Танец змей

– Я была к вам очень несправедлива, – сказала она, достав некий крошечный предмет, разглядеть который я не сумел. – Если бы не мой отец, вам не пришлось бы проходить через весь этот бедлам. Я любила его, но это он виноват в том, что вы оказались втянуты во все это. И мне очень жаль. Прошу вас, примите эту вещь… – Она вложила бархатный мешочек мне в ладонь и потупилась. – Это мелочь, и она, конечно, никак не восполнит все те лишения, что выпали на вашу долю, но ничего другого я придумать не смогла. И еще… Я некрасиво вела себя с вами – с тех самых пор, как моя бабка предложила вам мою руку, словно я залежавшийся кусок сала.

Пощупав мешочек, я помрачнел.

– Мисс Ардгласс, это ведь кольцо.

Она густо покраснела.

– Я нашла его среди вещей, которые прежде принадлежали отцу. Мне оно велико, а других родственников мужского пола у меня нет… Оно должно было отойти дяде Алистеру, но… вы сами знаете, что с ним стало. Вы были тому свидетелем[16].

Она умолкла и отвела взгляд. Перед глазами у меня тотчас встала сцена смерти ее напыщенного дядюшки – да так четко, будто я снова оказался там, рядом с ним. Я пожалел бедную девушку: из родственников у нее осталась одна лишь бабка – жестокосердная алкоголичка, которую Кэролайн презирала.

Слова на ум не шли, и я раскрыл мешочек, чтобы хоть куда-то сместить внимание.

Это оказался тончайшей работы перстень: большой плоский изумруд в обрамлении гладкого золота. Оттенок у камня был глубокий, темный, и я сразу понял, что перстень идеально сядет на мой мизинец. Я достал его из мягкого ложа – судя по истертым краям, это была весьма старинная вещь. С внутренней стороны виднелась гравировка – две крошечные буквы. Первая – явно А, очевидно, означавшая «Ардгласс», а вторая, куда более поистершаяся, походила то ли на Д, то ли на Б.

– Мисс Ардгласс, это же семейная реликвия. Мне бы не хотелось…

– Примите его, – взмолилась она. – Снимите этот груз с моих плеч. – Мне показалось, что она хотела сказать что-то еще, но, видимо, передумала и открыла дверь. – Залезай, Джоан. Поедем сейчас же.

Видимо, я оказался крайне ошарашен сим неожиданным презентом, ибо следующее, что мне помнится, – это как я стою в заснеженном поле и, сжимая в руке кольцо и футляр с запонками, провожаю взглядом быстро удаляющийся экипаж.

Когда он пропал из виду, я наконец повернулся к дому и сделал глубокий вдох.

Настоящая работа, настоящая охота на ведьм только начиналась.





20




Помогая себе теми двумя пальцами, которые не были обездвижены перевязкой, я надел перстень на мизинец левой руки и вошел в дом.

Первым, что я услышал, был ритмичный грохот – словно кто-то задался целью снести стены дома.

Внутри было сыро и довольно холодно, стоял затхлый дух давно пустующего помещения. Старый Джордж уже начал разжигать камины, но как следует прогреться этим комнатам предстояло еще нескоро.

– Господин Адольфус там, – сообщил Джордж, показывая на ближайшую дверь, что вела в большую комнату, которая, видимо, прежде была столовой.

Девятипалый был занят: все пространство занимали ящики, набитые книгами, а длинный обеденный стол, придвинутый к стене, ломился от корреспонденции. Там лежали записки, карты и прочие бумаги, некоторые – в опасной близости от зажженной масляной лампы с отсутствующим стеклянным колпаком. Под столом в забытьи валялись оба его пса – им можно было только позавидовать.

– Поверить не могу, что вынужден торчать в доме этой усохшей коровы! – пробурчал он, едва ли не носом водя по огромной карте Британских островов. Он прибил ее к стене толстыми гвоздями и аналогичным образом прикреплял вокруг записки и вырезки из газет и документов.

– После нашего отъезда швейцарский сыр умрет от зависти к этой стене.

Он обернулся с весьма удивленным видом и громко выдохнул с облегчением:

– Ох, слава богу! Я думал, твоя истерика дольше продлится.

А потом, к моему изумлению, он подошел ко мне и с чувством пожал мне левую руку.

– Ты и это спас? – спросил он, взглянув на перстень с изумрудом.

– Э-э… это семейная реликвия, – сказал я (вряд ли стоило уточнять, чьей семье она принадлежала).

– Мне очень жаль, что они до твоего дома добрались. Правда. Я знаю, что тебе от этого не легче, но они и мой дом пытались…

– Знаю, знаю, – перебил я и остановил его жестом. – Джоан мне рассказала.

– Если тебе нужно будет пожить где-то, когда со всем этим дерьмом будет покончено… ну… Джоан только обрадуется, если ты будешь рядом.

Я поймал себя на желании похлопать его по спине – я понимал, до чего виноватым он, должно быть, себя чувствовал: не раз и не два я возлагал на него ответственность за все свои горести, но сейчас – в кои-то веки – он не имел к ним никакого отношения. Я чуть было не произнес все это вслух, но вовремя заметил, что оба мы сморщили носы от этого неловкого проявления не подобающих мужчинам чувств.

– Давай сейчас не будем об этом, – протараторил я и, кашлянув, подошел к карте. – Быстро ты тут обустроился.

