Там, где нет места злу
Часть 24 из 53 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Здравствуйте, — сказал Барнаби. И почему это секретарши в приемных становятся всё моложе и моложе? — Мы…
— К мисс Кэлтроп на десять, да?
— Точно, — кивнул сержант Трой. Ему было интересно, малютка ли повесила карточку на дверь. — А вы?..
— Шерил. Я вас отведу.
Она проигнорировала зазвонивший телефон, вывела их из здания и провела через гудронированную парковку к шаткому старенькому вагончику на фундаменте из шлакоблоков.
— А вы не очень-то похожи на копа, — сказала Шерил, легко семеня в своих нелепых ботиночках с леопардовыми отворотами и четырехдюймовыми каблуками. Она легонько, по-приятельски ткнула Троя в бок.
— Как же мы тогда должны выглядеть?
— Как он, — она мотнула лимонными кудряшками в сторону старшего инспектора, который плелся сзади.
— Поглядите на меня лет через двадцать, — посоветовал Трой.
— Не-а, — возразила Шерил. — Вы никада стока весить не будете. Вы не из таковских.
Они поднялись по трем шатким деревянным ступенькам. Шерил постучала в перекошенную дверь. Немедленно послышался удивительный, гулкий звук, похожий на густую виолончельную вибрацию. Он проник под дверь, вырвался наружу и теперь дрожал у них над головами.
— Что это было? — оторопел Барнаби.
— Она просто сказала «войдите». — И Шерил улизнула, бросив на прощанье: — Глубокий вдох — и не дышать!
Полицейские вошли.
«Святый боже», — подумал Трой, затянувшись стопроцентной, самой высшей пробы, застарелой духотой. О этот чудный, мерзкий, несвежий запах, сразу сообщающий курильщику, что тот пришел домой! Вот только у него дома так волшебно не пахнет. У себя за спиной Трой услышал сдавленный стон протеста.
Барнаби пожалел, что не внял совету и не вдохнул поглубже заранее. Он осмотрелся. Здесь никто не делал попыток замаскировать плачевное состояние стен или как-нибудь их украсить. Панели из серого материала, подозрительно напоминавшего асбест, скреплены железными винтами. Старомодные металлические файловые шкафы. За стопками папок на чудовищно загроможденном столе просматривался запыленный компьютер. Вентилятор, воткнутый в розетку на одной из панелей, икал и кашлял. Над письменным столом в противовес обычному «Не курить» висело нечто самопальное — с зажженной сигаретой, уютно устроившейся в большой черной галочке.
Кто-то попытался «освежить» воздух в кабинете, распылив тошнотворно сладкий дезодорант. Этот последний вступил в реакцию с глутаматом натрия из остатков еды навынос в мусорной корзине и смелыми, знойными духами женщины, сидящей за столом.
Вивьен Кэлтроп не сделала попытки встать, когда полицейские предъявили свои удостоверения, просто глянула и махнула рукой. В любом случае подняться ей было бы непросто из-за солидного веса. Это была одна из самых крупных женщин, каких когда-либо встречал Барнаби.
— Если хотите кофе, всякие причиндалы вон там, — она показала большим пальцем на довольно-таки грязный столик с белой пластиковой столешницей, потом — на пару потрепанных кресел.
— Нет… э-э… спасибо…
Барнаби был потрясен, но не внешностью женщины, а ее голосом. Очень хриплый, в высшей степени мелодичный, роскошный, теплый, он просто искрился жизнелюбием. «Боже мой, — подумал старший инспектор, погружаясь в одно из кресел, — моя дочь что угодно отдала бы за такой голос».
— Курите, не стесняйтесь, — предложила мисс Кэлтроп, вытянув сигарету из пачки «житан», и щелкнула зажигалкой.
— Спасибо, — оживился сержант Трой, потянувшись к внутреннему карману куртки, но тут же одумался, перехватив взгляд шефа.
— Итак, что там насчет Карлотты?
