Темнейший воин

Завидев брата, Пьюк ощутил внезапный прилив любви. Хотя у них была одинаково смуглая кожа, тёмные глаза и ещё более тёмные волосы, тот же орлиный нос и суровые губы, черты Сина выглядели более мягкими. Пьюку же неоднократно говорили, что его лицо выглядело «высеченным из камня».

Син вышагивал, не обращая внимания на окружающий мир.

— Что тебя беспокоит? — пальцы Пьюка сжали рукоять меча.

Его брат никогда не шагал туда-сюда… до недавнего времени. Месяц назад он присутствовал на мирных переговорах с соседним королевством и вернулся… изменившимся. Покой сменила паранойя, определённость — неуверенность.

Он сказал Пьюку, что проснулся в последнее утро, найдя свою армию убитой. Он лежал среди побоища, единственный выживший, не помня о произошедшем. Теперь Син не мог уснуть, вздрагивал от внезапных движений или звуков и смотрел на тени, как будто там кто-то спрятался. Он не посещал конюшню и перестал снимать рубашку во время тренировки.

Пьюк подозревал, что на груди его брата появились новые шрамы. Он думал, что другие сочтут его слабым, если увидят их мельком?

Если кто-нибудь скажет хоть одно слово против, этот «кто-нибудь» умрёт.

Каждый раз, когда Пьюк проявлял беспокойство, Син менял тему разговора.

Син остановился перед очагом, взглядом нашёл Пьюка, прежде чем стремительно отвернуться.

Постепенно Син расслабился, даже ухмыльнулся знакомой ухмылкой, которую только Пьюк имел честь видеть.

— Ты не торопился возвращаться в лагерь. Преклонный возраст тебя задержал?

Он фыркнул.

— Ты всего на два года младше. Возможно, нам стоит поменяться местами в следующей войне. Я планирую, ты сражаешься.

— Ты забываешь, что я знаю тебя лучше, чем ты сам. Беспокойство за мою безопасность приведет тебя прямо ко мне.

Син не ошибался.

Его брат мог управлять собой в бою, владел любым оружием. Ему не было равных, кроме Пьюка. Но если с ним что-нибудь случится…

«Я сожгу этот мир дотла».

Пьюк подошел к тазу с водой, стоявшему на вершине его дорожного арсенала. Положив меч Уолша сбоку, он смыл ночную грязь.

— Когда мы были детьми, ты волновался за меня, — сказал он, вытирая лицо полотенцем. — Что случилось?

— Ты научился пользоваться мечом.

Син потёр виски, как будто ненавидел мысли, кружащиеся в его голове.

Ему нужно отвлечься.

— Начнём обзор сражения?

— Ещё нет. Я пришел с новостями.

Потекли мучительные секунды.

Пьюк напрягся.

— Рассказывай.

Глядя в глаза Син сказал:

— Отец объявил о твоей помолвке с принцессой Аланной из Динджина.

Первая реакция Пьюка: «У меня будет жена. Она будет моей!»

Потом он нахмурился. «Нужно действовать осторожно». С самого раннего возраста он видел мир вокруг себя через ослепляющую призму: «МОЙ брат, МОЙ клан, МОЁ царство».

Он встречался с Аланной только раз, и хотя ему понравилось ее внешность, он не стал бы спать с ней, тем более жениться. Искушению нельзя потакать, даже в малейшей степени.

Однако он понимал озабоченность Сина. Король сам выбирал приемника, а не первородство. Если король, конечно, не сделал бы выбор, то корону взял бы самый сильный воин. Но этим объявлением Король Пьюкинн III решил их судьбу.

— Отец поспешил с объявлением — сказал Пьюк. — Я не буду ни на ком жениться. Даю тебе слово.

— Это политический шаг, призванный укрепить союз между нашими кланами, но… пророчество… — Голос Сина затих под конец. — Один станет королем с любящей королевой на своей стороне и убьет другого. Оракулы никогда не ошибаются.

— Все бывает в первый раз. — Он сократил расстояние, чтобы обхватить лицо брата ладонями. — Доверяй мне. Свадьба никогда не состоится. — Он никогда не женится и пророчество не осуществится. — Я выбираю тебя, брат. Я всегда буду выбирать тебя.

Син оставался таким же напряженным.


— Если ты откажешь ей, то оскорбишь динджинцев. Разразится ещё одна война.

— Другие войны всегда начинаются.

Каждый клан собирал магию у людей, которых они убивали, отчаянно желая обладать большим, чем другие.

Магия была силой, а сила — магией.

Син отошёл от Пьюка, беспокойно потирая двумя пальцами тёмную щетину на подбородке.

