Тайна замка Вержи
Часть 16 из 88 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– В южную галерею, – охотно отозвался конюх.
Что ж, ясно. Девка пряталась здесь. Наверняка перевязала руку. До этого кровь встречалась каждые десять шагов. Андрэ не везде видел пятна, но чувствовал запах крови, крови – и страха.
Чутье его не подвело. Первый раз за все время поисков они действительно наткнулись на ее след. До этого безмозглые слуги утверждали, что горничная скрывается в одном из погребов или многочисленных подвалов. Она-де когда-то работала на кухне, и с тех пор ей известны все подземные норы, скрытые в толще холма.
Бородач был уверен, что в погребах искать нет смысла. Там холодно. Она предпочтет другое укрытие.
Он оказался прав. Воровка была здесь и вернулась в замок.
Андрэ встал, толкнул дверь. Из щели потянуло сквозняком и сыростью.
– Из галереи – куда? – по-прежнему кратко спросил он у конюха.
– Куда угодно, – хмыкнул Жермен. – Хоть в главную башню, хоть в другие галереи. Птичка знает все лазейки.
Заметив приоткрытую дверь, люди взволновались. По толпе пробежал гул.
– Она там! – крикнул кто-то. – За мной!
– Южная галерея!
– Обыскать все!
Мимо пронеслась стража, едва не сбив Андрэ. Бородач нахмурился, но не двинулся с места. Что проку обшаривать те закоулки, где девчонка уже побывала? Нужно идти туда, где она сейчас.
Как сказал толстяк? «Птичка знает все лазейки».
Андрэ поднял глаза на младшего конюха. Тот, казалось, с любопытством ждал следующего вопроса.
– Что еще?
Тот недоуменно вскинул брови. Пришлось разъяснить:
– Ты сказал, она хорошо знает замок. Что еще она умеет?
Жермен задумался. Ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, чего хочет странный бородач.
– Поет красиво, – сообщил он. – Голос у нее нежный, как колокольчик.
Андрэ обдумал сказанное и качнул головой: не то.
– Прислуживает Элен, старшей дочке нашего господина.
Бородач снова дал понять, что это не подходит. В покои девиц уже отправили стражников.
– Что еще? – Жермен поскребся в шапке курчавых волос. – А, вспомнил! Когда она играет в «палку-веревку», от нее глаз не отведешь, клянусь покойным папашей! Вот уж что удается ей лучше всего! Сиськи-то у нее так и подпрыгивают!
Слуга маркиза даже не улыбнулся. Таращился, словно не понимая, о чем ему говорят.
– Ты что, бабы ни разу в жизни не видел? – хохотнул младший конюх. Прижал к себе две ладони и показал, подергивая вверх-вниз: – Вот так: прыг-скок, прыг-скок!
Он радостно загоготал и смеялся до тех пор, пока бородач не шагнул к нему.
Взглянув на его лицо, Жермен осекся и прикрылся рукой.
Однако Андрэ просто прошел мимо. Верно говорят: чем полнее бочка, тем меньше звона. Толстяк громыхает так, словно внутри у него ничего, кроме пары дырявых монет на самом дне.
Конюх сразу пожалел о своей шуточке. Если это костлявое пугало пожалуется господину, ему не поздоровится.
– Она много возится с лошадьми, – заискивающе поведал Жермен в узкую, обтянутую рубахой спину. – И с собаками. Каждый шелудивый кобель в округе слушается Птичку. Видать, девка знает к ним подход.
Андрэ остановился и всем телом обернулся к нему:
– С лошадьми, ты сказал?
– Лезет ко всем подряд, – с готовностью подтвердил Жермен. – Даже к тем, кто…
– Заткнись.
Андрэ к чему-то прислушивался. Неподалеку приглушенно гавкнул пес и смолк, будто передумав.
– Где это?
– Возле конюшни, – не задумываясь, ответил Жермен.
По мертвенному лицу Андрэ скользнула кривая улыбка. Увидев ее, младший конюх пожалел о своем намерении подшутить над бородачом.
– Показывай дорогу, – велел Андрэ. – Она там!
Николь напилась из бадьи, забытой в конюшне кем-то из нерадивых подручных Гастона. Застоявшаяся вода плескалась на самом дне и воняла болотом, но девочка жадно выпила все до последней капли.
В ней не было злости на Элен, лишь глухое тоскливое недоумение. Но маркиза де Мортемара она боялась так, что при одном воспоминании о его вздернутой губе из желудка подскакивал к горлу отвратительный ком.
