Тайна пленного генерала

- Марика Рекк, - встрепенулась Настя и заулыбалась. – Ах, обожаю Марику Рекк, у неё такие страстные фильмы о любви. А она сам такая красивая, воздушная, даже не скажешь, что венгерка. Я хочу на Марику Рекк! - Настя вцепилась Глебу в руки. - Ты же сводишь меня в кино?

Засмеялись полицаи, окружившее подводу. Шубин с важным видом надувал щеки.

- Смотри земляк, женщина не должна помыкать мужчиной! – назидательно сказал полицай. - А вообще, у нас есть, где время провести. Немцы на стадионе футбольные матчи устраивают; есть хороший немецкий кабачок Крауберг на Заринской улице, нашего брата туда пускают и цены терпимые. Есть ресторан «Огни Эльбы», бывший «Карнавал» на Трудовой, там вечером готовят неплохие отбивные и вареники с творогом. Лично я предпочитаю Крауберг, каждый вечер туда наведываюсь, пропускаю по кружечке. Приходи, если время будет. Я, Супрун Олег Иванович.

- Отлично! - обрадовался Глеб. - А я Чижов Виктор Павлович! Ну что, братан, отворяй свою калитку! – Шубин выразительно посмотрел на шлагбаум.

- Конечно, - Супрун немного смутился. - Только ты это, документы покажи. Извини, брат - порядок такой, не нами придумано…

Этого следовало ожидать. Показать документы он мог и разведчики могли, но вряд ли полицаи такие идиоты - с фотографиями там полный, мягко говоря, ералаш. По сигналу разведчики могли открыть огонь, положить весь пост, убрать пулеметчика за мешками, а что потом? Пешком бежать в город, читай в западню? В поля где мины? Кое-какое средство имелось, но оно могло не сработать.

Сзади что-то призывно сверкнуло, Кошкин как бы неловко задел, насторожился Супрун, напряглись полицай вокруг телеги у многих забегали глаза.

- Точно! - вспомнил Глеб, хлопнул себя по лбу. - Как же я забыл… - Он спрыгнул с повозки, прошёлся вдоль борта. - Давай сюда, Михась!

Кошкин выкопал из под соломы тяжёлую десятилитровую бутыль с мутным пойлом, Вартанян пришел на помощь, вдвоем перекантовали емкость из повозки. Шубин обнял ее как родную дочь.

- Держите, братва! Специально для вас привезли, отменный первачок от героев из Решетникова - героем Лозыря, так сказать! Принимайте, от чистого сердца! Михась, поройся там, ещё вроде мясо было… Эй, чего застыли? Принимаете, тяжело же – выроню…

- А вот это славно! - заулыбался Супрун. - Вот это увлажил! Что ж ты сразу-то не сказал?

Радости полицаев не было конца; двое побежали с такими улыбками, что физиономии могли треснуть, перехватили бутыль, поволокли к себе в будку. Остальные тоже возбудились, начали перемигиваться; Супрун даже растерялся, требовать после такого документы - просто неприлично. Подняли шлагбаум, Курганов хлестнул лошадей и скрипучая телега неспешно покатила в город. На плечо опять опустилась женская головка, Шубин не мог поверить – пронесло, на удачу прошли, фактически не имея запасного плана, и прокатило! А что будет в следующий раз? Влетят они со всеми потрохами, пропадут ни за грош?

- Товарищ лейтенант, - заикаясь пробормотал Вартанян. - Вы разве не знали, что будут проверять документы?

- Знал!

- Так какого же?.. А если бы проверили? Тут и самогонка бы не спасла! - всхлипнул Кошкин, залился беззвучным смехом.

Осёкся Вартанян - что такое наша жизнь? Хихикали остальные разведчики и даже лошадки, казалось, злорадно скалились. Отдалялся пост, вслед проехавшим разведчикам полицаи уже не смотрели, обшаривали следующую подводу.

Дорога плавно входила в поворот; Настя шумно выдохнула, отняла голову от мужского плеча, отодвинулось.

- Жена, стала быть, законная, - сказала она с какими-то зловещими нотками. - Тамарка ну-ну… Почему Тамарка, товарищ лейтенант? Терпеть не могу это имя!

- Не знаю, первое, что в голову пришло. Ты же у нас человек без паспорта, товарищ боец - могу называть как хочу, так что терпи.

- И что за вопрос, товарищ лейтенант: «Я сегодня с супругой. Куда с ней можно сходить»? А если бы без супруги? Сразу к шлюхам?

