Тайны призраков
Часть 46 из 58 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Я всего лишь хотела избавиться от Генри и знала, что он мои откровения не выдержит. У Генри свои, старомодные, представления о многом. Его тошнит от моей одежды, не говоря уже о разговорах о моих интимных частях.
Макс сглотнул.
– Так. Значит, он был здесь.
– Да, – охотно согласилась Кэти и, встав с матраса, потянула за угол простыню, с которой поднялось облако пыли. Потом, откашлявшись, сказала: – Вот откуда холодок. Ты ведь чувствуешь разницу теперь, когда он ушел?
– Да, – задумчиво сказал Макс. – Он действительно существует. Призраки существуют.
– Добро пожаловать в мой мир.
– Но с вагиной у тебя все в порядке. Это так, для полной ясности.
Кэти наградила его уничтожающим взглядом и не ответила, но принялась исследовать содержимое коробок.
– Что ты ищешь?
– Ту коллекцию всяких странностей, о которой упомянула Мишель. Подумала и решила, что она, может быть, так и осталась в отеле. Ни в библиотеке, ни в других общедоступных местах ее нет. Остается подвал. Следующий пункт – чердак.
– Почему ты хотела избавиться от Генри?
– Я не знаю, как он отнесется к тому, что я роюсь в его вещах, и… – Кэти заколебалась… – отчасти потому, что ты прав. Я уверена, что ему нельзя доверять.
Макс согласно кивнул.
– Пока ты меня слушаешь, у меня есть новости. – Он достал из кармана телефон и начал пролистывать фотографии. Потом повернул экран с не очень четким снимком из газеты. – Любовные письма. Адресованы Вайолет Бофорт.
– Ты серьезно? – Кэти наклонилась к экрану. Почерк с наклоном, буквы жмутся друг к другу, выдавая руку сильную, энергичную, но сдержанную. Она подумала, что вряд ли прочитала бы текст, даже если бы смотрела на подлинник, а не зернистое фото на экране. – Но как…
– Сходил в городской музей.
– Я и не знала, что в городе есть музей.
– Он небольшой. Несколько черно-белых фотографий главной улицы, имена мэров – в таком вот роде. Весь музей – практически одна комната.
Кэти стыдливо молчала. Как же так? Как могло случиться, что она не знала о существовании музея?
– Женщина в музее – ей, наверно, лет триста – была только счастлива поговорить о «Грандже». У нее возникли кое-какие проблемы с некоторыми проведенными Патриком реновациями, но когда я отвлек ее от оранжереи, вспомнила, что здесь случился большой скандал. Когда пропала Вайолет Бофорт.
Кэти застыла на месте.
– Она знала что-то еще?
– Похоже, Вайолет пользовалась здесь популярностью. За ней ухаживали двое мужчин.
– Знаю. Это я и собиралась тебе сказать. Лорд Сомерсет и Генри.
Макс покачал головой.
– Нет. Александр Джеймс и Генри Кил. Они вели раскопки на Уиндмил-Хилл и познакомились с Бофортами. Вот эти письма от Александра. Он был влюблен в нее.
– Может быть, обычная вежливость. Другое время, другие способы выражения…
– Он говорит о ее красоте, о том, какой хорошей матерью она станет для его детей, и пишет в конце «навеки».
– Спасибо, – сказала Кэти. Надо же, он не пожалел времени, сходил куда-то, провел исследование на тему призраков. Тех самых призраков, в которых не верил. И это все ради нее. Она привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку.
Макс обнял ее за талию, и его руки оказались на полоске обнаженной кожи между жилеткой и юбкой.
– Всегда пожалуйста. – И, наклонившись, поцеловал в губы.
Отдавшись поцелую, Кэти потянулась вверх. Второго шанса заслуживает каждый. Даже мошенник.
Через секунду она оторвалась.
– Не то чтобы мне это не нравится, но коллекцию поискать все же надо. Пока есть такая возможность.
Макс отпустил.
– Знаешь, тебе бы надо быть более безответственной. Дать себе пожить.
Тем не менее он повернулся и начал убирать сломанные стулья, чтобы добраться до коробок за ними.
– Я пробовала однажды. Закончилось все не очень хорошо. Так что теперь я всецело за образование.
– Ты бросила университет?
– Начать с того, что я в него и не поступала. В университете меня вряд ли научили тому, что требовалось знать. Знание – сила, но оно должно быть правильного рода.
– Ты говоришь, как мой старик. Я хотел изучать математику, но он решил, что я рехнулся. Сказал, что ее практическое применение я уже усвоил, а остальное бессмысленно.