Воздух конюшни, привычный с детства, понемногу привел ее в себя. Над свежим ароматом опилок и тяжелым духом конского навоза витал летний запах сена и распаренного овса. Утром овес разложат по кормушкам загорелые руки конюхов.
Но до этого времени Гастон придет на свой первый обход.
У Николь созрел план побега. Она дождется дядюшку и умолит тайком вывезти ее из замка. В крестьянских хозяйствах под Божани всегда требуются помощницы. Она укроется в самой глуши, а там…
А там будет видно.
Николь подавила смутную тревогу, которую внушала ей главная фигура ее замысла, Гастон Огюстен. Преданность старшего конюха хозяину вошла в поговорку. «Служит как Гастон», – говорили о верном и усердном слуге.
Но не выдаст же он собственную племянницу!
Девочка притащила охапку соломы, сгребла для тепла опилки. Опустилась на колени и вознесла краткую молитву Святому Франциску, покровителю путешественников и беглецов.
Внезапно лошадь, до этой поры стоявшая смирно, подалась вперед и раздула ноздри.
Насторожилась и Николь.
– Что там, Птичка?
С кобылой творилось что-то неладное. Она вытянула шею и стала похожа на гончую. Уши плотно прижаты, белки глаз сверкают в лунном свете, зубы оскалены.
– Тише, тише, милая! Все хорошо.
Выскользнув из денника, Николь приблизилась к воротам конюшни. И вдруг сквозь щель между досок заметила снаружи свет.
Девочка замерла.
Послышались шаги, к первому факелу прибавился второй.
– Здесь лаяли, – заверил грубоватый голос. Николь узнала младшего конюха.
– Собаки-то вроде как спят, – возразили ему.
Но кто-то проговорил сипло и медлительно, растягивая слова:
– Они бы не брехали на нее. Девка в конюшне.
Николь прижала ладонь к губам.
Ох, вот и дождалась Гастона.
Глава 7
– Р-р-рав! Р-р-р… Рав!
Черный пес, вздыбив шерсть на холке, рычал на Андрэ. Вторая дворняга заходилась в визгливом лае, от которого Жермен едва не оглох.
– Убери его! – угрожающе приказал бородач. – Или брюхо ему распорю!
Жермен оттащил Мрака и привязал к конуре.
– А ну тихо! – рявкнул он.
В воздухе щелкнули зубы. Младший конюх едва успел отдернуть руку.
– Сдурел?! – На всякий случай он отошел подальше от разозлившегося пса.
Что ж, ясно. Девка пряталась здесь. Наверняка перевязала руку. До этого кровь встречалась каждые десять шагов. Андрэ не везде видел пятна, но чувствовал запах крови, крови – и страха.
Чутье его не подвело. Первый раз за все время поисков они действительно наткнулись на ее след. До этого безмозглые слуги утверждали, что горничная скрывается в одном из погребов или многочисленных подвалов. Она-де когда-то работала на кухне, и с тех пор ей известны все подземные норы, скрытые в толще холма.
Бородач был уверен, что в погребах искать нет смысла. Там холодно. Она предпочтет другое укрытие.
Он оказался прав. Воровка была здесь и вернулась в замок.
Андрэ встал, толкнул дверь. Из щели потянуло сквозняком и сыростью.
– Из галереи – куда? – по-прежнему кратко спросил он у конюха.
– Куда угодно, – хмыкнул Жермен. – Хоть в главную башню, хоть в другие галереи. Птичка знает все лазейки.
Заметив приоткрытую дверь, люди взволновались. По толпе пробежал гул.
– Она там! – крикнул кто-то. – За мной!
– Южная галерея!
– Обыскать все!
Мимо пронеслась стража, едва не сбив Андрэ. Бородач нахмурился, но не двинулся с места. Что проку обшаривать те закоулки, где девчонка уже побывала? Нужно идти туда, где она сейчас.
Как сказал толстяк? «Птичка знает все лазейки».
Андрэ поднял глаза на младшего конюха. Тот, казалось, с любопытством ждал следующего вопроса.
– Что еще?
Тот недоуменно вскинул брови. Пришлось разъяснить:
– Ты сказал, она хорошо знает замок. Что еще она умеет?
Жермен задумался. Ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, чего хочет странный бородач.
– Поет красиво, – сообщил он. – Голос у нее нежный, как колокольчик.
Андрэ обдумал сказанное и качнул головой: не то.
– Прислуживает Элен, старшей дочке нашего господина.
Бородач снова дал понять, что это не подходит. В покои девиц уже отправили стражников.
– Что еще? – Жермен поскребся в шапке курчавых волос. – А, вспомнил! Когда она играет в «палку-веревку», от нее глаз не отведешь, клянусь покойным папашей! Вот уж что удается ей лучше всего! Сиськи-то у нее так и подпрыгивают!
