Телохранитель для Оливки

Я хмыкнула и плюхнулась рядом с ней на стул. Как же я обожала вот такие посиделки, когда не надо никуда торопиться, ни о чем переживать, а просто сидеть и наслаждаться моментом. Сегодня было именно так. Наш с мамой день.

— Мамуль, а папа где?

— Они с Булатом по каким-то делам поехали в офис. А Лапочка дома поделку Мирошке в садик делает.

— Круто, может ей помощь нужна какая-то?

— Я звонила, говорит ее там Юляша развлекает по полной. Так что… пусть наслаждаются. Не будем мешать.

— Да уж, скоро Лапочке будет совсем весело с третьим малышом, — я улыбнулась и отпила ароматный чай.

— Ага, а уж как нашему деду будет весело. Карапузы наше все.

— Он от Дамирушки отлипнуть не может, — задумчиво произнесла я, зная, как папа постоянно проводит время с моим сыном.

— Не удивительно. Я сама часто с внуком играю. Вас не было рядом и это сложно для нас. А уж когда ты попала… в общем… Дочь, кто если не мы вам помогать будет?

— Спасибо, мамулечка, что бы я без вас делала? — я поднялась и порывисто обняла маму, вдыхая ее родной запах.

— А мы бы что без тебя делали?

— Как же я люблю тебя, мам.

— И я тебя, родная, — прошептала мама, даря мне с этими словами покой и уют. Я знала, что родители поддержат меня даже, если я буду не права. Они всегда на моей стороне.

— Мамуль, а давай отбивных с ананасом нажарим, м? — вдруг загорелась я, вернувшись на свой стул.

— Можно и отбивных. Малышка, а расскажи-ка мне кое-что, — попросила мама, улыбаясь мне из-за чашки.

— Ты о чем?

— Что между вами с Игнатом? Симпатия, страсть, отношения?

— Мам… — я засмущалась, когда мама заговорила про страсть и тут же быстро засунула в рот кусок бутерброда, в надежде, что она сменит тему.

— Я же видела, он готов съест тебя одним только взглядом так, как ты сейчас ешь этот бутерброд.

— Ну, мамуль… Тоже скажешь.

Мне стыдно! Это правда!

— Не смущайся. Это здорово что ты нравишься Игнату. Он хороший молодой человек. Угу… даже папа одобрил.

— Мам, между нами, ничего такого, — пожала плечами и еще откусила хлеба с колбасой.

— Вот совсем ничего, ага… потому и ночью бежишь к нему словно влюбленная.

Я подняла глаза и поняла, что вот-вот заплачу, но не с горя… от счастья плакать хочется.

— Так и есть, мамуль. Я кажется, влюбилась. Но я так боюсь снова обжечься. Боюсь, что надоем ему и он перестанет мне звонить.

— Ты не думай об этом, потому что мне, кажется, Игнат тоже к тебе что-то чувствует. Имею ввиду что-то большее, помимо страсти.

— Мам, ну ты как придумаешь.

— Прекращай! Можно подумать мы не знаем с папой, чем вы там занимаетесь у Градецкого.

— О Боже! — я вспыхнула от стыда и лицо прикрыла руками. Можно догадываться, но знать точно, что мои родители в курсе, чем мы с Игнатом занимаемся в его квартире. Просто стыдоба.

— Наслаждайся, доченька! Я все равно тебя перед папой отмажу.

Я глянула на маму сквозь пальцы, и выдохнув, открыла лицо.

— Ладно, смотри, что он мне подарил на Новый год.

Оттянула ворот свитерка и достала подвеску, которую не снимала с той самой ночи.

— Ох, красота. Кажется, ручная работа, — восхитилась мама, поддев цепочку пальцами.

— Да. Так и есть.

— Д — Дамир. Это хороший знак, Оливка.

Она улыбнулась.


— Мам… — протянула я, убирая цепочку обратно за пазуху.

— Ммм?

— Спасибо за то, что понимаешь.

— Я просто люблю тебя, доченька.

После обеденного сна мы с Дамирушкой покушали и пошли на улицу кататься на санках. Пока лежал снег, я пыталась радовать сыночка вылазками. То мы в снежки играли, я показывала, как надо лепить шарики, то строили снеговиков, то катались на санках. Мне важно было чтобы малыш чувствовал мою любовь, и знал, что я всегда рядом с ним. Я же тоже наслаждалась от того, что сын со мной, счастливый и здоровый. Это главное для меня, как для матери.