– Ага, а еще я получил кучу писем от знакомых торговцев с черного рынка. Как я и думал, почти у всех сейчас проблемы с поставками ведьмовских штучек.

– Почти у всех? – переспросил я, шагнув ближе к карте. Это была та же карта, которую он показывал мне у себя в библиотеке, но здесь на ней появилось много новых отметок – то бишь ржавых гвоздей, – разбросанных по всей Англии.

– Здесь отмечены места, где по-прежнему можно раздобыть вызывающие галлюцинации кактусы или ведьмину бутылку. Как и сказала девица Ардгласс, ведьмы разбились на множество мелких групп и былые связи друг с другом подрастеряли.


– Да здесь практически пояс вырисовывается от Ланкастера до Гулля, – сказал я.

– Ага. И это сужает нам область поиска.

– Недостаточно… – покачал головой я.

– Ох, благодарю покорно за твою сраную похвалу!

– Прости, прости. Я хотел сказать…

– Да знаю я, что ты хотел. И ты прав. За неделю мы все эти места не обыщем.

– За неделю? Какое сегодня число?

– Семнадцатое.

– Что?! Быть такого не может… – Я принялся загибать пальцы. – Ох, черт возьми…

В этот момент вошел Лейтон с графином и двумя стаканами. В более спокойный день я был бы ошарашен его работоспособностью; сегодня же меня хватило лишь на то, чтобы принять у него графин с виски и налить себе щедрую порцию. Глотку обожгло, и в голове внезапно прояснилось.

– Что там с моим багажом? – требовательно осведомился я.

– Ох, Перси, тебя волнует судьба твоих…

– Там были мои записи! И бумажки, которые прислали мисс Ардгласс. И то, что твоя сестра…

Уставившись на карту, я умолк, мой разум взвился ураганом. Мысли проносились в голове с такой скоростью, что на некоторое время я утратил дар речи.

– Ваш багаж привезли вместе со всем остальным, сэр, – доложил Лейтон. – Я как раз собирался отутюжить ваши рубашки и сюртук.

– Принеси мою маленькую записную книжку, – попросил я. – В нее вложены два клочка бумаги и маленький лоскут ткани. Смотри, чтобы они не вывалились.

Лейтон поклонился и ушел. Я хотел было рассказать Макгрею о том, что только что пришло мне в голову, но тут произошла череда событий, тому помешавших: сначала вошел Шеф, впустив за собой ледяной сквозняк, отчего мы с Макгреем сразу напряглись. У этого человека, казалось, был дар отравлять всю окружающую атмосферу.

– Эй, Фуй! – окликнул его Макгрей. – Мой любимый говнюк!

Шефа приветствие не впечатлило. Его кустистые усы были покрыты инеем и составляли яркий контраст с румяными щеками. Похоже, он мчал сюда во весь опор.

– У меня сообщение от руководства, – буркнул он, сразу переходя к делу.

Макгрей рассмеялся.

– Ох, почему сразу не скажешь, что это от…

– На твоем месте я не стал бы заканчивать это предложение. – Он достал пару конвертов из нагрудного кармана. Да, из того самого кармана.

Я шагнул в его сторону, чтобы взглянуть…

– Стоять! – рявкнул он и отвернулся так, чтобы я не увидел надписей на конвертах. Он дважды проверил, кому какой адресован, один сунул обратно в карман, а мне вручил второй: – Сожгите сразу после прочтения.

– Что ж, мы получили сообщение, – сказал я. – Можете идти.

– Я должен убедиться, что вы его сожгли.

– Ох, да какого хрена!

Я устало вздохнул, не видя смысла спорить. Подойдя к столу, я раскрыл послание – поближе к свету лампы и подальше от глаз Шефа. С письмом пришлось повозиться – справиться с ним одной лишь рукой было нелегко, и усилия мои отнюдь не были вознаграждены.

Это было краткое, емкое и резкое сообщение от лорда Солсбери – нагоняй за бесчинства на Оркнейских островах.

– Но ведь не мы это затеяли! – возопил Макгрей, который заглянул мне через плечо и тоже прочитал послание.

– Думаете, нам есть дело до того, кто что затеял? – огрызнулся Шеф. – Все на том проклятом мерзлом островке видели пламя. Вы и представить себе не можете, сколько денег сейчас перетекает из рук в руки, чтобы ни одна лондонская газета не напечатала об этом заметку. – Он взглянул на Макгрея и грубо усмехнулся: – Хотя риск не так уж велик: кто поверит сказочкам с острова, населенного дикими шотландскими вырожденцами?

Макгрей сжал кулаки, поэтому я тут же подпалил письмо от масляной лампы. Оно сразу занялось огнем, и я помахал горящей бумагой перед Шефом.

– Вот, – сказал я. – Теперь можете…

– Уноси отсюда свою вонючую английскую задницу, – процедил Девятипалый. Шеф хотел что-то возразить, но Макгрей его опередил: – Ваша единственная работа – следить, чтобы мы не сбежали. Наше расследование – не ваше, черт побери, дело.

Шеф не сдвинулся с места. Он улыбнулся и вперил взгляд в карту, будто пытался запомнить ее содержимое.

– Ты абсолютно прав. Мне наплевать, в какую яму вас бросят гнить. Если не придется слишком далеко волочь к ней ваши трупы…

– Пшел вон! – гаркнул Макгрей, и Шеф, хоть и повиновался ему, сделал это не спеша и с нахальной улыбочкой на лице.