Телохранитель для Оливки

— Да. Только не вздумай там у себя протоколировать, а то я знаю, что ты честный адвокат.

— Тут и говорить нечего. Он мстил за свою женщину.

— Вот именно. А теперь… думаю дочь решила мстить за отца.

У меня зазвонил телефон. Достав его из кармана пальто, которое я до сих пор не снял, на экране мобильного увидел скрытый номер.

— Странно… — произнес я, и тут же поднял трубку: — Слушаю.

— Правильно делаешь, красавчик. Слушай внимательно!

— Кто это? — строго произнес я, и тут же переключил звонок на громкую связь.

Булат напрягся.

— Это Татьяна Шираева. Вряд ли тебе о чем-то говорит мое имя, но вот с Оливией Байер уверена, ты знаком.

— Что… что тебе надо?

— Как девочка, хорошо постельку греет?

— Послушай ты, Татьяна Шираева, тебе что надо?

— Ой, мальчик так торопится? А я бы на твоем месте не торопилась, — пропела она сладким голоском, а у меня возникло желание схватить ее за горло и удушить паршивку.

Булат бросил на меня вопросительный взгляд, а я выдохнул, крепко сжимая кулаки.

— Чего надо? — снова повторил я, пытаясь совладать с эмоциями.

— Всего ничего, бизнес подонка Байера.

— Ты что умом тронулась, соплячка?

— Я нет, — хмыкнула она, — а вот твоей девице это грозит.

— Что? Она что у тебя? — по душе прошелся страх, а желание уничтожить Шираеву только усилилось. Значит, в папочку пошла, сука.

— Догадливый мальчик. Пока что она просто спит, но, если через три дня у меня не будет документов, заверенных нотариусом, где будет четко указано что концерн «First STUDIOS» принадлежит Татьяне Артемовне Шираевой, пеняйте на себя. Девочка уснет вечным сном.

— Что ты сказала, тварь? — закричал я, но Булат резко схватил меня за руку, взглядом прося успокоиться.

Но мне совсем не было спокойно. Моя девочка, моя Оливка, которую я так сильно полюбил, она была в руках твари, которая явно обещает, не просто бросая слова на ветер. И в том, что все это произошло была и моя вина.

— Остынь, Игнатушка. Готовь документы, я сама тебя наберу. И старику привет передавай с того света, — она расхохоталась и сбросила вызов, а я едва сдержался чтобы кулаками не грохнуть по столу.

— Ну сука, ничем не лучше своего папашки гниды, — прорычал Богословский, и лбом уткнулся в ладони.

— Не посмотрю на закон, сам придушу ее, если хоть один волос с Оливии упадет.

— Она не посмеет. Надо что-то нарыть на нее.

— Что делать, Булат? Я не имею никакого права на вашу семью, на ваш концерн, и не имею право даже просить вас о передаче бизнеса. Я бы свой бизнес ей отписал, но девке захотелось куда более крупных денег.

— Первое и главное, не Дамир Тимурович, не Лия Александровна не должны знать о том, что Оливия в руках этой твари. Ее отец просто не переживет такую информацию. А Лия… Шираев страх всей ее жизни.

— Как мы объясним куда пропала Оливия?

— Пока просто скроем, придумаем, что она у тебя, а дальше посмотрим.

— Пи*дец, это же надо было так влипнуть. Если бы не Ольга, с этой рекламой…

— Послушай, а она не могла быть в сговоре с Татьяной?

— Да откуда им быть знакомыми?

— Если у нее есть знакомые «сверху», то найти такую дуру как Ольга, не составит труда.

— Бл*дь, — я резко схватился за телефон и набрав Мишку, дождался его ответа: — Миша, срочно проследи за Ольгой. Не дай ей уехать из города, а еще лучше задержи ее, забери к нам в офис.

— Ей угрожает опасность? — тут же поинтересовался друг.

— Она сама опасность. Срочно, Миш!

— Понял. До связи, — он сбросил вызов, а я тяжело вздохнул. Долбанная черная полоса.


— Правильно, Игнат, этой дамочке не нужно уезжать из города. Они явно в сговоре.

— Булат, мы можем сделать поддельные документы? На концерн?

— Можем! Эта дура и не поймет, что они не настоящие. Только вот… — он задумался на несколько секунд, и продолжил, — думаешь, она отпустит Оливию после того, как получит документы?

