Тайна альпийского водопада
Часть 2 из 31 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Стражи порядка направились к выходу, а папарацци бросились за уходящими. Бобриха оказалась первой и уже сунула микрофон в нос шефу, задавая вопросы. Но Лола заметила, что два человека в штатском остановились с рабочим около чушек.
«Скорее всего, это криминалисты», – подумала она.
Лола не спешила бежать за толпой, а направила глазок камеры, спрятанной в сумке, на людей, оставшихся рядом с уложенными слитками.
Здесь было темновато, а желтая лента не давала подойти ближе, но, поставив камеру на максимальное увеличение, Лола решила, что только так она сможет понять, какой путь расследования выбрали полицейские.
Несмотря на реплику коллеги об адекватности начальника отделения, надежды на его четкие ответы у Лолы почему-то не было.
Затаившись у самой стены, она прислушалась. Гулкие голоса собратьев по перу эхом отдавались под высокими сводами.
– Вы уже полностью отвергаете версию о том, что Боцоли жив? Правильно ли мы поняли, что вы решили взять на анализ ту плавку, которая была сделана во время дежурства Боцоли на заводе? Почему работу цеха остановили только сегодня? Какие дальнейшие шаги предполагает произвести полиция?
Хваленый начальник полиции половину вопросов проигнорировал, а на остальные отвечал недовольно и односложно, и Лола порадовалась, что не толчется там со всеми, пытаясь пролезть вперед с микрофоном.
В это время рабочий вытащил одну из чушек из кладки и взялся за другую на рядом стоящем поддоне.
«Покажу зрителям, как происходит отбор проб, по-моему, это будет интересно».
Один из криминалистов, как ей показалось, повернулся в ее сторону и что-то тихо сказал. Лола вжалась в стенку, но на нее не обратили внимание.
– Здесь нет необходимого оборудования. Распилим в… – произнес рабочий, и Лола опять не расслышала последних слов.
«Наверное, кусок хотят отпилить от чушки для анализа», – сообразила она.
Слитки были положены на тележку, все двинулись к выходу. Рабочий катил тележку, которая издавала пронзительный скрежет, два полицейских вышагивали по бокам, напоминая охранный эскорт. Лола хмыкнула и тут же, испугавшись, отодвинулась за угол. Они прошествовали мимо и скрылись за дверью.
Оставшись одна, Лола выключила камеру и погрузилась в раздумья.
Как было известно, Марио Боцоли – один из хозяев небольшого завода, занимавшегося выплавкой маленьких партий специальных сплавов, – появился в тот день на производстве в 16.00. Переоделся в комбинезон и пошел в цех контролировать химсостав плавок. Пробыв там примерно до 19 часов, направился в раздевалку, как подтвердили рабочие, которых на тот момент там было всего двое. И все… больше его никто не видел. Ни брат Альфредо, который являлся вторым хозяином завода, ни племянник Боцоли, Сильвио, находившийся в это время в офисе, ни секретарша на входе и ни жена, которая этим же вечером ждала его в ресторане и впоследствии первая заподозрившая неладное.
Лола приблизилась к печи, у которой так долго стояли криминалисты, где была натянута заградительная лента, поднялась на цыпочки.
Не рискнув подлезть, она включила камеру. Горловина была закрыта тяжелой заслонкой, и, хотя изнутри еще чувствовался жар, было понятно, что печь остывает.
«А ведь диаметр отверстия не такой и большой, чтобы туда тело пролезло! Хотя вероятность есть… Если бы еще глубину печи узнать, тогда можно было бы разобраться, – прикидывала журналистка. – Неужели разрезали на куски?.. Так у них и пила здесь имеется, чтобы металл резать, – вспомнила Лола, – а тело раскромсать на ней, по-видимому, ничего не стоит!»
От таких дум ей стало совсем муторно, но твердый характер и журналистская хватка не давали покинуть цех.
«Когда я еще окажусь в таких обстоятельствах, одна и на месте преступления!»
Лола снимала все подряд, уверенная, что потом выберет то, что нужно.
Тяжелый химический запах, казалось, так и застрял в носу, силуэты совершенно непонятного Лоле оборудования и каких-то станков, тянущихся у дальней стены, отбрасывали длинные угрюмые тени, которые стелились по всему полу и подползали прямо к ее ногам. Еще пыхтящие печи в полутемным цеху приобрели зловещий облик. Вся обстановка наводила на мысль, что она попала в фильм ужасов. Каждый шаг гулко отдавался под высоченным потолком, который пересекался цементными балками, откуда свисали угрожающего вида крюки.