— Я не знаю, что вам уже рассказали, мисс Кэлтроп…
— Почти ничего. Только то, что полиции нужна информация о ее прошлом. Что она еще натворила?
— Сбежала, — поставил в известность сержант Трой.
— Ой, да ладно вам! Она всего лишь сбежала — и весь убойный отдел стоит на ушах!
— Очевидно, тут все немного сложнее.
— Да уж, к бабке не ходи, — кивнула мисс Кэлтроп.
— Там, где она жила, произошла ссора…
— Дом викария, Ферн-Бассет, — она постучала по лежащей перед ней папке пухлым белым пальцем-сарделькой, унизанным сразу несколькими красивыми кольцами. — Одна из «крестниц» нашего дорогого Лайонела.
— Ее обвинили в краже бриллиантовых сережек, — продолжал Барнаби. — Явно находясь в состоянии стресса, она сбежала. Вскоре после этого мы получили анонимное сообщение, что кто-то упал в реку.
— Или прыгнул, — уточнил Трой.
— Она бы никогда не прыгнула, — поджала губы мисс Кэлтроп, — слишком себя любит.
Это было так похоже на сказанное Джексоном, что Барнаби удивился. Он-то полагал, что шофер подсунул ему придуманный, подогнанный под удобную для него версию событий портрет Карлотты.
— Расскажите мне о ней, — попросил старший инспектор, расслабившись в кресле. Следующие несколько минут обещали быть приятными, если, конечно, удастся и дальше дышать поверхностно. Он всегда любил забросить сеть и ждать улова.
Трой выкопал блокнот, тоже стараясь устроиться поудобнее. Это было не так-то просто, поскольку в зад его впилась пружина. Он все еще злился, что ему не позволили курить, и, достав шариковую ручку, принялся щелкать кнопкой, чем ужасно раздражал Барнаби.
— Некоторые молодые люди, сидевшие там, где сейчас сидите вы, инспектор… — начала мисс Кэлтроп, — удивительно не то, что они выросли преступниками, а то, что они вообще выросли. Если поднять их дела, представить себе бедность, жестокость, недостаток любви, которые были их уделом с самого рождения, можно прийти в отчаяние от человеческой природы.
Барнаби ни на секунду не усомнился в словах мисс Кэлтроп. Ему доводилось слышать ужасающие истории о детстве обвиняемых, их часто зачитывали адвокаты в суде. Не то чтобы он не испытывал сочувствия, просто старался эмоционально дистанцироваться. Собирать заново разрушенные судьбой личности, залечивать их раны — не его работа. Это занятие социальных служб, службы пробации, тюремных психиатров. И старший инспектор им не завидовал.
— Но у Карлотты Райан, — продолжала Вивьен Кэлтроп, — такого оправдания нет. Она из среднего класса, и, как я понимаю, детство ее было вполне благополучным. До тех самых пор, пока родители не решили расстаться, а ей тогда стукнуло тринадцать. Мать снова вышла замуж, и Карлотта жила с ней некоторое время, но была очень несчастлива и не единожды сбегала. Естественно возникает вопрос, не насиловал ли ее отчим…
«Естественно? — поразился Барнаби. — Боже мой, в каком мире мы живем!»
Трою полегчало: он безмятежно записывал, был при деле. К тому же он заметил на файловом шкафчике жестяную банку, в каких продают миндальное печенье «аморетти», и прикидывал, не удастся ли к ней подобраться.
— Но Карлотта уверяла меня, что ничего подобного не было. Ее родной отец работал в Бейруте — не самое безопасное место для ребенка, — но она решила, что хочет жить с ним. Мать дала согласие, и девчонка уехала. Карлотта была очень своевольной, а в Ливане — полагаю, для вас это не секрет, — женщины, даже иностранки, не могут вести себя так, как здесь. — Она поправила рубиновую прядь мелко вьющихся, похожих на морские водоросли волос. — Отец очень беспокоился, как бы она не попала в беду, поэтому родители решили отправить ее в пансион.
— Сколько ей было на тот момент?
