Свет невозможных звезд
Часть 8 из 63 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
На потолке загорелись красные вспышки предупредительного сигнала. С металлическим стоном стала закрываться наружная дверь шлюза.
— …старого близкого друга.
Я бросила отчаянный взгляд в сужавшийся проем — на город, который чуть ли не всю свою жизнь называла домом.
— Какой еще «старый друг»?
Ломакс потупила взгляд.
— Твой отец.
Люк закрылся, с последним, окончательным «ке-тунк» отрезав меня от Второй городской тарелки и знакомого мира. На корме зашумели двигатели, палуба под ногами завибрировала. В стеклянной панели за плечом Ломакс я поймала свое отражение: белый ершик волос, разные глаза, щеки в известке и засохшей крови.
Выставив вперед ладонь, чтобы не потерять равновесия, я переспросила:
— Отец?
Не сомневалась, что ослышалась. Но женщина не успела объяснить: корабельные коридоры заполнил вой сирены.
— Пойдем, — сказала она и, взяв меня за руку, провела в тесный пассажирский салон с шестью рядами кресел.
Ломакс помогла мне пристегнуться ремнями к пухлым подушкам во втором ряду, щелкнув металлической пряжкой, и едва она заняла свое место, как палуба задрожала.
Я вцепилась в подлокотники, все еще протестуя:
— Я не могу улететь.
Сердце у меня вдруг застучало молотом. В груди трепыхались бабочки.
— Выбора нет ни у тебя, ни у меня, — констатировала Ломакс.
В салоне пахло дешевым пластиком обивки. За подголовником переднего кресла засветился экран, показал вид на взлетное поле. Залязгали, отцепляясь, топливопроводы и шланги подачи воздуха и медленно втянулись в гнезда на бетоне площадки. В луче света вспыхнул гидразиновый пар, хлынувший из маневровых двигателей на корабельном брюхе.
— Десять до старта, — прокаркал чей-то голос.
Я тщетно искала глазами Мишеля — и он, и его фургон давно исчезли.
— Пожалуйста…
— Уже поздно, — покачала головой пожилая женщина.
Палуба снова задрожала, стены застонали. Изображение на экранчике дернулось. Шум двигателей усилился до рева, от которого у меня все затряслось внутри, и старый корабль заковылял в небо.
«Тетя Жиголо» поднималась, как кабина лифта. В сотне метров над космопортом она зависла. Я увидела древние нечеловеческие здания города, выстроенные кругами от площадей, и за ними, там, где обрывались улицы, кромку самой тарелки; грань моего мира, с которой ничего не стоило буквально свалиться в звездную пустоту по периметру и внизу. От этого вида у меня засосало в животе. Я всю жизнь прожила потерянной: бедной сиротой, которую другие дети не принимали в игры из-за странного вида. Мне приходилось наскребать себе крохи по городским окраинам. А теперь и этого лишили.
Сидевшая рядом Ломакс произнесла:
— Это все к лучшему.
— Откуда вы знаете?
— Ты мне просто поверь.
— А вы сказали, мой отец…
— Это его корабль.
«Тетя Жиголо», опустив корму, задрала нос к звездам, а я нахмурилась:
— Но у меня нет отца.
2
Корделия Па
Уходя от Второй городской тарелки, «Тетя Жиголо» выхлопом двойного термоядерного двигателя осветила запущенные улицы и норы. Крепкая старушка двадцать минут вгрызалась в небесную темноту. Тряслись стены и палуба. На двадцать первой минуте она миновала невидимый энергетический занавес, скреплявший тарелку и не дававший ее воздуху рассеяться в пространстве, и тогда главный двигатель отключился. По всей длине корпуса заработали маневровые сопла, разворачивая корабль к неизвестной мне цели. «Тетя» начала ускорение. Когда она набрала необходимую для прыжка в высшие измерения скорость, вступили в действие могучие силы, скопившиеся во фрактальных витках внутри ее лязгающего металлического сердца. Эти потоки энергии, направленные вдоль торчащих из ее носа лопастей, прорвали в ткани вселенной круглую дыру. Звездный свет по ее краям разбивался на радужное гало. Посреди открылась туманная, продутая ветрами пустота.
«Тетя Жиголо» гнала вперед, к созданной ею червоточине; далекие холодные звезды освещали ее тупой нос. На пороге портала она развернула сетчатые остроконечные крылья, черные на фоне космической тьмы, и простерла их перед собой, ища опоры почти в неосязаемой ткани гипера. По обшивке заиграли щупальца тумана, но она была упряма, как мотылек, притянутый ревущим пламенем газовой горелки. Снова заработали термояды, и она очертя голову ринулась в бездну.
Я, в главном пассажирском салоне за носовой рубкой, побледнев, цеплялась за подлокотники и таращила круглые глаза. Рядом сидела равнодушная Ломакс.
Из вентиляции тянуло застоявшимся воздухом с металлическим привкусом. На взлете помещение сотрясалось, словно погремушка в руке великана. Проход в червоточину дался еще тяжелей, еще хуже, чем я ожидала, однако, как только мы вышли в гипер, полет стал плавным. Палуба еще подрагивала, но Ломакс своим примером показала, что уже можно отстегнуть ремни безопасности и без особого труда встать на ноги.
— Пойдем, — позвала она. — Хочу показать тебе рубку.
Я отстегнулась, но осталась сидеть.
— Зачем?
— Затем, что этот корабль теперь твой дом, так что неплохо бы с ним познакомиться.
Я оглядела швы переборки и дотронулась до материнской цепочки на шее.
— Мой дом?
— Да. — Ломакс бросила взгляд на люк в передней стене. — Паук не в восторге, но так хотел старик.
— А старик — это мой отец?
Ломакс скрестила руки на груди.
— Я же сказала: «Тетя Жиголо» — его корабль. А он велел взять тебя на борт.
— Он здесь? Я с ним увижусь?
— Не так сразу. Мы его подберем на следующей остановке. Пока здесь только Гант и Броф. Гант — пилот, а Броф — механик. Драфф, естественно. Ты с ними потом познакомишься.
В салон проскользнул Паук.
— Как там? — спросила его Ломакс.
— Не так уж плохо, — ответил он, привалившись бедром к дверному проему.
— В Редлуме будем вовремя?
— Через пару дней.
— Хорошо. — Ломакс крепче сжала свои локти. — Не хочу и лишней секунды терпеть ту штуку на борту.
Длинные пальцы Паука теребили бороденку. Уголки губ тронула усмешка.
— Артефакт как артефакт, шкип. Мы ли не таскали их сотнями?
— Нет, — покачала головой Ломакс, — с этим что-то не то. Он мне не нравится. У меня от него мурашки по коже. Чем скорее сгрузим его с корабля и передадим Хагвуду, тем я буду счастливее.
Она обернулась ко мне:
— Ты выросла на тарелках. Знаешь, что такое артефакты?
— Какие?
— Любые, — пожала плечами Ломакс.
Я облизнула губы.
— Мы с Мики — старьевщики.
— Стало быть, ты и сама их находила?
— Нечасто. — Я почесала щеку. — Ничего крупного. Несколько целых ваз, странные статуэтки, всякая ерунда. Больших денег на этом не заработаешь, только-только чтобы прожить.
— Да ну? — дернула бровью Ломакс. — Такие вещи, особенно произведения искусства, стоят целые состояния. Похоже, вас облапошивали?
Я уставилась на ладони, не зная, куда девать глаза.
Женщина похлопала меня по плечу:
— Не принимай близко к сердцу. С предложением и спросом всюду одинаково. На том богачи богатеют, что бедняки потеют. Это везде так.