Свет между нами

Люсьен пошел на выход. У входной двери он остановился, взял меня за руку и нежно ее похлопал.

– Я так рад тому, что ты будешь рядом с Ноем. Я живу в городе, но часто уезжаю по делам и всегда боюсь, как бы с ним не случилось беды в мое отсутствие. Впервые за эти три месяца у Ноя будет постоянная поддержка. Дай ему время, он потеплеет к тебе, и тогда возможно… – Люсьен не договорил, но его глаза засияли. – Надежда не покидает меня. Спасибо тебе, Шарлотта, за то, что ты тут.

Люсьен не хотел этого, но я почувствовала давление от его полной надежд улыбки и сердечных слов. Мне хотелось сказать ему: «Я не существую для Ноя, пока не понадоблюсь ему», и идея о том, что он потеплеет ко мне, так же маловероятна, как внезапно проскакавший по этому дому табун единорогов.

Но Люсьен смотрел на меня с такой добротой.

Я натянула улыбку.

– Уверена, мы замечательно поладим.





Глава 10





Шарлотта


В мой первый рабочий день меня наконец-то разбудил будильник, а не соседи по комнате, занимающиеся сексом за тонкими, как бумага, стенами. Душевую, мою душевую, никто не занял, и, сварив себе кофе на кухне второго этажа, я смаковала его в покое и тишине. Слушая уличный шум, я думала о том, что еще никогда Нью-Йорк не открывался для меня так, как сейчас. Я не купаюсь в деньгах, это уж точно, но впервые за долгое время могу сходить выпить с друзьями или посмотреть кино, не парясь о том, какую брешь проделаю в своем бюджете.

Я осмотрела свою одежду: джинсы и старую футболку. Вещи не в моем стиле. С другой стороны, бо́льшую часть дней я проводила в рабочей униформе. Даже не знаю, какой у меня на самом деле стиль. Теперь, когда я могу немного потратиться на себя, я это выясню. Но вначале нужно поработать, и хорошо.

По словам Люсьена, после реабилитационного центра в Уайт-Плейнс у Ноя нарушен режим сна. Неспешно попивая кофе, я прислушивалась, не раздастся ли наверху звук, дающий понять, что Ной встал и я могу подняться и собрать вещи для стирки. Тишина. Ни скрипа паркета, ни чего-либо еще. Мне полагалось заказать и забрать завтрак для Ноя до девяти утра. Я решила сначала разобраться с едой, а уже потом с одеждой.

Себе я приготовила простой завтрак: яйца с беконом, а потом отправилась за заказом. Каждый второй понедельник его брали для Ноя в маленьком кафе на Семьдесят пятой улице. Всего лишь слойка и латте. Я прошлась пешочком – пружинистым шагом и с улыбкой на лице, – наслаждаясь ярким весенним солнцем. Я никуда не спешила и не суетилась вокруг ресторанных столиков, надеясь на хорошие чаевые.

Вернувшись домой с завтраком для Ноя, я поднялась на третий этаж. Дверь в комнату Ноя была приоткрыта, но там стояла темнота. Я заглянула внутрь. Ной сидел там же, где и вчера, и в точно такой же позе: за столиком, в кресле у окна, сгорбленный и слушающий аудиокнигу с наушниками в ушах. Тяжелые плотные шторы не пропускали света.

Представшая перед глазами картина была настолько идентична вчерашней, что у меня мелькнула мысль, двигался ли Ной вообще. Однако одежду он сменил: черные штаны вместо серых и белая футболка. Теперь вся его жизнь заключается только в этом? В чтении книг? Даже не в чтении, а в прослушивании чужих голосов, которые произносят слова?

– Ной? – позвала я от двери. – Завтрак.

Он махнул рукой, не оборачиваясь, и я поднесла ему слойку с кофе. Ной не поднял на меня взгляд, когда я приблизилась, но он все равно бы меня не увидел. Я поставила кофе и маленький белый пакетик на столик.

– Справа от тебя, – сказала я немного громче, чем обычно.

– Хорошо, спасибо, – пробормотал Ной, не поднимая головы и не открывая глаз.

– Если ты не против, я соберу вещи для стирки.

Он нажал кнопку на своем устройстве и откинулся на спинку кресла. Склонив голову, он остановил свой взгляд на моем подбородке. Похоже, в его случае это можно расценивать как визуальный контакт.

– Ты собираешься всегда предупреждать меня о том, что приступаешь к выполнению своих обязанностей? – спросил Ной. – Может, будешь просто… ну, знаешь… делать их?

Я скрестила руки на груди, стараясь изо всех сил не принимать его слова близко к сердцу.

– Стирка займет некоторое время. Я буду ходить туда-сюда, поэтому хотела убедиться, что ты не против.

– Времени у меня уйма, – пробубнил Ной.

Рассудив, что, кроме подобных ответов, меня ничего не ждет, я пошла в гардеробную.