— Около четырнадцати. Карлотта просила определить ее куда-нибудь, где есть театральная студия, но родители боялись, что это повредит академической успеваемости, и поместили дочь в пансион неподалеку от Амблсайда. — Мисс Кэлтроп сделала паузу и затянулась так глубоко и мощно, что даже скосила глаза от натуги. А вот толстые щеки ее при этом нисколько не втянулись.
— А почему театральная студия? — спросил Трой, глубоко дыша и сопереживая затяжке. — Она хотела стать актрисой или кем-то в этом роде?
— Да, очень была увлечена. У меня такое впечатление, что, если бы ее просьбу исполнили, она бы так не сорвалась.
Всегда найдется оправдание. Сержант Трой быстро записывал подробности. Ему было любопытно, о чем думает шеф. Вероятно, представляет себе эту девушку, строптивую, грубящую взрослым, твердо намеренную поступить по-своему. Как сказала бы его бабушка, «юная леди с претензиями».
Однако он ошибался. Сколько Барнаби ни принуждал себя, ему с трудом удавалось сосредоточиться на том, что говорила Вивьен Кэлтроп. Околдованный красотой ее голоса и экзотическим великолепием внешности, он с интересом размышлял о том, какими кружными путями она добралась до этого убогого сарая.
Старший инспектор смотрел, как она гасит сигарету в пепельнице, уже переполненную окурками с алой полоской помады, как поправляет свое одеяние, да что там, целый шатер розового с бирюзовым шелка, задрапированный вокруг огромного туловища. От сотрясения заплясали ее серьги. Очень длинные, почти до плеч, этакие изящные люстры из блестящих дисков, покрытых эмалью цветов и крошечных лунных камней. Все это трепетало, подвешенное к веерам из золотой проволоки.
Барнаби вдруг почувствовал на себе ее суровый взгляд.
— Простите?
— Хотелось бы верить, что я не зря все это рассказываю, старший инспектор.
— Конечно, нет, мисс Кэлтроп! Я просто задумался над тем, что вы только что сказали. Это поднимает интересную…
Вивьен Кэлтроп фыркнула:
— Надеюсь, вы сейчас с нами?
— Разумеется.
— И когда она сбежала в третий раз, ее уже не смогли вернуть.
У Троя заболела рука от писанины. Ему ужасно хотелось чаю и кондитерских изделий с таким заманчивым названием. Хорошо некоторым, делать ничего не надо, сиди себе в кресле, целеньком, заметьте, без вылезшей наружу пружины, и глазей в окно. Ну, ничего, по крайней мере, приятно было посмотреть, как старикану в кои веки раз от кого-то влетело.
— Мы, — она вытащила папку из шаткой стопки бумаг на столе, — располагаем информацией о ней начиная с того времени, когда она впервые привлекла к себе внимание социальных служб, и кончая ее пребыванием у Лоуренсов. Здесь достоверные факты, а также заявления Карлотты, которые могут быть и правдой, и фантазиями, и смесью того и другого.
— Каково ваше мнение о ней, мисс Кэлтроп? — поинтересовался Барнаби.
— Трудно сказать. Она любила… как это называется… подать себя. Не могла просто войти в комнату, сесть и заговорить. Каждый раз это была новая Карлотта. Обиженная, несчастная дочь. Талантливая девочка, которую лишили шанса прославиться. Однажды наплела, будто ее остановил на Бонд-стрит человек из модельного агентства. Вручил визитку, попросил посмотреть ее портфолио. Все чепуха. Начнем с того, что она слишком мала ростом для них.
— А задерживали ее за что?
— Многократные кражи в магазинах. Не знаю, сколько времени она этим занималась, когда ее поймали. Она клялась, что это в первый раз. Ну, они все клянутся. Через несколько недель ее поймали с пакетом трусиков и маек от Армани. Вскоре после этого в «Либерти» камера зафиксировала, как она пытается украсть вечернее платье от «Гоуст». А днем раньше в бутик заходила женщина, примеряла платье, добивалась скидки. Поэтому решили, что Карлотта могла красть по ее заказу. А это гораздо серьезнее, чем просто стащить что-нибудь, повинуясь внезапному порыву. Когда полиция нагрянула к ней домой, там нашли кучу шмоток, притом первоклассных. «Молтон Браун», «Донна Каран», драгоценности от «Батлера и Уилсона».
