Темнейший воин
Часть 43 из 90 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Это был твой лучший ход? Круто. Мне жаль тебя. — И как он узнал, что она хочет Пьюка? Как догадался сыграть на её страхах по поводу связи? — Извини, Лиам, но ты потерял навык.
Прикрыв глаза, он наклонился к ней, воплощая соблазн.
— Ты никогда не знала моих прикосновений. — Его голос стал глубоким и хриплым. — У меня такое чувство, что тебе это очень понравится…
За исключением того, что она оставалась к нему безразличной.
— Я помню времена, когда ты не хотел меня. На самом деле, не так давно. Для тебя прошло всего несколько недель. Что изменилось?
— Ты, — просто ответил он.
— Да, я изменилась. И ты был прав, я действительно хочу Пьюка, — призналась она.
Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал и стиснул зубы.
— Он никогда не даст то, что тебе нужно.
— Хм, и что же мне нужно?
— Верность.
— Вообще-то, мне нужны оргазмы. — Голый факт, и совершенно правдивый. За исключением того, что волна тоски поднялась внутри неё. Верность звучала потрясающе. Доверять своему любовнику. Знать, что он никогда добровольно не причинит боли и не предаст.
Раздался шум справа. По привычке Джиллиан потянулась за кинжалом, но остановилась. Наконец-то появился Пьюк.
Весь остальной мир исчез, когда их взгляды встретились. В одно мгновение её кровь расплавилась, а сердце решило сыграть соло на бас гитаре.
Ей так хотелось протянуть руку и погладить его.
В свете костра его рога казались длиннее и толще. Он не брился, так что его подбородок покрывала темная щетина. Но он принял ванну. С кончиков его влажных волос стекала вода, и капли падали на обнаженную грудь. Эти капельки исчезали под поясом его овчинных штанов.
Он был воином, мужчиной и хищником одновременно, что только усиливало её очарование им.
А что он думал о ней?
Он посмотрел на её губы и провел большим пальцем по своей нижней губе, как будто представляя, как целует её. «Да, пожалуйста». Затем его взгляд прошелся по её телу, задерживаясь везде, где у неё болело, как будто он знал, как отчаянно она хотела, чтобы его руки и губы последовали за взглядом.
Знал ли он? С выражением лица, лишенным эмоций, он сократил расстояние. Его руки… Джиллиан втянула воздух. Они были сжаты в кулаки. Ну-ну. Он не был таким стойким, как хотел ей показать.
«Я влияю на него».
Он молча сел рядом. Его бицепс напрягся, когда он взял два поджаренных на огне медальона из тыквы с ближайшего блюда, бросил один арахису, а другой сунул в рот. Её муж жевал, глотал и сосредоточенно смотрел на танцующих.
Ей нравилось, как двигались его челюсти, каждое чувственное движение.
Шок: Арахис понюхал его, затем мягко толкнулся в его ладонь, требуя, чтобы его погладили. Её химера никогда никого не принимала так быстро.
— Твоё демоническое отродье учуяло тебя на Пьюке, — пробормотал Уильям. — Ничего более.
Она старалась, очень старалась, но не могла оторвать глаз от Пьюка.
— Ты ведь понимаешь, что съел кусочек тыквы? — изображая пещерного человека, добавила она. — Мясо хорошо. Овощи плохо. Помнишь?
— Я всегда ем, чтобы набраться сил, даже если мне предлагают пищевые отбросы. — Его внимание было приковано к танцующим, а глубокий хрипловатый голос ласкал кожу Джиллиан. Находит ли он одну из её женщин привлекательной? — Кроме того, для меня вся еда безвкусна.
Хотя она не обрела этот недостаток, сострадание превзошло её желание уволить танцоров.
— Любезность Безразличия?
Он подтвердил, коротко кивнув.
— Твои любовницы тоже безвкусны? — Уильям наклонился, схватил последний тыквенный медальон и сунул его в рот. Его глаза закрылись, и он застонал, как будто его охватил оргазм. Закончив, Уильям облизнул губы и ухмыльнулся. — Держу пари, ты изо всех сил стараешься дать женщине хотя бы посредственный опыт. Ну, я больше не волнуюсь. Продолжай и считай это святым поступком.