— Я сам приду к ней с документами, но пока Оливия не будет с тобой рядом, мы не подпишем контракт. Поставим ей свои условия, ведь концерн это не просто тысячи долларов. А когда фальшивые документы будут подписаны, ее окружат люди из полиции.

— Это кончено отличная идея, но есть «но»…

— Есть, Булат. В контракте мы пропишем все нюансы и моменты, все по пунктам, кто, что, кому и как. Мы сделаем максимально дотошные документы. Ну и тогда останется надеяться на чудо.

— Ты о чем?

— Предпоследний лист будет вещать интересную цитату, которую она уже может и не прочитать. Если Шираева Т.А. признается в похищении Оливии Байер, и в убийстве Даниэля Моретти, тогда бизнес остается у изначальных владельцев. А вот на последней странице будет четко прописано ее признание, которое она тоже подпишет. И эти документа будут настоящими.

— И ничего, что признание подписано обманным путем?

— Как только Оливия будет свободна, она напишет заявление о похищении, и расскажет все, как было. Сейчас не до правил, Булат. Даже мне.

— Я рад, что ты не зануда.

— Нужно разобраться с этой семейкой. И найти, кто помогает Шираевой. Ради Оливии я на многое способен, и даже прикрыть глаза на некоторые моменты.

— Поехали в офис. Нельзя терять время.



Глава 28



К вечеру все документы были готовы. Только от этого легче не становилось.

Я по-прежнему не знал, как себя чувствует Оливия, все ли с ней в порядке, не навредили ли ей. И да, я очень ждал звонка Татьяны. Готов был ехать прямо сейчас лишь бы поскорее забрать от нее свою девочку.

Как же я себя винил в ее похищении. На кой хрен захотел сделать то фото? Какому соблазну поддался? Если бы не фото, мы бы не поругались, и Оливия не поехала в торговый центр, откуда ее и выкрали. Тогда бы я смог ее сейчас обнимать и вдыхать полюбившийся запах. Ее личный запах, который я не перепутаю ни с каким другим.

Зайдя в квартиру, я сделал глубокий вдох, осознав, что дома хуже всего. Здесь мы с малышкой бывали чаще всего, и каждый угол напоминал мне о ней. Хотелось бы мне, чтобы она сейчас лежала на кровати, счастливая с блеском в глазах, как это было еще позавчера.

— Бл*дь! — закричал я словно зверь, и кулаком с дури влупил по стене.

Не отпущу ее больше. Верну, и не отпущу. С охраной в десять человек будет ходить, до туалета будут ее провожать. Но чтобы больше ни одна мразь не посмела тронуть.

Наверное, до полуночи просидел в кресле, так и не дойдя до душа. О сне и вовсе речи не шло. В мыслях постоянно была Оливия, а волнение нарастало с каждой секундой все больше и больше.

Вечером, когда разъезжались с Булатом по домам, попросил его чтобы зашел к Дамиру Тимуровичу, и сообщил что видел Оливку. У нее села батарея на мобильном, и она счастливая очень просила приглядеть за ее малышом, а сама осталась ночевать у меня.

Нам ненавистно было вранье, но мы делали это ради спокойствия Дамира и Лии. Узнай отец о том, где сейчас находится его дочь, сердце бы точно не выдержало. А Дамир Тимурович очень нужен своей семье. Он нужен своим девочкам, и мы не имели право ставить под угрозу его жизнь.

В восемь утра, когда я все же задремал сидя в кресле, по квартире раздался звонок. На экране снова высветился скрытый номер.

— Слушаю! — тут же ответил на звонок, чувствуя, как ускорилось сердцебиение.

— Я передумала. Не хочу ждать три дня. Ровно в десять утра я, вместе с твоей подстилкой буду ждать тебя на заброшке на северном выезде из города. Она там одна. Не перепутаешь.

— Ты серьезно? Подписывать контракт на заброшке? — ошарашено произнес я, надеясь, что Таня окажется куда умнее.

— Что-то не нравится? Хочешь не увидеть свою принцессу?

— Ладно! Я буду, ровно в десять.

Она сбросила вызов.

— Какая-то беспечная идиотка, совсем не подготовленная. Но нам это только на руку.

Главное, чтобы она не притащила с собой каких-нибудь идиотов.

Я набрал номер Булата, и дождавшись его ответа, произнес:

— В десять часов, заброшка на северном выезде.

— Я собираю людей. Встречаемся там.