Там, где бьется артерия [сборник]

– Дима, жми на всю железку!

Шофер, не вдаваясь в расспросы, одним поворотом ключа запустил двигатель и, резко стартовав, лихо вырулил на дорогу. В последний момент Стас успел заметить, как на крыльцо магазина вышла Маргарита, которая, уперев руки в бока, проводила убегающий «уазик» взглядом голодной кошки, из когтей которой только что ухитрился ускользнуть, казалось бы, уже надежно пойманный простофиля-воробей.

– Куда едем? – с хитрецой во взгляде поинтересовался Димка.

– К ближайшему храму! – снова передернув плечами, распорядился Крячко. – После этого сатанистского вертепа надо всем святым подряд свечки ставить. Матерь Божья! Ну и заведение… Как будто в канализацию окунулся!

Он и в самом деле, увидев впереди по курсу старинный православный храм, распорядился остановиться. Сдерживая улыбку, Димка свернул к обочине и нажал на тормоза. Крячко взбежал по ступенькам к входу в церковь, лишь в последний момент догадавшись перекреститься, что было им проделано наспех, неумело и неуклюже, и вошел внутрь.

Подойдя к киоску, устроенному в храме рядом с входом, он потер пальцами подбородок и поинтересовался у бабули, сидящей за стеклом киоска в темном платье какого-то особого, старинного фасона:

– Мать, мне бы свечку, чтобы светила подольше.

Положив перед ней сторублевку и отмахнувшись от сдачи («На храм, мать, оставь!»), Стас зажег толстую свечу от уже горящих и установил ее на большой подсвечник, отливающий золотом перед ликом какого-то святого со строгим, внимательным взором.

Мысленно попросив оградить его от «бесовского наваждения», Крячко снова подошел к бабуле и вполголоса поинтересовался:

– Мать, а это что за святой, которому я свечку поставил?

– Николай Чудотворец! – охотно ответила та.

– О! Вот это – самое то! – обрадовался Стас. – Говорят, он очень обязательный и отзывчивый. Ну, это я в кон попал!

Сопровождаемый сокрушенно-удивленным взглядом киоскерши, он вышел на улицу и, подойдя к машине и плюхнувшись на свое место, облегченно выдохнул:

– У-у-х! Сразу отпустило. Ну а теперь давай в областное УВД…

Найти подполковника Песчанцева сразу не удалось. Он был где-то в отъезде, поэтому минут пятнадцать пришлось его ждать. Сидя на проходной, Стас неожиданно услышал знакомый голос:

– Добрый день! Как там Бруты поживают?

Подняв голову, он увидел зама по хозчасти Анатолия Романовича. Поздоровавшись с полковником, Крячко сообщил, что задержан подозреваемый в попытке убийства жительницы хутора, который, не исключено, причастен и к преступлениям, совершенным там ранее. Это известие почему-то очень удивило полковника, и он, изобразив на лице почему-то не вполне искреннее восхищение, с деланым восторгом огласил:

– Молодцы! Сразу виден класс работы. Ну, с первой удачей вас! Ладно, побегу дальше – дела, дела, дела…

Взглянув ему вслед, Станислав мысленно отметил: «Что-то не похоже на то, чтобы тебя это обрадовало. Что, жаба душит из-за того, что не ваши сотрудники взяли того раздолбая? Учитесь работать, господа дилетанты!..»

Вскоре появился и Песчанцев, как всегда, корректный и доброжелательный. В отличие от Анатолия Романовича на новость о задержании он отреагировал вполне адекватно и пригласил Стаса в свой кабинет. Задав несколько вопросов о сути происшедшего, Песчанцев констатировал, что, скорее всего, Распекаев действительно совершил свое нападение, рассчитывая на то, что оно будет списано на «вурдалаков». Говоря о предварительных итогах исследования окурков, он сообщил, что, по мнению криминалистов, выкурены эти сигареты были в одно и то же время – примерно две недели назад.

– Как раз в те самые дни, когда был убит пенсионер Умарин… – задумчиво отметил Крячко.

– Да, похоже на то, – согласился Виктор. – К сожалению, для молекулярно-генетической экспертизы выжать из окурков ничего не удалось – все смыто дождями. Марка найденных вами сигарет одна и та же – «Торос». Что еще? Выкурил их один и тот же человек. У него, скорее всего, выкрошен один из резцов, поэтому на гильзе сигаретного фильтра сохранились весьма характерные отпечатки. Пока – это все. Что касается масла, это синтетика из не самых дорогих. Марка – «Барселона», но сделано в Китае. На землю оно попало – представьте себе! – тоже около двух недель назад.

