Темнейший воин

Когда его пальцы скользнули по внутренней стороне её бедра, она вцепилась в его спину, царапая до крови. Так хорошо!

— Между ног… вот так? — Один из изучающих пальцев приблизился к её сердцевине только для того, чтобы отскочить как раз перед прикосновением.

Он дразнил её? Сейчас? Одно за другим ее охватывали разные желания. Освободить его член и сломать. Уйти, оставив его страдать на все века, которые он проведет вдали от неё. Или вот! Бросить его на пол и изнасиловать.

— Сделай это, — приказала она. — Погрузи в меня свой палец.

Он повиновался, эти шаловливые пальцы отодвинули её трусики в сторону и вошли в ноющую сердцевину.

Хриплым голосом он сказал:

— Ты влажная для меня.

У Джиллиан подогнулись колени; если бы не рука, зажатая между ног, и не ладонь Пьюка, прижимавшаяся к её маленькому комку нервов, пока его пальцы ощупывали её, она бы упала… и…

— Не останавливайся! Пожалуйста, не останавливайся.

Он засунул в неё второй палец, и она взорвалась, как ракета. Внезапно. Просто бум — и кончила. Наконец-то!

— Да, да, да!

Самое возвышенное наслаждение взорвалось внутри неё, не оставив равнодушной ни одну часть тела. И он ещё не закончил! Когда она потерла контроль, он продолжал двигать пальцами, растягивая, прежде чем наполнить её третьим, продлевая оргазм.

Крик сорвался с её губ, но он проглотил его и углубил поцелуем. Хорошая вещь. Он дал кислород, в котором она нуждалась.

Уильям был прав. Поцелуи необходимы для выживания.

Внутренние стенки сжимались и разжимались. Её разум затуманился, мысли путались. Томительный жар прокрался сквозь неё, будто вор в ночи, украл весь рассудок, оставив её обмякшей и восхитительно удовлетворенной.

Но наслаждение длилось недолго. Джиллиан хотелось большего. Больше Пьюка. Больше страсти. Больше удовлетворения. Ничто не сравнится с этим. Одного оргазма было недостаточно. Она отчаянно нуждалась в другом. Ей нужен секс. Сейчас. Прямо сейчас. Больше никакого ожидания.

Но когда она потянулась к поясу его брюк, он поднял голову, чтобы встретиться с ней взглядом. Его радужки ярко и дико вспыхнули, и она замерла. Со спутанными чёрными волосами он выглядел таким же сумасшедшим, как и она. Безумным и неотразимо красивым. Безупречное тело и лицо. Абсолютное мужское совершенство — мужчина, зачарованный женщиной. Нуждающийся в ней, и только в ней. Никто другой бы не подошёл.

— Твои глаза, — сказал он с благоговением. — Они горят для меня.

«Я не одинока в этом. Может быть, никогда больше не буду одинока». Она ощутила уязвимость.

Потом случилось худшее.

В одно мгновение она была возбуждена, готовая к новой попытке, а в следующее рыдала, как будто только что убила дорогого друга.

Слезы текли по её щекам, всё её тело тряслось.

Джиллиан не проронила ни единой слезинки за последние столетия. Теперь же она ничего не могла сделать, чтобы остановить их поток.

Пьюк обнял её, удерживая, пока она всхлипывала. Он даже провёл пальцами по её волосам, бормоча что-то вроде:

— Я понимаю. Ты однажды пережила предательство, и это… это свобода. Я не могу видеть, как плачет моя воительница».

А затем:

— Скажи мне, что делать, и я сделаю это».

Он понимал. Он тоже пострадал от предательства.

Он назвал её воительницей.

Он подарил ей оргазм. Первый. И ей пришлось ждать всего пятьсот с чем-то лет. Страх, от которого она так долго страдала — ночной кошмар — удовольствие, которое похитили у неё насильники… Это было неправильно! Это было преступно! Она была обманута, ранена, уничтожена, разрушена…

Нет! Не разрушена. Не уничтожена. Её тело использовали другие, да, и её самооценку пинали, били, толкали и кололи, но она поднялась с колен, встала, расправила плечи и подняла подбородок, и она выжила.

Она научилась сопротивляться. Она помогала нуждающимся. И теперь у неё было это. Сексуальный опыт, рожденный взаимным желанием. Поцелуй, ради которого можно отправиться на войну, хотя бы для того, чтобы получить ещё один. Заветное воспоминание, затмевающее те, которые она надеялась когда-нибудь стереть.

— Прости, что испортила тебе настроение, — сказала она, переведя дыхание. Вероятно, из-за упадка сил она должна была чувствовать себя опустошенной и слабой, но она чувствовала себя бодрой, как будто сломанная кость наконец-то восстановилась и хорошо зажила.

— Не извиняйся.

Нежными движениями больших пальцев он вытер слезы с её щёк. Так нежно. Так удивительно.

— Ты думаешь, что я слабая сейчас? — спросила она, шмыгнув носом.

