Святой из тени

Когда этот невиданный горб перекатился через остров Сорокопутов, то не разбился, не рухнул. Вместо этого волна поделилась надвое, потом опять, дробясь снова и снова. Уже не одна стена воды, а дюжина валов, дюжина непомерных водяных рук по образу Кракена. И на гребне у каждой восседал, мчался громадный, чудовищный боевой корабль. Уродливые посудины с молельнями на борту, с торчащими со всех сторон божественными реликвиями – эти суда никогда не пересекали смертные воды. Порождения кракенов из бескрайнего океана по ту сторону от Ишмиры.

Первое щупальце обрушилось на гавань, как лезвие прорезало порт, заливая пирсы каскадом водных потоков. Еще два, три или больше изогнулись вокруг Мыса Королевы. Потом эти щупальца опали, растеклись, ссадив с себя боевые корабли. Одно безобразное судно грохнулось с самого верха крепости на площадку внутреннего двора.

Наступающий океан выпрастывал новые щупальца-волны. Они вскидывались над доками, над Мойкой, изгибались дугой прямо над черепом Йораса. Снизу он разглядел киль одного ишмирского корабля, несшегося на волне, расслышал вопли святых и отродий на борту. Щупальце вытянулось вровень с плоской вершиной Замкового холма, и боевой корабль пропахал землю, зависая над краем обрыва.

Сверху грянула мутная жижа. Йорас втолкнул Рамигос в ближайшую нишу под лестницей. Бритвенно-острые струи воды изорвали его мундир и глубоко пробороздили кости, но он вынесет их удар несравнимо легче любого смертного существа. Лестница превратилась в водопад. Рамигос что-то кричала – видимо, скандировала заклинание, но даже в считаных дюймах от ее лица черепу Йораса ничего не было слышно. Мир раскололи шесть новых столкновений стихии, шесть новых волн обрушилось на сушу. И где бы ни приземлялась волна, после нее оставался корабль с командой из тронутых богом чудовищ и фанатичных жрецов.

– Уходим вниз, – кричала Рамигос. – В туннели! В туннели!

С невероятной скоростью налетел визгливый шторм, тучи вскипали среди ночной мглы. Это пронзали поднебесье боевые святые.

Слабенькие гвердонские боги могли в лучшем случае один раз громыхнуть с небес. Боги Ишмиры осияны Верховным Умуром, а тот повелевал снопами и вязанками молний. Ночное небо разверзлось сотней обманных рассветов – боги разили укрепления и пушечные позиции по всему городу. Одна молния ударила в лестницу, и сотрясение швырнуло его через край.

Он плюхнулся в разлив потока, и течение подхватило его. Улицы Мойки обратились в быстротечные реки, наперебой спешащие к морю. Вода несла не один его труп. Повсюду покойники, пляшут вокруг и под боком, пока его затягивает исполинский водоворот, который раньше был Гвердоном.



Карильон положила руку на камень – скорее ради опоры, а не волшебной связи со Шпатом. Голос сестры дрожал, пока она передавала открывшиеся видения.

– Дюжина ишмирских кораблей. Прилив… приливные волны, как щупальца, несут их в глубь суши, далеко от морского берега. Высаживают их на Мойку, на Замковый холм. Там святые и… мать твою! Дозору хана. Мыс Королевы обложили, в порту у причалов их тоже полно. Укрепленный лагерь на площади Мужества смыло совсем. Кажется, сейчас бьются у церквей Хранителей и на Долу Блестки.

– Перво-наперво они будут стараться взять храмы, – сказала Эладора, вспоминая летучки с адмиралом Вермейлом. При захвате других земель в ходе Божьей войны главной целью любых нападавших были храмы противника, святилища и местные святые. Главное – воспрепятствовать богам собрать себя воедино.

«Жив сейчас адмирал или погиб?» – задумалась она. Замолчали пушки наверху, у парламента. Она вспомнила, что сотворенная из Эмлина паучья тварь вторглась в эфирную сеть, а ведь в штабе командования при парламенте тоже стоял эфирограф. Паук мог преодолеть устаревшие парламентские обереги и в долю секунды скакнуть с острова Чуткий прямо к сердцу правительства. Если Эладора правильно рассуждает, то Келкин, Вермейл и прочий чрезвычайный комитет уже мертвы, а город обезглавлен, лишен руководства.

Мучительно напрягшись, Кари оторвалась от видений.

– Тебе надо бежать, Эл. Мне не уйти, а ты справишься. Выбирайся из города.

Все как один советуют ей бежать. Рамигос, Крыс, а теперь еще и Кари. Советуют уйти от опасности, отвернуться. Она отвергла дареную святость, и она не мастер чародейских искусств. Она не солдат, не полководец, не святая и не шпионка. Какая же роль во всем этом предназначена ей? Она покачала головой, не зная, есть ли на это ответ.

– Будем прятаться? Идем вниз? – спросила Барсетка, пряча лицо в ладонях при этой мысли. – По-моему, Крыс так и планировал. Под городом есть места, где даже ишмирские боги нас не найдут.

