Так нестерпимо хочется в Питер

Алиса сглотнула. Неприятные воспоминания разбудили не только ревность, но и спящую дыру внутри нее. Больно стало не только от того, что у Романа были другие женщины, но и от того, что у этих других женщин могут быть дети от него, в отличие от нее.

—Что ж…Тогда нам нужно поскорее закрыть этот вопрос. Поехали? — Девушка прошла мимо него к вешалке, быстро натянула на себя пуховик и шапку, затем ловко опустила ноги в теплые угги.

Роман согласно кивнул. Через десять минут они уже ехали к месту встречи, следуя подсказкам навигатора.

—У меня такое чувство, что небо против нас,— пробурчала Алиса.

—Почему? — спросил Роман, не отрывая взгляда от дороги. Крупные хлопья снега падали на лобовое стекло, и хотя дворники в машине были мощные и работали так часто, что казалось, перед глазами вертятся лопасти вертолета, все же с трудом справлялись с пургой.

—Стоит нам с тобой только подумать, что очередное препятствие позади, стоит нам только расслабленно выдохнуть — и вот! Здравствуйте, я ваш очередной геморрой! Приятно познакомиться!

—Ты девушка, а не сапожник. Прекрати ругаться. — Роман на секунду отвернулся от дороги и укоризненно посмотрел на Алису.

—Прости.

—Прощаю.

—А что если… — Алиса замолчала, прикусив губу.

—Если что? — переспросил Роман.

—Если этот ребенок все же твой?

—Тогда я признаю отцовство и буду его растить.

Роман ответил, даже не задумавшись над ее вопросом. Он сразу знал ответ, сразу после того, как в первый раз прочитал это письмо. Алису начали душить слезы.

—То есть ты вернешься к его матери? — спросила девушка, хлюпая носом.

—Ну что за ересь приходит к тебе в голову? Зачем мне к ней возвращаться?

—Потому что у ребенка должна быть семья, потому что он должен видеть перед глазами пример — любящие родители, теплый дом и все такое. — Алиса утерла варежкой нос, стараясь скрыть слезы.

—В моем случае это будет плохой пример — любящие родители должны любить не только ребенка, но и друг друга. В противном случае в семье нет никакого смысла. Я достаточно наигрался, теперь я не собираюсь изображать любовь даже за все богатства мира. Я хочу любить по-настоящему. Отдельно ребенка, отдельно тебя.

Алиса выдохнула. Казалось, ее сомнения развеяны, но какая-то заноза внутри все же продолжала болеть и щемить.

—Хорошо.

—Хорошо.

Он улыбнулся и протянул ей правую руку, в которую девушка поспешила вложить свою ладонь.



Глава 33

Роман легонько постучал тыльной стороной ладони в хлипкую кабинетную дверь.

—Входите! — бойкий голос из-за двери рассказал о своей хозяйке, что ей около сорока и она привыкла командовать.

Алиса, видя, как нерешительно топчется возле двери Роман, потянула ее за ручку и вошла первой.

—Добрый день! У нас назначено на 16.00

Грузная тетка в круглых очках подняла на нее взгляд.

—Фамилия?

—Маринин.

—Маринин — это вы?

—Нет, я Лавлинская.

—Тогда закройте дверь с обратной стороны.

Алиса опешила от такой неприкрытой грубости.

—Маринин — это я. А девушка — моя будущая жена.

Роман переступил порог и снял с рук перчатки, смерив чиновницу презрительным взглядом.


—Проходите, присаживайтесь. — Женщина привстала со стула и рукой указала на ряд стареньких стульев, ютившихся у левой стены ее кабинета.

—Вы немного раньше назначенного. Дождемся еще Михаила Степановича.

—Какого еще Михаила Степановича? — Роман удивленно приподнял бровь.

—Адвоката покойной гражданки…— женщина начала копаться в бумагах на своем столе, пока не извлекла из-под завала нужный документ,— Сазоновой Людмилы Алексеевны, полагаю, весьма близко с вами знакомой.

Роман открыл от удивления рот. Алиса посмотрела на него и заморгала ресницами:

—Рома, какая еще покойная Людмила Алексеевна?

—Я не знаю никакой Людмилы! — Роман начал теребить пальцы, силясь вспомнить имена всех своих любовниц.

В этот момент дверь открылась, и в кабинет вошел низенький полный мужчина с туго набитым документами черным портфелем.

—Гм…Уверяю вас, что знаете! — Мужчина подошел к Роману и протянул руку для приветствия. — День добрый, Маргарита Викторовна.

—Здравствуйте, Михаил Степанович. Мы ждали только вас.

— Но…— подал голос Роман.

Адвокат поднял вверх указательный палец

—Минуточку терпения. Сейчас я вам все объясню.

