Темнейшее желание

От вида его красоты, Жозефина забыла, как дышать. У Кейна были длинные, мускулистые, сильные ноги с лёгкой россыпью волосков. Сексуальные… идеальные.

Он смотрел на неё, подцепив на талии нижнее белье.

"Боже милосердный, я сейчас умру. У меня случиться сердечный приступ. Серьезно".

– Итак, ммм, как ты догадался посмотреть в окно? – Ладно. Держись как обычно. Может он и не догадается, что ты пялишься.

Кейн замер.

– Это странно. Я почувствовал, будто невидимая нить заставила меня поднять взгляд.

Жозефина сглотнула. Почему он остановился?

– С тобой раньше случалось что-то подобное?

– Нет.

Были ли они… как-то связаны?

Наконец, он сбросил нижнее белье со своих ног.

Ох.

О-о, мой.

Кейн, хранитель Бедствия, был до невозможного великолепен. Он был облюбован солнцем и словно высечен из камня с головы до ног.

Крылья татуировки бабочки казались более острыми, чем раньше и тянулись все ближе и ближе к его… его… туда.

О, мой, о, мой, о, мой.

Её щеки загорелись еще сильнее, а во рту пересохло. Он был не просто мужчиной, а воином. Созданным для битв, закалённый огнём и сталью. Настолько мощный, что только некоторые когда-либо смогли бы понять.

– Я хочу знать, о чем ты думаешь? – спросил Кейн хриплым голосом.

Она заставила себя поднять глаза и встретить его взгляд. Воздух вокруг них мгновенно наполнился пониманием, от которого Жозефина не могла вечно бегать. Они были одни. Кейн обнажен.

О-о, то, что я хочу с ним сделать…

– Я не знаю, – ответила она, и хрипотца в голосе удивила ее. – А ты?

Его разгоряченный взгляд впился в девушку.

– Для нас обоих будет безопасней, если я солгу.

Бум. Бум. Бум.

Оружие посыпалось на пол. Вскоре у ее ног образовалась целая куча кинжалов, пистолетов и метательных звездочек.

– Дай мне свое платье. Я постираю его.

– Я… хмм.

Кейн сократил дистанцию, поднял Жозефину на ноги и, потянувшись, расстегнул молнию платья на спине. Прежде чем она поняла, что происходит, он стащил материал с ее рук, потом талии и вниз по ногам.

Так близко насколько он был, настолько обнаженный, насколько был, вызвали в ней… ооо милость божья, её кровь нагрелась до опасной температуры, и каждый дюйм её кожи покалывал, от желания ощутить большее.

Только его одного. Конечности Жозефины затрепетали.

А его… его… его татуировка становилась больше, потому что одно из крыльев бабочки обвивало его длину…

Серьёзно, можно умереть, подумала Жозефина.

Он рос, утолщался и тяжелел, завораживая девушку.

– О-о, моя богиня, – простонала она.

– Переступи через платья, милая.

Да.

Чтобы сохранить равновесие Жозефина положила руки Кейну на плечи, прежде чем сделать, как он велел. От прикосновения она лишилась дыхания. Даже будучи разгоряченной, она чувствовала, какой он горячий, настолько, что мог её воспламенить. И Жозефина обнаружила, что не возражает быть воспламенённой. Его мускулы были твердыми как сталь, но гладкими, как шёлк. Он выпрямился, но сразу не отошел вне её досягаемости. Кейн посмотрел на неё сверху вниз, его дыхание стало быстрым и поверхностным, совпадая с её. Все еще горячий воздух смешивался с паром из ванной… с желанием… с тысячью других вещей, которые она не могла озвучить.


– Я… ты, – прошептала она. Сделай что-нибудь.

Он моргнул, потряс головой. Придал жёсткости выражению лица и, повернувшись, вошел под душ, затем дернул штору вдоль рейки, закрывая обзор.

Несколько секунд рейка прогибалась, чуть не ломаясь, Жозефина услышала скрип кожи по фарфору, как будто Кейн поскользнулся. Он выругался.

Колени не удержали ее, и она упала на крышку унитаза. Вскоре до Жозефины долетел запах мыла. Она глубоко вдохнула, позволяя запаху омыть её, и подавить дрожь.

– Кейн?

Спустя миг он ответил,

– Да, Динь.

– Спасибо. – Не те слова она собиралась сказать, но сейчас произнесла именно это. – Я имею ввиду, за всё.

Последовал удар, словно Кейн грохнул кулаком о плитку.

– Мне стоило оставить тебя в покое.

В его голосе Жозефина услышала самоистязание, и вздохнула.

– Я убегала от тебя, помнишь? И, кроме того, ты не можешь быть со мной каждую секунду каждого дня.

– Хочешь пари?

Не соблазняй меня.

– Итак… во скольких битвах ты побывал?

– Хочешь сказать, что твои сборники рассказов не дали тебе точного числа?

– Нет. Но я бы хотела. Ты очень хорош.

– Ты тоже такой станешь. Я буду тренировать тебя.

– На самом деле?

– Да, на самом деле.

– Но остальные мужчины будут смеяться над тобой, если узнают.

– Зачем им это?

– Женщинам не полагается изучать искусство боя, – ответила она, – и каждого, кто смеет обучать нас, избегают.

– Это глупо.

Договорились. В царстве Фей мужчины являлись защитниками, но как показал Леопольд, защитой пренебрегали в пользу похоти и жадности.

– Ты не боишься оказаться отверженным?

– Этими людьми? Да я сочту это благословением.

Жозефина накрутила прядь волос на палец.

– Я должна спросить тебя.

– Все что угодно.

– Ты действительно собираешься жениться на Синде? – Она хотела спросить, как ни в чем не бывало, как бы спросила все остальное, но ей не удалось. Вместо этого получился шёпот, отражающий все ее надежды.

И, вместо ответа, Кейн принялся насвистывать.

Ну, это исчерпывающий ответ, не так ли?

Разочарование, отчаяние и злость объединились в глубине её живота. Она была права. Его чувства не повлияют на его действия.

– В такие дни, я бы хотел иметь Дорогую Элоизу на быстром наборе. На платье моей девушки кровь, – пробормотал он. – Должен ли я использовать содовую или уксус?

"Платье моей девушки, – так, произнес он. – Моя девушка, Жозефина".

Чёрт! Ты не можешь иметь больше одной, Кейн, – она почти прокричала.

Вода выключилась