Трой решил передохнуть. Он не видел никакого смысла записывать все эти названия, для него это была китайская грамота. Неудивительно, что миссис Лоуренс заподозрила девушку, когда пропали серьги. Ей еще повезло, что девица хоть коврик у дверей оставила.
— Не подскажете тот ее последний адрес?
— Это недалеко от Степни-Грин. — Она уже записывала. — Надеюсь, вы найдете ее. Живой, я имею в виду.
— Я тоже надеюсь, — вздохнул Барнаби.
Мисс Кэлтроп передала старшему инспектору листок с адресом, и в нос ему ударила мощная струя аромата, название которого могло быть только неприличным. Хороший пиарщик назвал бы это как-нибудь вроде «Ночи в борделе», решил Барнаби. Придя в себя после газовой атаки, он спросил, нельзя ли им взять досье на Карлотту, которое поможет в поисках.
— Конечно, нет, — отрезала мисс Кэлтроп. — Я рассказала вам все, что имеет отношение к вашим поискам. Да, наши клиенты принадлежат к низшим слоям общества, старший инспектор, но и они имеют право на частную жизнь.
Барнаби не стал настаивать. Он всегда мог отправить специальный запрос, если бы счел это необходимым. Старший инспектор дружелюбно улыбнулся мисс Кэлтроп, как бы полностью признавая ее правоту, и сменил тему:
— Вы ведь многих ваших… клиентов направляли в дом викария, мисс Кэлтроп?
— За последние лет десять да. К сожалению, не все смогли извлечь из этого пользу. Некоторые даже обманули доверие Лоуренсов.
— Да что вы! — выдохнул сержант Трой. Он хотел было и дальше разыгрывать изумление, но потом вспомнил нудные нравоучения шефа насчет фальши, нарушающей доверительный контакт с собеседником.
— К мисс Кэлтроп на десять, да?
— Точно, — кивнул сержант Трой. Ему было интересно, малютка ли повесила карточку на дверь. — А вы?..
— Шерил. Я вас отведу.
Она проигнорировала зазвонивший телефон, вывела их из здания и провела через гудронированную парковку к шаткому старенькому вагончику на фундаменте из шлакоблоков.
— А вы не очень-то похожи на копа, — сказала Шерил, легко семеня в своих нелепых ботиночках с леопардовыми отворотами и четырехдюймовыми каблуками. Она легонько, по-приятельски ткнула Троя в бок.
— Как же мы тогда должны выглядеть?
— Как он, — она мотнула лимонными кудряшками в сторону старшего инспектора, который плелся сзади.
— Поглядите на меня лет через двадцать, — посоветовал Трой.
— Не-а, — возразила Шерил. — Вы никада стока весить не будете. Вы не из таковских.
Они поднялись по трем шатким деревянным ступенькам. Шерил постучала в перекошенную дверь. Немедленно послышался удивительный, гулкий звук, похожий на густую виолончельную вибрацию. Он проник под дверь, вырвался наружу и теперь дрожал у них над головами.
— Что это было? — оторопел Барнаби.
— Она просто сказала «войдите». — И Шерил улизнула, бросив на прощанье: — Глубокий вдох — и не дышать!
Полицейские вошли.
«Святый боже», — подумал Трой, затянувшись стопроцентной, самой высшей пробы, застарелой духотой. О этот чудный, мерзкий, несвежий запах, сразу сообщающий курильщику, что тот пришел домой! Вот только у него дома так волшебно не пахнет. У себя за спиной Трой услышал сдавленный стон протеста.