— Женившись на Аланне, ты объединишь кланы, как и мечтал. Коннахт, Динджин, Фиан, Идром и Уолш.

Как заставить брата понять? Да, он мечтал объединить кланы. Война наконец-то закончится. Много жизней получится спасти. Воцарится мир. Амарантия будет процветать, земли больше не будут терзать постоянные сражения.

Но мир без Сина ничего не значил.

— Нет ничего важнее тебя, — сказал он. Много веков назад было двенадцать кланов. Теперь из-за королей и армий, жадных до магии, осталось только пять. Если ничего не предпринять, всё население вымрет. — Не для меня.

— Ты не слушаешь, — настаивал Син. — Динджин и Фиан теперь союзники. После вашего брака с Аланной, Коннахт станет сотрудничать с Динджином, поэтому Фиан будет вынужден принять сторону Коннахта. Когда это произойдет, Идром, который в настоящее время заключил мир с Фианом, должен будет разорвать свой союз с Уолшем, чтобы сохранить мир с нами. И они сделают это. У них нет семейных связей с Уолшем. И теперь, когда нынешний или, вернее, бывший король Уолш мертв, новый правитель начнёт отношения с нами с чистого листа.

— Мне всё равно, — сказал он, покачав головой. — Цена слишком высока.

Син молча изучал его так, как свои любимые карты. Печаль омрачила его черты, пока не была подавлена решимостью. Он кивнул, словно принимая монументальное решение, и показал на стол в углу. В центре стоял, казалось бы, небольшой интригующий сундучок.

— Его доставили сегодня утром, — сказал Син. — Как раз перед началом сражения.

— Подарок?

— Оружие.

Оружие?

— Не волнуйся. Я позабочусь об этом.

Пьюк сделает что угодно — убьёт кого угодно — чтобы решить проблемы своего брата. Все справедливо. Син всегда ему помогал.

Он пересёк палатку, чтобы встать перед маленьким сундуком. Неизвестный металл был покрыт перламутром. В каждом углу сверкали бриллианты. Когда он потянулся к нему, импульс зла коснулся его кожи. Не магия, а чистое, неподдельное зло. Его кровь заледенела.

— Кто его прислал?

И какое это оружие?

— Женщина по имени Киликаель, Красная Королева. Она выразила надежду, что мы насладимся нашим крахом.

Киликаель. Он никогда о ней не слышал.

— Она правит соседней реальностью?

Насколько известно Пьюку, женщина никогда не руководила… никем. По крайней мере, не открыто. Женщины помогали своим королям.

— Я не уверен, — ответил Син.

Ответ не имел значения. Никто не угрожал брату и его жизни. Крах? Не тогда, когда Пьюк жил и дышал.

Син не просто спасал его жизнь множество раз; он спас душу Пьюка.

Незадолго до седьмого дня рождения Пьюка его кузен погиб в бою. Нуждаясь в новом командире из королевской династии, король выбрал Пьюка. И маленького принца вырвали из рук матери раньше обычного, чтобы ласка женщины больше на него не «влияла».

«Погубите мальчика, и вы погубите мужчину, которым он станет».

Слова, которые кричал отец его матери в день, когда Пьюка уводили.

— Я тоже пойду, — сказал пятилетний Син. — Куда ты пойдешь, туда и я.

Подробности того рокового дня навсегда остались в памяти Пьюка. Рыдания матери, раздававшиеся по всей крепости: «Мои дети. Пожалуйста, не забирайте моих детей». Слезы, катившиеся по лицу Сина, когда он взял Пьюка за руку и добровольно ушёл из единственного дома, который он когда-либо знал. Каким утешением Пьюку стала непоколебимое решение маленького мальчика остаться вместе с ним.

В течение многих лет оба мальчика жили и тренировались с самыми закалёнными солдатами клана. Все нежные эмоции были выбиты, вырваны или вырезаны из них.

Когда им было двенадцать и десять лет, отец дал по мечу и бросил их посреди самых опасных песчаных дюн с одним напутствием: вернуться с сердцем врага… или остаться здесь навсегда.

Если бы Пьюк мог вернуть время назад, он бы потребовал, чтобы Син остался с их матерью, в её любящих руках. Теперь же вина была его постоянной спутницей. Пока он не научился бороться, и бороться хорошо, он не мог защитить Сина от ежедневных оскорблений. Хуже того, их мать умерла до того, как они смогли ее навестить.

Она родила мертвого младенца вскоре после их отъезда и, погруженная в горе, намеренно сожгла себя дотла. Воин мог бы выжить в огне, но не женщина без рун и магии.

Массируя затылок, Пьюк решил продолжить.