Сын маминой подруги

- Мы все идиоты, когда любим, - тихо ответила, опустив взор на свои пальцы. – Зачем решил подвезти?

- Просто, - буркнул в ответ, не желая сейчас общаться.

Он все еще был зол, разъярён и хотел кого-нибудь придушить. Желательно братца, потому едва они тронулись с места, принялся нетерпеливо постукивать пальцами по панели бортового компьютера, пока внезапно его руки не коснулась рука Алисы. Она легла поверх его нетерпеливых пальцев, сплетая их со своими в замок и Елисей вдруг вздохнул, чувствуя, как сходит на нет вся злость.

Удивленно повернулся, посмотрев на нее круглыми глазами.

- Надо же, по-прежнему работает, - улыбнулся Ежовой, хмыкнувшей тихо.

- Я все еще хороший транквилизатор, да? – подмигнула Алиса, не расцепляя их рук и повернула голову к окну, вглядываясь в огни ночного города.

– Очень красиво, правда? Москва ночью – это что-то волшебное, - проговорила, восторженно рассматривая яркие краски, пеструю рекламу и сверкающие деревья. И все это, несмотря на внезапно обрушившийся на город ливень, громко стучащий по крыше автомобиля.

Елисей разглядывал ее профиль, внезапно уловил себя на том, что память решительно подкидывает ему знакомые до боли образы. В висках застучало, а подсознание вытащило из глубин то, что казалось давно забытым и утерянным. Момент, который он забыл почти бессознательно, пытаясь выбросить из головы последствия одной единственной роковой ночи, связавшей его с той самой незнакомкой в маске.

«Ты главное не смейся», - тихий голос, точно шелест листьев в голове. Такой знакомый, завораживающий и заставляющий расслабиться. Будто бы он уже сотни раз его слышал, но никогда не обращал внимания.

«Я люблю тебя»

- Елисей? – голос Алисы вернул в реальность и Лиса распахнул глаза, чуть сжав дрогнувшие пальцы удивленной Ежовой, обеспокоенно посмотревшей на него. – Все хорошо? Антон что-то сказал еще? Знаешь, мне кажется тебе стоит поговорить с отцом. Эти отношения с Миланой ее разрушают. Она, конечно, странная, но очень добрая и совершенно безобидная. Не хочется, чтобы страдала… - нахмурилась Алиса, закусив губу.

«Не хочешь замечать, что все ответы на твои вопросы - рядом»

- Ага, - отозвался почти бессознательно, отворачиваясь. – Обязательно.

Расцепил их пальцы, увеличивая скорость, глядя прямо перед собой. У него была куча вопросов к отцу и не только касательно брата. Он снова бросил взгляд на Алису, рассматривающую город, скрипнув зубами. Его отец вряд ли станет болтать о таком, да и мама не стала бы. Они свято хранят чужие тайны, как любой представитель их семьи, кроме одного единственного человека, не способного врать. Даже если Марк извернется, он все равно поймет. А значит, пора поговорить с лучшим другом.





* * *


- Господи, Паша, ты продал нашего сына!

- Не продал, а выгодно вложил. Чего жалуешься, сама же мне плешь прожевала: «Кенар, наш сын тупой, прямо как ты. Надо срочно ему помочь!». Так вот, я помогаю!

- Заставив его с Алисой по 24 часа в сутки жить едва ли не бок о бок? Да если узнает, он тут все разнесёт! И это тоже твой мерзкий характер. Сначала орет, потом думает.

- Не надо валить на меня всю ответственность. В нашей самая недогоняющая - это ты.

- Вообще, что ты жалуешься? Сама же ныла, что мозги только у нашего зятя. Вот, я делаю решительный вклад в будущее детей, - фыркнул Канарейкин, ставя электронную подпись на договоре с Венчивым и отправляя второй экземпляр режиссеру, дабы тот передал продюсерам. Он поднял глаза на недовольно пыхтящую Киру улыбнувшись.