– Да ну нахер, – сказала Кари. – Мы должны остановить их вторжение. Не то оно превратится в резню. Опять. Нужно добыть оружие. Оно было на «Отповеди», но она затонула. Еще два колокола засыпало толстым слоем алхимического дерьма, а теперь Крыс жалуется на хайитянских солдат в своих сраных упырьих туннелях.

Эладора едва не пояснила: «Рамигос нашла эти бомбы и продала их местоположение Хайту», но прикусила язык. Карильон не стоит об этом знать, а то, чего доброго, порежет кого-нибудь с досады.

Кари щелкнула пальцами.

– Вот они, козлы костяные. Хайитяне приперлись за бомбами. Солдаты ломают саркофаг над колоколами, но там полно разной алхимзаразы, поэтому им приходится осторожно колупать по кусочку. А я-то могу менять форму камня! Мы быстренько туда проберемся, стащим их первей тех и пустим в ход. Бдыщ!

– Нет, – тихо сказала Эладора.

– Что – нет?! – рявкнула Кари. Она аж вскочила. – Есть что еще предложить? Раз ты остаешься, тогда дерись, ясно? Или побежишь к своему сраному Эффро Келкину? Будешь доклады строчить, пока флот принимает бой? Уж я-то, блин, знаю, чем старый хрыч тебе на это ответит! Они, Эл, своими указиками отпишут ишмирцам Новый город, Мойку и половину нижних кварталов. Точно так же, как раньше. Богатеев будут охранять, а остальных хоть перевешай, не жалко. Я давно прощелкала их мерзкие мыслишки, Эл! Сколько я защищала Новый город вообще в одну харю!

– Кари, ус-успокойся, – выговорила Эладора. – Мне надо подумать.

– Нет времени думать. Надо бомбы забирать.

– Они же еще недоделаны были. Это просто сломанные колокола.

– Из колокола Башни Закона алхимики сварганили оружие за неделю! – выпалила Кари. Она мерила лестничную площадку шагами, не выпуская из руки краденый нож. Не могла усидеть на месте, охваченная жаждой действовать.

Жаждой вытворить какую-нибудь глупость.

– А целая литейная у тебя что – в кармане лежит? Полная самых секретных разработок алхимиков? Тех, которым ты на башку уронила весь Новый город.

Кари сверкнула глазами, но ничего не ответила.

– И даже если у нас все получится, что это даст?

– Убьет ишмирских богов, вот что.

– Чтобы создать условия, необходимые для гибели одного бога, Рамигос изобрела целую машину на Чутком. Бомбы не решат всех проблем. В-все произведенные расчеты основаны на долине Грены, но ведь долину и выбрали для испытаний, потому что там сложилась идеальная обстановка.

– Божья срань. И че нам теперь делать?

– Лететь сломя голову принесет мало пользы.

– Нет, давай лучше сядем и почитаем книжку про то, какая ты самая умная. Вот уж дохера пользы будет!

Барсетка неуютно поежилась.

– Хранители сильнее, чем были. У них появились свои святые. Гвердон перестал быть безбожным. Не скажу, что меня тянет жить под крылом Хранителей, но уж лучше они, чем Ишмира. А теперь, когда у нас есть король, может, все будет не так уж и скверно.


– Священному холму пришла задница, – уверенно заявила Кари. – Если они первым делом занимают храмы и церкви, то, не откладывая, нагрянут к Хранителям. – Лицо прорезала свирепая ухмылка. – Добро пожаловать в святые, тетя Сильва. Бьюсь об заклад, из твоей долбаной черепушки получатся милые мощи.

«Коалиция. Союз», – думала Эладора. Церковные святые маршируют в бой в едином кулаке с городским дозором и военным флотом. При поддержке алхимического оружия. И Теревант у нее в долгу – может, в виде ответной любезности позовет на помощь хайитянские силы? Будем отбиваться. Как еще-то?

Она сползла по стене, прижала руки к ушам, чтобы отделаться от шума бомбардировки. Сейчас она слышала только стук собственной крови.

Какая часть вражьего флота успела высадиться? Двенадцать кораблей – лишь малая толика ишмирской армады. Когда погибал Маттаур, на поле выходили аватары – боги воплощались в наиболее полных обличьях, какие могли принять в смертном мире. Несмотря на все погромы и разрушения, там, снаружи, всего лишь проверочный натиск, разведка боем. Ишмира выжидает? Или на данный момент у них нет больше свободных сил? Разведсводки сходились на том, что ишмирцы собирались напасть на Лирикс. По непонятным причинам они сменили курс. «Какой-то шпион донес о том, что Гвердон более уязвим, чем казалось», – предположила она.

Если это правда, то тогда перед ними только первая волна. Будут новые корабли. Новые святые.

Такое ощущение, будто она читает историческую книгу. О далеких и не связанных с нею событиях, со списками численности войск и характеристиками примененных чудес. «Падение Гвердона: критический пересмотр с раскрытием внутренних противоречий и роли семьи Таев в политике».