Барнаби пожалел, что не внял совету и не вдохнул поглубже заранее. Он осмотрелся. Здесь никто не делал попыток замаскировать плачевное состояние стен или как-нибудь их украсить. Панели из серого материала, подозрительно напоминавшего асбест, скреплены железными винтами. Старомодные металлические файловые шкафы. За стопками папок на чудовищно загроможденном столе просматривался запыленный компьютер. Вентилятор, воткнутый в розетку на одной из панелей, икал и кашлял. Над письменным столом в противовес обычному «Не курить» висело нечто самопальное — с зажженной сигаретой, уютно устроившейся в большой черной галочке.
Кто-то попытался «освежить» воздух в кабинете, распылив тошнотворно сладкий дезодорант. Этот последний вступил в реакцию с глутаматом натрия из остатков еды навынос в мусорной корзине и смелыми, знойными духами женщины, сидящей за столом.
Вивьен Кэлтроп не сделала попытки встать, когда полицейские предъявили свои удостоверения, просто глянула и махнула рукой. В любом случае подняться ей было бы непросто из-за солидного веса. Это была одна из самых крупных женщин, каких когда-либо встречал Барнаби.
— Если хотите кофе, всякие причиндалы вон там, — она показала большим пальцем на довольно-таки грязный столик с белой пластиковой столешницей, потом — на пару потрепанных кресел.
— Нет… э-э… спасибо…
Барнаби был потрясен, но не внешностью женщины, а ее голосом. Очень хриплый, в высшей степени мелодичный, роскошный, теплый, он просто искрился жизнелюбием. «Боже мой, — подумал старший инспектор, погружаясь в одно из кресел, — моя дочь что угодно отдала бы за такой голос».
— Курите, не стесняйтесь, — предложила мисс Кэлтроп, вытянув сигарету из пачки «житан», и щелкнула зажигалкой.
— Спасибо, — оживился сержант Трой, потянувшись к внутреннему карману куртки, но тут же одумался, перехватив взгляд шефа.
— Итак, что там насчет Карлотты?
— Я не знаю, что вам уже рассказали, мисс Кэлтроп…
— Почти ничего. Только то, что полиции нужна информация о ее прошлом. Что она еще натворила?
— Сбежала, — поставил в известность сержант Трой.
— Ой, да ладно вам! Она всего лишь сбежала — и весь убойный отдел стоит на ушах!
— Очевидно, тут все немного сложнее.
— Да уж, к бабке не ходи, — кивнула мисс Кэлтроп.
— Там, где она жила, произошла ссора…
— Дом викария, Ферн-Бассет, — она постучала по лежащей перед ней папке пухлым белым пальцем-сарделькой, унизанным сразу несколькими красивыми кольцами. — Одна из «крестниц» нашего дорогого Лайонела.
— Ее обвинили в краже бриллиантовых сережек, — продолжал Барнаби. — Явно находясь в состоянии стресса, она сбежала. Вскоре после этого мы получили анонимное сообщение, что кто-то упал в реку.
— Или прыгнул, — уточнил Трой.
— Она бы никогда не прыгнула, — поджала губы мисс Кэлтроп, — слишком себя любит.
Это было так похоже на сказанное Джексоном, что Барнаби удивился. Он-то полагал, что шофер подсунул ему придуманный, подогнанный под удобную для него версию событий портрет Карлотты.
— Расскажите мне о ней, — попросил старший инспектор, расслабившись в кресле. Следующие несколько минут обещали быть приятными, если, конечно, удастся и дальше дышать поверхностно. Он всегда любил забросить сеть и ждать улова.
Трой выкопал блокнот, тоже стараясь устроиться поудобнее. Это было не так-то просто, поскольку в зад его впилась пружина. Он все еще злился, что ему не позволили курить, и, достав шариковую ручку, принялся щелкать кнопкой, чем ужасно раздражал Барнаби.
— Некоторые молодые люди, сидевшие там, где сейчас сидите вы, инспектор… — начала мисс Кэлтроп, — удивительно не то, что они выросли преступниками, а то, что они вообще выросли. Если поднять их дела, представить себе бедность, жестокость, недостаток любви, которые были их уделом с самого рождения, можно прийти в отчаяние от человеческой природы.