- Неправда, - фыркнула его супруга, недовольно, уперев руки в бока. – Про зятя – это твои слова. Ты сказал, что у Тасманова ребенок умнее. Не я.

- Ну, может и сказал, - беспечно пожал плечами Павел, потирая ручки. – Главное, что он этого не знает. О-хо-хо, страдающий зять – счастливый тесть.



- Бедный мальчик. Ты его совсем затерроризировал.

- Пф-ф-ф, мы сейчас точно об исчадии ада говорим? Елисей просто ангелочек рядом с этим чудовище.

- Это чудовище – муж твоей дочери.

- Конечно, ведь моя дочь – тоже то еще чудовище.





Глава 13 - В здоровом теле здоровый «ух»




Для того, чтобы вытрясти из лучшего друга все возможные подробности ушедшей из памяти ночи – Елисей тщательно готовился. Если человек никогда не имел дел с Тасмановыми, то идти к ним без «тузов в рукаве» - дело бесполезное и глупое. Они тебя обставят, а потом еще покажут вслед фигу. Потому Канарейкин с раннего утра в понедельник собрал вещи, созвонился в срочном порядке с нужными людьми и подготовил благодатную почву для самого настоящего экотуризма.

Того самого, где нет нормального туалета, всех прелестей нынешней цивилизации, зато вдоволь можно порыбачить, пожарить шашлык и поспать в спальнике в палатке. А еще пройти бесплатный курс психологической йоги с мастером Хаджури Нибиру. Ну, того самого, который носил шапочку из фольги и всем по телевизору говорил, что проживет тысячу лет, потому что питается одной капустой.

План был прост: Тасманов ненавидел грязь, насекомых и полное отсутствие нормальных человеческих условий со времен своего похищения. Он так яростно доказывал, что больше в лес ни ногой, что Елисей решился. Ведь чем быстрее тот взбесится, тем скорее расколется. Потому что просто так, Марк на контакт бы не пошел. А если не помог бы первый пункт, всегда существовал мастер Нибиру. Ни что не выбешивало Марка сильнее, чем альтернативная медицина и ее адепты.


В крайнем случае – пять дней по соседству со всем семейством Канарейкиных даже при наличии родителей и Тасманов сломается через пару дней. Его собственный отец этому поспособствует.

- Вот, изучи, поплачь, разрешаю даже послюнявить мой пиджак. Но недолго, - заявил Паша. Протягивая сыну контракт к Венчиковым. По условиям шоу выходило, что Алиса с Елисеем должны были разыграть страстную пару во время съемок и радовать зрителей своими регулярными «скандалами». Апполон Венчиков включил даже пункт о мордобое, однако Лиса решительно мотнул головой. Обиженно произнеся:

- Стулом себя бить не разрешу! И сковородкой тоже.

- А зря, тебе бы на пользу пошло, - хмыкнул его отец, отпивая чаю из кружки и задумчиво откидываясь на спинку диванчика, довольно жмурясь и наслаждаясь внутренним покоем.

Посреди просторной кухни носился рыжий котенок Слюнявчик, прозванный так Пашей за чрезмерную любовь к облизыванию. Это был первый кот семьи Канарейкиных после смерти всеобщего любимца Сникерса. Мама так горько по нему плакала, что Паша долгое время отказывался заводить новых животных. Иногда Лисе казалось, что сам отец очень скучал по толстому добродушно вислоухому шотландцу. Он никак не желал выбрасывать его игрушки и не хотел брать нового кота, как бы они с Настей его не упрашивали.

Сейчас же рыжий котяра, которому от силы было полгода, вольготно разлегся подле переполненных чашек. То и дело он поворачивался полосатым пузом к солнечным лучам, проникающим сквозь большое окно пятикомнатной родительской квартиры.