В телеге загоготали.

- Сразу к шлюхам, Анастасия Игоревна, именно к ним, куда же ещё? - всхлипнул Кошкин. - Без вопросов, куда ещё податься полицаю в увольнении, сбежавшему от ужасов семейной жизни? Уже с этими вещами я думаю в Лозыре полный порядок - бордели на каждой улице. Не хотелось бы наговаривать на местных женщин, но думаю здесь каждый подрабатывает как может, уж извините своего «суженого», Анастасия Игоревна. Все мужики такие.

- Боец шутит, - улыбнулся Глеб. - Он плохо знает вопрос, поскольку никогда не был женат. А вы сами-то, Анастасия, откуда? Такие познания в актрисах вражеского кинематографа…

- Марика Рекк - прекрасная драматическая актриса! - отрезала Настя. - Она венгерка и не виновата, что оказалась в Германии. Она снималась в замечательных фильмах: «Поезд привидений», «Средь шумного бала»… - Томилина не стала продолжать, снова замкнулась.

Шубин не настаивал. Настя была девушка с прошлым и не хотелось бередить её старые раны. Случались закрытые просмотры европейских кинокартин, куда приглашали, разумеется, не людей с улицы, а тех, кто принадлежал к элите советского общества. Неудивительно, если родители брали с собой девочку-подростка…

Лошади неспешно перебирали копытами, - повозка ползла по городской дороге, прижимаясь к тротуару, мимо старомодных фонарных столбов, облетевшей акации. Подросли дома; улица Гончарная была застроена добротными двухэтажными зданиями, на фасадах отслаивалась штукатурка, выпадали кирпичи из кладки, но эти здания ещё могли стоять не одно десятилетие, пережить какие угодно режимы. Горделиво возвышался над башенкой остроконечные шпиль; проплыла церковь, с сохранившем намек на позолоту куполом; проплыли здания купеческого типа с резными наличниками и балконами. Людей на улице было много - горожане не гуляли, шли быстро, исключительно по делам. Вальяжно шествовали немецкие патрули в шинелях с белой окантовкой, встречались полицаи и с карабинами. На трехэтажном здании с колоннами висело нацистское полотнище со свастикой. Окно на втором этаже было открыто, патефон исполнял бравурный марш - пока никого не расстреливали, не сжигали дома из огнемётов. Такое случалось, когда определенная часть населения лояльно встречала оккупантов, - они особо не зверствовали.

План города отпечатался в голове Шубина: несколько центральных параллельных улиц Ленина, Коминтерна, Октябрьская, Товарная, плюс связующее их улочки и переулки. Подобные названия немцы терпеть бы не стали, но сомнительно, что за две недели успели все переименовать - на зданиях висели старые таблички. Нарядный сквер когда-то украшал бюст Ленина, сейчас его осколки валялись у постамента, если не замечать таких мелочей - центр городка выглядел вполне пристойно. В глубине облетевшего сквера остался полицейский участок, там стояли машины - люди с повязками забросили кого-то в кузов развязано смеялись. Навстречу прошёл взвод пехотинцев, солдаты уже мёрзли, в легких, коротких шинелях в кепи из х/б с опущенными ушами.

Городок действительно был небольшой, высота зданий опять пошла на убыль, проплыли кованные ворота, у которых прохаживалась пара часовых; на воротах сохранился барельефный узор, который трудно спутать с чем-то другим: меч, звезда, колосья с лентами; в годы возведения ограды герб ОГПУ, сейчас НКВД имел другую символику, но не рушить же, по этому поводу ворота? Фашистское полотнище прикрывало барельеф далеко не везде, ограда окружала здание из красного кирпича, на мутных окнах решетки. Шубин сделал зарубку в памяти: не тот ли это самый изолятор, куда увезли генерала Беспалова? Пока обходились без неприятностей - пешие полицейские дружелюбно подмигивали, немецкие солдаты смотрели с отстраненным равнодушием, граждане старались отвернуться или перейти дорогу, но были такие, что кланялись, смазливо улыбались.

- Олег, уходи влево!

Повозка свернула на примыкающую улицу; вдоль проезжей части тянулись бетонные заборы; никто не смотрел им вслед, прохожих здесь не было. Дорога, мощеная булыжником, уходила вниз, к воротам закрытого предприятия; ещё дальше виднелись крыши частного сектора Нахаловкова оврага. Повозка спустилась вниз, быстро прошли гнули спешащие женщины, предпочли не оглядываться. Улица была пустынной; предприятие не работало, жилых домов в округе не было. Подвода свернула в узкий переулок, потом ещё один и остановилась у кирпичной, частично обвалившейся стены.