Вдруг один из них дрогнул, устрашающий лязг разнесся по всему своду, поехал, затормозив прямо над головой журналистки, и начал опускаться. Ноги Лолы будто приклеились к полу и стали чугунными. Задрав голову, она ошеломленно наблюдала, как крюк подъемного крана едет прямо ей на макушку.
Остановившись в полуметре, он закачался, послышался истошный металлический скрежет.
Опомнившись в самый последний момент, журналистка отскочила и выдохнула от облегчения.
– Вот черт! Здесь же нет никого, кто мог бы мне кран на темечко опустить! Или у них здесь все само по себе передвигается?! – Она сделала полный круг по цеху, вглядываясь в сумрачные и черные углы. – Но меня так просто отсюда не вытуришь! – проговорила она вслух и направилась во внутренний двор, где видела гору металлолома.
Лола все еще не оставляла надежды, что хозяин завода может быть жив, и решила проверить все ходы и выходы, которые мог бы использовать Боцоли, если бы просто решил сбежать от семьи и изменить жизнь.
Выйдя на воздух, она вздохнула всей грудью, но и здесь нос не оставлял химический запах.
Груда разнокалиберных обрезков, от которой тянулась сортировочная лента, занимала почти всю площадь. Но Лолу интересовал окружавший ее забор, состоящий из высоких гофрированных железных листов. Она прошлась по периметру, высматривая калитку, и даже постучала по листам в нескольких местах.
Не обнаружив выход и ничего на него похожего, журналистка приуныла, подумав, что все только подтверждает, что Боцоли так и не ушел с завода.
Дойдя до места, где забор примыкал к стене, она услышала гул воды.
«Похоже, что там протекает река, надо бы с внешней стороны тоже все посмотреть», – подумала Лола.
Ей стало совсем грустно и почему-то не хотелось возвращаться и опять пересекать мрачный плавильный цех с подъемными кранами наверху. Она выключила камеру, взглянула на зеленые холмы, окружающие двор, и шагнула в сумрак.
Глава 2
Марио Боцоли был невысоким смешливым и чуть упитанным человеком. Являясь обладателем обескураживающей улыбки, он никогда не «включал» ее специально, видимо даже не предполагая о реакции на нее окружающих. Характер, по сравнению с братом, имел легкий и необязательный. Часто забывал свои обещания и даже распоряжения, но почему-то на него редко кто обижался. Со старшим братом Альфредо ладил и без боя отдавал ему первенство в руководстве завода.
Он рано женился по итальянским меркам, где часто до сорока лет все еще ходят в «женихах» и «любимых сыночках», стараясь не уезжать из родительского крова. Его жена Кьяра была из богатой семьи и с врожденными замашками аристократки, что у молоденькой девушки смотрелось наигранно, но тогда это ему очень нравилось и вызывало благоговение. Ее родители проделали все возможное, чтобы развести их, но они вдвоем смогли пережить этот непростой период и смирить отца и мать с выбором дочери.
Обзаведясь семьей в двадцать два года, Марио Боцоли оканчивал техникум и уже работал у старшего брата на маленьком производстве, ангар для которого тогда арендовал Альфредо. Учеба давалась Марио с трудом, но все же, получив заветный диплом и став специалистом по магниево-алюминиевым сплавам, он сделался самым нужным человеком на производстве.
Это были удачные годы для развития бизнеса, и очень скоро они уже вместе приступили к постройке завода.
Строительство было закончено, работа организована. И когда почти все, начиная с заказов и заканчивая поставками металла, шло по налаженному кругу, Марио стал изнывать от скуки. А тут еще нежданно случилось несчастье – на пятом месяце беременности у жены произошел выкидыш. Она надолго замкнулась в своем горе, где не помогли даже психологи, а когда выяснилось, что Кьяра больше не сможет иметь детей, ее страданию не стало конца. Марио как мог пытался отвлечь и успокоить жену, но с годами это превратилось в навязчивую манию и в корне поменяло ее и так непростой характер.
На заводе ему давно надоели пыхтящие печи, бестолковые рабочие, в большинстве своем состоящие из иммигрантов из Африки, и при первом возможном случае он старался удрать из цеха в офис или влезть на переговоры, которые благодаря его шуткам тут же превращались в балаган, как говорил его брат.
