Сумрак

Девять лет назад

– Вот, держи. – Мистер Кинкейд протянул мне пачку брошюр колледжей, скрепленную резинкой. – Когда подашь заявления, письма о зачислении пришлют почтой на твой домашний адрес.

Он подмигнул, а я натянуто улыбнулась, взяв буклеты.

– Спасибо.

Поверьте, я знала, что рано или поздно мне придется этим заняться.

Я вышла из кабинета директора, направившись через главный офис в коридор. Брат рассчитывал на мое поступление в колледж. Это одна из немногих областей, где мы сходились во мнениях и я не испытывала сопротивления с его стороны, однако все могло измениться, если бы он узнал о моем выборе. Выяснять, что он думал по этому поводу, я пока была не готова, поэтому попросила декана заказать для меня брошюры. Впереди еще год, чтобы подать документы и столкнуться с его негодованием.

Выскользнув за дверь, открыла верхний буклет. Кто-то из учеников, шедших по коридору, выхватил его у меня из рук.

– О-о-о-о, Беркли.

Я повернула голову и увидела Эль, листавшую брошюру.

– Эй, – возмутилась, протянув руку.

Она отстранилась, просматривая рекламу.

– Куда уж дальше от дома, – сказала девушка. – Но, полагаю, именно этого ты и хочешь.

– Ага, – ответила, отобрав буклет.

Беркли находился на другом конце страны, и я могла позволить себе года два обучения на средства из трастового фонда, оформленного для меня родителями.

Но использовать его я не планировала.

Вчера после ухода Уилла почти не спала, большую часть ночи прокручивая случившееся у себя в голове. Отчасти была уверена, что нужно было отпустить его в первый раз, а отчасти сожалела, что позволила ему уйти во второй.

Зато я определилась с одним решением, не дававшим мне покоя. Если бабушка будет жива, когда придет время переезжать в колледж, моего траста вполне хватит, чтобы оплатить год пребывания в лучшем доме престарелых в Меридиан-Сити.

Это поможет ей выбраться из дома Мартина, а я смогу спокойно уехать на учебу.

Мне нужно лишь заработать стипендию – или десять, – для оплаты своего образования.

Я посмотрела вперед, услышав смех.

Уилл стоял напротив шкафчиков в окружении друзей и обнимал Давинию Пейли. Приподняв девушку, он заглянул ей в глаза. Она улыбнулась ему.

Мое сердце сжалось, во рту пересохло.

На миг замешкавшись, моргнула и быстро отвела взгляд. Похоже, он нашел себе пару на Осенний бал. Вот козел.

Эль остановилась рядом со мной, проследив за направлением моего взгляда, когда я вновь подняла глаза. Уилл держал Давинию так, словно она была легче пушинки, разговаривал с ней, выглядел игривым и счастливым. Вся его компания, с их одеждой, машинами и друзьями, напоминала рекламу со страниц Teen Vogue, в которой мне никогда не найдется места.

Он глянул в мою сторону, и я отвернулась. Это к лучшему.

Двинувшись дальше по коридору, миновала их и почувствовала на себе его взгляд. Мы с Эль свернули за угол, подошли к моему шкафчику.

– Увидимся на уроке? – спросила она.

– Уф.

Эль фыркнула, потому что отлично знала, как я ненавидела литературу. Коснувшись моей руки, она продолжила:

– Тогда, может, увидимся на ланче.

– До встречи.

Я сунула брошюры на полку, решив пока спрятать их в школе, достала тетрадь, «Гроздья гнева», остальные материалы на утро, и положила все в сумку.

Она казалась вся тяжелее с каждым взрывом смеха Уилла и его товарищей, а мое молчание и терпение иссякали. Нет, я не смогу сидеть в классе.

Но хотела бы. Показать ему, что он меня не волнует. Что Давиния меня не волнует. Что мне все безразлично. Уилл должен видеть, какая я стойкая.

Правила этой игры я знала отлично.

Однако я захлопнула дверцу шкафчика, миновала класс литературы и поднялась на этаж выше в кабинет рисования.

На первом уроке тут всегда было пусто, и мистер Гэйнс приходил только в случае крайней необходимости. Класс окажется в моем распоряжении на час.


Бросив сумку у своего чертежного стола, я достала из шкафа рулоны бумаги, опустилась на табурет, разложила инструменты и приступила к работе.

Прозвенел звонок, ученики забегали по коридорам, но вскоре все стихло. Были слышны лишь голоса учителей, начинавших уроки за стенами моего темного, тихого, маленького убежища.