Издав озадаченное «хм», Станислав предположил, что такой тип масла мог быть использован как для некоторых «вазовских» моделей, так и для подержанных иномарок не самого высокого класса, уровня «Фольксвагена», «Рено» и так далее. То есть приезжавшие туда, условно говоря визитеры – обычные «быки» какого-нибудь достаточно крупного главаря, возможно криминального. Хотя не исключено, и представителя олигархических кругов.

– Кстати, а что вы могли бы рассказать об убийстве в Брутах криминального авторитета, которое произошло несколько лет назад? – поинтересовался он.

– А-а-а, вон вы о чем… – Иронично рассмеявшись, Песчанцев пренебрежительно махнул рукой.

По его словам, тот случай едва ли мог бы стать поводом к вендетте такого масштаба, каковой имеют быть происшествия на хуторе Бруты. Действительно, лет пять или шесть назад в Брутах поселился некий гражданин, не так давно вышедший из заключения. По своему былому статусу экс-зэк соответствовал вору в законе, известному по кличке Ананас, он же – Ананьев Никита Герасимович. Однако, по слухам, незадолго до выхода на свободу его раскороновали прямо в тюрьме в связи с подозрениями тамошних сидельцев в том, что представитель воровской элиты ссучился, негласно вступив в некое взаимодействие с администрацией. Впрочем, факт контактов с «кумом» вор в законе не отрицал и сам, объяснив их тем, что сын его пассии, тоже ставший вором, попал в эту же тюрьму, где у него произошел конфликт с «пиковыми» (ворами в законе кавказских кровей), и те могли его грохнуть. А посему, пообещав «куму» не «отрицалить» до конца своей отсидки (а сидеть ему оставалось полгода), он попросил того перевести сына к славянам или хотя бы к азиатам. Только и всего.

Однако ревнители «воровских законов» с этим доводом не согласились. На сходняке большинством голосов они перевели, с их точки зрения, опорочившего себя «аристократа» в плебейскую касту «мужиков». Получив по ушам колодой карт, на свободу Ананас вышел не только с чистой совестью, но и без своего недавнего титула.

Впрочем, малявная почта, разнесшая эту весть по зонам и малинам, через какое-то время принесла для свергателей авторитета не самые приятные отклики. Ряд крупных воров в законе высказался негативно по поводу этой ситуации. И хотя былой статус Ананасу вернуть было крайне проблематично (тем более что он и сам на этом не настаивал, вполне вжившись в роль «мужика»), кое-кто из представителей среднедонских криминальных кругов, воспринимая его как авторитета, иногда обращался к нему по тем или иным вопросам как к третейскому судье.

Убили Ананаса год спустя после его появления в Брутах. Кто это сделал и как именно это произошло – установить так и не удалось. Просто однажды утром его нашли в его же собственном доме с ножом в сердце. Причем нож был самый обычный, кухонный. Несмотря на старания местных сыщиков, виновного в убийстве установить так и не удалось. В качестве формальной была принята версия мести одного из хуторян, жену которого вроде бы совратил экс-уголовник Ананас. Впрочем, имени этого мстителя установить никто не смог.

– Занятный случай… – выслушав Виктора, усмехнулся Крячко. – Но тут есть и свои заведомые нелепицы. Прежде всего мне непонятно: с какого бодуна бывший вор в законе потащился жить в эту глушь? Думаю, заначек для безбедной жизни в облцентре у него было предостаточно. Он вполне мог поселиться в пригороде Среднедонска и жить там припеваючи, в ус себе не дуя. Да и его пассия, не исключено, приняла бы сожителя без вопросов…

Теперь уже Песчанцев издал все то же «хм-м!..», вопросительно глядя на Станислава.

– Вы считаете, что его прибытие в Бруты имело какие-то особые причины? – спросил он, наморщив лоб и сцепив пальцы рук.

– Предполагаю… – Станислав изобразил неопределенный жест рукой. – Ну, согласитесь, если бы вдруг наш коллега, уйдя со службы, пошел, скажем, не в ЧОП или там какую-то иную подобную структуру, а устроился судомойкой в ресторане, это вызвало бы вопросы? Безусловно! Конечно, в принципе, можно допустить, что кто-то прямо-таки мечтает о карьере мойщика посуды. Но! В любом случае подобный вариант жизнеустройства будет вызывать сомнения.

– Да, это верно, – согласился Виктор, уважительно глядя на своего собеседника. – И… Что же, на ваш взгляд, могло вынудить бывшего вора в законе осесть на глухом хуторе?