— У меня не было любовниц вне брака. Возможно, мне нужно больше практики, чтобы достичь твоего уровня в соблазнении, — сказал Пьюк. — Скажи мне, Растопитель Трусиков. Сколько тысяч женщин через тебя пройдет… прежде чем ты встретишь ту, которую посчитаешь своей суженой?
О, детка, сегодня выпустили коготки. Где попкорн, когда он так нужен?
И волнение, вероятно, было совершенно неправильной реакцией на ещё одну потенциальную драку. Но постой! Пьюк только что признался, что ни с кем не спал, пока они были в разлуке.
Натянуто, как тетива лука, Уильям произнёс:
— Я ещё никогда не хотел убить человека больше, чем хочу убить тебя, Пьюки.
— Это чувство взаимно, Похотливый.
Желая — нуждаясь — узнать, мучает ли Пьюка сексуальное напряжение так же сильно, как её саму, доходит ли до него на примитивном уровне ее слова и поступки, Джиллиан провела пальцами по его костяшкам. Такой мягкий, такой теплый. Такой идеальный!
Он резко повернулся к ней, прищурился и сверкнул глазами, дыхание стало прерывистым, выпуклость за ширинкой была огромной.
— Прикоснись ко мне ещё раз, и я прижму тебя к песку и возьму прямо здесь.
Её первая мысль: «Да! Наконец-то!»
Вторая: «Он хочет меня очень сильно».
Когда её разум закружился, а тело заплакало от облегчения, радужки Уильяма загорелись красным от угрозы.
— Надеюсь, ты любишь секс втроем, Пьюки, потому что я присоединюсь.
— Ты можешь попытаться, — сказал Пьюк, стиснув зубы.
— Э, ребята? Нужно, чтобы…
Что? «Они поцеловались и помирились?»
Ммм. Вот было бы здорово, правда?
К её удивлению Пьюк встал и ушел, не сказав больше ни слова. Верный себе, он никогда не оглядывался назад.
Арахис, предатель, вскочил и последовал за ним.
Она хотела сделать то же самое, но утешила себя выбором серебряной медали и посмотрела на Уильяма.
— Что? — воскликнул он. — Что я сделал не так?
— Прекрати флиртовать со мной перед Пьюком. И перестань его раздражать. Я не собираюсь спать с тобой, Уильям. Я не собираюсь изменять мужу.
Её мечты о том, чтобы встречаться с другими парнями, сгорели в огне в тот самый момент, как только она впервые подумала об этом, признавала она это или нет.
— Он твой временный муж. Есть разница. И я не прошу тебя изменять ему.
— Тогда о чём ты меня просишь?
— О чём же ещё? — он широко развел руками. — Поцелуй поклонника как следует. Что? Что это за взгляд? Поцелуи — это не измена. Это один друг помогает другому другу наполнить легкие. Поцелуи — это выживание.
— Если ты в это веришь, мне жаль твою истинную возлюбленную. — Просто чтобы продемонстрировать злость, потому что у Джиллиан проявилась жестокая жилка, она добавила. — Кем бы она ни была.
Изучая её лицо, возможно, ища слабости в её решимости, он казался ошеломленным, как будто никогда не знал отказа — любого рода — и понятия не имел, что только что произошло. Он открыл рот, закрыл. Открыл, закрыл.
В конце концов, он устало произнёс:
— Твоя несгибаемость заводит меня.
— Да ладно. Тебя и лёгкий ветерок заводит.
— Я хочу тебя, — сказал Уильям, и на этот раз в его голосе прозвучала нотка раздражения.
— Ладно, скажем, я вернулась к тебе. Как бы мы проводили нашу совместную жизнь?
— Я буду воевать с Люцифером, а ты залечивать мои раны. Как раньше.
Фу.
— Ты думаешь, этого будет достаточно для меня?
Чистые глаза сверкнули, он хрипло сказал:
— Каждую минуту в перерывах мы бы проводили в постели.
Все еще. Не. Достаточно.
— А если бы я захотела сражаться на твоей стороне?
— Мы бы… договорились.
Значит, он попытался бы уговорить её остаться дома. Старая Джиллиан была бы в восторге. Новую Джиллиан чуть не стошнило.
— Объясни, почему ты хочешь именно меня, — попросила она. — Почему ты пришел сюда ради меня? Почему помогаешь Пьюку, пытаясь избавить меня от связи? Я смутно припоминаю, как кто-то из Повелителей говорил, что ты ждешь моего восемнадцатилетия, чтобы заявить свои права. Ещё ярче я помню, как ты заверял меня, что никогда не влюбишься и не женишься.