– Слушай, но я же просил тебя, – возмущался Альфредо, – если неймется, ну черт с тобой, заходи в переговорную, но не встревай, ради бога, а сиди молча.
– Здоровый смех разряжает обстановку и настраивает на добродушный лад, – в ответ бесшабашно смеялся Марио. – Контракт-то подписали же! Вот!
– Его бы час назад уже подписали, если бы не твои анекдоты, – не соглашался Альфредо.
Но никакие аргументы не действовали на младшего брата, он продолжал болтать с экспедиторами, отвлекать секретаршу и включаться в дискуссии с заказчиками. Пока не столкнулся в приемной с женой одного из рабочих.
Хелен, так звали женщину, заставила Марио застыть тут же при входе, так невообразимо безупречна была ее фигура и тонкие черты лица без косметики и новомодных уколов «красоты». В горле у него почему-то защипало, язык прилип к нёбу, а в голове затрещал электрический разряд.
«Вот это да, – удивился он своему ощущению, – я же не мальчик уже, чтобы так реагировать».
Но внутренние уговоры не помогли. Он бессловесный, как истукан, не отрывал глаз от Хелен и только перед самым ее уходом ему удалось разлепить рот и предложить ей выпить чашечку кофе.
Секретарша совсем не удивилась поведению хозяина, так как Марио любил побалагурить и часто приглашал клиентов в бар. Не обращая на них никакого внимания, она принялась щелкать на компьютере, что успокоило Боцоли.
Они сели в ближайшем кафе. Хелен оказалась улыбчивой и коммуникабельной и, беззаботно отвечая на вопросы, рассказала, что она бразильянка, вышла здесь замуж за Бернардо Бонфини, который работает у них на заводе, и что влюблена в Италию.
«Хорошо, что не в мужа», – хмыкнул про себя Марио, понимая, что это не совсем так, раз она оставила свою страну и родных, переехав к супругу. Боцоли не мог оторвать взгляда от ореховых с мраморными разводами глаз, от полных наливных губ и такой волшебной улыбки. Шутки Марио, которые он, несколько расслабившись, начал вставлять по ходу ее рассказа, вызывали у Хелен искренний смех. Она откидывала голову назад, длинные волосы пленительно колыхались, и заливалась задиристым хохотом, что ему безумно нравилось и приводило в непривычный трепет.
После встречи Боцоли навел кое-какие справки у секретарши и выяснил, что в тот день Хелен зашла на завод, чтобы занести мужу забытый им на столе пакет с обедом, что живут они тут же, на окраине Маргары, женаты около трех лет и детьми еще не обзавелись.
«Это тот нескладный рабочий Бернардо Бонфини, с непропорционально длиннющими руками, как у орангутанга, – размышлял Марио, – и такая красавица жена!..»
Необъяснимая грусть налетела удушающей волной, и он почувствовал себя бесконечно одиноким.
Дни проносились с удивительной быстротой, а Боцоли так и не видел больше Хелен, за исключением одного раза, когда ее фигура мелькнула на стоянке супермаркета. Он тормознул, завернув на парковку, но она уже села в машину, через минуту оказалась за углом и скрылась из вида.
Марио с любопытством приглядывался к Бернардо, который работал в плавильном цеху, и все не мог понять, почему его выбрала эта женщина. Эта абсурдность вызывала внутреннее раздражение, которое порой переходило в необъяснимое ожесточение против самого рабочего, что, кажется, стали замечать даже остальные плавильщики.
– Могу я несколько дней за свой счет взять в декабре? – как-то спросил Бернардо, подойдя после окончания смены к Боцоли.
«Нет!» – сразу же хотелось ответить Марио, но он сдержал себя и поинтересовался:
– А что такое?
– Мы с женой хотим к ее родителям в Бразилию съездить на Рождество.
Марио сразу представил счастливую семью, приехавшую в гости, радостных родственников и улыбающуюся Хелен, раздающую подарки, привезенные из Италии.
– Договорился, кто тебя заменит? – заставил себя произнести Боцоли. – Ты же знаешь, что мы печи не можем останавливать.
– Да, конечно. Аман отработает.
– Хорошо. Пиши заявление, – сказал хозяин, с неприязнью смотря на волосатые, болтающиеся вдоль туловища руки Бернардо.