Кэти попыталась представить юного Макса, думающего не о мошенничестве, а об учебе. Получалось с трудом.
– Что ты имеешь в виду?
– Считать карты, главным образом. – Макс достал из кармана перочинный нож, вскрыл первую коробку и, заглянув, поставил на пол. – Старые афиши. Самообразование – вещь хорошая, но как быть с досугом? Это не обязательно что-то опасное. Просто досуг может быть веселым. Я к тому, что мы оба молоды и здоровы, так почему бы не повеселиться вместе?
– В твоем изложении получается что-то вроде тенниса. – Умный парень, он говорил, как профессор-педант. Это сбивало с толку. И заводило.
– Одно и впрямь недалеко от другого. Поднимает частоту сердцебиений и… – Макс не договорил, заглянув в следующую коробку. – Ого. Похоже, у нас есть победитель. – Он поднял какую-то погнутую бурую железку с привязанной к ней выцветшей картонной биркой и повернул к свету. – «Бронзовая брошь, ок. 1000 до н. э. Эйвбери, 1935».
– Эта штука определенно должна быть в музее.
– Интересно, сколько она стоит, – сказал Макс и, поймав взгляд Кэти, развел руками. – Что? Мне просто любопытно.
Кэти выхватила брошь у Макса и положила на сиденье самого верхнего стула.
– Что еще?
Макс принялся разворачивать газету, в которую было завернуто что-то размером с теннисный мяч. Кэти вынула из свертка коробочку с потускневшим рисунком зубастой улыбки на крышке. Было там и несколько обрывков лейкопластыря с голубыми отметинами, которые могли быть письменами. Подняв крышку, она обнаружила крошечный череп неведомой птицы и почему-то вспомнила сороку. Закрыв ящичек, Кэти положила его вместе с бронзовой брошью.
Дальше число находок увеличилось за счет трех заостренных камешков, которые могли быть кремневыми наконечниками для стрел, коробки с завернутыми в вату жеодами и агатами и бумажными ярлычками, отцепившимися от каких-то образцов, и фотоальбом в красно-коричневом кожаном переплете с вырванными страницами. На некоторых остались пожелтевшие квадраты с пустыми уголками, на других ничего никогда не было. Полистав страницы, Кэти наткнулась на снимок мужчины в забавных твидовых брюках, стоящего у земляного холмика с трубкой в одной руке и неким предметом в другой. С камнем? Кэти повернула альбом, но это не помогло.
Фотография сохранилась и на следующей странице – двое мужчин, стоящих в классическом саду. Одним был мужчина с предыдущей страницы, другим – Генри, узнать которого не составило труда. Какие-либо подписи отсутствовали, поэтому Кэти аккуратно вынула фото из ветхих уголков и перевернула. Александр Джеймс и Генри Кил. Июнь 1936. Она протянула снимок Максу, который тихонько свистнул.
– А вот и любовничек.
– Любовнички. Генри и Вайолет. Но ее отцу такой вариант пришелся не по вкусу.
– Откуда ты знаешь? Навела справки? – спросил Макс.
Кэти кивнула, но в объяснения вдаваться не стала. Как-нибудь потом. Может быть.
– Посмотри на это. – Макс развернул тряпицу, в которой лежал сферический предмет, напоминавший стеклянный поплавок. После того как Макс развернул сверток полностью, находка стала похожей на рождественскую безделушку увеличенного размера. Макс прочитал ярлык.
– «Ведьмин шар, около 1890». Можешь отдать его своей тете.
Кэти протянула руки и приняла шар. Он был полированный, имел медно-золотистый цвет и хранил в себе тепло. Расставаться с ним не хотелось. Он принадлежал ей, и это воспринималось как нечто естественное, правильное и неизбежное.
Держа шар на вытянутых руках, Кэти медленно повернула его. В изгибе отразилась комната, крохотная репродукция мира, дополненная крохотными Кэти и Максом.
– Ничего прекраснее не видела, – сказала Кэти. – Серьезно. Он изумителен.
Макс с любопытством посмотрел на нее.
– Уж не подумываешь ли ты украсть его?
– Не думаю, что Патрику Аллену будет его не хватать. – Кэти прижала шар к себе.
Макс поднял руки.
– Меня убеждать не нужно. Мне все равно.
– Вот и хорошо. – Кэти не смогла бы объяснить, почему, но она чувствовала – шар принадлежит ей.
Кто нашел, тот и хозяин. При мысли о том, что кто-то попытается отнять его у нее, она ощутила поднимающуюся внутри готовность отстаивать свое не только словом.
Глава 24
Гвен посмотрела на доктора, мысленно внушая ей сказать что-нибудь более обнадеживающее.