Барнаби ни на секунду не усомнился в словах мисс Кэлтроп. Ему доводилось слышать ужасающие истории о детстве обвиняемых, их часто зачитывали адвокаты в суде. Не то чтобы он не испытывал сочувствия, просто старался эмоционально дистанцироваться. Собирать заново разрушенные судьбой личности, залечивать их раны — не его работа. Это занятие социальных служб, службы пробации, тюремных психиатров. И старший инспектор им не завидовал.
— Но у Карлотты Райан, — продолжала Вивьен Кэлтроп, — такого оправдания нет. Она из среднего класса, и, как я понимаю, детство ее было вполне благополучным. До тех самых пор, пока родители не решили расстаться, а ей тогда стукнуло тринадцать. Мать снова вышла замуж, и Карлотта жила с ней некоторое время, но была очень несчастлива и не единожды сбегала. Естественно возникает вопрос, не насиловал ли ее отчим…
«Естественно? — поразился Барнаби. — Боже мой, в каком мире мы живем!»
Трою полегчало: он безмятежно записывал, был при деле. К тому же он заметил на файловом шкафчике жестяную банку, в каких продают миндальное печенье «аморетти», и прикидывал, не удастся ли к ней подобраться.
— Но Карлотта уверяла меня, что ничего подобного не было. Ее родной отец работал в Бейруте — не самое безопасное место для ребенка, — но она решила, что хочет жить с ним. Мать дала согласие, и девчонка уехала. Карлотта была очень своевольной, а в Ливане — полагаю, для вас это не секрет, — женщины, даже иностранки, не могут вести себя так, как здесь. — Она поправила рубиновую прядь мелко вьющихся, похожих на морские водоросли волос. — Отец очень беспокоился, как бы она не попала в беду, поэтому родители решили отправить ее в пансион.
— Сколько ей было на тот момент?
— Около четырнадцати. Карлотта просила определить ее куда-нибудь, где есть театральная студия, но родители боялись, что это повредит академической успеваемости, и поместили дочь в пансион неподалеку от Амблсайда. — Мисс Кэлтроп сделала паузу и затянулась так глубоко и мощно, что даже скосила глаза от натуги. А вот толстые щеки ее при этом нисколько не втянулись.
— А почему театральная студия? — спросил Трой, глубоко дыша и сопереживая затяжке. — Она хотела стать актрисой или кем-то в этом роде?
— Да, очень была увлечена. У меня такое впечатление, что, если бы ее просьбу исполнили, она бы так не сорвалась.
Всегда найдется оправдание. Сержант Трой быстро записывал подробности. Ему было любопытно, о чем думает шеф. Вероятно, представляет себе эту девушку, строптивую, грубящую взрослым, твердо намеренную поступить по-своему. Как сказала бы его бабушка, «юная леди с претензиями».
Однако он ошибался. Сколько Барнаби ни принуждал себя, ему с трудом удавалось сосредоточиться на том, что говорила Вивьен Кэлтроп. Околдованный красотой ее голоса и экзотическим великолепием внешности, он с интересом размышлял о том, какими кружными путями она добралась до этого убогого сарая.
Старший инспектор смотрел, как она гасит сигарету в пепельнице, уже переполненную окурками с алой полоской помады, как поправляет свое одеяние, да что там, целый шатер розового с бирюзовым шелка, задрапированный вокруг огромного туловища. От сотрясения заплясали ее серьги. Очень длинные, почти до плеч, этакие изящные люстры из блестящих дисков, покрытых эмалью цветов и крошечных лунных камней. Все это трепетало, подвешенное к веерам из золотой проволоки.
Барнаби вдруг почувствовал на себе ее суровый взгляд.
— Простите?
— Хотелось бы верить, что я не зря все это рассказываю, старший инспектор.
— Конечно, нет, мисс Кэлтроп! Я просто задумался над тем, что вы только что сказали. Это поднимает интересную…
Вивьен Кэлтроп фыркнула:
— Надеюсь, вы сейчас с нами?