«Вот черт! Так же нельзя, он-то в чем виноват!» – укорял себя Боцоли, но так ничего и не мог поделать. Антипатия узлом скручивала внутренности, а раздражение при общении, казалось, сочилось из глаз.
Супруга Кьяра совсем отдалилась от Марио, но страдание уже не читалось на ее лице, превратившись в странное безразличие. Она начала встречаться с подругами, что несколько успокаивало Марио, и даже как-то ездила с ними на несколько дней в Венецию, что подтверждало, что она выходит наконец из депрессии. Они оба успокоились и иногда стали вместе ужинать дома или в ресторане. Но разлом, образовавшийся между ними после несчастья, так и не заполнился душевной близостью, а залившись равнодушием, только углублялся со временем. Даже самые близкие не знали о серьезности проблем в их отношениях, так как по обоюдному молчаливому согласию они старались выглядеть на людях как обычная, вполне счастливая семейная пара.
Он случайно встретился с Хелен перед самым ее отъездом в большом торговом центре. В руках у нее была куча нарядных коробок и разноцветных пакетов.
«Наверное, для родственников в Бразилии набрала подарков», – сразу догадался Марио и опять представил ее в далеком родном доме среди любящих близких.
Они натолкнулись друг на друга в дверях, и Боцоли подхватил на лету один из выпавших у нее пакетов. Он сразу вспомнил пронизанные праздничной атмосферой и романтикой рождественские фильмы, где герои вот так же случайно сталкиваются, у них обязательно что-то падает, они бестолково начинают хвататься то за один упавший предмет, то за другой, пока их пальцы не соприкасаются… Околдованные, они смотрят друг другу в глаза… И с этого момента их захватывает великое и необъяснимое таинство любви!.. Но его грезам не суждено было сбыться, несмотря на веселую шумную суматоху вокруг, Хелен была грустна и заметно спешила. Поздравив друг друга с наступающим, они разошлись по своим машинам.
Сидя в салоне, Марио наблюдал, как ее серебристый «Фиат» двинулся с места и, пристроившись в хвост веренице автомобилей, медленно направился к выезду.
– Вот и все, – сказал он вслух сам себе, – конец фантазиям!
Он тут же представил свое Рождество, которое, поддерживая традицию добропорядочной семьи, они должны были встречать с матерью и отцом жены, и чуть не завыл в полный голос.
«Скорее всего, это криминалисты», – подумала она.
Лола не спешила бежать за толпой, а направила глазок камеры, спрятанной в сумке, на людей, оставшихся рядом с уложенными слитками.
Здесь было темновато, а желтая лента не давала подойти ближе, но, поставив камеру на максимальное увеличение, Лола решила, что только так она сможет понять, какой путь расследования выбрали полицейские.
Несмотря на реплику коллеги об адекватности начальника отделения, надежды на его четкие ответы у Лолы почему-то не было.
Затаившись у самой стены, она прислушалась. Гулкие голоса собратьев по перу эхом отдавались под высокими сводами.
– Вы уже полностью отвергаете версию о том, что Боцоли жив? Правильно ли мы поняли, что вы решили взять на анализ ту плавку, которая была сделана во время дежурства Боцоли на заводе? Почему работу цеха остановили только сегодня? Какие дальнейшие шаги предполагает произвести полиция?
Хваленый начальник полиции половину вопросов проигнорировал, а на остальные отвечал недовольно и односложно, и Лола порадовалась, что не толчется там со всеми, пытаясь пролезть вперед с микрофоном.
В это время рабочий вытащил одну из чушек из кладки и взялся за другую на рядом стоящем поддоне.
«Покажу зрителям, как происходит отбор проб, по-моему, это будет интересно».
Один из криминалистов, как ей показалось, повернулся в ее сторону и что-то тихо сказал. Лола вжалась в стенку, но на нее не обратили внимание.
– Здесь нет необходимого оборудования. Распилим в… – произнес рабочий, и Лола опять не расслышала последних слов.
«Наверное, кусок хотят отпилить от чушки для анализа», – сообразила она.
Слитки были положены на тележку, все двинулись к выходу. Рабочий катил тележку, которая издавала пронзительный скрежет, два полицейских вышагивали по бокам, напоминая охранный эскорт. Лола хмыкнула и тут же, испугавшись, отодвинулась за угол. Они прошествовали мимо и скрылись за дверью.