Используя линейки, я продолжила проект редизайна Часовой башни, той самой, возведенной возле кладбища и превратившейся в руины много лет назад, когда собор Святого Киллиана был заброшен. Я измерила фронтоны, провела линии к каждой добавленной мной маленькой декоративной люкарне. Это просто школьное задание, но я бы с удовольствием когда-нибудь воплотила его в жизнь.

Несмотря на мою ненависть к нашему городу, я любила это место. Его историю. Притягательность его тайн и традиций. Загадки, хранившиеся годами, и архитектуру. Тут так много закоулков, в которых можно заблудиться, и не только в катакомбах или садовом лабиринте Торренсов, который раньше открывали для публики раз в год. Каждая аллея и клочок побережья, казалось, имели свою историю.

Любое здание живет самостоятельной жизнью. Проект для Тандер-Бэйя не будет обособленным. Он станет частью чего-то большего.

Мой проект был почти готов, хотя у нас оставалось еще несколько недель. Я планировала восстановить Часовую башню, сделать ее выше, чтобы с нее можно было увидеть просторы океана, а еще добавить больше колоколов.

И, возможно, источник света. Мерцающий огонек на вершине.

– Лампу повесь в арке звонницы ты, – процитировала я, занимаясь наброском. – Одну, если с суши, с моря – так две…

В следующую секунду я забыла стихотворение «Полуночная скачка Поля Ревира». Я остановилась, задумавшись.

А может… что-нибудь вроде свечи – пусть и электрической, – вечно горящей в честь Ревери Кросс.

Закатив глаза, встряхнула головой, чтобы прогнать эту идею, и опустила карандаш.

Глупости.

Посмотрев вниз, я потянулась к сумке, взялась за ремешок, подняла ее и, покопавшись в кармане, нашла блестящую бронзовую побрякушку, которую кто-то привязал к моему дереву вчера.

Вытащив ржавый сувальдный ключ, бросила сумку обратно, оперлась локтями на столешницу и принялась рассматривать его в поисках каких-либо отметок, способных подсказать мне, для чего он предназначался. Затем провела пальцами по цепочке, глядя на прикрепленный к ней брелок.

Это какой-то сосуд. Или горелка для благовоний, возможно?

Я перевернула ключ, сбитая с толку. Зачем кому-то оставлять его без объяснений, для чего он нужен? Не думаю, что ключ принес Уилл. Он бы отдал его лично, когда пришел ко мне прошлой ночью.

И та машина, припаркованная возле моего дома…

Единственное, о чем я могла подумать, – это улика, которую мне подбросили, но подобная версия была притянута за уши.

Вдруг я заметила прорези на брелоке, похожие на вентиляционные отверстия.

Это кадило. Их использовали в церквях.

В городском соборе есть похожее, только гораздо больше. Его раскачивали наподобие языка колокола.

Я свернула чертежи, положила их в шкаф и, схватив сумку, выбежала из кабинета.





* * *


Каждый раз при входе в собор мои глаза поднимались вверх. Мне всегда нравилось приходить сюда. Здесь спокойно, и ты не чувствовал себя странно из-за того, что находился один в общественном месте. Это было ожидаемо.

Конечно, я была бы не против, если бы в Тандер-Бэйе имелась синагога на тот редкий случай, когда мы с Мартином и бабушкой посещали ее, только нам не повезло. Приходилось ездить в Меридиан-Сити.

Правда, я извлекала из этого выгоду. Если мне нужно было спрятаться на некоторое время, я приходила в собор, ведь Мартин никогда не стал бы искать меня в католической церкви.

– Эмери? – произнес кто-то позади меня.

Обернувшись, увидела отца Бэйра. Его знали все.

– Пришла на исповедь? – шутливо спросил он. – В таком случае сначала мне нужно тебя покрестить.

Я усмехнулась, прижав ремешок сумки к груди.

– Я все еще работаю над тем, как быть еврейкой-агностиком, отец. Давайте не будем усложнять ситуацию, – сказала ему с улыбкой. – Рада вас видеть.

Мужчина подошел и встал рядом со мной. Некоторые прихожане стояли на коленях у скамеек, несколько человек сидели в раздумьях. Вокруг мерцали свечи.

Вдоль стен располагались изображения крестного пути Христа. Запрокинув голову, я любовалась тем, как колонны разделялись на ребристые своды и летящие контрфорсы, будто разветвляющийся ствол дерева. Потолок украшала фантастическая фреска.

– Ты часто сюда наведываешься.

– Мне нравится архитектура. – Я не сводила глаз с потолка. – И здесь тихо.