Роман сел, продолжая в нетерпении теребить пальцы. Адвокат взял свободный стул и поставил его в центре комнаты, затем, покряхтывая, расположился на нем. Он поставил на колени портфель и, покопавшись в нем пару минут, достал конверт.

—Позвольте представиться — Кошелев Михаил Степанович, адвокат. Я являюсь законным представителем интересов покойной Людмилы Алексеевны Сазоновой, с которой у вас имеется общий двухлетний сын — Сазонов Никита Романович.

Роман не верил своим ушам. Алиса сцепила руки в замок, бросая нервные взгляды то на чиновницу в круглых очках, то на странного адвоката, то на любимого человека.

—Как утверждала моя клиентка, у вас была мимолетная связь в период с конца августа по начало сентября 2005 года, то есть почти три года назад. Указанные события разворачивались в гримерке ночного клуба «Пурга». Полагаю, это заведение вам известно? Людмила Алексеевна, или Мила — так ее знали на работе — трудилась в этом баре…э-м-м…танцовщицей.

Роман побледнел. Выражение его лица изменилось — вместо непонимания и отрицания на нем отразилось смирение, как у раскаявшегося преступника.

Алиса судорожно начала вспоминать, что было в начале сентября 2005 года и, вспомнив, закрыла лицо руками.

—Как ты мог?! Ведь тогда мы были еще вместе! — пробормотала она достаточно громко, чтобы ее могли услышать все присутствующие.

Роман прокашлялся и посмотрел на нее.

—Ты уехала…А Кира написала мне, что ты отмечаешь начало учебного года в клубе с Сергеем.

—О Боже! — выдохнула Алиса и покачала головой.

—Я сочувствую вашей семейной драме, так сказать,— подал голос адвокат,— но мы собрались здесь с другой целью. Моя клиентка не собиралась беспокоить вас по поводу рождения сына, но события развернулись таким образом, что ей пришлось изменить своему решению. Две недели назад она скончалась от рака, оставив мне завещание и письмо для вас.

Мужчина протянул Роману конверт, который несколькими минутами ранее достал из портфеля.

—В конверте письмо и фотография Никиты, то есть вашего сына. — Роман встал со стула и взял в руки конверт.

—Согласно завещанию, мне поручено подать иск об установлении вашего отцовства, поскольку других родственников у Людмилы Алексеевны не было. Она надеялась, что вы заберете сына себе. В данный момент мальчик находится в детской больнице на карантине, после чего его отправят в дом малютки, если, конечно, вы не согласитесь добровольно его забрать до суда. Если нет, то ребенок будет находиться в доме малютки до вынесения решения по вашему делу. Если анализы подтвердят, что отец Никиты — вы, то дальше органы опеки будут решать вопрос с вашими родительскими правами. Это может затянуться на долгие месяцы. Поэтому мы здесь.

Роман понимающе кивнул головой. Алиса посмотрела на его лицо и вздрогнула — он был белее снега, а на лбу и висках, почти возле линии роста волос, блестели капельки пота.

—Мы с Маргаритой Викторовной в этом деле заодно, — адвокат посмотрел в сторону тучной дамы и продолжил, — в наших интересах устроить судьбу ребенка. Для меня — законченное дело, для Маргариты Викторовны — хорошая статистика.

Алиса сжала кулаки — о какой статистике может идти речь, когда дело касается ни в чем не виноватого малыша!

—Я все понимаю. — Осипшим голосом сказал Роман. — Что от меня нужно?

—Вам необходимо сдать кровь для анализа на отцовство. Если все в порядке и тест подтвердит ваше родство, через неделю вы сможете забрать ребенка к себе.

—А если нет? — спросила Алиса.

—Если Роман Константинович не является отцом мальчика, его переведут, как я уже сказал, в дом малютки, и ребенок будет жить там, если для него не найдутся другие усыновители.

Роман тем временем открыл конверт и достал фотографию ребенка — светлый улыбающийся мальчик с медно-золотистыми курчавыми волосами и голубыми глазами. Точь в точь, как его глаза — тот же разрез, тот же оттенок. Сомнений не было — это его сын. Его и Милы.

Роман протянул фото Алисе. Девушка взяла его в руки и не смогла сдержать слез — в эту минуту наружу вырвался загнанный было в самый дальний угол ее души материнский инстинкт. Ей было больно, больно до жути — дыра внутри ее тела пульсировала и горела, погрузившись в агонию. Ее воображение начало рисовать портрет ее нерожденного ребенка — каким бы он был в свои два года? Курносый носик, маленькие губки бантиком, серо-голубые глаза и русые волосы — копия своей мамы. Алиса положила фото на стул рядом с собой и встала.

—Прости. Я не вынесу! — Она резко развернулась и пулей выскочила из кабинета.

Позади слышались крики Романа, который просил ее подождать, голоса адвоката и сотрудницы службы опеки, но она не могла остановиться.