Святой из тени

Они стояли высоко над Новым городом, в дюжине ярусов от земли – или больше. Отсюда четко просматривалась улица всех святых, и мерцающие башни, и терема, и другие отростки зачарованного города, извилистые, как кораллы. А далее, за ними, до горизонта тянулся старый Гвердон. Она различила даже позеленевшую крышу ближнего собора Победы – значит, они и в самом деле забрались высоко.

– Идем.

Там лежал узкий мост, каменный язык шириной не больше двух футов выгнулся между их зданием и ближайшей башней и упирался в голую стену. Натянутый каменный канат, сто футов из конца в конец, блестел от влаги. Кари, не колеблясь, шагнула туда.

У Эладоры хватало колебаний на двоих.

– Не могу. О боги, не пойду.

– С нами ты не упадешь, – говорит Кари, опять берет ее за руку и тянет на узкий пролет. Эладора поскальзывается, вцепляется в Кари, а Кари, похоже, пустила в камень корни – запросто выдерживает вес Эладоры. Сестрица порхает по мостику с неземной грацией, и стена на дальнем конце судорожно дергается и отворяется, открывая за собой комнату.

Эладора оглядывается – проверяет, на месте ли до сих пор первая дверь. Но невероятное отверстие за спиной сомкнулось, мало того – и сам мост позади нее пропадает, камень тает, как сосулька весной.

– Он решил выпендриться, – сказала ей Кари. Они шагнули сквозь стену второй башни, и стена за ними закрылась, отсекая порывы ветра с залива. Эладора обнаружила, что не дышит уже с минуту, и опустилась посидеть спиной к резко отвердевшей стене. Некоторое время она беззвучно дрожала с закрытыми глазами, пытаясь собраться. Укачивала израненную руку.

Она вспомнила бесконечные допросы и объяснительные – перед чрезвычайным комитетом, в присутствии Синтера или доктора Рамигос, адмирала Вермейла, дюжины безымянных, пустолицых господ и дам – и они без конца задавали ей одни и те же вопросы: «Где ваша кузина? Где Карильон Тай? Является ли она по сей день святой Черных Железных Богов? Представляет ли она угрозу для города?»

Под конец, завершив дознание, они решили, что Карильон – не угроза. Эладору послали в этом удостовериться – как последнее испытание, венчавшее ее быстрый взлет в ряды ассистентов Эффро Келкина. По оценкам Эладоры, Карильон должна была вскоре покинуть город, уплыть за море, как прежде. Эладора считала, что с Гвердоном у сестры все кончено, как покончено и со святостью.

Очевидно, она заблуждалась.

– Супу?

Эладора подняла голову и увидала, что Кари неуклюже протягивает ей дымящуюся миску. Эладора приняла еду, побултыхала сероватые кусочки в сероватой жидкости, отставила в сторону и огляделась. В комнате, где они сидели, хоть шаром покати – только гнездышко из одеял в углу, полка, заваленная ножами и всякими инструментами, да кухонная плитка. В противоположной стене дверь. Окон нет, только поблескивает алхимическая лампа.

– Ух, – издала звук Кари, сдирая сорочку. На ней дыра в кулак – куда ударила пуля. – Неправа я была. Тот мужик, с которым вы пришли, Алик – живой он. А я могла поклясться, что его оприходовали. – Она стукнула по стене кулаком. – Лажаешь, здоровила.

– Алик весьма находчивый, – облегченно сказала Эладора. – Я была в твоем доме. Там… там лежит тело.

– Я его не убивала. Я даже не знаю, что это за хер, – негодовала Кари. – Его подкинули в мое старое логово час назад. Я пыталась разобраться, какого хрена они творят, когда показалась ты. Ну, понятно, они хотели зачем-то меня подставить, но… – Она замолчала и закатила глаза.

– Этот человек был из Хайта, – поделилась Эладора.

– Ха, – произнесла Карильон. – Становится интересно.

– Твой дом, эм… разгромили до того, как оставили тело? – осторожно спросила Эладора. Карильон делалось неуютно от вопросов. Эладора представила родственницу дворовой бродячей кошкой: попробуй припереть, и она улепетнет. Ее надо успокоить, прежде чем она заговорит. А еще она ест что попало, и, кажется, запаршивела.

– Да. Я взбеленила кое-каких людей.

– Кого?

