Сыновья войны

На прошлой неделе группа АВП попала в засаду, устроенную бандой «Суреньос». Изувеченные трупы были найдены завернутыми в черные флаги с воронами и подвешенными на эстакаде шоссе, словно летучие мыши. Потом взвод морпехов на контрольном пункте близ порта Лонг-Бич расстреляла группа, связанная с «Нортеньос», – у военных забрали оружие, раздели догола и подожгли.

Жертвами стали люди вроде отца Дома, просто пытавшиеся помочь правительству восстановить контроль над Штатами.

Когда солнце скрылось за горизонтом, вдали послышался хлопок выстрела – словно напоминание о том, что правительство теряло контроль над ситуацией.

Особенно плохо дела обстояли в Лос-Анджелесе. Банды становились все сильнее и продолжали организовываться, особенно «Нортеньос», которые процветали при такой анархии.

Дом глотнул воды из бутылки и обернулся на мать с сестрой. За стеклянной дверью кухни Елена готовила ужин – что-то с восхитительно пахнущим соусом для пасты. Это была не та лапша с домашним соусом маринара, которую они ели раньше, но все равно пахло отлично.

Моника сидела за кухонным столом и читала книгу. Телевизор за ее спиной беззвучно показывал новости.

Не считая нормированного питания и отсутствия отца, обстановка мало отличалась от обычного позднего вечера. Родители, как могли, старались сделать жизнь «нормальной». Купили скромный дом вдали от базы, отправили их учиться и заниматься спортом. Но Дом не был уверен, что все когда-нибудь вернется на круги своя. Слишком многое изменилось в последнее время.

Вместо того чтобы думать о колледже, о подготовке к экзаменам или занятиях в местном спортзале, Дом стоял во дворе с висящим за спиной дробовиком и пистолетом за поясом. Он предпочел бы играть сейчас в баскетбол с Камиллой и Лосем или готовиться к следующему бою в «Октагоне», но был здесь и дежурил на заднем дворе.

Месяц назад, когда Роналдо вернулся из Афганистана, он посмотрел Доминику в глаза и сказал, что оружие теперь принадлежит ему и он – главный мужчина в доме. И как бы Дому ни хотелось этого признавать, он знал: рано или поздно ему придется пройти проверку.

Как он себя поведет, если обстоятельства вынудят его отнять чью-то жизнь?

Большинство молодых людей никогда не задавалось этим вопросом, но Дом над ним размышлял, и очень часто. Город неуклонно скатывался в анархию, и, пока отец отсутствовал, Доминик должен был защищать семью.

Раздвижная дверь скользнула в сторону, и из проема высунулась голова Моники.

– Ты что тут делаешь, Дом? – спросила сестра.

– Ничего, просто думаю.

Моника вышла из дома – девочка ростом в пять футов два дюйма[21] с книгой под мышкой. Откинув назад длинные каштановые волосы, она села на плетеный диван и вздохнула:

– Когда папа вернется?

Доминик устроился на стуле напротив нее, чтобы можно было говорить с ней и одновременно смотреть на небо. Вдалеке раздался новый шквал выстрелов.

Моника напряглась, ее карие глаза широко распахнулись.

– Это салют?

– Нет, но ничего страшного, – ответил Дом. – Стреляют далеко отсюда.

Елена подошла к открытой двери. Она кивнула детям, но осталась внутри. Порыв осеннего ветра растрепал ее темные волосы.

Доминик успокаивающе улыбнулся матери.

С тех пор как Роналдо уехал, она казалась… другой. Ссора с мужем в день его отъезда не на шутку потрясла ее. Дом не привык слышать, чтобы его отец кричал, особенно на маму, но угроза апокалипсиса действовала даже на сильнейших.

– Я морпех! Я не могу решать, какие приказы выполнять, а от каких отказываться! – кричал Роналдо, когда Елена отговаривала его от поездки.

Приказы. Долг. Уважение.

Отец научил Доминика всему этому. Но Дом также понимал, почему его мать была против его отъезда. И как бы это ни было эгоистично, он тоже хотел, чтобы отец остался с ними в Лос-Анджелесе. Не потому, что Дом боялся сам заботиться о матери с сестрой, но потому что опасался, что отец не вернется.

Мятежи, теракт в Сан-Франциско, отчаяние простых людей. Вся страна сходила с ума. Дом привык к насилию в «Октагоне» – более того, он сам его жаждал, – но здесь все было иначе.

Это был не спорт. Не какая-нибудь игра.

Вдали завыли сирены: полиция и аварийные службы отвечали на нарастающий хаос. Звуки насилия теперь не возникали эпизодически – они стали больше похожи на непрерывный шум.

– Хотя бы полиция еще выезжает на вызовы, – заметила Моника.

– Ну да, но сколько это продлится? – шепнула Елена, словно не желая, чтобы дети ее услышали.

Дом, однако, услышал и не мог не согласиться. Военные и полиция проигрывали борьбу. Когда два месяца назад в нее впервые вмешалась Национальная гвардия – еще до того, как ее реорганизовали в АВП, – в Лос-Анджелесе наступило странное спокойствие, и какое-то время Дом сохранял оптимизм.

Школы были еще открыты, а люди, у которых была работа, вернулись к ней. Полиция справлялась, как могла, но у них было слишком мало людей, чтобы сдержать мятежников и разбойников, которые ухватились за возможность пуститься во все тяжкие.