Если в спальне было темно, то в гардеробной стояла кромешная тьма. Я секунду постояла в ней, думая о том, что такой мрак теперь составляет весь мир Ноя. И он не сможет отыскать включатель на стене, как сейчас сделала я. Никогда. Я бы тоже злилась. Нет, не так – я была бы убита горем.

Я собрала разбросанные на полу вещи, не разбирая, какие из них грязные, а какие чистые. Лучше проглотить язык, чем спросить об этом Ноя. «Откуда ему об этом знать?» – осенило вдруг меня. Интересно, как он понимает, что надевает? Только на ощупь или как-то еще?

Полтора часа спустя, постирав, высушив и сложив одежду Ноя, я вернулась к нему в комнату. Ной все еще сидел в своем кресле, на столике перед ним лежали остатки завтрака.

Я прошла в гардеробную, но не стала класть вещи как попало, а разложила их попарно: спортивные штаны вместе с подходящими футболками. Довольная результатом, но испытывая некоторые сомнения, я повернулась к Ною. Он напряженно слушал книгу, упершись лбом в ладонь.

– Ной?

Он тяжело вздохнул и ткнул кнопку на устройстве.

– Теперь что?

– Хотела сказать, что закончила со стиркой, и показать, как сложила твою одежду. Я сделала это немного по-другому…


– Ты разложила мою одежду по-другому? – рявкнул Ной, сверкая ореховыми глазами.

– Просто… чтобы футболки подходили к штанам, – поспешно объяснила я. – Так тебе не придется думать о том, сочетаются ли они.

Он сузил глаза, и за пустым взглядом явно происходила бешеная работа мысли. Ной боялся того, что может выглядеть глупо из-за своей слепоты, в моем присутствии он старался совсем не ходить, поэтому меня не удивило, что он принял это маленькое изменение.

– Хорошо, – коротко кивнул он.

– Хочешь проверить?

– Обойдусь.

Несмотря на его пренебрежительный ответ, на душе у меня было хорошо. Маленькая победа опьянила меня, и я осмелела. Или меня подвел чересчур оптимистичный настрой.

– На улице прекрасный день. Не хочешь пройтись?

– Не хочу, – Ной вернулся к прослушиванию книги.

Нужно был оставить его одного, но я мешкала. В комнате было темно и затхло, ее не помешало бы проветрить. Но больше всего меня беспокоил недостаток света. Ною было все равно – чудный солнечный свет потерян для него навсегда. Но разве не приятно подставить кожу теплым лучам весеннего солнца?

– Уверен? Сегодня и правда замечательный день.

Я нашла шнур от штор и потянула. Плотный материал поднялся с громким шуршанием, и от этого звука Ной вздрогнул. Он резко развернулся и дернул наушники из ушей.

– Какого черта?

Поразительно, но Ной даже не моргнул от залившего его лицо яркого света. Он уперся ладонями в стол, его лицо перекосилось от ярости.

– Это твой первый рабочий день, – прорычал он. – Первый! И ты уже нарушаешь единственное гребаное правило, которое я просил тебя соблюдать.

Я застыла, сердце подскочило и билось где-то в горле. Я с трудом сглотнула.

– Прости… Я подумала, тебе понравится…

– Единственное, мать твою, правило. Ты забыла его?

– Нет. Я…

– Я просил тебя поднимать чертовы шторы?

– Нет, но…

– Не просил. Тогда какого хрена ты их подняла?

Ной встал на ноги и навис надо мной, уставившись на меня тяжелым взглядом. Он пытался просверлить во мне дырку, пригвоздить меня к месту.

Не теряя самообладания, я сложила руки на груди и постаралась ответить твердым голосом, насколько это было возможно:

– Мне показалось, тебе понравится ощущение теплого солнечного света. Здесь так темно и…

Он засмеялся – горько и неприятно.

– Правда? Знаешь что? – Ной прижал палец к виску. – Здесь тоже охренеть как темно.

– Слушай, я просто пытаюсь…

– Я знаю, что ты пытаешься сделать. Есть причина, по которой я требую не делать ничего, пока сам об этом не попрошу. Я не идиот. Ты подняла эти треклятые шторы не для меня. Ты сделала это для себя. Незачем делать для меня что-то, чтобы быть довольной собой. Жалость, как я уже понял, имеет разные виды и формы, и я знаю их все. Попытка была неплохая, но нет, спасибо. Выматывайся отсюда.

– Необязательно так грубить, – дрожащим голосом отозвалась я.

Ной поднял руки.

– Эй, я такой, какой есть, милая. Не нравится – уходи. Никто не держит тебя здесь силой. А если бы держал, так уж точно не я.

Мне хотелось бросить эту работу. Сильно. И я чуть не решилась на это.

– Ладно, – бросила я ему и опустила шторы, погрузив комнату в полутьму. – Доволен?

– Еще как, – кисло ответил Ной. – Надеюсь, больше этого не повторится.

– Не повторится, поверь мне, – я пересекла комнату быстрым шагом.

«Да пошел он! – возмущалась я, сбегая по лестнице вниз. – Я не только из жалости это сделала. Сегодня действительно потрясающий день, и прятаться от него – преступление».