Оставшись одна, Лола выключила камеру и погрузилась в раздумья.
Как было известно, Марио Боцоли – один из хозяев небольшого завода, занимавшегося выплавкой маленьких партий специальных сплавов, – появился в тот день на производстве в 16.00. Переоделся в комбинезон и пошел в цех контролировать химсостав плавок. Пробыв там примерно до 19 часов, направился в раздевалку, как подтвердили рабочие, которых на тот момент там было всего двое. И все… больше его никто не видел. Ни брат Альфредо, который являлся вторым хозяином завода, ни племянник Боцоли, Сильвио, находившийся в это время в офисе, ни секретарша на входе и ни жена, которая этим же вечером ждала его в ресторане и впоследствии первая заподозрившая неладное.
Лола приблизилась к печи, у которой так долго стояли криминалисты, где была натянута заградительная лента, поднялась на цыпочки.
Не рискнув подлезть, она включила камеру. Горловина была закрыта тяжелой заслонкой, и, хотя изнутри еще чувствовался жар, было понятно, что печь остывает.
«А ведь диаметр отверстия не такой и большой, чтобы туда тело пролезло! Хотя вероятность есть… Если бы еще глубину печи узнать, тогда можно было бы разобраться, – прикидывала журналистка. – Неужели разрезали на куски?.. Так у них и пила здесь имеется, чтобы металл резать, – вспомнила Лола, – а тело раскромсать на ней, по-видимому, ничего не стоит!»
От таких дум ей стало совсем муторно, но твердый характер и журналистская хватка не давали покинуть цех.
«Когда я еще окажусь в таких обстоятельствах, одна и на месте преступления!»
Лола снимала все подряд, уверенная, что потом выберет то, что нужно.
Тяжелый химический запах, казалось, так и застрял в носу, силуэты совершенно непонятного Лоле оборудования и каких-то станков, тянущихся у дальней стены, отбрасывали длинные угрюмые тени, которые стелились по всему полу и подползали прямо к ее ногам. Еще пыхтящие печи в полутемным цеху приобрели зловещий облик. Вся обстановка наводила на мысль, что она попала в фильм ужасов. Каждый шаг гулко отдавался под высоченным потолком, который пересекался цементными балками, откуда свисали угрожающего вида крюки.
Вдруг один из них дрогнул, устрашающий лязг разнесся по всему своду, поехал, затормозив прямо над головой журналистки, и начал опускаться. Ноги Лолы будто приклеились к полу и стали чугунными. Задрав голову, она ошеломленно наблюдала, как крюк подъемного крана едет прямо ей на макушку.
Остановившись в полуметре, он закачался, послышался истошный металлический скрежет.
Опомнившись в самый последний момент, журналистка отскочила и выдохнула от облегчения.
– Вот черт! Здесь же нет никого, кто мог бы мне кран на темечко опустить! Или у них здесь все само по себе передвигается?! – Она сделала полный круг по цеху, вглядываясь в сумрачные и черные углы. – Но меня так просто отсюда не вытуришь! – проговорила она вслух и направилась во внутренний двор, где видела гору металлолома.
Лола все еще не оставляла надежды, что хозяин завода может быть жив, и решила проверить все ходы и выходы, которые мог бы использовать Боцоли, если бы просто решил сбежать от семьи и изменить жизнь.
Выйдя на воздух, она вздохнула всей грудью, но и здесь нос не оставлял химический запах.
Груда разнокалиберных обрезков, от которой тянулась сортировочная лента, занимала почти всю площадь. Но Лолу интересовал окружавший ее забор, состоящий из высоких гофрированных железных листов. Она прошлась по периметру, высматривая калитку, и даже постучала по листам в нескольких местах.
Не обнаружив выход и ничего на него похожего, журналистка приуныла, подумав, что все только подтверждает, что Боцоли так и не ушел с завода.
Дойдя до места, где забор примыкал к стене, она услышала гул воды.
«Похоже, что там протекает река, надо бы с внешней стороны тоже все посмотреть», – подумала Лола.
Ей стало совсем грустно и почему-то не хотелось возвращаться и опять пересекать мрачный плавильный цех с подъемными кранами наверху. Она выключила камеру, взглянула на зеленые холмы, окружающие двор, и шагнула в сумрак.
