Темнейшее прикосновение

То, какие чувства она вызывала в нем… освобождали его.

Мужчинам нравится говорить: черного кобеля не отмоешь добела и старого пса нельзя обучить новым трюкам. Ну, он только что доказал обратное. Она изменила его, дала то, что ему казалось недостижимым. Не просто занималась сексом, а полностью приняла его. Он больше не был Торином, а стал мужчиной Кили.

Он поцеловал ее в макушку. Торин никогда не думал, что его потеря девственности принесет что угодно, кроме облегчения, и все же был совершенно не готов. Его первый раз произошел в прекрасной, остроумной, сексуальной, умной и самой могущественной девушкой на планете. С той, которая объяснила ему истинное значение слова удовольствие, делая Торина недоступным для кого-то еще. Хотя его голод велик, утолить его желание может только Кили. Завтрак, обед и ужин, и каждый перекус между ними.

«И я могу обладать ею. Только нужно ее оберегать. Я могу удовлетворить ее».

Шум в коридоре прервал его мысли. Удары, грохот. Голоса.

Кили забормотала себе под нос.

Если кто-нибудь разбудит ее, то поплатиться за это.

Он подождал, пока она устроится поудобнее, затем осторожно слез с кровати, натянул штаны и направился к двери. Люциен и Анья стояли в коридоре, передавая друг другу то, что выглядела как корзина с фруктами.

— Извинись, — приказал Люциен.

— Никогда! — кричала она.

— Заткнитесь! — громко зашипел Торин. Оба посмотрели на него. — Ни слова больше. И никакого другого шума. Кили спит, и я покалечу того, кто её разбудит.

Глаза Аньи сузились, но вместо ожидаемого крики, она протянула ему корзинку и тихо сказала:

— Для твоей подруги. Потому что Люциен сожалеет, что я обрезала ей волосы.

Хранитель демона Смерти откашлялся.

— И я тоже сожалею, — продолжила она. Только добавила, — прости, что не отрезала больше. Но я больше не буду. Хорошо? Все в порядке? Итак, ты можешь сказать ей, что меня отшлепали как следует. — Анья оглядела его, заметила спутанные волосы и улыбнулась. — Я вижу, Красную королеву тоже выпороли.

Торин закрыл дверь перед их лицами. Даже слабое хихиканье раздражало его, Кили нужна абсолютная тишина, так-то вот. Он отставил корзину в сторону… все-таки не фрукты лежали внутри. В ней были блестящие заколки, позолоченные кисточки, серебряные расчески, покрытые кружевами резинки для волос и записка с надписью: «Моя вина. А.»

Женщины.

Затем расположился на другой стороне кровати. Волнения не разбудили Кили, слава Богу.

Он потратил следующие несколько часов, чтобы уберечь свою женщину от шума. Рейес приходил извиняться перед Кили за свои слова, но Торин его прогнал. И любой стук, скрип или шорох, что он слышал, заставляли его выходить из комнаты и громким шопотом ругаться на обидчика. Друзья бросали на него странные взгляд, и Торин знал, что они думают, будто он сошел с ума, но его это не волновало.

При последнем возвращении Уильям ждал у двери. Мужчина прислонился к стене, сцепив руки за спиной.

— Слышал, ты сегодня слегка свихнулся. — Уильям язвительно улыбнулся. Как обычно. — Надеешься, что все твои друзья станут играть в замолчи или умри.

— Не жду. Требую.

— Ну я играю роль прекрасного посыльного. Возможно, самого прекрасного посыльного, когда-либо родившегося. Не притворяйся, что не обратил внимания.

Торин поднял бровь.

— Ты клеишься ко мне, Уилли?

— Размечтался. Точно также, как и все остальные, с которыми когда-либо пересекался мой путь. Ты видел мою задницу, да?

— Я вижу, твое эго нужно приласкать.

— Я не верю в гордыню. Но верю в себя… и свою офигенность.

Это могло продолжаться вечно.

— Просто скажи мне, зачем пришел и проваливай.

Уильям сделал такое лицо, будто предпочитает есть камни, чем говорить, но все же сказал:

— Скажи своей чашке Петри [32], мои мальчики вступят в ее королевскую гвардию в обмен на ее услуги во время нашей войны с Фениксами.