Прикрыв глаза, он наклонился к ней, воплощая соблазн.
— Ты никогда не знала моих прикосновений. — Его голос стал глубоким и хриплым. — У меня такое чувство, что тебе это очень понравится…
За исключением того, что она оставалась к нему безразличной.
— Я помню времена, когда ты не хотел меня. На самом деле, не так давно. Для тебя прошло всего несколько недель. Что изменилось?
— Ты, — просто ответил он.
— Да, я изменилась. И ты был прав, я действительно хочу Пьюка, — призналась она.
Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал и стиснул зубы.
— Он никогда не даст то, что тебе нужно.
— Хм, и что же мне нужно?
— Верность.
— Вообще-то, мне нужны оргазмы. — Голый факт, и совершенно правдивый. За исключением того, что волна тоски поднялась внутри неё. Верность звучала потрясающе. Доверять своему любовнику. Знать, что он никогда добровольно не причинит боли и не предаст.
Раздался шум справа. По привычке Джиллиан потянулась за кинжалом, но остановилась. Наконец-то появился Пьюк.
Весь остальной мир исчез, когда их взгляды встретились. В одно мгновение её кровь расплавилась, а сердце решило сыграть соло на бас гитаре.
Ей так хотелось протянуть руку и погладить его.
В свете костра его рога казались длиннее и толще. Он не брился, так что его подбородок покрывала темная щетина. Но он принял ванну. С кончиков его влажных волос стекала вода, и капли падали на обнаженную грудь. Эти капельки исчезали под поясом его овчинных штанов.
Он был воином, мужчиной и хищником одновременно, что только усиливало её очарование им.
А что он думал о ней?
Он посмотрел на её губы и провел большим пальцем по своей нижней губе, как будто представляя, как целует её. «Да, пожалуйста». Затем его взгляд прошелся по её телу, задерживаясь везде, где у неё болело, как будто он знал, как отчаянно она хотела, чтобы его руки и губы последовали за взглядом.
Знал ли он? С выражением лица, лишенным эмоций, он сократил расстояние. Его руки… Джиллиан втянула воздух. Они были сжаты в кулаки. Ну-ну. Он не был таким стойким, как хотел ей показать.
«Я влияю на него».
Он молча сел рядом. Его бицепс напрягся, когда он взял два поджаренных на огне медальона из тыквы с ближайшего блюда, бросил один арахису, а другой сунул в рот. Её муж жевал, глотал и сосредоточенно смотрел на танцующих.
Ей нравилось, как двигались его челюсти, каждое чувственное движение.
Шок: Арахис понюхал его, затем мягко толкнулся в его ладонь, требуя, чтобы его погладили. Её химера никогда никого не принимала так быстро.
— Твоё демоническое отродье учуяло тебя на Пьюке, — пробормотал Уильям. — Ничего более.
Она старалась, очень старалась, но не могла оторвать глаз от Пьюка.
— Ты ведь понимаешь, что съел кусочек тыквы? — изображая пещерного человека, добавила она. — Мясо хорошо. Овощи плохо. Помнишь?
— Я всегда ем, чтобы набраться сил, даже если мне предлагают пищевые отбросы. — Его внимание было приковано к танцующим, а глубокий хрипловатый голос ласкал кожу Джиллиан. Находит ли он одну из её женщин привлекательной? — Кроме того, для меня вся еда безвкусна.
Хотя она не обрела этот недостаток, сострадание превзошло её желание уволить танцоров.
— Любезность Безразличия?
Он подтвердил, коротко кивнув.
— Твои любовницы тоже безвкусны? — Уильям наклонился, схватил последний тыквенный медальон и сунул его в рот. Его глаза закрылись, и он застонал, как будто его охватил оргазм. Закончив, Уильям облизнул губы и ухмыльнулся. — Держу пари, ты изо всех сил стараешься дать женщине хотя бы посредственный опыт. Ну, я больше не волнуюсь. Продолжай и считай это святым поступком.
— У меня не было любовниц вне брака. Возможно, мне нужно больше практики, чтобы достичь твоего уровня в соблазнении, — сказал Пьюк. — Скажи мне, Растопитель Трусиков. Сколько тысяч женщин через тебя пройдет… прежде чем ты встретишь ту, которую посчитаешь своей суженой?
