого у него нет…
– Ты хочешь сказать, что у него есть другие причины опасаться любого сыщика! Тогда меня должны были убить…
– Почему?
– Да очень просто. Они меня «аккуратно» вывели из строя, чтобы обыскать и найти то, что я, по их мнению, мог бы иметь… А именно расписки! Не хочешь же ты сказать, что так же они поступили бы и с любым другим, приди он не по делу, связанному с бриллиантом… Это было бы невероятным совпадением.
– Хорошо, продолжай.
– А теперь самый главный вывод. У Ахмеда нет расписок, иначе бы он ни в коем случае не пошел на это. Будь расписки у него, он бы не отказал себе в удовольствии пообщаться с незнакомым сыщиком, которому абсолютно нечего ему предъявить.
Мартина задумалась и, как всякая женщина, которой нечего было возразить, по крайней мере в настоящий момент, но которая была уверена, что эти возражения появятся у нее позже, сказала:
– Хорошо, Максик, там будет видно… Еще какие выводы?
– Дальше, Мартина, не выводы, а скорее новые проблемы… И ты, пожалуй, согласишься со мной. Убийца банкира действовал не в интересах Ахмеда, а в интересах другого неизвестного лица…
– Этим лицом может быть и сам убийца, – вставила Мартина.
– Вот именно. И теперь Ахмед, решивший прикарманить бриллиант неожиданно убитого банкира, опасается этого неизвестного лица так же, как вчера вечером опасался сыщика Макса Вундерлиха…
24
– Мы сделали запрос и установили, что вы приехали из Берлина, – сказал следователь Мор.
Эрика, не поднимая глаз, сказала:
– Да.
– Кроме того, нам стало известно, что вы убежали из дома, не предупредив свою мать.
– Это моя приемная мать.
– Что вы собирались делать здесь, в Гамбурге?
– Работать…
– Но вы же понимали, что в вашем возрасте без всякой квалификации вы не получите мало-мальски приличного места.
Она жалко взглянула на следователя, и тот сразу подумал, что допрашиваемая такого же возраста, как его дочь. Сердце защемило, но он тут же вспомнил, что это его работа, и отвел взгляд. Эрика выдавила:
– Я надеялась… не знаю…
– Где вы жили?
– Где придется…
– То есть ни о какой регистрации вы и не помышляли?
– Нет…
– Как вы пришли к решению начать воровать? – спросил Мор и подумал, что для этого, пожалуй, и не требовалось никакого особого решения, что девчонке просто нужно было что-то есть.
– Я не пришла… Альфред Вакер втянул меня в это…
– А он утверждает, что это вы втянули его и руководили преступной шайкой. Вы понимаете, что на вас как организаторе лежит главная ответственность?
Эрика Пфеффер сидела перед следователем, не смея поднять глаз. Возразить было нечего, и она не рассчитывала на снисхождение. Ведь это она организовала группу подростков из бывших восточных земель для регулярного воровства одежды из крупных магазинов. Она же наладила сбыт по бросовым ценам.
Следователю Мору уже все было понятно, и он решил задать еще парочку непринципиальных вопросов.
– Как вы сбывали ворованное?
– На блошиных рынках. Отдавали тамошним торговцам за небольшую цену.
– И на вырученные таким образом деньги вы могли достойно существовать?
– Когда как…
– На что вы тратили деньги?
– В основном на еду.
– А алкоголь, наркотики? – спросил Мор просто так, зная, какой ответ последует.
– Боже упаси…
– Хорошо, – сказал Мор, – еще один уточняющий вопрос. Вы были на перевоспитании в специальном детском доме Торнов?
Эрика сжалась в комок, так как понимала, что этот факт может рассматриваться как отягчающий при принятии решения о наказании. Она понимала, что следователю все известно и спрашивает он для порядка. Девушка уже не сомневалась, что наказанием будет лишение свободы. Лишь его срок оставался пока неизвестным.
– Да, – коротко ответила она.
– Допрос закончен. Подпишите протокол, – сказал следователь и подсунул ей листок бумаги, где убористо и обстоятельно изложил существо дела. Затем вошел конвойный и увел несовершеннолетнюю преступницу.
Суд назначил наказание в виде лишения свободы на восемнадцать месяцев.
И вскоре Эрика Пфеффер была отправлена в женское молодежное подразделение исправительной колонии, расположенной на левом берегу Рейна в Кельне, в городском районе Оссендорф…
25
– Привет, крошка. Скучаешь? – вдруг неожиданно раздалось сзади, совсем близко от ее левого уха.
Эрика повернула голову, при этом слегка оттолкнулась от стойки бара и увидела незнакомого парня. Он стоял, слегка нагнувшись, и изучающе смотрел на нее. Взгляд его блестел. От него пахло бренди. Лет двадцати, высокий, блондинистый, с серыми глазами. В ухе огромная серьга.
Она ничего не сказала и снова облокотилась на стойку. Он обошел ее справа и уселся на высокий барный стул рядом.
– Значит, не скучаешь? – продолжил он.
Эрика пожала плечами. За последние дни таких приставаний было много, и все они начинались примерно одинаковыми словами. Уже две недели, как она освободилась из колонии, и все эти две недели таскалась по разным ночным барам Гамбурга, загоняя тоску в угол и размышляя над тем, как жить дальше. Деньги, выданные при выходе из колонии, заканчивались.
– Что за кислятину ты пьешь? – спросил он и кивнул на стоявший напротив нее бокал с красным вином.
Она снова пожала плечами и вздохнула.
Он понимающе кивнул и подал знак бармену. На стойке возникли два бренди, один из них парень подтолкнул к ней.
– Вернер, – сказал он, – а ты?..
– Эрика.
Они посидели некоторое время молча, потягивая бренди. Затем он достал из кармана куртки сигареты в твердой пачке и спросил:
– Курить будешь?
Она кивнула. Вернер достал две штуки и протянул одну ей. Эрика заметила, что это сигарета необычной конструкции: отсутствовал привычный фильтр. Она была набита табаком только примерно до середины, а дальше был мундштук из плотной бумаги.
– Я курю только сигареты.
Он улыбнулся.
– А это что-то вроде папиросы… Попробуй, тебе понравится. – Он щелкнул зажигалкой.
Эрика сделала несколько затяжек, немного молча посидела, разглядывая на полках бутылки с пестрыми этикетками, потом затянулась еще раз. Вскоре она почувствовала, как настроение поднимается, исчезает тяжесть в голове, а вместе с ней уходят тяжелые мысли, уступая место более легким и простым. Она вопросительно взглянула вдруг заблестевшими глазами на Вернера. Он расцвел в улыбке и прошептал в ее правое ухо:
– Марихуана, – и уже громче добавил: – Слышала такое?