- Что, и вопить не будешь насчет постоянно нахождения вместе? – вскинул брови Паша, отпивая чай и задумчиво разглядывая сына. – Твоя мама решила, что ты разнесешь дом.

- Вот еще, я уже взрослый, ответственный человек, - фыркнул Лиса, на что Паша еще больше улыбнулся и вскинув бровь, пнул сына под столом в голень.

- Ой!

- Именно поэтому мы тащимся все дружно в жопу мира? И уже, кстати, обрадовал дедушку Ярика? – иронично поинтересовался Канарейкин-старший, глумливо захихикав. – У него последние блондинистые пакли выпадут от ужаса. Пожалей старичка, лучше сразу пристрели.

- Мне всегда было интересно, за что он тебя терпит, - проворчал Елисей, потирая ногу и цокнул снова. Почувствовав второй удар. – Ай! Пап, больно же!

- Не дерзи отцу, страшный ребенок, - сурово отозвался Кенар, вновь расслабленно откидываясь на диванчик. – А гиене при жизни счастье привалило - другом моим быть. Если бы не я, замерзли бы его бубенчики в минус сорок в сугробчике под стишки Байрона… - философски потянуд Паша, взмахнув рукой и предаваясь воспоминаниям.

- Это когда он с балкона на твой свалился от соседки сверху? – поинтересовался Елисей удивленно, наклоняя голову набок и потянувшись к шоколадному печенью в вазочке. – Он что, правда сбегал от разъярённого мужа через балкон шестого этажа?

Паша отмахнулся, громко хрюкнув от смеха.

- Так идиот же. Че с него взять. Вот Марк – чудесный мальчик. Гаденький правда, но чудесный. Люблю гаденьких, они греют мое старое сердечко, - он пригладил темную рубашку в районе груди с правого бока, отчего Елисей закатил глаза.

- Пап, сердце с другой стороны, - буркнул и вновь получил пинок по ноге, взвизгнув от недовольства. – Да за что?!

- Еще яйцо пингвина не учило!

Рыжий полосатый Слюнявчик подошел прямо к мужчинам, принявшись тереться о ноги Паши, оставляя свои ворсинки и запах на брюках Кенара. Он недовольно проворчал что-то насчет раздражающих животных и поднял кота с пола, посадив на плечо, позволяя ему облизывать немного обросшую щетиной щеку. Картина казалась более, чем странной. Кто знал Павла Канарейкина исключительно в рамках рабочих отношений, никогда бы не смог совместить два образа в голове: домашний Павел и Павел-бизнесмен.

Несмотря на многочисленные издевки, шутки и подколы, именно здесь, в родных стенах, Канарейкин становился тем, кем его всегда знали и любили его близкие. На кухне сейчас, с закатанными рукавами, простых брюках и чуть растрепанными немного поседевшими волосами, Паша являл собой беспечного Кенара. Того самого, над которым постоянно шутил дядя Ярослав или иронизировала мама Елисея.

- Люблю тебя, пап, - вдруг выдал Лиса, совершенно не думая и поймал взор зеленых глаз из-под темных ресниц.

- Не подлизывайся, оболтус. Вижу, тебе что-то надо, - пробурчал Паша, ставя кружку на стол, недовольно морщась. Кот спрыгнул на стол, перебежав к Елисею и принялся ластиться к нему.

Игра с котом, отвлекла парня от мыслей об Алисе и таинственной незнакомке. В подкорке мозга что-то шевелилось, а вот память напрочь отказывалась помогать. Силуэты, образы, туманные фразы – это все, что сумел собрать по кусочкам воспоминаний Канарейкин в попытке доказать свою теорию. Наркотик отнял слишком многое у него в вечер и слишком мало оставил. Если это была Алиса, почему она ничего не сказала? И если она же в тот раз была с ним, отчего сейчас делает вид, будто они по-прежнему не имеют никаких отношений кроме рабочих?

