Сыновья войны

Роналдо поправил винтовку на плече. Мысль о том, что ею действительно придется воспользоваться, пришла ему в голову впервые с тех пор, как он вернулся в Штаты. Сможет ли он это сделать? Сможет ли, в самом деле, стрелять по американцам?

«Если они террористы, то да, черт возьми».

А как насчет протестующих? Обычных людей, доведенных до безумия отчаянием.

Он прогнал эти мысли, когда колонна свернула на улицу, тянувшуюся параллельно железной дороге. По мосту через пути шли сотни людей.

Зубчик, следуя маршруту колонны, на следующем повороте свернул налево. Витрины магазинов здесь уже были разбиты, а на одном из тротуаров тлел кузов сгоревшей машины, которую загнал туда городской снегоочиститель.

На боковой улице шеренга полицейских в защитном снаряжении сдерживала толпу гражданских в масках и с рюкзаками. Те скандировали что-то неразборчивое.

Они подъехали к воротам зоны, где были сосредоточены войска, и Роналдо еще раз проверил свою экипировку. Перед въездом были сложены мешки с песком, и Роналдо кивнул солдату АВП, который поднял руку, когда «Хамви» въехал на парковку.

ФЕМА[13], Красный Крест, различные службы города, штата и федералы – все объединились, чтобы сдерживать толпу на огромной стоянке к западу от железнодорожных путей.

Роналдо не ожидал, что местные будут их встречать. Он вышел из машины под гневные крики нескольких тысяч недовольных граждан, собравшихся по ту сторону забора. Большинство было безработными и голодными – и конечно, обезумевшими.

– Так, слушайте! – рявкнул лейтенант Том Касл. Командирский голос и осанка заставили повернуть головы даже нескольких полицейских.

Маркс, Роналдо, Беттис и Зубчик встали в ряд, прижав винтовки к груди, остальные морские пехотинцы взвода собрались вокруг.

– Сейчас сюда по железной дороге поступят припасы, – сказал Касл. – Наша задача – защищать эти припасы и следить, чтобы их получали люди, которые в них нуждаются. Мы здесь не для того, чтобы совать нос в осиное гнездо, так что будьте начеку.

Роналдо снова подумал о семье. Если правительство не исправит положения, жизнь его детей пройдет в постапокалипсисе, как в тех книгах, которые он читал долгими одинокими ночами в местах дислокаций.

– И никто не стреляет без моего приказа, – продолжил Касл. – И меня не волнует, даже если вам заедут по яйцам. Всем ясно?

– Так точно! – прогремели морпехи.

Касл взялся за работу, разбив людей на группы. «Пустынные змеи» прошли за Марксом к полицейскому, который деловито выкрикивал приказы группе копов, которые выглядели уставшими, как собаки.

Чувство было такое, будто они вернулись в Багдад, в 2003 год.

«Черные ястребы», которые пролетали над федеральным шоссе, снова появились на горизонте. Над городом зависли еще две вертушки – обе совсем новые.

– Они хотят, чтобы мы поднялись на ту крышу, – сказал Маркс, показав на невысокое офисное здание. И повел их через плацдарм, остановившись, только чтобы пропустить прицеп-платформу. Грузовик с грохотом проехал перед ними.

Поднявшись по лестнице, морпехи вышли на крышу через незапертую служебную дверь. Маркс жестом показал разделиться, и они с Роналдо заняли позицию за выступом. Зубчик и Беттис обосновались напротив, откуда им было видно несколько городских кварталов – в том числе те, где находились гражданские протестующие и бунтовщики.

– Иисус на скакалке, – пробормотал Зубчик.

– Осторожнее, малец, – предостерег Беттис, сердито на него зыркнув.

– Прости. Как насчет…

– Как насчет того, чтобы ты заткнул варежку и сосредоточился? – прикрикнул на него Маркс.

Внизу, к востоку от них, зашипел и заскрежетал поезд, останавливаясь на путях, и несколько команд приготовились выгружать припасы, доставленные со складов ФЕМА. Роналдо, однако, сомневался, что этими пайками людей удастся успокоить.

Он посмотрел в оптический прицел на полицейский спецназ, который они миновали по пути сюда. Копов оттесняли к перекрестку, ближе к входу на плацдарм.

– У нас проблемы, – сказал он.

Маркс посмотрел в бинокль.

Против мятежников уже применили слезоточивый газ, но это только сильнее разозлило толпу. Несколько человек в банданах и масках пытались прорвать оцепление, бросали камни и кирпичи.

Площадь превратилась в пороховую бочку, и протестующие изо всех сил старались ее поджечь.

– Черт, там вообще засада, – сказал Зубчик и поднял винтовку.

– Полегче, – буркнул Беттис, положив руку на ствол.

Один из полицейских в защитном снаряжении упал на асфальт, и товарищи оттащили его назад.

– Всем успокоиться, – приказал Маркс.

С юга донесся грохот выстрела, и Роналдо повернулся, чтобы рассмотреть мост, с которого люди спускались на тросах.

– У нас проникновение, – предупредил он.

На западе тоже послышалась пальба, и упало сразу трое полицейских. Тактика нелетального сдерживания провалилась. Мятежники всей массой хлынули к воротам. Фитиль был зажжен.


Шум перекрыл грохот новостного вертолета, который приближался, желая получить лучший вид на происходящее. Два «Черных ястреба» вышли наперехват, чтобы его прогнать.

Копы спецназа, унося раненых, отступали к бронированным машинам. Роналдо был впечатлен их дисциплиной: они не применили оружия даже после того, как их товарищи были серьезно ранены. Если они сумеют сохранить такую сдержанность, то вполне возможно, удастся не допустить эскалации.