- Спешится! - приказал Шубин. - Во избежании пересудов и кривых взглядов, сделаем вид, что осматриваем здание по приказу начальства.

- Так нет тут никого, - вставил Вартанян.

- У стен есть уши… А в этом городке тем более! Убедимся, что никого - тогда успокоимся. План такой: вы, четверо, остаётесь здесь - опасно выходить толпой в город. От подводы надо избавиться - она не нужна - бесполезный тихоход. Выбираться из города будем на другом транспорте. Загоните её хотя бы вон в те ворота, завалите каким-нибудь хламом. Лошадей надо выпрячь, в общем, сами разберётесь. Внизу в овраге частный сектор, местные их спрячут, никто не станет интересоваться откуда они пришли. Сами сидите в здании, на улицу не выходите. В случае опасности уходите через задний ход, потом вернитесь. Именно здесь я буду вас искать. Сигнал прежний - двойной свист. Мы с Анастасией Игоревной пойдём в город и постараемся разнюхать, что тут к чему.

- Ну да, вы же законные супруги, вам положено, - натужно пошутил Кошкин. - Одна сатана, так сказать…

- Именно! Возможно, отсутствовать будем долго. Не придём ночью - без паники. Спите, когда ещё удастся. Но двое обязательно должны дежурить!

- Молодой человек, господин офицер, купите даме цветы - посмотрите какая прелесть! - зазывала из своего киоска прокуренная тетка и показывала какие-то траурные гвоздики, выращенные непонятно где и как. - Последние в сезоне, господин офицер. Где ещё такие найдете? Вы такая красивая пара!

- Может и правда купим тебе цветы? - задумался Глеб. - А то ведь не отстанет.

- Пошли отсюда, - проворчало Настя. - Такие гвоздики только на могилу класть. Слушай тётка, закрой хлебало, пока на свободе! - зашипела она. - Мы лучше тебя знаем, что нам покупать…


Продавщица осеклась, захлопнулось оконце. Бедно одетые граждане бродили вдоль рядов городского рынка, старательно обходили офицера полиции и его даму.

- Ты уж не переусердствуй, - буркнул Глеб. - А то наживём неприятности на ровном месте. Как-то ненавязчиво перешли на «ты», даже не заметили.

- А чего я тебе выкать буду? - фыркнула Настя, держа его за локоть. - Ты одет как полицай, я вообще в штатском- мы муж и жена, или уже развелись?

Непонятно почему их занесло на городской рынок, ходили присматривались, погода располагала. Шубин приобрел на мелочь стакан семечек, ссыпал в карман и теперь без культурно их лузгал и плевал шелуху во все стороны. Богатством ассортимента рынок не блистал: бывшие колхозники продавали картошку и капусту, банки с соленьями, подмороженные яблоки, никому не нужную бытовую мелочь; в мясном ряду работали несколько продавцов - цены там были поднебесные; тоже касалось курева, которое предлагали сомнительного вида коробейники. По рядам бродили полицейские с повязками, кивали Шубину как старому знакомому, с похабным интересом поглядывали на его «жену» - порой эти взгляды были такие выразительные, что Настя нервно сжимала его локоть. Глеб украдкой поглядывал на девушку: Настя волновалась, хотя старательно это скрывала, а он ловил себя на мысли, что Лиде Разиной такое его задание бы точно не понравилось.

Он поманил пальцем ушлого коробейника, тот с готовностью подбежал и так начал задирать цены, что пришлось пригрозить конфискацией имущества. Папиросы «шахтерские», производства Ростовской табачной фабрики, в стране Советов стоили 30 копеек, он купил три пачки за три марки, стал рассовывать по карманам. Коробейник жестом выразил признание и откланялся.

- Ты бы поменьше курил, - посоветовала Настя. – Вредно, говорят…

- Говоришь как жена, - хмыкнул он.

- Так я и есть, в качестве временного явления. Говорят, у тебя невеста в партизанах и отношения у вас трепетные и устойчивые! - аналогово посмотрела Глебу в глаза. - Вы вроде долгий путь прошли, теряли друг дружку, потом опять находили, а сейчас снова потеряли…

- Невеста есть, - не стал выделываться Глеб. - Война закончится – поженимся.