Кари пожала плечами:

– Разных людей. Два месяца назад я вышвырнула на фиг джирданский синдикат – они хотели прибрать к рукам старые темы Хейнрейла. Про меня они не ведали, а драконьих боссов тут с ними не было. Может, с домом они постарались. Или очкастая ведьма из Ульбиша. Или оружейные барыги, чтоб им пусто. Или…

Она остановилась.

– Да, или шпионы. Их тут ошивалась целая прорва. Вынюхивали, ковыряли где ни попадя. – Кари быстро взглянула на Эладору. – Вот, думаю, не приняли ли они тебя за меня.

– И с ходу попытались тебя убить?

– Если честно… – Кари наклонилась и вытащила из какого-то тайника недвусмысленно острый нож. – Я тут понаделала всякого. Мало что проходит в Новом городе мимо меня, и если кто-то пересекает черту… – Ее кисть дернулась, и нож прочно застрял в стене совсем рядом с Эладорой. – По крайней мере, Эл, задумка была такая. Святая Карательница – это они обо мне. – Она помедлила. – О нас.

Эладора робко дотронулась до стены.

– Я так понимаю, твой друг Шпат по-прежнему… – Она поискала слово. Шпат разбился насмерть на глазах сотен свидетелей, но Новый город был вознесен волшебством из его останков. – Существует.

– И существует существенно, – откликнулась Кари, – кое-где. – Она вздохнула, откинулась на спину и уставилась в потолок. – Но дотянуться до него все труднее. Здесь, наверху, одно из немногих мест, где вещи по-прежнему… текучи, что ли. Здесь он близок к цельности и может разное творить с камнем. Ниже, на уровне улицы, он более… – Она опять прервалась. Нет – прислушалась, – разгорожен. В Новом он может показать мне все. Это как прежние видения, только он не орет без умолку, чтобы я освободила кучу злыдней-богов. Но он отныне мыслит не так, как мы. Его душа вроде бы как размазалась… не знаю, сама сообрази. Ладно, его душа заключена в Новом городе целиком, но он все еще человек, а не бог. Поэтому он весь раздроблен, состоит из разных кусков. Есть улицы, в которых от него только гнев, или места, где одни его воспоминания, и я не могу говорить с его, э-э…

– Осознанным разумом, – предположила Эладора. Ситуация чудная – и завораживающая. Последний, отчаянный рывок Кризиса – когда Карильон перенаправила общую мощь бившихся в силках Черных Железных Богов в умирающего друга – создал нечто совершенно небывалое. Не просто город, а новый уклад бытия. Живой город, дух места, при нем Карильон – что-то вроде святой. Искренне захотелось поговорить об этом с доктором Рамигос. – Ты не сходишь со мной на Мыс Королевы? Там есть кое-кто, с кем я…

– Хер тебе.

– …бы тебя познакомила.

– Эл, нет.

– Давай, я поговорю с Келкином. Мы…

– Нет.

– Ладно.

Несколько минут Кари молча ела.


Эладора помешала суп и опять отставила его.

– Видно, как твой самосуд обеспечивает в Новом городе порядок и безопасность.

– Стараюсь, как могу, ясно? – Кари выплюнула рыбью косточку. – Тут же где-то была бутылка вина? – обратилась она к воздуху. Разговаривает со Шпатом. Каков бы ни был ответ, Кари он не понравился, и она раздраженно наморщила нос.

– Ясно, стараешься. – Эладора обвела ложкой небольшой арсенал кинжалов и огнестрела рядом с постелью. – Но ведь это безрассудство – пытаться все делать одной – то есть физически одной.

– Как правило, все проходит как надо. – Кари недовольно провела по лезвию резака оселком. – Я бы справлялась намного лучше, когда бы всякие уроды не посылали за мной отряды смерти.

– Что ж, это дополнительный довод к необходимости прислушаться к разуму, как ты считаешь? – спросила Эладора. – Карильон, с любезности господина Иджсона, ты бы могла работать вместе с чрезвычайным комитетом. Твои способности получат официальное одобрение…

– Эл, – произнесла Кари, – нет. Нижние боги, да ты, может, единственная душа во всем Гвердоне, которая должна понять, что такое, когда у тебя в башке угнездились боги этого города. Сама знаешь, что со мной сделает стража, если поймает. В лучшем, сука, случае я кончу свои дни пожизненным сроком.

– Такого не случится.

– Сошлют меня на Чуткий, как вредную святую. Расчленят в какой-нибудь алхимлаборатории. Сожгут у столба.