Глава 2
Марио Боцоли был невысоким смешливым и чуть упитанным человеком. Являясь обладателем обескураживающей улыбки, он никогда не «включал» ее специально, видимо даже не предполагая о реакции на нее окружающих. Характер, по сравнению с братом, имел легкий и необязательный. Часто забывал свои обещания и даже распоряжения, но почему-то на него редко кто обижался. Со старшим братом Альфредо ладил и без боя отдавал ему первенство в руководстве завода.
Он рано женился по итальянским меркам, где часто до сорока лет все еще ходят в «женихах» и «любимых сыночках», стараясь не уезжать из родительского крова. Его жена Кьяра была из богатой семьи и с врожденными замашками аристократки, что у молоденькой девушки смотрелось наигранно, но тогда это ему очень нравилось и вызывало благоговение. Ее родители проделали все возможное, чтобы развести их, но они вдвоем смогли пережить этот непростой период и смирить отца и мать с выбором дочери.
Обзаведясь семьей в двадцать два года, Марио Боцоли оканчивал техникум и уже работал у старшего брата на маленьком производстве, ангар для которого тогда арендовал Альфредо. Учеба давалась Марио с трудом, но все же, получив заветный диплом и став специалистом по магниево-алюминиевым сплавам, он сделался самым нужным человеком на производстве.
Это были удачные годы для развития бизнеса, и очень скоро они уже вместе приступили к постройке завода.
Строительство было закончено, работа организована. И когда почти все, начиная с заказов и заканчивая поставками металла, шло по налаженному кругу, Марио стал изнывать от скуки. А тут еще нежданно случилось несчастье – на пятом месяце беременности у жены произошел выкидыш. Она надолго замкнулась в своем горе, где не помогли даже психологи, а когда выяснилось, что Кьяра больше не сможет иметь детей, ее страданию не стало конца. Марио как мог пытался отвлечь и успокоить жену, но с годами это превратилось в навязчивую манию и в корне поменяло ее и так непростой характер.
На заводе ему давно надоели пыхтящие печи, бестолковые рабочие, в большинстве своем состоящие из иммигрантов из Африки, и при первом возможном случае он старался удрать из цеха в офис или влезть на переговоры, которые благодаря его шуткам тут же превращались в балаган, как говорил его брат.
– Слушай, но я же просил тебя, – возмущался Альфредо, – если неймется, ну черт с тобой, заходи в переговорную, но не встревай, ради бога, а сиди молча.
– Здоровый смех разряжает обстановку и настраивает на добродушный лад, – в ответ бесшабашно смеялся Марио. – Контракт-то подписали же! Вот!
– Его бы час назад уже подписали, если бы не твои анекдоты, – не соглашался Альфредо.
Но никакие аргументы не действовали на младшего брата, он продолжал болтать с экспедиторами, отвлекать секретаршу и включаться в дискуссии с заказчиками. Пока не столкнулся в приемной с женой одного из рабочих.
Хелен, так звали женщину, заставила Марио застыть тут же при входе, так невообразимо безупречна была ее фигура и тонкие черты лица без косметики и новомодных уколов «красоты». В горле у него почему-то защипало, язык прилип к нёбу, а в голове затрещал электрический разряд.
«Вот это да, – удивился он своему ощущению, – я же не мальчик уже, чтобы так реагировать».
Но внутренние уговоры не помогли. Он бессловесный, как истукан, не отрывал глаз от Хелен и только перед самым ее уходом ему удалось разлепить рот и предложить ей выпить чашечку кофе.
Секретарша совсем не удивилась поведению хозяина, так как Марио любил побалагурить и часто приглашал клиентов в бар. Не обращая на них никакого внимания, она принялась щелкать на компьютере, что успокоило Боцоли.
Они сели в ближайшем кафе. Хелен оказалась улыбчивой и коммуникабельной и, беззаботно отвечая на вопросы, рассказала, что она бразильянка, вышла здесь замуж за Бернардо Бонфини, который работает у них на заводе, и что влюблена в Италию.
«Хорошо, что не в мужа», – хмыкнул про себя Марио, понимая, что это не совсем так, раз она оставила свою страну и родных, переехав к супругу. Боцоли не мог оторвать взгляда от ореховых с мраморными разводами глаз, от полных наливных губ и такой волшебной улыбки. Шутки Марио, которые он, несколько расслабившись, начал вставлять по ходу ее рассказа, вызывали у Хелен искренний смех. Она откидывала голову назад, длинные волосы пленительно колыхались, и заливалась задиристым хохотом, что ему безумно нравилось и приводило в непривычный трепет.