— Разумеется.
— И когда она сбежала в третий раз, ее уже не смогли вернуть.
У Троя заболела рука от писанины. Ему ужасно хотелось чаю и кондитерских изделий с таким заманчивым названием. Хорошо некоторым, делать ничего не надо, сиди себе в кресле, целеньком, заметьте, без вылезшей наружу пружины, и глазей в окно. Ну, ничего, по крайней мере, приятно было посмотреть, как старикану в кои веки раз от кого-то влетело.
— Мы, — она вытащила папку из шаткой стопки бумаг на столе, — располагаем информацией о ней начиная с того времени, когда она впервые привлекла к себе внимание социальных служб, и кончая ее пребыванием у Лоуренсов. Здесь достоверные факты, а также заявления Карлотты, которые могут быть и правдой, и фантазиями, и смесью того и другого.
— Каково ваше мнение о ней, мисс Кэлтроп? — поинтересовался Барнаби.
— Трудно сказать. Она любила… как это называется… подать себя. Не могла просто войти в комнату, сесть и заговорить. Каждый раз это была новая Карлотта. Обиженная, несчастная дочь. Талантливая девочка, которую лишили шанса прославиться. Однажды наплела, будто ее остановил на Бонд-стрит человек из модельного агентства. Вручил визитку, попросил посмотреть ее портфолио. Все чепуха. Начнем с того, что она слишком мала ростом для них.
— А задерживали ее за что?
— Многократные кражи в магазинах. Не знаю, сколько времени она этим занималась, когда ее поймали. Она клялась, что это в первый раз. Ну, они все клянутся. Через несколько недель ее поймали с пакетом трусиков и маек от Армани. Вскоре после этого в «Либерти» камера зафиксировала, как она пытается украсть вечернее платье от «Гоуст». А днем раньше в бутик заходила женщина, примеряла платье, добивалась скидки. Поэтому решили, что Карлотта могла красть по ее заказу. А это гораздо серьезнее, чем просто стащить что-нибудь, повинуясь внезапному порыву. Когда полиция нагрянула к ней домой, там нашли кучу шмоток, притом первоклассных. «Молтон Браун», «Донна Каран», драгоценности от «Батлера и Уилсона».
Трой решил передохнуть. Он не видел никакого смысла записывать все эти названия, для него это была китайская грамота. Неудивительно, что миссис Лоуренс заподозрила девушку, когда пропали серьги. Ей еще повезло, что девица хоть коврик у дверей оставила.
— Не подскажете тот ее последний адрес?
— Это недалеко от Степни-Грин. — Она уже записывала. — Надеюсь, вы найдете ее. Живой, я имею в виду.
— Я тоже надеюсь, — вздохнул Барнаби.
Мисс Кэлтроп передала старшему инспектору листок с адресом, и в нос ему ударила мощная струя аромата, название которого могло быть только неприличным. Хороший пиарщик назвал бы это как-нибудь вроде «Ночи в борделе», решил Барнаби. Придя в себя после газовой атаки, он спросил, нельзя ли им взять досье на Карлотту, которое поможет в поисках.
— Конечно, нет, — отрезала мисс Кэлтроп. — Я рассказала вам все, что имеет отношение к вашим поискам. Да, наши клиенты принадлежат к низшим слоям общества, старший инспектор, но и они имеют право на частную жизнь.
Барнаби не стал настаивать. Он всегда мог отправить специальный запрос, если бы счел это необходимым. Старший инспектор дружелюбно улыбнулся мисс Кэлтроп, как бы полностью признавая ее правоту, и сменил тему:
— Вы ведь многих ваших… клиентов направляли в дом викария, мисс Кэлтроп?
— За последние лет десять да. К сожалению, не все смогли извлечь из этого пользу. Некоторые даже обманули доверие Лоуренсов.
— Да что вы! — выдохнул сержант Трой. Он хотел было и дальше разыгрывать изумление, но потом вспомнил нудные нравоучения шефа насчет фальши, нарушающей доверительный контакт с собеседником.