Все это сдавливало обручем виски до головной боли. Слюнявчик мяукнул, приподняв непропорционально большие для его стройного тельца уши, едва услышал шаги хозяйки. Кира Канарейкина с достоинством вплыла на кухню, оглядев своих мужчин и приподняла брови, когда ее старший сын улыбнулся.

- Мамуль, - распахнул объятия Елисей, поднимаясь и заключая хрупкую мать в объятия.

- О, что, мы уже не такие взрослые, чтобы с мамой обниматься? – фыркнула она, целуя в ответ Елисея и потрепав его по щеке. – А после десяти начал личное пространство отстаивать.

- Так к тридцаточке иду уже, мам. Пора задуматься о том, что вы не молодеете, - притворно вздохнул, хохотнув, едва увернуться от шлепка по плечу. Кира затянула пояс своего шелкового бежевого костюма брючного комбинезона и ткнула пальцем в сторону Павла.

- Это все твое воспитание. Я их хорошими растила, чтобы родителей уважали.

- Говорил тебе, давай их в садике оставим и новых заведем. А ты нет, мол, как же. Кровиночки, детишеньки, сорок тыщ за частный садик платим, ты че обалдел, Паш, - закатил глаза Кенар, отмахнувшись.

- Да-да, - закивал Лиса, невозмутимо взяв кружку с чаем, прислонившись к краю кухонной тумбы рядом с раковиной. – Дети все в соседей, а вы оба просто золото.

- Конечно, младшее поколение всегда хуже прежнего, - хором отозвались родители, на что Елисей только фыркнул.

Из родного дома младший Канарейкин выпорхнул полный надежды и предвкушения. Попытка разговорить родителей не удалась: оба резко прикинулись старыми, немощными и глухими. Мать не остановила даже угроза отправится в лесную глушь с таинственным модным целителем и гуру йоги. По ее же словам, после пары десятков лет с его отцом, уже ничего не страшно. Собственно, Елисей не особо и надеялся.

Родной брат отпадал сразу – Антон уперто заявил, что ничего не знает и не помнит. Он вообще в такие моменты очень часто становился похожим на мать. Ни угрозами, ни уговорами не проймешь. Влад Радов избегал его как огня, а супруги Тасмановы вовсе сделали вид, что они не при делах. Все остальные были либо не в курсе, либо знали ту же полуправду, что и сам Елисей.

- Не семья, а один сплошной дурдом без колесиков, - буркнул Елисей, вышагивая в сторону подъезда молодой четы Тасмановых.

Собственно, он почти до него дошел, когда заметил вожделенную жертву – своего друга Марка – у одной из лавочек. Рядом с ним сидел усталый Шницель – старый серебристый пес породы хаски; а вокруг лавки бегала такая же хаски, только черно-белая, по имени Стася. Стоило подойти ближе, как молодая собака задрала заднюю лапу, принявшись поливать деревянную ножку, высунув от удовольствия язык.

- И в чем провинилась лавочка? – поинтересовался Елисей, подходя ближе и сунув руки в карманы куртки, с интересом наблюдая за тем, как Марк бросает лакомство довольной Стасе.

- На ней сидят бабушки, - потянул Тасманов, присаживаясь на корточки и протянув руки к собаке, которая подошла ближе. Он потрепал хаски по холке, принявшись поглаживать ее шею, зарываясь пальцами в собачью шерсть, приговаривая:

- Кто у нас умная собачка? Стасенька! Почему мы не любим Зинаиду Валентиновну, которая тут сидит? Правильно-о-о, потому что она вчера опять пожаловалась на нас участковому, - злорадно хохотнул Марк, обнимая собак.

- Тасман, - задумчиво потянул Елисей, встречаясь с совершенно невинным синим взором друга, едва тот поднял голову. – Вот знаешь, в такие моменты, ты мне папеньку напоминаешь. Вас точно не в одном адском цеху выпустили?