– Или угроза мести, или шкурные интересы, – пожал плечами Крячко. – Что касается мести, то убийство Ананаса в какой-то мере это как бы подтверждает. Но только отчасти. Если бы за ним кто-то охотился, то ему куда логичнее было бы скрыться в гораздо более глухих местах, причем сделав документы на другое имя. Так что месть тут маловероятна. А вот шкурные интересы – это ближе. Но только какие – пока вообще сказать трудно. Кстати, его убийство, применительно к этой версии, куда более объяснимо.

Прищурившись, Песчанцев некоторое время смотрел в одну точку, после чего неуверенно предположил:

– Станислав Васильевич, а что, если за всем этим кроется поиск того клада загадочного народа лытов, который искали братья Бруты? Как вы думаете?


– Ну, мы с Львом Ивановичем вариант с сокровищами уже обсуждали. Правда, у нас нет уверенности, что в этом есть хоть что-то реальное, пусть даже на воробьиный коготок. Таких ведь историй о кладах – уймища. Тут и клад Наполеона, и Стеньки Разина, и Кудеяра, и тамплиеров… Поэтому эта версия у нас пока в числе условно-фантастических.

– И все-таки! – Виктор с торжествующей улыбкой вскинул указательный палец. – В какой-то мере ее реальность вы допускаете! Так? Знаете, у меня есть один знакомый самодеятельный краевед. Он уже совсем старенький, даже не знаю, жив ли? Но надеюсь, еще в здравии. Попробую созвониться с ним. Вдруг он что-нибудь знает про этот клад?

– Было бы неплохо! – согласился Крячко. – И еще одна просьба. Надо выяснить, кто у Ананаса на зоне был в самых преданных друзьях. Особенно из числа тех, кто вышел на свободу с лета прошлого и до весны нынешнего года. Кстати, его что, и в самом деле хоронили при большом стечении воровского «актива»?

– Станислав Васильевич! – пренебрежительно скривился Песчанцев. – Это выдумка писак из «Ящика Пандоры». Просто случилось так, что в один день хоронили Ананаса и хозяина одной крупной мебельной фирмы. Он тоже когда-то сидел, поэтому у здешней блатоты был в авторитете. Вот его-то – да, провожала целая колонна лимузинов. А Ананаса – компания каких-то гопников, только и всего. Кстати, что интересно, фирмач и Ананас – однофамильцы, оба Ананьевы. Даже инициалы у них одинаковые. Только фирмача звали Николаем Георгиевичем. Вот желтая пресса на этом и сыграла…

Из УВД Стас прямым курсом отправился в Краснокуренной. Прибыв в райцентр, он завернул в райотдел и, зайдя в угрозыск, спросил оперов о ходе расследования по Распекаеву. Те заверили, что Внучок и в самом деле всего неделю как на свободе, поэтому к прежним происшествиям в Брутах отношения иметь никак не может. Состояние Катерины Савкиной уже стабилизировалось, и она рассказала операм, что на территорию фермы забрела в поисках своей коровы. Момент нападения Распекаева она не помнит. Скорее всего, тот напал сзади и оглушил ее ударом по голове. Но то, что ее мучителем был именно он, женщина подтвердила.

«Все это хорошо… Да вот только к нашему основному расследованию, жаль, никакого отношения не имеет. С какого боку к нему подойти бы?! Вот геморрой-то!..» – выходя из райотдела, мысленно озаботился Станислав.

После все той же харчевни, с ее «фирменными» котлетами-подошвами и компотом неопределенного состава и вкуса, он отправился к месту жительства хозяина спаниеля, адрес которого взял в райотделе. Тот оказался дома, и на звонок Крячко к калитке вышел молодой мужчина лет тридцати, назвавшийся Викентием. Возле его ног крутился серый лохматый спаниель. Представившись, Стас попросил рассказать о ситуации с поисками Хамидова Руслана. Они присели на лавочку у ворот, и хозяин пса, с интересом обнюхивавшего незнакомца, охотно поведал о событиях того запомнившегося ему дня.

По его словам, Хамидова, который в Брутах слыл неплохим автомехаником – к нему иной раз ехали даже из Краснокуренного, он знал лично, – сам раза два гонял к нему свою «девятку» с проблемами ходовой и электрики. Поэтому, узнав о случившемся с Русланом, он сразу же согласился помочь.

– Мой Джулик – я его так назвал за умение тыбзить колбасу со стола, след взял в момент, – потрепав спину спаниеля, повествовал Викентий. – Ну, он у меня вообще молодчага. И вот выписал он несколько кругов по зарослям и побежал к ферме. Все шло нормально, Джулик след отрабатывал чисто – без сбоев, без срывов… И вдруг в какой-то момент он замер, а потом ощетинился и назад как рванет! Мне под ноги забился, скулит, подвывает… Ну, я сразу понял, что дело тут нечисто. Скорее всего, был использован спецаэрозоль «Майнус-дог» американского производства.