Все вышло из-под контроля, когда террористы нанесли удар по Сан-Франциско. Корабль, загруженный удобрениями и низкосортными радиоактивными материалами, взорвался у причала ровно в тот момент, когда к нему приблизились военные и представители порта. Правительство до сих пор не выяснило, кто стоял за терактом, но кем бы ни были эти люди, они достигли цели: половина страны затаилась в страхе. Тогда как вторая половина дралась друг с другом за идущие на убыль ресурсы, пока военные – во всяком случае, большинство – старались не вносить вклада во всеобщее насилие.

После атаки в Сан-Франциско сотни тысяч жителей уехали из Лос-Анджелеса, и каждый день продолжали уезжать целыми семьями в так называемые «зеленые», или безопасные, зоны.

Доминик сжал дробовик, чувствуя прилив тревоги и неуверенности. Однажды ему придется применить оружие – это было лишь вопросом времени.

Моника вернулась к своей книге, а Елена зашла обратно в дом, чтобы закончить готовить ужин.


– Что это? – спросил Доминик сестру. – Астрономия?

– Типа того…

Он наклонился, чтобы рассмотреть обложку, но она отстранилась.

– Это фантастика, – сказала она, усмехнувшись.

– О, твоя тайная страсть?

– Я только что закончила читать книгу про SETI[22]. – Когда брат ничего не ответил, она добавила: – Про поиск внеземной жизни. Читать про поиски настоящих инопланетян интересно, но иногда мне больше хочется читать про придуманных.

Она перевернула книгу, чтобы показать ему обложку. Там были изображены насекомоподобный инопланетянин и космодесантник в полном обмундировании.

– «Звездный десант»[23], – сказал он с усмешкой. – Это же моя книга!

– Я подумала, ты не будешь против, если я возьму ее на время.

Он снова сел и прислонил дробовик к креслу, все еще улыбаясь сестре. Она общалась уже на уровне студентки колледжа, хотя ей было всего тринадцать. А еще она чересчур много болтала – по его мнению. В первом классе учительнице пришлось отодвинуть ее парту подальше от других детей, потому что она не переставала трепаться.

– Интересно, когда нам разрешат вернуться в школу, – сказал он.

– Мне кажется, ты единственный ученик вашего возраста, который реально по ней скучает.

Она вернулась к чтению. Ей хотелось когда-нибудь стать астронавтом, и Дом не сомневался, что так оно и будет, если только страна не развалится.

Хотя его сестра была не по годам образованной, она все же была слишком юна и наивна, чтобы понять последствия происходящего в стране. Дом и сам не был уверен, что понимает. Он знал лишь, что дела шли все хуже, и другие страны помогать не собирались.

Канада, Мексика, Европа, большая часть Азии и Африки страдали от череды неурожайных лет. Засухи и наводнения уничтожили пищи на миллиарды долларов, и полмира теперь голодало. Те же страны, которые еще не развалились, были на верном пути к этому.

Доминик закрыл глаза, чтобы помечтать о лучших временах и о простых вещах, по которым скучал. О том времени, когда его семья была счастлива. Когда все они были вместе. О путешествиях на побережье, где они отдыхали на потайных пляжах, о поездках на пирс Санта-Моники, о шоколадных коктейлях и картошке фри, о посещении любимого места Моники – обсерватории Гриффита.

Она много месяцев умоляла брата съездить с ней туда, но это было небезопасно. Нигде в городе теперь не было спокойно. Сердитые крики на улице только подтвердили это.

Злые мужские голоса раздавались в их квартале. Взобравшись по лестнице, прислоненной к забору, Дом увидел на углу двух парней.

– Убирайтесь отсюда! – крикнул Нейт Чавес, сорокалетний продавец машин, живший в трех домах дальше по улице.

Доминик спрыгнул с лестницы.

– Иди в дом, – бросил он Монике.

Он подошел к шторам, закрывавшим окна гостиной, и заглянул в щель между ними.

– Что там? – спросила Елена.

– Пока не знаю. – Изнутри Доминик мог получше рассмотреть парней. У них были красные банданы на шеях, а майки обнажали татуировки.

Точно «Бладс».

Но Нейт был не просто продавцом подержанных автомобилей. Как и многие жители этого района, он еще и служил в армии. Он закатал рукава, показав крепкие мышцы и армейские татуировки.

– Мистер Чавес сейчас сцепится с какими-то бандитами, – сказал Дом.

Елена подошла посмотреть. С собой у нее был «Глок» девятнадцатого калибра, стрелять из которого ее научил Роналдо. Стреляла она неплохо, и Дом не сомневался, что его мама не побоится нажать на курок, если потребуется. Он помнил лишь несколько случаев, когда она теряла контроль над собой, и каждый раз это происходило, когда кто-то обижал Доминика или Монику.

– Нейт сам сможет разобраться, – сказала Елена и, сощурившись, наклонилась ближе к окну.

– Видишь, что там происходит? – спросила она.

Он посмотрел на дом, в котором жили Люсинда Кент с мужем Сэмюэлем – ветераном, потерявшим ногу и часть руки в Афганистане десять лет назад. Два человека украдкой обогнули участок и зашли на задний двор. Оба были в красных бейсболках.

– Вот черт, – сказал Дом. – Нужно предупредить Кентов.

Елена положила руку ему на предплечье.

– Мам, я должен их предупредить.

– Нет, оставайся здесь, – отрезала она, вцепившись в него.

– И бросить их? Мам, мы должны что-то сделать. Давай хотя бы поговорим с Нейтом.

Он отпер три замка на двери и снова вышел на теплый вечерний воздух. Нейт по-прежнему стоял перед своим домом, скрестив руки на груди. Он наблюдал за тем, как двое парней с банданами зашли за угол и исчезли из виду.

– Все в порядке, мистер Чавес? – спросил Дом.