— Я думаю, ты сильнее. То, что тебе пришлось преодолеть… ты меня вдохновляешь.


«Я вдохновляю такого великого воина, как он?» Ей пришлось сморгнуть новый поток слёз.

— Сейчас ты впервые кончила? — спросил он, всё ещё такой нежный.

В его голосе не было самодовольства, только любопытство и, возможно, немного гордости. Только по этой причине она ответила.

— Да. Также я впервые сама выбрала партнёра. — Нежность, благодарность и привязанность заменили её уязвимость, все они были направлены на Пьюка. — Мы должны… позаботиться о тебе?

Пауза. Потом:

— Нет. — Он отпустил её и попятился. — Я должен идти.

Идти? Нет! Она не хотела отдаляться от него прямо сейчас, она хотела общения.

— Останься.

Пожалуйста.

Он коротко покачал головой. Затем, на её глазах, он превратился из источника утешения в мучение, из необходимого в отдалившегося.

Ледяной человек вернулся с новой силой.

Она сказала себе: «Я слишком выжата, чтобы расстраиваться из-за этого». Но она не была поклонницей банальностей и не стала бы лгать даже самой себе. Она была расстроена. Разочарование чуть не раскололо её надвое.

Знал, что быстро кончит и убежит. Он знал! И больно было так сильно, как она и подозревала.

Хотя, он ведь не кончил, не так ли? И всё же нашёл в себе силы её бросить. Ой.

Что заставило его изменить решение? Почему он не позволил ей довести его до оргазма? Почему отказал ей в этой привилегии?

У этой версии Пьюка она не добьётся быстрых ответов.

— Я желаю тебе, чтобы доктор Джекилл и мистер Хайд остановили ледяного человека. Он настоящий облом.

— Нам нужно поговорить, — сказал он, игнорируя её, его голос больше не был хриплым, он излучал холод.

Ой-ой. Это не к добру.

Её захлестнуло беспокойство. Тем не менее, она приклеила улыбку и скрестила руки на груди, чтобы скрыть свои сморщенные соски. «Всё, больше ничего нельзя сделать».

Ошибочка! Джиллиан вспомнила, как сильно он хотел заняться этими ноющими сосками, но она запротестовала, надеясь быстрее кончить. «Глупышка!»

В следующий раз она… что? Пойдет ли она на это в следующий раз? Их действия потрясли весь её мир, правда, но этого… этого Джиллиан не могла вынести. Она вела себя так, словно ничего не произошло, смотрела в безразличные глаза, не в силах ответить так, как ей хотелось бы, избегая возможных последствий.

Стоп! Если возникала проблема, Джиллиан её устраняла. К чёрту последствия. Отныне она будет отвечать так, как ей заблагорассудится!

— Ты прав. Нам нужно поговорить. — Хотя её ноги напоминали желе, она сумела дойти до дивана, который изуродовал Арахис, и опуститься на него. — Однажды ты сказал мне, что принцесса Аланна из Динджина твоя женщина. Брак по договоренности, бла-бла-бла. Ты отказал мне, потому что бережешь себя для неё? Свежая новость! Сомневаюсь, что она бережёт себя для тебя. Она помолвлена с твоим братом. Уже некоторое время, хотя они так и не спустили курок.

Он никак не отреагировал на ее тираду, идиот.

Джиллиан общалась с принцессой лишь однажды, но с любопытством наблюдала за ней всякий раз, когда они одновременно посещали один и тот же деревенский рынок.

Аланна была хорошенькой в сдержанном смысле, тихой и робкой. «Моя противоположность».

Их разговор был коротким и милым.

Джиллиан: Я слышала, что ты когда-то была помолвлена с Пьюком Коннахтом.

Аланна: Д-да. Но теперь у него есть рога и…

Джиллиан: Я его жена, и мне нравится убивать любого, кто его не уважает.

Аланна: Пожалуйста, извините меня.

— Какое это имеет значение? — наконец спросил Пьюк. Он сел в пустое кресло напротив неё.

— Просто поддерживаю разговор, как ты и хотел. Если хочешь, я могу вернуться на вечеринку… к Уильяму.

Всё ещё никакой реакции от него. Ой-ой. Может быть, ей не следовало заходить так далеко? Пьюк не был каким-то школьником с его самой первой влюбленностью. Он был принцем и будущим королем, воином до мозга костей и хранителем Безразличия. Хотя он и желал Джиллиан, как-то по-своему, но мог уйти без колебаний в любое время, в любом месте. Как уже доказывал.

— Мне она понравилась, — ответил он, и её пронзило облегчение. Пьюк провел рукой по одному из своих рогов, как будто застенчиво, что невозможно. — Я столкнулся с нею после одержимости, после изменения во внешности. Она убежала.

Ай. Отказ, должно быть, причинил ему боль, даже если в тот момент он не испытывал никаких эмоций.

Постой. Накапливались ли в нем эмоции и требовали ли они выхода позже? Если ему нужен лёд, чтобы контролировать свои реакции… она предположила, что да.