- Хорошая?

- А зачем мне плохая?.. А у тебя как: есть молодой человек?

- Не очень молодой… - она смутилась и не стала развивать тему.

Время позволяло присмотреться к городку. Пара покинула рынок, невозмутимо прошествовала мимо патруля - документы у своих городке не проверяли и это разведчиков вполне устраивало. Мимо торопливо прошествовал майор вермахта с папкой подмышкой; Шубин вытянулся, лихо отдал честь; майор покосился, небрежно махнул рукой. Следующая улица называлась Тульская, - тоже близкая к центру, она была застроена приличными кирпично-бревенчатыми строениями, работал гараж, из него выезжали полуторки и германские Опели, во дворе складской территории работал погрузчик на бензиновой тяге.

А вот на маленькой площади, где они оказались через несколько минут, творилось что-то неприличное - пришла пора изменить свое мнение о мирной жизни в городке. Надрывно кричала женщина, на площади собирались люди. Шубин догадался с чем это связано, хотел увести Настю, но из переулка вывалила толпа и их подхватило течение.

На площади, носившей имя прославленного летчика Чкалова, вершились показательные казни, мероприятие охраняли мотоциклисты со спаренными молниями на шлемах. Сведения о наличии в городе части усиления СС подтверждались. На помосте было восемь виселиц, приговоренных выгнали из подвала, расположенного рядом со зданием. Это были люди в штатском - шесть мужчин и две женщины, они были едва одеты, босые, лица опухли от избиения, одной из женщин практически вырвали все волосы. Полицаи подгоняли их прикладами, - несчастные семенили со связанными ногами; приговоренных завели на помост. Там уже суетился толстяк с рунами в петлице, потащил длинную лавку, установил ее под петлями. Люди сами поднимались, им на шее набрасывали веревки, затягивали. Только последняя женщина расплакалась, подкосились ноги и, специально назначенному, полицаю пришлось её поддержать. Приговоренные молча смотрели на толпу - отболели их души, не хотелось ни плакать, ни кричать, ни клеймить позором оккупантов и их прислужников. Два здоровяка в чёрных шинелях ногами выбили из под смертников скамейку… Казнь через повешение была совершенно не затратной, хотя, и мучительной.

- Сволочи, - прошептала Настя. - Подпольщиков казнят, их избили до полусмерти. Посмотри, что с ними сделали. Эти полицаи стараются - выслуживаются перед хозяевами…

- Успокойся! - посоветовал Глеб. - На нас люди косятся. Не забывай, что стукачество на Руси исконная народная забава. Надо соответствовать, если не хотим оказаться на этой же скамейке.

Люди угрюмо помалкивали, чувствовали себя неуютно, но смерть притягивает, поэтому смотрели: женщины, старики, маленькие дети, которым матери закрывали руками глаза. Полицаи посмеивались, крепили к висельникам таблички с корявыми надписями на русском языке: «Они стреляли в немецких солдат!».

Внезапно повалил густой снег, он разогнал толпу, а когда снежная масса рассеялась, на площади практически никого не осталось, кроме повешенных тел.

Шубин потянул девушку в подворотню, она спотыкалась.

«Поесть бы надо, - подумал Глеб. - Хотя полезет ли что-то в горло после такого?».

Следовало отдышатся; погода продолжала портится, периодически сыпал снег; появились дворники с метлами и лопатами, принялись за работу. Проехала запряженная парой лошадей архаическая древность, даже для замшелого городка: кучер, в лихо заломленной шапке, сидел прямой как штык; позади него пассажиры - мужчина в полувоенной тужурке и женщина в шляпке. Перед взором весьма неуместно проплыла картина Крамского «Незнакомка» - у женщины на шляпке были такие же светлые перья. На миг Шубину показалось, что он очутился в другом мире - чужом, незнакомом, отброшен на многие годы назад, но тут из-за угла выехала машина с солдатами и все встало на свои места. Прошёл патруль - сотрудники вспомогательной полиции в черных шинелях, Глеб небрежно козырнул, машинально проводил их глазами - откуда взялось столько соглашателей на оккупированных территориях? Исключительно трусы и подонки или чем-то их все таки обидела советская власть?