– А что это за спецаэрозоль? – с интересом спросил Крячко, почесав кончик уха. – Что-то ни разу не слышал…

– Это вещь малоизвестная, – досадливо поморщился Викентий. – Выпускает его какая-то американская фирмочка, ориентированная на уголовников. «Майнус-дог» кто купит? Только тот, кто хочет сбить со следа служебно-разыскную собаку. Раньше тамошние уголовники для этой цели за собой волочили тухлую селедку. Ну а эти фирмачи пошли гораздо дальше. Они создали смесь такого рода, чтобы она не только лишала собаку чутья, но и шокировала ее, начисто отбивая желание идти по следу.

– А откуда такая информация?

– Коллега рассказывал – он лет десять жил в США. Года два назад вернулся обратно – то ли ностальгия одолела, то ли возникли какие-то проблемы. Так вот, этот спецаэрозоль в Штатах, было дело, попытались запретить, но фирмачи выкрутились, объявив его средством самозащиты законопослушных граждан от нападения бродячих собак. Но тем не менее продают его в основном «своим».

На вопрос Стаса, не видел ли Викентий в Брутах на месте происшествия чего-то такого, что очень удивило, что бросилось в глаза, его собеседник утвердительно кивнул.

– Да, кое-что я там заметил. Например, было видно, что трава со стороны фермы примята, как будто взад-вперед прошло не менее двух человек. Однако в тех местах, где земля помягче, отпечатались почему-то не ботинки, а здоровенные такие свиные копыта. Мне аж не по себе стало. Это что ж там за свинищи такие ходили?! Дальше, метрах в сорока, была заметна примятая трава, как будто там проехала машина. Но я туда не пошел из-за Джулика – бедолагу трясло и колотило.

– А вы уверены, что копыта отпечатались именно свиные, а не коровьи или, скажем, лосиные? Лоси-то в ваших краях, я думаю, водятся? – Крячко испытующе взглянул на своего собеседника.

– Лоси здесь водятся… – пожал тот плечами. – Но я, хоть и не деревенский, в следах разбираюсь очень хорошо. Все-таки больше десяти лет охотничьего стажа что-то да значат!

В Бруты Стас вернулся уже около четырех. Котлета-подошва, несмотря на свою жесткость, уже успела перевариться, поэтому он первым делом хорошенько подкрепился. По настоянию Раисы Григорьевны Димка тоже составил ему компанию. Накрывая на стол, та сокрушенно вздыхала по поводу того, что «современная молодежь» о своем здоровье совсем не заботится. Когда Крячко и шофер уже вовсю наворачивали ложками, уплетая наваристый борщ, на крыльце послышались шаги и в горницу вошел чему-то улыбающийся Гуров.

– Ну как, свет наш Станислав ибн Васильевич, – ополаскивая руки под краном, поинтересовался он, – был ли твой сегодняшний трудовой путь усеян лепестками роз успеха, или он изобиловал шипами неудач?

Уловив Димкин взгляд, брошенный в сторону Стаса, Лев понимающе покачал головой:

– Ага-а! Значит, было и то, и другое… Да еще и третье – тоже. Угадал? Ну, рассказывай, рассказывай, чего там удалось накопать.

Крячко поведал о своем визите в «Тролль и гоблин», рассказал и о других сегодняшних встречах. Услышав о покупке сразу четырех костюмов монстров, Гуров сдержанно резюмировал:

– То есть наша версия о том, что тут устроен криминальный костюмированный спектакль, полностью подтверждается. Жаль, что мы пока не представляем даже приблизительно, в чем же его реальная подоплека…

– Ну, намеки-то кое-какие есть, о чем мы с тобой как-то уже говорили… – Отрезая хлеб, Станислав изобразил гримасу отрешенной многозначительности. – Виктор Песчанцев, кстати, тоже считает, что «гвоздь» происходящего здесь – погоня за все тем же кладом этих самых лытов.

Он рассказал о разговоре с подполковником и особо отметил, что есть смысл порасспрашивать здешних старожилов.

– Ну, в этом-то смысл всегда есть, – чуть пожал плечами Лев. – Говорить с людьми надо. Но только не ударяясь в мифы и тем более в мистику. Тут, скорее, расклад такой. Есть ли на самом деле клад, нет ли его – вопрос в чем-то даже второстепенный. Более существенно то, что вокруг его существования понаверчено энное число всевозможных былей и небылиц. И в них кто-то мог всерьез поверить. Сам же понимаешь, что жадность – лучший стимулятор веры в мифы. Она заставляет поверить даже в то, чего не может быть, как говорится, по определению.