Слуга маркиза даже не улыбнулся. Таращился, словно не понимая, о чем ему говорят.
– Ты что, бабы ни разу в жизни не видел? – хохотнул младший конюх. Прижал к себе две ладони и показал, подергивая вверх-вниз: – Вот так: прыг-скок, прыг-скок!
Он радостно загоготал и смеялся до тех пор, пока бородач не шагнул к нему.
Взглянув на его лицо, Жермен осекся и прикрылся рукой.
Однако Андрэ просто прошел мимо. Верно говорят: чем полнее бочка, тем меньше звона. Толстяк громыхает так, словно внутри у него ничего, кроме пары дырявых монет на самом дне.
Конюх сразу пожалел о своей шуточке. Если это костлявое пугало пожалуется господину, ему не поздоровится.
– Она много возится с лошадьми, – заискивающе поведал Жермен в узкую, обтянутую рубахой спину. – И с собаками. Каждый шелудивый кобель в округе слушается Птичку. Видать, девка знает к ним подход.
Андрэ остановился и всем телом обернулся к нему:
– С лошадьми, ты сказал?
– Лезет ко всем подряд, – с готовностью подтвердил Жермен. – Даже к тем, кто…
– Заткнись.
Андрэ к чему-то прислушивался. Неподалеку приглушенно гавкнул пес и смолк, будто передумав.
– Где это?
– Возле конюшни, – не задумываясь, ответил Жермен.
По мертвенному лицу Андрэ скользнула кривая улыбка. Увидев ее, младший конюх пожалел о своем намерении подшутить над бородачом.
– Показывай дорогу, – велел Андрэ. – Она там!
Николь напилась из бадьи, забытой в конюшне кем-то из нерадивых подручных Гастона. Застоявшаяся вода плескалась на самом дне и воняла болотом, но девочка жадно выпила все до последней капли.
В ней не было злости на Элен, лишь глухое тоскливое недоумение. Но маркиза де Мортемара она боялась так, что при одном воспоминании о его вздернутой губе из желудка подскакивал к горлу отвратительный ком.
Воздух конюшни, привычный с детства, понемногу привел ее в себя. Над свежим ароматом опилок и тяжелым духом конского навоза витал летний запах сена и распаренного овса. Утром овес разложат по кормушкам загорелые руки конюхов.
Но до этого времени Гастон придет на свой первый обход.
У Николь созрел план побега. Она дождется дядюшку и умолит тайком вывезти ее из замка. В крестьянских хозяйствах под Божани всегда требуются помощницы. Она укроется в самой глуши, а там…
А там будет видно.
Николь подавила смутную тревогу, которую внушала ей главная фигура ее замысла, Гастон Огюстен. Преданность старшего конюха хозяину вошла в поговорку. «Служит как Гастон», – говорили о верном и усердном слуге.
Но не выдаст же он собственную племянницу!
Девочка притащила охапку соломы, сгребла для тепла опилки. Опустилась на колени и вознесла краткую молитву Святому Франциску, покровителю путешественников и беглецов.
Внезапно лошадь, до этой поры стоявшая смирно, подалась вперед и раздула ноздри.
Насторожилась и Николь.
– Что там, Птичка?
С кобылой творилось что-то неладное. Она вытянула шею и стала похожа на гончую. Уши плотно прижаты, белки глаз сверкают в лунном свете, зубы оскалены.
– Тише, тише, милая! Все хорошо.
Выскользнув из денника, Николь приблизилась к воротам конюшни. И вдруг сквозь щель между досок заметила снаружи свет.
Девочка замерла.
Послышались шаги, к первому факелу прибавился второй.
– Здесь лаяли, – заверил грубоватый голос. Николь узнала младшего конюха.
– Собаки-то вроде как спят, – возразили ему.
Но кто-то проговорил сипло и медлительно, растягивая слова:
– Они бы не брехали на нее. Девка в конюшне.
Николь прижала ладонь к губам.
Ох, вот и дождалась Гастона.
Глава 7
– Р-р-рав! Р-р-р… Рав!
Черный пес, вздыбив шерсть на холке, рычал на Андрэ. Вторая дворняга заходилась в визгливом лае, от которого Жермен едва не оглох.
– Убери его! – угрожающе приказал бородач. – Или брюхо ему распорю!
Жермен оттащил Мрака и привязал к конуре.
– А ну тихо! – рявкнул он.
В воздухе щелкнули зубы. Младший конюх едва успел отдернуть руку.
– Сдурел?! – На всякий случай он отошел подальше от разозлившегося пса.