– Извините, но ничего больше мы сделать не можем. Если только вы не хотите обсудить такие методы лечения бесплодия, как ЭКО или…
Макс сглотнул.
– Так. Значит, он был здесь.
– Да, – охотно согласилась Кэти и, встав с матраса, потянула за угол простыню, с которой поднялось облако пыли. Потом, откашлявшись, сказала: – Вот откуда холодок. Ты ведь чувствуешь разницу теперь, когда он ушел?
– Да, – задумчиво сказал Макс. – Он действительно существует. Призраки существуют.
– Добро пожаловать в мой мир.
– Но с вагиной у тебя все в порядке. Это так, для полной ясности.
Кэти наградила его уничтожающим взглядом и не ответила, но принялась исследовать содержимое коробок.
– Что ты ищешь?
– Ту коллекцию всяких странностей, о которой упомянула Мишель. Подумала и решила, что она, может быть, так и осталась в отеле. Ни в библиотеке, ни в других общедоступных местах ее нет. Остается подвал. Следующий пункт – чердак.
– Почему ты хотела избавиться от Генри?
– Я не знаю, как он отнесется к тому, что я роюсь в его вещах, и… – Кэти заколебалась… – отчасти потому, что ты прав. Я уверена, что ему нельзя доверять.
Макс согласно кивнул.
– Пока ты меня слушаешь, у меня есть новости. – Он достал из кармана телефон и начал пролистывать фотографии. Потом повернул экран с не очень четким снимком из газеты. – Любовные письма. Адресованы Вайолет Бофорт.
– Ты серьезно? – Кэти наклонилась к экрану. Почерк с наклоном, буквы жмутся друг к другу, выдавая руку сильную, энергичную, но сдержанную. Она подумала, что вряд ли прочитала бы текст, даже если бы смотрела на подлинник, а не зернистое фото на экране. – Но как…
– Сходил в городской музей.
– Я и не знала, что в городе есть музей.
– Он небольшой. Несколько черно-белых фотографий главной улицы, имена мэров – в таком вот роде. Весь музей – практически одна комната.
Кэти стыдливо молчала. Как же так? Как могло случиться, что она не знала о существовании музея?
– Женщина в музее – ей, наверно, лет триста – была только счастлива поговорить о «Грандже». У нее возникли кое-какие проблемы с некоторыми проведенными Патриком реновациями, но когда я отвлек ее от оранжереи, вспомнила, что здесь случился большой скандал. Когда пропала Вайолет Бофорт.
Кэти застыла на месте.
– Она знала что-то еще?
– Похоже, Вайолет пользовалась здесь популярностью. За ней ухаживали двое мужчин.
– Знаю. Это я и собиралась тебе сказать. Лорд Сомерсет и Генри.
Макс покачал головой.
– Нет. Александр Джеймс и Генри Кил. Они вели раскопки на Уиндмил-Хилл и познакомились с Бофортами. Вот эти письма от Александра. Он был влюблен в нее.
– Может быть, обычная вежливость. Другое время, другие способы выражения…
– Он говорит о ее красоте, о том, какой хорошей матерью она станет для его детей, и пишет в конце «навеки».
– Спасибо, – сказала Кэти. Надо же, он не пожалел времени, сходил куда-то, провел исследование на тему призраков. Тех самых призраков, в которых не верил. И это все ради нее. Она привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку.
Макс обнял ее за талию, и его руки оказались на полоске обнаженной кожи между жилеткой и юбкой.
– Всегда пожалуйста. – И, наклонившись, поцеловал в губы.
Отдавшись поцелую, Кэти потянулась вверх. Второго шанса заслуживает каждый. Даже мошенник.
Через секунду она оторвалась.
– Не то чтобы мне это не нравится, но коллекцию поискать все же надо. Пока есть такая возможность.
Макс отпустил.
– Знаешь, тебе бы надо быть более безответственной. Дать себе пожить.
Тем не менее он повернулся и начал убирать сломанные стулья, чтобы добраться до коробок за ними.
– Я пробовала однажды. Закончилось все не очень хорошо. Так что теперь я всецело за образование.
– Ты бросила университет?
– Начать с того, что я в него и не поступала. В университете меня вряд ли научили тому, что требовалось знать. Знание – сила, но оно должно быть правильного рода.
– Ты говоришь, как мой старик. Я хотел изучать математику, но он решил, что я рехнулся. Сказал, что ее практическое применение я уже усвоил, а остальное бессмысленно.
Кэти попыталась представить юного Макса, думающего не о мошенничестве, а об учебе. Получалось с трудом.
– Что ты имеешь в виду?