О, детка, сегодня выпустили коготки. Где попкорн, когда он так нужен?
И волнение, вероятно, было совершенно неправильной реакцией на ещё одну потенциальную драку. Но постой! Пьюк только что признался, что ни с кем не спал, пока они были в разлуке.
Натянуто, как тетива лука, Уильям произнёс:
— Я ещё никогда не хотел убить человека больше, чем хочу убить тебя, Пьюки.
— Это чувство взаимно, Похотливый.
Желая — нуждаясь — узнать, мучает ли Пьюка сексуальное напряжение так же сильно, как её саму, доходит ли до него на примитивном уровне ее слова и поступки, Джиллиан провела пальцами по его костяшкам. Такой мягкий, такой теплый. Такой идеальный!
Он резко повернулся к ней, прищурился и сверкнул глазами, дыхание стало прерывистым, выпуклость за ширинкой была огромной.
— Прикоснись ко мне ещё раз, и я прижму тебя к песку и возьму прямо здесь.
Её первая мысль: «Да! Наконец-то!»
Вторая: «Он хочет меня очень сильно».
Когда её разум закружился, а тело заплакало от облегчения, радужки Уильяма загорелись красным от угрозы.
— Надеюсь, ты любишь секс втроем, Пьюки, потому что я присоединюсь.
— Ты можешь попытаться, — сказал Пьюк, стиснув зубы.
— Э, ребята? Нужно, чтобы…
Что? «Они поцеловались и помирились?»
Ммм. Вот было бы здорово, правда?
К её удивлению Пьюк встал и ушел, не сказав больше ни слова. Верный себе, он никогда не оглядывался назад.
Арахис, предатель, вскочил и последовал за ним.
Она хотела сделать то же самое, но утешила себя выбором серебряной медали и посмотрела на Уильяма.
— Что? — воскликнул он. — Что я сделал не так?
— Прекрати флиртовать со мной перед Пьюком. И перестань его раздражать. Я не собираюсь спать с тобой, Уильям. Я не собираюсь изменять мужу.
Её мечты о том, чтобы встречаться с другими парнями, сгорели в огне в тот самый момент, как только она впервые подумала об этом, признавала она это или нет.
— Он твой временный муж. Есть разница. И я не прошу тебя изменять ему.
— Тогда о чём ты меня просишь?
— О чём же ещё? — он широко развел руками. — Поцелуй поклонника как следует. Что? Что это за взгляд? Поцелуи — это не измена. Это один друг помогает другому другу наполнить легкие. Поцелуи — это выживание.
— Если ты в это веришь, мне жаль твою истинную возлюбленную. — Просто чтобы продемонстрировать злость, потому что у Джиллиан проявилась жестокая жилка, она добавила. — Кем бы она ни была.
Изучая её лицо, возможно, ища слабости в её решимости, он казался ошеломленным, как будто никогда не знал отказа — любого рода — и понятия не имел, что только что произошло. Он открыл рот, закрыл. Открыл, закрыл.
В конце концов, он устало произнёс:
— Твоя несгибаемость заводит меня.
— Да ладно. Тебя и лёгкий ветерок заводит.
— Я хочу тебя, — сказал Уильям, и на этот раз в его голосе прозвучала нотка раздражения.
— Ладно, скажем, я вернулась к тебе. Как бы мы проводили нашу совместную жизнь?
— Я буду воевать с Люцифером, а ты залечивать мои раны. Как раньше.
Фу.
— Ты думаешь, этого будет достаточно для меня?
Чистые глаза сверкнули, он хрипло сказал:
— Каждую минуту в перерывах мы бы проводили в постели.
Все еще. Не. Достаточно.
— А если бы я захотела сражаться на твоей стороне?
— Мы бы… договорились.
Значит, он попытался бы уговорить её остаться дома. Старая Джиллиан была бы в восторге. Новую Джиллиан чуть не стошнило.
— Объясни, почему ты хочешь именно меня, — попросила она. — Почему ты пришел сюда ради меня? Почему помогаешь Пьюку, пытаясь избавить меня от связи? Я смутно припоминаю, как кто-то из Повелителей говорил, что ты ждешь моего восемнадцатилетия, чтобы заявить свои права. Ещё ярче я помню, как ты заверял меня, что никогда не влюбишься и не женишься.