- Лейтенант, ты имеешь хоть какое-то подобие плана? - пробормотала женщина. - Не забывай, что мы рискуем каждую минуту. С нашими-то лицами… В2здумается кому проверить документы и привет…

Девушка держала его под руку и от этого Глебу было тепло. Снежинки поблёскивали на её длинных ресницах, у Насти были умные внимательные глаза, но и они не могли предложить безошибочное решение.

Снег прекратился, ненадолго выглянуло солнце; законные супруги чинно прошествовали мимо полицейского участка; полицаи маялись на крыльце, курили, вели беседы. Ноги сами повели разведчика к бывшему изолятору НКВД, вход в который стыдливо прикрывали щуплые деревья. Через дорогу от здания располагался крохотный сквер, здесь гуляли тепло одетые люди, барышни в полушубках, молодые люди так или иначе имеющие отношения к оккупационным властям. Одна из лавочек пустовала; Шубин смахнул рукой снег, предложил Насте присесть.

- Учти, - прошептала девушка. - Мы можем посидеть тут минут пять - не больше. Потом это станет подозрительным.

Она взяла его за локоть, сделала мечтательное лицо, видимо, переиграла. Удивленно покосилось женщина средних лет, сопровождающая упитанного гимназиста - спутник был ниже ее на голову, но нисколько этого не смущался.

У изолятора остановилась грузовая будка с зарешеченным окном, напрягся часовой - из здания вышел мужчина в немецком киле без головного убора, стал энергично жестикулировать водителю, тот кажется сообразил - машина тронулась с места, въехала в ближайший переулок, очевидно, там был проезд во внутренний двор. Дежурный бросил что-то резкое часовому, вбежал на крыльцо и растворился в здании…

День близился к вечеру, на город опускались легкие сумерки. Гнать от себя панику становилось все труднее. Из здания выходили люди, выбежали несколько солдат с карабинами, направились вдоль по улице, вышел подтянутый чиновник с папкой подмышкой, посмотрел по сторонам. Глеб насторожился, субъект носил немецкое обмундирование, но родом был явно не из Германии; русская шапка с кокардой вермахта, на шинели отличительные знаки гаупт-фельдфебеля - нечто промежуточное между старшиной и офицером, подобная публика работает связистами или порученцами и вряд ли имеет допуск к большим секретам, но в любом случае что-то знает. Субъект имел важную физиономию, обременённую грузом ответственности, то и дело поправлял кобуру на поясе. Отдельным помощником немцы доверяли, даже разрешали носить оружие - можно представить сколько дерьма у этого гада за душой. Настя тоже напряглась, в ней проснулся инстинкт охотника. Субъект повертел головой, очевидно, в поисках подходящего транспорта.

«Курьер», - сообразил Глеб.

Транспорта не оказалось, мужчина сделал недовольное лицо и зашагал вверх по улице в направлении центра. Высиживать дальше смысла не было, - разведчики поднялись и отправились параллельным с курьером курсом, зачем – непонятно; язык он сомнительный, да и как его взять, но, видимо, работала интуиция.

Субъект посмотрел на часы, ускорил шаг, потом замедлился, проходя мимо встречного переулка, снова притормозил, посмотрел на часы и свернул в переулок, видимо, время поджимало - решил срезать, прохожих здесь было немного. По дороге ползла не вполне исправно немецкая полуторка Опель, буксировала полевую кухню, пришлось её пропустить. Мужчина и женщина перешли дорогу, двинулись по тротуару, отчаянно делая вид, что никуда не спешат, свернули в тот же переулок, где не было ни души. Они догнали гаупт-фельдфебеля метров через двести; тот уверенно шагал, размахивая руками. Местечко было так себе, подобное другим в таких же захолустных городках - стоит свернуть с центральной улицы и начинаются трущобы. Справа тянулся сплошной бетонный забор, слева заброшенный садик, пара сараев, за ними полуразрушенное бревенчатое здание с сияющими глазницами окон - аварийный барак, в котором уже много лет никто не жил. Субъект не оглядывался, он точно знал куда идти, ему был знаком этот город, возможно, он в нем родился и вырос, до поры до времени был добропорядочным советским гражданином - это не имело значения.

В переулке никого не было; Шубин ускорил шаг.

- Господин гаупт-фельдфебель, позвольте на минутку. У нас с женой есть вопрос. Мы сами не местные…

Мужчина резко обернулся, рука машинально скользнула к кобуре, но испуг тут же прошел – гаупт-фельдфебель обнаружил своего, да ещё и с женщиной.

- В чём дело? - проворчал он.

Наблюдательность не подвела - этот тип был русским.