– Считать карты, главным образом. – Макс достал из кармана перочинный нож, вскрыл первую коробку и, заглянув, поставил на пол. – Старые афиши. Самообразование – вещь хорошая, но как быть с досугом? Это не обязательно что-то опасное. Просто досуг может быть веселым. Я к тому, что мы оба молоды и здоровы, так почему бы не повеселиться вместе?
– В твоем изложении получается что-то вроде тенниса. – Умный парень, он говорил, как профессор-педант. Это сбивало с толку. И заводило.
– Одно и впрямь недалеко от другого. Поднимает частоту сердцебиений и… – Макс не договорил, заглянув в следующую коробку. – Ого. Похоже, у нас есть победитель. – Он поднял какую-то погнутую бурую железку с привязанной к ней выцветшей картонной биркой и повернул к свету. – «Бронзовая брошь, ок. 1000 до н. э. Эйвбери, 1935».
– Эта штука определенно должна быть в музее.
– Интересно, сколько она стоит, – сказал Макс и, поймав взгляд Кэти, развел руками. – Что? Мне просто любопытно.
Кэти выхватила брошь у Макса и положила на сиденье самого верхнего стула.
– Что еще?
Макс принялся разворачивать газету, в которую было завернуто что-то размером с теннисный мяч. Кэти вынула из свертка коробочку с потускневшим рисунком зубастой улыбки на крышке. Было там и несколько обрывков лейкопластыря с голубыми отметинами, которые могли быть письменами. Подняв крышку, она обнаружила крошечный череп неведомой птицы и почему-то вспомнила сороку. Закрыв ящичек, Кэти положила его вместе с бронзовой брошью.
Дальше число находок увеличилось за счет трех заостренных камешков, которые могли быть кремневыми наконечниками для стрел, коробки с завернутыми в вату жеодами и агатами и бумажными ярлычками, отцепившимися от каких-то образцов, и фотоальбом в красно-коричневом кожаном переплете с вырванными страницами. На некоторых остались пожелтевшие квадраты с пустыми уголками, на других ничего никогда не было. Полистав страницы, Кэти наткнулась на снимок мужчины в забавных твидовых брюках, стоящего у земляного холмика с трубкой в одной руке и неким предметом в другой. С камнем? Кэти повернула альбом, но это не помогло.
Фотография сохранилась и на следующей странице – двое мужчин, стоящих в классическом саду. Одним был мужчина с предыдущей страницы, другим – Генри, узнать которого не составило труда. Какие-либо подписи отсутствовали, поэтому Кэти аккуратно вынула фото из ветхих уголков и перевернула. Александр Джеймс и Генри Кил. Июнь 1936. Она протянула снимок Максу, который тихонько свистнул.
– А вот и любовничек.
– Любовнички. Генри и Вайолет. Но ее отцу такой вариант пришелся не по вкусу.
– Откуда ты знаешь? Навела справки? – спросил Макс.
Кэти кивнула, но в объяснения вдаваться не стала. Как-нибудь потом. Может быть.
– Посмотри на это. – Макс развернул тряпицу, в которой лежал сферический предмет, напоминавший стеклянный поплавок. После того как Макс развернул сверток полностью, находка стала похожей на рождественскую безделушку увеличенного размера. Макс прочитал ярлык.
– «Ведьмин шар, около 1890». Можешь отдать его своей тете.
Кэти протянула руки и приняла шар. Он был полированный, имел медно-золотистый цвет и хранил в себе тепло. Расставаться с ним не хотелось. Он принадлежал ей, и это воспринималось как нечто естественное, правильное и неизбежное.
Держа шар на вытянутых руках, Кэти медленно повернула его. В изгибе отразилась комната, крохотная репродукция мира, дополненная крохотными Кэти и Максом.
– Ничего прекраснее не видела, – сказала Кэти. – Серьезно. Он изумителен.
Макс с любопытством посмотрел на нее.
– Уж не подумываешь ли ты украсть его?
– Не думаю, что Патрику Аллену будет его не хватать. – Кэти прижала шар к себе.
Макс поднял руки.
– Меня убеждать не нужно. Мне все равно.
– Вот и хорошо. – Кэти не смогла бы объяснить, почему, но она чувствовала – шар принадлежит ей.
Кто нашел, тот и хозяин. При мысли о том, что кто-то попытается отнять его у нее, она ощутила поднимающуюся внутри готовность отстаивать свое не только словом.
Глава 24
Гвен посмотрела на доктора, мысленно внушая ей сказать что-нибудь более обнадеживающее.
– Извините, но ничего больше мы сделать не можем. Если только вы не хотите обсудить такие методы лечения бесплодия, как ЭКО или…