– Да, это уже правдоподобнее. – Эладора удрученно смотрела, как сестра точит нож. Вспомнился вечер, когда профессор Онгент привел к их порогу на улице Желаний Кари, ошеломленную и напуганную загадочными видениями. Тогда ей было невдомек, что их источником были кошмарные Черные Железные Боги. Кари казалась тогда такой хрупкой и измученной – Эладора даже забыла их взаимную неприязнь с самого детства и с открытой душой постаралась помочь.

Теперь же Карильон хрупкой не кажется. В ней порывистая, злая сила; уверенность, рожденная от воли и готовности действовать, совершать насилие. Теперь она сама пугала Эладору как никогда прежде. Кари и раньше всегда ходила с ножом, но тогда Эладора отчего-то знала, что сестра им никого не убила.

А сейчас, похоже, что резак в руке Кари побывал в деле не раз.

В сознании Эладоры вспышкой промелькнуло видение – ясное, как любое духовное прозрение: Карильон лежит на крыше, убитая. Застреленная кем-нибудь из врагов. Опасно владеть большой силой, если ты забываешь, когда надо остановиться и перенаправить ее.

Но Эладора не могла придумать слов, чтобы показать и Карильон эту картину. Даже просто заставить слушать у нее не выходит. Знай она, как убедить Кари прислушаться к рассудку, то сделала бы это давным-давно. В доме на улице Желаний. Или раньше, в Вельдакре – в усадьбе, где они вместе росли.

– Я тут столкнулась с матерью.

– Как там старуха? – спросила Кари, продолжая точить.

– Она теперь святая.

– Вот говно! – Нож соскочил и порезал Кари колено. Из мелкой ранки брызнула струйка крови. – Кто? Святая Хранителей? Хера себе, ты издеваешься? – Она захохотала, прижимая тряпку к кровоточащей ноге. – Сильва стала святой?

– Хранимые боги избрали ее своим сосудом. Теперь там все серьезно и высокодуховно.

– Ну, она, поди, счастлива. Как там та штука, о которой она то и дело толковала? Сафи-чего-то там.

– Сафидизм. Вера в то, что искать святости хорошо и правильно, и надобно ее достигать путем смирения и согласия с занебесьем, подавить свою волю и покориться в угоду богам. – Красноватая водянистая жидкость с чешуйками сколотого камня засочилась из стены возле Кари. Эладора вытаращила глаза, но ничего не сказала. Своего рода эхо, предположила она. Раны Карильон отражаются Шпатом.

– Ну, теперь она счастлива.

– Вообще-то… – начала Эладора, – она довольно горячо тебя костерила. По-моему, лучше тебе к ней не приближаться. Честно говоря, нам обеим не стоит. Я думаю, она съехала с ума.

– Съехала, ага. – Кари закрыла глаза, обращаясь внутрь себя. – Ну, значит, у Сильвы все прекрасно. Пускай еще станет мученицей, чтоб все вообще охерели!

Эладора засопела, будучи не уверена в своих чувствах, по поводу мимолетного пожелания страшного конца ее матери. Но решила, что в целом не против.

– Ты так и работаешь с келкинской шайкой? – спросила Кари.

– Под «шайкой» ты имеешь в виду чрезвычайный комитет, наделенный парламентом властными полномочиями в целях преодоления кризиса? Да, я служу у Келкина, помощницей. В настоящее время.

– А ты… – Кари помедлила, потом задала вопрос самым обыденным тоном, какой сумела изобразить: – Давно видела Крыса?

– Собственно, утром. Между упырями и Хранителями сейчас трения, и он поглощен политической деятельностью.

– Несчастный, – сказала Кари без особого сочувствия в голосе. – Знаешь, под Новым городом есть трупные шахты. И туннели, многие мили, как обычно под городом. Шпат, когда выстраивал это место, и об упырях не забыл.

– Я могу ему передать, если ты хочешь.

– Только попробуй, едри тебя за ногу! Эта тварь меня пыталась прикончить. Крыс мертв – его имя носит нечто иное. – Она осторожно приотняла тряпку от раны. Кровь остановилась.

Эладора спорить не стала.

– Есть что о Мирене?

Эладора замерла. Сына профессора Онгента она не видела с Кризиса. Долгое время она считала себя влюбленной в этого холодного, отстраненного парня. Лишь впоследствии, через месяцы после его исчезновения, она поняла кое-что о его истинной природе.

Ножи у Мирена тоже не залеживались без дела.

– Ничего нового.