– То есть ты считаешь, даже если клада нет, кто-то мог купиться на сказку о сокровищах и начать действовать соответствующим образом?

– Вот именно! – хмуро усмехнулся Гуров. – От жадности слишком многие могут утратить и ум, и совесть, и действовать, не утруждая себя выбором средств и методов. Переступить через все, даже через кровь. В принципе, если иметь в виду миф о кладе, все эти странные события запросто можно бы считать попыткой обезлюдить Бруты, учинив тут настоящий террор. В этом смысле версия выстраивается вполне логичная.

– Одно только непонятно… – задумчиво протянул Стас. – Ведьмина балка, в которой вроде бы и спрятан клад, от хутора примерно в трех-четырех километрах. Или больше? Ну, как-то так… Так вот, какой смысл выживать хуторян, если проще было бы выкупить или арендовать всю территорию и преспокойно заниматься кладом? Свидетели? Охрану поставил, и никто туда не сунется…

– Ну, резоны, конечно, в этом есть, – сдержанно согласился Гуров. – Но почему бы не предположить, что мы знаем только часть здешней мифологии? Что, если существует менее известная порция мифов, повествующая, например, о том, что клад кем-то был найден и спрятан на территории хутора?

– Хм-м… Вон ты куда загибаешь! Тоже верно… Знаешь, мне кажется, нам тут нужно не столько копаться в обстоятельствах здешних происшествий, сколько набирать информацию о сокровищах и тех, кто их искал. Кстати, об Ананасе! А что, если он еще в тюрьме получил на этот счет какие-то наводки и, приехав сюда, слишком близко смог подойти к кладу?

Откинувшись на стуле, Лев отодвинул пустые тарелки и, отказавшись от добавки, предложенной Раисой Григорьевной, поддержал это предположение Стаса.

– Очень даже может быть. В общем-то, думаю, ты прав. Углубляться в детали здешних происшествий – только время терять. Надо расширять круг поиска. Надеюсь, завтра что-то дельное про этого Ананаса нам сообщат. Или Песчанцев, или Жаворонков – я сегодня с ним созванивался. Петро, кстати, звонил. Интересовался нашими делами… Считает, что слишком медленно работаем.

– Чего-о-о?!! – У Крячко от возмущения даже дыхание перехватило. – Пусть сам приедет и покажет класс, деловая колбаса! Тоже мне, ас сыска, едрена кочерыжка! Нет, ну, надо же, какая борзота! Мы тут всего-то третий день – а он уже результаты требует. Полный отпад… Ну а у тебя-то что? Твои как изыскания? Есть что-то реальное?

– Кое-что обнаружилось. Причем именно в Ведьминой балке… Правда, не знаю, насколько это поможет ускорить расследование. Короче, нашли мы там такое!..

Нынешним утром вместе с Пал Палычем Гуров посетил родственников и Хамидова, и Трофимовой, и Дольчука, и Конопленко. В плане личностном – о том, что собой представляли эти люди, об их последних днях перед исчезновением, Льву поведали с переизбытком. А вот о том, что реально могло дать хоть какую-то зацепку в расследовании их исчезновений, услышать так и не довелось. Из-за этих подзатянувшихся бесед, в ходе которых хуторяне в большей степени старались излить душу, нежели прояснить ситуацию, свои запланированные на этот день разъезды Гуров был вынужден провести в ускоренном режиме.

Поскольку чего-то более подходящего, в смысле средства передвижения, на тот момент в Брутах найти не удалось, староста предложил Льву как альтернативу свой старенький «ИЖ-Планета» третьей модели с коляской и сам же взялся доставить опера в «любую точку района и области». Не страдая снобизмом, Гуров охотно согласился на этот вариант. Он бы согласился ехать хоть на чем, даже на «инвалидке», лишь бы достаточно оперативно прибыть на ней из «пункта А в пункт Б».

Перед выездом Лев настоял на покупке десятилитровой пластиковой бутыли девяносто второго бензина у местного подпольного (для налоговой, разумеется) «перекупщика-перепродажчика» горючего. Правда, за бензин тот запросил полтора номинала, но Гурова это не смутило. По его мнению, в таком ответственном деле «халявщина» была бы контрпродуктивна – ездить предстояло много, и ужимать себя по километражу пробега очень не хотелось. Дабы не напрягать «коммерсанта» – о том, кто такой Гуров, тот наверняка был уже в курсе, – покупать горючее пошел сосед Пал Палыча.