Позже, когда стало холодать, мы зашли в гости к Ангелике, попили чай, поболтали, поиграли с детками. Сестренка, словно точная копия мамы, что во внешности, что в характере, расспрашивала меня об Игнате, а я во время разговора поняла, как сильно за ним соскучилась. И даже сама написала ему, чтобы забрал меня ночью к себе.

И вот теперь надев вязанное платье кофейного оттенка, я еще раз убедившись, что Дамирушка уснул, тихонько спускалась вниз, договорившись с мамой, что она присмотрит за малышом.

Да, я сбегала тайком, чтобы папа не знал, что я снова не ночую дома. Я боялась, что он запретит мне такие вылазки, посчитав это некорректным.

Пыталась-пыталась уйти по-тихому, да только ничего не получилось, потому как папа с мамой сидели в гостиной у камина.

Попала.

— Малышка, а ты где собралась? — тут же активизировался папа, заметив на мне совсем не домашний наряд.

— Любимый, пусть дочь отдыхает.

— Лия… — предупредительно произнес папа, и снова посмотрел на меня, — и так, я тебя слушаю, дорогая младшая дочь.

— Пап, я… — и я замолчала, не зная, что сказать. Правду? Ну конечно же правду! Это же папа. — Меня Игнат позвал на свидание.

— Ну да, так уж и свидание. Что между вами?

— Мы встречаемся. Пап, послушай, он хороший.

— Я знаю, какой он, Оливия, или ты забыла кто я?

— Я не забыла, папуль, — выдохнула я, и все же расслабившись прошла к нему и присела на подлокотник. — Пап, мне с ним так хорошо, как давно не было.

— Оливка, мне главное, чтобы ты потом не страдала, понимаешь? Мне и так твоих страданий хватило выше крыши.

— Я знаю, папуль. Прости, что доставляю вам такие проблемы.

— Чего, дочь, ты что такое говоришь? — мама поднялась из кресла и обойдя подошла ко мне, обнимая и целуя в макушку. — Ты наше счастье. И не смей извиняться за то, что произошло. Твоей вины нет!

— Это я как раз виноват, что не мог сам вытащить тебя, — произнес папа, поцеловав мою руку.

— А может, это было к лучшему? Ну, то что ты был не в силах мне помочь в этой ситуации. Может наша встреча с Игнатом была предначертана кем-то там, выше…

— Может так и есть доченька. И если ты чувствуешь сердечком, тогда иди, он наверняка тебя уже заждался.

— Вот так, а как же мое мнение? — хмыкнул папа, а я в ответ посмотрела на маму.

— А ты и так согласен, — тут же ответила она, и обратилась ко мне: — иди дочь. Иди.

Я поднялась, посмотрела на родителей, и быстро чмокнув их в щеки, побежала в прихожую за шубкой и сапогами. А уже через пять минут счастливая выбегала за ворота, скользя каблуками по плитке.

— Ай, вот балда, надо было без каблуков обувать, — пробурчала себе под нос.

Еле-еле закрыла калитку, махнув охраннику, что справлюсь сама.

Игнат, заприметив меня тут же вышел из авто, а я улыбнулась, и выдохнула, стоило мне очутиться в его объятиях.

— Как же я скучал по тебе, — выдохнул мне в губы и накрыл их жарким поцелуем.

Я растеклась лужицей от вкуса его губ, а между ног стало жарко, скрутило в тугой узел и захотелось чтобы он коснулся меня руками. Там, где все горело огнем. Несмотря на мороз мне хотелось сбросить шубку и ощутить его тело на своем. Я пальцами вцепилась в его пальто, когда по телу побежал табун мурашек, а грудь потребовала внимания мужчины.

— Привет, Игнатушка, — прошептала ему в рот, когда нам практически нечем было дышать, и мы прервали поцелуй, — вот так обветрю губы, и целоваться не сможем.

— Не хочу не целоваться. Пойдем в машину, — так же тихо прошептал он и сделав шаг, открыл для меня дверь.

Я уселась в теплый салон, и дождавшись Игната, сразу же прильнула к его телу.

— Мне не нравится, что я чувствую, — произнесла я, прижимаясь, и наблюдая, как он снимает авто с ручника.

— Ты о чем? — тут же напрягся Градецкий, обратив на меня свой взор.