Его кулак взметнулся к носу Уильяма еще до того, как он понял, что вообще сделал. Хрустнул хрящ. Полилась кровь. Уилли назвал Кили чашкой Петри? Конечно нет. Это не смешно. Даже близко не забавно. Но зато правдиво. Поскольку именно это сделает с ней Торин, если не будет всегда осторожен, так ведь?

Уильям вновь улыбнулся, демонстрируя кровь на зубах.

— Надеюсь, ты не сломал ноготь из-за этого слабого любовного удара.

Торин собирался ответить, но уловил еще кое-что из сказанного Уильямом. Королевская гвардия. Он выругался от напоминания о планируемом королевстве Кили «запущенного за счет внешнего источника».

Она собирается переехать?


Без меня никуда не поедет.

— Ты участвуешь в войне? — спросил Хранитель Болезни. Поскольку похоже, что Торин будет. Он поможет Кили, всем, чем сможет. «Возможно, даже вновь станет сражаться», — подумал воин, загораясь азартом.

— Одной ногой здесь, другой — там. Есть Посланник, Аксель, который полон решимости поболтать со мной, и поэтому преследует меня. Я решил не общаться с ним, это означает, что я не могу долго оставаться на одном месте.

Посланники. Крылатые воины, которые живут на небе. Убийцы демонов и в какой-то мере союзники Повелителей.

— Есть идея. Почему бы тебе просто не убить Акселя?

— Есть причины. — Уильям махнул рукой, меняя тему. — Гадес хочет вернуть Киликаель. Ты знаешь это, так?

Мышцы под глазом Торина дернулись.

— Знаю. Гадес может облизать мои волосатые яйца. Кили моя.

Уильям закатил глаза.

— Тебе не стыдно? Потому что мне стыдно за тебя. Она моя, — дразнил он. — Печально, что ты так сильно себя изводишь. Как и все вы. Почему бы вам воинам аккуратно не удалить тампоны и притвориться мужчинами.

Торин ударил его в грудь словно горилла.

— Эй, останови меня, если услышишь… единственное Джилли.

Хорошее настроение вмиг пропало. Мужчина стал излучать напряжение настолько острое и густое, что даже Торин мог его почувствовать.

— Не понимаю, о чем ты лапочешь, — сказал Уильям. — Я — ее щедрый благодетель, а она — мой неблагодарный иждивенец. Я… идеальный образец отца. — Его голос надломился на последних трех словах, превратившись в рычание.

Торин усмехнулся.

— Отрицаешь, отрицаешь, отрицаешь все это?

— Заткнись.

— Чувак, я надеюсь стать шафером на вашей свадьбе.





***




Кили проснулась как от толчка, задыхаясь и выпрямляясь, казалось, тысяча мыслей одновременно атаковали ее. Какая стала предвестником? «Я люблю Торина».

Ее желудок опустился. Она любила его?

Ох… дерьмо. Она втюрилась. Несмотря на то, что всякое прикосновение к его коже делает ее больной. Несмотря на то, что Торин пытался ее бросить не один раз. Она не просто связана с ним и вытягивает из него силы. А полностью покорена. Попала под действие его чар. Стала его добровольной пленницей.

Кили осмотрелась и обнаружила, что все еще находится в его спальне. Он пододвинул стул к кровати. Заметив, что она пробудилась, Торин поднял поднос с едой с тумбочки и положил перед ней.

Под глазами темные круги, поверх волос натянута вязаная шапка. Скрывает беспорядок, причиной которого она стала? Он выглядел усталым, но сексуальным. Напряженным, но оживленным.

— Я болела? — спросила она с ужасом.

— Нет, — ответил Торин.

Кили выдохнула с облегчением.

— Я периодически выбегал и орал на своих друзей. Поешь, — бросил он. — Восстанови силы.

Все еще присматриваешь за мной.

Так сильно его люблю.

— Зачем ты кричал на своих друзей? — поинтересовалась она.

— Потому что они раздражали меня.

— Неоднозначный ответ. — Торин не хочет, чтобы она узнала?

— И все же точный.