После встречи Боцоли навел кое-какие справки у секретарши и выяснил, что в тот день Хелен зашла на завод, чтобы занести мужу забытый им на столе пакет с обедом, что живут они тут же, на окраине Маргары, женаты около трех лет и детьми еще не обзавелись.
«Это тот нескладный рабочий Бернардо Бонфини, с непропорционально длиннющими руками, как у орангутанга, – размышлял Марио, – и такая красавица жена!..»
Необъяснимая грусть налетела удушающей волной, и он почувствовал себя бесконечно одиноким.
Дни проносились с удивительной быстротой, а Боцоли так и не видел больше Хелен, за исключением одного раза, когда ее фигура мелькнула на стоянке супермаркета. Он тормознул, завернув на парковку, но она уже села в машину, через минуту оказалась за углом и скрылась из вида.
Марио с любопытством приглядывался к Бернардо, который работал в плавильном цеху, и все не мог понять, почему его выбрала эта женщина. Эта абсурдность вызывала внутреннее раздражение, которое порой переходило в необъяснимое ожесточение против самого рабочего, что, кажется, стали замечать даже остальные плавильщики.
– Могу я несколько дней за свой счет взять в декабре? – как-то спросил Бернардо, подойдя после окончания смены к Боцоли.
«Нет!» – сразу же хотелось ответить Марио, но он сдержал себя и поинтересовался:
– А что такое?
– Мы с женой хотим к ее родителям в Бразилию съездить на Рождество.
Марио сразу представил счастливую семью, приехавшую в гости, радостных родственников и улыбающуюся Хелен, раздающую подарки, привезенные из Италии.
– Договорился, кто тебя заменит? – заставил себя произнести Боцоли. – Ты же знаешь, что мы печи не можем останавливать.
– Да, конечно. Аман отработает.
– Хорошо. Пиши заявление, – сказал хозяин, с неприязнью смотря на волосатые, болтающиеся вдоль туловища руки Бернардо.
«Вот черт! Так же нельзя, он-то в чем виноват!» – укорял себя Боцоли, но так ничего и не мог поделать. Антипатия узлом скручивала внутренности, а раздражение при общении, казалось, сочилось из глаз.
Супруга Кьяра совсем отдалилась от Марио, но страдание уже не читалось на ее лице, превратившись в странное безразличие. Она начала встречаться с подругами, что несколько успокаивало Марио, и даже как-то ездила с ними на несколько дней в Венецию, что подтверждало, что она выходит наконец из депрессии. Они оба успокоились и иногда стали вместе ужинать дома или в ресторане. Но разлом, образовавшийся между ними после несчастья, так и не заполнился душевной близостью, а залившись равнодушием, только углублялся со временем. Даже самые близкие не знали о серьезности проблем в их отношениях, так как по обоюдному молчаливому согласию они старались выглядеть на людях как обычная, вполне счастливая семейная пара.
Он случайно встретился с Хелен перед самым ее отъездом в большом торговом центре. В руках у нее была куча нарядных коробок и разноцветных пакетов.
«Наверное, для родственников в Бразилии набрала подарков», – сразу догадался Марио и опять представил ее в далеком родном доме среди любящих близких.
Они натолкнулись друг на друга в дверях, и Боцоли подхватил на лету один из выпавших у нее пакетов. Он сразу вспомнил пронизанные праздничной атмосферой и романтикой рождественские фильмы, где герои вот так же случайно сталкиваются, у них обязательно что-то падает, они бестолково начинают хвататься то за один упавший предмет, то за другой, пока их пальцы не соприкасаются… Околдованные, они смотрят друг другу в глаза… И с этого момента их захватывает великое и необъяснимое таинство любви!.. Но его грезам не суждено было сбыться, несмотря на веселую шумную суматоху вокруг, Хелен была грустна и заметно спешила. Поздравив друг друга с наступающим, они разошлись по своим машинам.
Сидя в салоне, Марио наблюдал, как ее серебристый «Фиат» двинулся с места и, пристроившись в хвост веренице автомобилей, медленно направился к выезду.
– Вот и все, – сказал он вслух сам себе, – конец фантазиям!
Он тут же представил свое Рождество, которое, поддерживая традицию добропорядочной семьи, они должны были встречать с матерью и отцом жены, и чуть не завыл в полный голос.