Свободная страна

Тоня с Леной засуетились вокруг хозяина.

– Как нехорошо! Ой! Как нехорошо, Андрей Николаевич! – приговаривала Лена.

Андрей только смеялся в ответ и смотрел на Юлю.

– Горячо? – заботливо спрашивала Лена, протирая брюки салфеткой.

– Да уж, не холодно, – весело и даже как-то радостно отвечал хозяин.





* * *


В субботу Тоня пригласила Юлю в гости. Она снимала комнату в доме на маленьком озере, у бабы Сони, платила всего три тысячи в месяц, остальное откладывала. Баба Соня держала корову Нюську, которая давала ароматное сладковатое молоко. Еще у бабы Сони была деревянная лодочка – чтобы рыбу на озере ловить. Иногда она разрешала Тоне поплавать на лодке ради удовольствия, покормить уток, помечтать. На другом берегу озера возвышался большой плоский прямоугольный камень, похожий на односпальную кровать. Легенда гласила, что девушкам, которые хотят забеременеть, надо полежать на этом камне. Все приходили и лежали. Потом и правда рожали. То ли благодаря камню, то ли все-таки – спасибо мужьям. В общем, Тоня сразу же потащила Юлю кататься на лодке, с тем чтобы потом на другом берегу пристроить Юлю на камень. Сама-то она еще не собиралась никого рожать. А Юле, как она считала, уже по возрасту было пора.

Тоня гребла, а Юля время от времени опускала руку в воду, гладила воду, сжимала в руках, дивилась тому, какая вода текучая и неуловимая. Погода стояла теплая. С утра Юля уже искупалась, побегала, поприседала. Ни разу не закурила. Баба Рая не звонила, и Юля умудрилась даже выспаться. Она радовалась, что бабушка не позвонила, но и беспокоилась одновременно. Она в который раз убеждалась в том, что старая мыслит логично, хоть и странно. Правильно ведь баба Рая кричала, что Юля должна быть сломана, сломлена то есть. Она и была сломлена, просто переживала это по-своему. Она чувствовала, что не умерла от горя только благодаря переезду в Колывань.

Солнце светило в глаза, а темных очков у Юли не водилось. Она подставляла солнцу лицо, и на носу, на щеках проступали рыжие пятнышки, а еще ветер ласкал кожу и расчесывал волосы. Сосны, лиственницы, акация, ивы обнимали озеро, склонялись к нему, прятали птиц, белок и бог знает кого еще. В тот момент деревья, вода и солнце казались Юле могущественнее всех на Земле. Тоня рассказала, что баба Соня учила ее молиться Господу и брать энергию у природы.

– Она говорит: солнышко-солнышко, красно-солнышко, золотое солнышко, солнышко катится по небу, солнышко греет землю, дай мне, солнышко, немножко солнышка, немножко сил, побольше сил, побольше здоровья, поменьше хворей, благословенно солнышко, солнышко Господне! – рассказывала Тоня, работая веслами.

– Ты еще не устала грести?

– Не, мне нравится. Но если хочешь, можешь попробовать.

Юля как легла на весла, так и устала сразу. Руки у нее слабыми стали. Тоня сказала, что одолжит ей свои маленькие гантели для занятий.

– Мне сейчас не нужны. Будешь бегать, а потом руки тренировать. Скоро станешь вообще красоткой. А теперь…

Девушки подплыли к другому берегу, Юля сняла босоножки, выбралась из лодки. Тоня привязала лодку к лиственнице.

– Ну что? Назад пешком пойдем? – спросила Юля.

– Нет, поплывем. Но ты погоди… Сначала полежишь на камне. Видишь какой? – Тоня указала на серую, чуть поблескивающую на солнце поверхность. – Здесь все лежат, а потом рожают.

Юля перестала улыбаться.

– Что ты? Не бойся! Это же просто камень, просто легенда… Кто хочет родить, ложится на камень.

– Мне не надо рожать! – крикнула Юля и отдернула руку, когда Тоня попыталась к ней прикоснуться.

– Ну что ты! Что ты! Успокойся!

– Мне не надо рожать! Ясно? – Юля вдруг закрыла глаза и заревела, села на камень, ладонями заслонила лицо, чтобы никто ее не видел.

– Все ясно, не волнуйся, ну не плачь. Пойдем корову доить?

Тоня опустилась на камень рядом с Юлей, обняла Юлю за плечи.

– Ну… Все? Не плачь. Ну? Пойдем? Пойдем коровку доить?

Тоня обещала бабе Соне, что на выходных сама будет доить корову. Девушка не очень любила это занятие, но за дешевую хорошую комнату и свежие молочные продукты давала себя немножко поэксплуатировать – Нюську по выходным доила, вырезала бабе Соне вросший ноготь, педикюр делала, брови выщипывала, иногда в магазин ходила. Юля коров много раз доила, так что она управлялась даже лучше Тони, к тому же после истерики на камне ей хотелось занять чем-то руки.

Вошли в хлев, Юля похвалила корову, похвалила чистый загон, погладила Нюську.

– Скотина-то ласку любит, тогда и молоко лучше у нее, и доить проще, знаешь? – сказала Юля.

Тоня пожала плечами:

– Нет, вообще-то я не знала.

– Ну хорошо, хорошо. – Юля аккуратно похлопала Нюську по левому боку. Корова повернула голову, посмотрела на девушек с благодарностью. – Ты ей хвост-то привязала, чтобы она им не размахивала?