Протестующим через полицейский громкоговоритель приказали отступить и сообщили, что помощь скоро прибудет. Некоторых это, похоже, смягчило – часть людей начала расходиться, но сотни других все равно приближались к плацдарму.

«Черные ястребы» кружили вокруг вертушки новостей, но гражданские не слушались приказов. Вертолет по-прежнему парил над толпой, снимая происходящее.

Рация затрещала сообщением от Касла:

– Если толпа снесет ворота, у нас есть разрешение открыть огонь по противникам, чтобы сдержать их. – И помолчал, словно сомневаясь в приказе, но затем добавил: – И если до этого дойдет, выбирайте цели внимательно.

Роналдо посмотрел на Маркса, который не мог скрыть потрясения на обычно спокойном лице.

– Мы правда сделаем это, бро? – спросил Роналдо.

– Да помилует Господь наши души, – сказал Беттис.

Прежде чем кто-то успел усомниться в приказе, вдалеке снова раздались выстрелы.

– Вот черт! – крикнул Зубчик, указывая на новостную вертушку. Роналдо с ужасом увидел, как та, получив несколько пуль, завертелась в воздухе.

Пилот пытался контролировать снижение, но рулевой винт отказал, и вертолет рухнул в западной части плацдарма, взорвавшись при ударе. Морпехи, копы и гражданские бросились врассыпную, но нескольких человек все же обдало огнем.

От оглушительного взрыва Роналдо пригнулся. В этот момент раздалась автоматная очередь. Он посмотрел в небо, где командир экипажа одного из «Черных ястребов» открыл огонь из M240. Он стрелял прямо по толпе, проходя рядами по мужчинам и женщинам, по протестующим и мирным демонстрантам.

– Прикажи этому тупому ублюдку прекратить стрелять! – завопил Маркс, размахивая руками.

Командир из АВП продолжал поливать огнем гражданских, небрежно забирая жизни, словно это были вовсе не люди. Крики ужаса доносились с территории плацдарма и снаружи, где на бетоне лежали раненые, истекающие кровью и пытающиеся отползти прочь.

– Остановите стрелка! – снова крикнул Маркс.

Но тот продолжал стрелять в толпу, убивая все больше гражданских, которые веером разбегались от ворот.

Роналдо понял, что это был единственный способ остановить кровопролитие. Он поднял винтовку и взял стрелка АВП на прицел.

«Да простит меня Господь», – подумал он и нажал на курок.





– 2 –




Мир пылал в огне, а дон Антонио Моретти сидел в своем кабинете в Комптоне, к юго-востоку от Лос-Анджелеса, допоздна работая над созданием новой империи. Они с братом мечтали об этом, еще когда росли в трущобах итальянского Неаполя[14], задолго до того, как Моретти пришли к власти, и задолго до того, как эту власть у них отняли при внезапном нападении, когда погибло большинство членов семьи.

Кристофер стоял перед телевизором, попыхивая сигарой и поглаживая седеющую эспаньолку.

Они оба много сделали для осуществления своей мечты, но Антонио начинал задаваться вопросом: был ли переезд сюда верным решением? При трехстах с лишним тысячах итало-американцев, живущих в Лос-Анджелесе, присутствие мафии здесь стремилось к нулю. Но Моретти и еще одна неаполитанская семья, перебравшаяся сюда, как раз меняли эту ситуацию.

Потягивая эспрессо, он размышлял о жизни, а настенный телевизор транслировал жуткие новостные репортажи из разных концов Америки и всего мира. Ему не были в новинку ни война, ни политические волнения, ни криминал. Трагедии были частью истории семьи Моретти, а кровавая баня, устроенная восемь лет назад на похоронах их отца в Неаполе, оставила в его сердце незаживающие раны. Переезд в Америку был похож на бегство, но только так он мог уберечь жену и сына.

Здесь все было неплохо. Уехав из Неаполя, они сумели сохранить в силе сделку с семьей Гонсалес из Колумбии. Поставки были небольшими – в основном кокаин, фармацевтические опиоиды и марихуана, – но высококачественный продукт вернул им вложения с лихвой. Это помогло им держаться на плаву, занимаясь мошенничеством с кредитными картами и скупкой краденых товаров из Европы.

Но дела шли туго, и конкуренция с глубоко укоренившимися преступными группировками вынуждала жить на то, что дают. Врываться в наркобизнес по-крупному было и вовсе опасно, так как буквально все территории подчинялись какой-нибудь из соперничающих организаций.

Кристофер рассматривал единственное украшение комнаты – постер «Бешеного быка», фильма восьмидесятого года об итальянском боксере в среднем весе, который потерял все. Антонио держал его как напоминание о том, что и он может все потерять, если не будет осторожен.

Он и так потерял многое. Большую часть семьи. Город, в котором родился. Охраняемое поместье, которое они называли домом, роскошные костюмы, машины…

Я отомщу. Если не в этой жизни, то в аду.

– Присядь, Крисси, – сказал Антонио, глядя на часы. Скоро он узнает, удалось ли Лино и Закари выполнить задание и уничтожить оставшихся членов клана Канаваро.

Он поднялся и закрыл дверь, чтобы защитить десятки вешалок с одеждой из Великобритании, покрытых полиэтиленовой пленкой. Он не хотел, чтобы товар пропах дымом, прежде чем он выставит его на черный рынок.

Кристофер сел за карточный стол.

– Мы пережили трущобы, войну на Ближнем Востоке, войну против нашей семьи в Неаполе ради этого дерьма? – проговорил он с сильным неаполитанским акцентом.

Антонио взглянул на гроссбухи, разложенные на столе. Последние несколько лет он тоже беспокоился о будущем, но там, где его брат видел угрозу их растущему бизнесу, Антонио видел возможность.