Она понятия не имела, кто одержит верх в текущем конфликте между войсками Ишмиры и совместной коалицией дозора, святых Хранителей и батальонов из Хайта, но сознавала одно: в любом случае победа не будет окончательной. У Ишмиры великое множество флотилий; у Хайта – бессмертная нежить. Удержать Гвердон за собой победителю не позволят. Ни за что, пока в городе есть лакомые трофеи, такие как наработки алхимиков или захороненные божьи бомбы. Непременно будет контрнаступление, а потом еще и еще.

Успешный отпор вторжению не закончит войну.

«Думай. Думай.

Думай, пока святые швыряются по небу молниями. Думай, пока в гул канонады вступает треск винтовок в приморских кварталах. Думай, пока город скрипит и стонет под тяжестью нахлынувших вод».

Барсетка опустилась рядом с ней на колени.

– Мисс, мы идем к владыке Крысу. Упыри собираются внизу. Он зовет к себе Карильон. Вы пойдете?

Эладора снова покачала головой. Она забыла, как разговаривать.

Кари помедлила.

– Эл. У меня куча знакомых контрабандистов. Шпат говорит, что этой ночью они уплывают – у них на берегу спрятано судно. Это лучшая возможность выбраться в безопасное место, если ты согласна.

Будут новые волны вторжения. Новые боги.

Она встала. Платка не было, поэтому вытерла нос об рукав.

– Я пойду к Келкину, – тихо сказала она.

Кари разочарованно сникла.

– Ну, е-мое, Эл!

– У меня… у меня появилась наметка одной идеи. В теории.

Упырица просияла:

– И господин Келкин будет знать, что делать.

– Господину Келкину, – пробормотала Эладора, – моя идея здорово не понравится.





Глава 45




Тереванта обнюхивали и обшаривали неведомые существа. Шершавые языки облизывали руки, проскальзывали в рукава, чтобы опробовать на вкус рубцы от вживителей. «Упыри, – подумал он, – на стадии одичания». В Хайте трупоедов истребили столетия тому, но он помнил старые байки. Молодые упыри могут сойти за людей и разговаривают по-людски, а древние упыри – это легендарные чудища, некрофаги-полубоги подземного мира. Между этими двумя ступенями развития лежит период дикости, когда эти твари становятся свирепыми хищниками и кровожадными падальщиками. Он попал в середину стаи двуногих волков.

«Оставайся спокоен. Не делай угрожающих жестов. Но не притворяйся мертвым – трупы они едят. О, смерть, кажется, они оголодали. Церкви вменялось их кормить, но священники закрыли трупные шахты».

– Еды у меня нет, – сказал он. Упыри вожделенно зашушукались и заухали. Один потянул его за китель, надавив когтями на болезненный шрам. Другой толкнул, и Теревант опрокинулся. В темноте не видно, куда ступаешь.

К стае присоединились другие упыри, они что-то приволокли с собой. Он их не видит, но в туннеле стало тесно, послышались влажные шлепки, треск разрывания. Запахло кровью. Они раздобыли труп и теперь его расчленяют. Отрывают конечности, ломают их на части. Живот свело рвотным спазмом, и в груди опять запылала боль. Нелепица, но один из упырей передавал ему мясную культяшку, будто они ожидали, что он присоединится к их смрадному пиршеству. Он взял кусок плоти и отложил в сторону.

Один из страшил покрупнее вдруг взвыл, и Теревант не смог разобрать, что это – повеление, вопрос или просто животный рык.

И тогда они подняли его, и целая стая его понесла, потащила бегом по туннелям. Он закричал – но они двигались сквозь туннельную тьму с такой быстротой, что до него не долетало и эхо от криков. Он брыкался, но твари чудовищно сильны. Когтистые лапы обхватили лодыжки и руки, закрепив его, как в капканах. Другие когтистые лапы заглушили вопли, зажав ему рот. Вереница трупоедов мчалась, как поезд на всех парах, рассекала глубины под городом. С каждым поворотом он лишний раз убеждался, что они расквасят ему череп о какое-нибудь невидимое препятствие, или же половина упырей свернет в одну сторону, половина в другую и его разорвут пополам.

Упыри спускались все ниже. Временами гонка по городским подземельям приводила их к гигантским расселинам – подвалам, рельсовым туннелям или же невидимым пещерам – и упыри перескакивали через них: холодный ветер обдувал лицо Тереванта, и стая слаженно рычала, переносясь через пропасть.

Затем стая резко остановилась. Судя по звуку, некоторые упыри расходились в стороны, приглушенно бурча и порыкивая друг на друга. Внезапно они стали очень осторожны. Тереванта положили на грубый пол меж трещин и искореженных листов металла – будто снесли на свалку железного лома. Под ребра подпирала ржавая труба, а щека уткнулась в разбитые стекла. Воняло тухлятиной и едкими химикалиями. Что-то противное – намного меньше упыря, где-то с кошку, но холодное и вязкое – шмыгнуло через ногу. Куда они его принесли?

Земля задрожала – нечто по-слоновьи грузное подступало к нему. Жаркое, болезнетворное дыхание. Упыри подвывали уже смиренно, даже благоговейно. Громадные когти оторвали Тереванта от земли, а затем самое страшное – это существо завладело его речью. Слова вызревали у него в животе гнилостными плодами и комковатой рвотой лились изо рта.