Юля наклонила голову, убедилась, что хвост привязан к задней ноге, села на деревянную скамеечку и подтолкнула вымя к себе.

– Давай теплую воду и губку, я ее хорошенько обмою. Да, Нюсечка? Хорошая девочка! – приговаривала Юля.

Тоня обтерла влажной тряпкой ноги и брюхо коровы, Юля осторожно помыла вымя и стала делать подготовительный массаж.

– Массаж надо делать обязательно, чтобы выдоить все молоко. И когда заканчиваешь дойку, еще раз помассируй, убедись, что молока больше нет. А то в следующий раз молока будет меньше, да еще, не дай бог – мастит. – Юля поглаживала левую и правую части вымени вдоль и поперек, а заодно наставляла Тоню.


Когда соски увеличились, Юля пододвинула ногой белое эмалированное ведро и стала доить – кулаком, пятью пальцами, указательный под большим – все, как учила в детстве баба Рая.

Рыжая с белыми пятнами Нюська стояла кроткая и терпеливая, ждала, пока Юля закончит. Тоня восхищалась, как ловко и быстро у Юли получилось раздоить корову. Дойка Юлю успокаивала, настраивала на мирный лад.

Когда Нюська отдала последние капли, Юля вытерла ее чистым полотенцем и смазала вымя специальной эмульсией. Сказала:

– Нюсечка, коровушка, лапушка! Спасибо тебе!

После дойки пили чай с пирогом, который Юля упорно не ела.

– Кстати, завтра в отеле, на берегу, будет живая музыка, все будут гулять, тех, кто в салоне работает, тоже зовут, – сказала Тоня. – Пойдешь?

– Даже не знаю. Мне и надеть-то нечего, – вяло ответила Юля.

– Так я тебе сарафан одолжу, – настаивала Тоня.

– Ты что, я же не влезу!

– А мы сейчас попробуем. Может, и влезешь.

– А ты ведь не отстанешь… Нет, не отстанешь, – засмеялась Юля. – И откуда в тебе столько оптимизма?

Оптимистами у Тони были родители. Оба работали на молокозаводе, поженились рано, родили сначала старшего брата Тони, а потом саму Тоню. Она с самого детства ничем не болела, в школе училась почти на одни пятерки, у мальчиков пользовалась огромным успехом – в общем, все шло хорошо, но как будто чего-то не хватало. Парень, с которым Тоня встречалась в школе, сделал ей предложение, спланировал свадьбу. Тут-то она и решила, что хочет в жизни: точно не знает чего – но не этого. И уехала в Колывань – устроилась в салон. Маникюр она с детства любила, всем подружкам делала. К тому же ей очень повезло с внешностью, поэтому в отеле ее сразу оценили. Лену тоже взяли в основном за внешность. Маникюршей она проработала до отеля от силы полгода. Тоня сказала, что у Лены в семье ситуация была тяжелая, мама рано умерла, отец пил, она убегала из дома, работала и продавщицей, и кассиром, и швеей, и официанткой, и барменом, а в отель попала, как Юля, случайно – кто-то из друзей посоветовал. В целом обе девушки не жаловались на работу, отель нравился, зарплата тем более, Тоня откладывала деньги на собственное жилье, а Лена присматривалась к Андрею, с самого начала пыталась его заарканить.

– Значит, она в Андрея влюблена. А ты?

– Я нет. Мне нравится Костя. Повар! – уточнила Тоня, потому что Юля сначала не поняла. – А тебе кто-нибудь нравится?

– Ну, я же только приехала. Пока нет, – сказала Юля.

Девушки провели вместе целый день. Вечером топили печку и слушали, как баба Соня вспоминает молодость. Тонино платье Юле не подошло, и она твердо решила на праздник не ходить – тем более какой может быть праздник в ее положении.

Вернувшись в отель, пройдя по коридору и открыв дверь своей комнатушки, Юля сразу в темноте рухнула на кровать и вдруг почувствовала под собой какую-то клеенку. Вскочила и зажгла свет. На кровати в прозрачном чехле лежал изумительный черный шелковый сарафан чуть ниже колена с глубоким вырезом и завязками сзади на шее.

Юля на несколько мгновений замерла, потом втянула живот – примерила платье. Оно пришлось впору. Черный цвет стройнил. Юля попробовала разглядеть себя со всех сторон в небольшое настенное зеркало. Потом разделась, повесила платье в чехле на вешалку, а вешалку – на дверной крючок. И легла спать с легким сердцем.





* * *


В шесть утра позвонила баба Рая.

– Юленька, я хотела… пообедать, а у меня ничего нет…

– Бабуль, ты чего? Рано еще обедать, я сплю!

– Спишь? А сколько сейчас времени?

– Шесть утра!

– Утра-а? – удивилась баба Рая.

– Ну да.

– Вчера ко мне какая-то женщина приходила, кормила меня, а сегодня еще никто не приходил. – Баба Рая говорила очень медленно.

– Какая женщина? – не поняла Юля.

– Не знаю. Вроде немножко похожа на кого-то.

– Да на кого? – Юля села на кровати.

– Не знаю, – глухо ответила баба Рая.

– Ничего не понимаю. А мама у тебя была?

– Мама? – изумленно переспросила баба Рая. – Мама давно умерла.

– Да не твоя мама, бабуль, ну что ты говоришь? Ты дуришь меня, что ли?

– Что?