Судьба по книге перемен

Они разговаривали, не замолкая ни на минуту, потому что на приветливых летних питерских улицах им было страшно и неуютно – гораздо страшнее, чем на даче, когда они ползали в пыли, спасаясь от возможной погони!..

Маня подумала: почему так? Почему возле Исаакиевского собора, самого любимого места в Питере, она чувствует себя… незащищённой и словно бы открытой со всех сторон, хотя кругом полно людей, машин, кораблей и катеров на реке?.. На людной улице на них уж точно никто не посмеет напасть, это ведь не уединённый участок на Финском заливе!..

Когда-то она читала об особенностях человеческого восприятия действительности. Жужелица никого не пугает, когда ползёт по дорожке в саду. Но если она ползёт по одеялу в спальне, человека пробирает дрожь. Собственная спальня – последнее место, где человек ожидает увидеть жука или червяка. Он к этому не готов! Вот и она, Маня, не готова к тому, что в её драгоценном обожаемом Питере за ней на самом деле следят какие-то бандиты!..

Должно быть, всё дело в этом.

В «Астории» они обе разом выдохнули – спаслись, спаслись, ура!.. – и помчались наверх проверять Марфу.

С девочкой всё было в полном порядке, она рисовала в тетрадке. Фрекен Бок доложила, что они попили чаю с булочкой, а идти на улицу ребёнок категорически отказался.

– Ты моя дорогая! – Маня так бурно радовалась, что, кажется, пугала Марфу. – Какая ты молодец, какие у тебя рисунки прекрасные! Смотри, кто пришёл! Кто это пришёл?

– Волька, – сказала Марфа словно несколько удивлённая глупостью вопроса. – Собака.

– Сейчас будем обедать! Ты хочешь обедать?

Марфа не отвечала, продолжала рисовать.

Маня присела рядом с ней.

Лёля вытащила из своего пакета обновки и перебирала их с изумлением.

Маня смотрела, как девочка водит карандашом по странице, и думала о расследовании.

Может быть, прав Лев и нужно уехать в Москву? Бросить всё это дело?..

Ну, то есть Марфу с Лёлей тоже бросить! Заодно! Их уж точно никак не получится забрать с собой.

– Смотри, – прошелестела Марфа, и Маня очнулась.

– Что?

– Воздушные шары, – объяснила Марфа.

Маня подвинула к себе тетрадь и перелистала – все последние страницы заполнены воздушными шарами.

– Ты рисуешь то, что видишь?

Марфа подумала и кивнула.

– А по памяти можешь?

Марфа молчала, смотрела в пол, потом сползла со стула и принялась гладить Вольку.

– Мне нужно съездить к блогерше по имени Кара Ван, – объявила Маня Лёле. – Я сейчас сбегаю в душ и поеду. А ты на всякий случай останешься с Марфой.

На лице Лёли отобразились одновременно облегчение и тревога.

– Как же ты поедешь? За нами следят, мы же сами видели!

– Сяду в такси и поеду, – отмахнулась Маня. – Как всегда. А вы смотрите не выходите! Даже если объявят пожарную тревогу и всеобщую мобилизацию! Сначала проверь, на самом деле объявили или это происки.

– Маня, я тебя одну не пущу.

Маня затрубила марш и отправилась в ванную.

После душа неожиданно для себя она стала прихорашиваться – намазала физиономию кремом, уложила волосы феном и побрызгала получившуюся причёску лаком. Нужно ещё поменять очки, эти совсем скособочились. У Мани была привычка сдёргивать и надевать очки левой рукой, от этого они рано или поздно начинали как будто бы «хромать» на одну дужку и на носу сидели криво.

Нужно достать запасные очки, а эти отнести в любую «Оптику», их там поправят.

С каким-то особенным чувственным удовольствием Маня оторвала от обновок ценники и этикетки и нарядилась.

Брюки, почти до самого пола казавшиеся юбкой, плотно обхватывали щиколотки, скрывали ногу-бревно полностью и совершенно надёжно. Рисунок на футболке – собака на лугу – абсолютно соответствовал Маниным представлениям о красоте. Жилетка довершала образ.

Маня хотела было надеть шляпу, но решила, что ту она будет «экономить» до особого случая.

– Маня, ты такая красивая, – сказала Лёля с чувством, когда Маня предстала перед ней во всей красе.

– Красивая кобыла сивая! – согласилась писательница Поливанова. – Не выходите никуда! Когда позвонит Сергей Петрович, скажешь, что одна на свидания не ходишь, только с подругой, поняла?

– Маня!


– Или пусть сюда приезжает, сидите в кафе. Только не выходите!

– Маня, я поняла.

– И ничего ему не рассказывай. Мы по большому счёту его совсем не знаем.

– Он хороший человек, – возразила Лёля. – Несчастный.

– Ну, в таком случае, – заключила бесцеремонная Маня, – совет да любовь. Только всё равно ничего не рассказывай.



Блогерша Кара Ван обитала в новом жилом квартале. Только что отстроенные дома террасами спускались к Большой Невке. За шлагбаум Манино такси не пропустили, и ей пришлось ковылять довольно далеко, останавливаясь, чтобы сделать привал.

Привалы она осуществляла на лавочках, расставленных тут и там.

Мимо проносились дети на велосипедах, подростки на скейтбордах, взрослые на самокатах и электрических велосипедах. За сеткой играли в теннис, оттуда доносились смачные удары мяча о ракетку и время от времени вопли «Ой-ё-ё-ёй!». Неподалёку на реке стрекотала моторная лодка.

Совсем особенная, другая жизнь шла вблизи новых домов, террасами спускавшихся к воде! Очень современная, красивая, беззаботная.

Впрочем, чужая жизнь всегда кажется беззаботной, Маня это точно знала.

Грозного вида консьерж долго выспрашивал, в какую именно она квартиру, сверялся со списками, звонил, и Маня поняла, что мимо него и муха не пролетит, так он был бдителен.

Должно быть, покой местные жители ценили больше всего.

Дверь ей открыл такой удивительный красавец, что Маня на миг потеряла дар речи – то есть не смогла вымолвить ни слова в ответ, когда красавец весело поздоровался.

– К Каре? – продолжал он очень любезно. – Проходи, мы ждём. Она только ролик доснимет. Она же ещё и тиктокер!..

Маня зашла – как во сне.

– Меня зовут Ясон, – представился красавец. – А тебя?

Тут писательница Поливанова собралась с силами и сказала, что её зовут Маня.

– В интернете? Или вообще?

Маня не поняла.

– Ты Маня в интернете или по жизни? Ну, Саня Сука, знаешь? Это её ник, а по жизни Верка!

Маня ответила, что она никакая не Саня Сука, а зовут её Мария Алексеевна Поливанова.

– Да ты проходи, не жмись!..

Блогерша Кара Ван, она же и тиктокер, жила… модно и дорого. Не то чтобы богато, а именно дорого: мебель, безделушки, светильники – все дорогое. Полы и стены… так себе. У Мани в квартире всё было наоборот – самыми дорогими были как раз паркеты, обивка стен и книги.

За раздвижными дверьми гостиной за матовым стеклом горел яркий студийный свет, двигались тени и что-то громко говорили, отсюда не разобрать. Должно быть, там шла съёмка.

Маня с любопытством огляделась, задержала взгляд на портретах Кары, которых имелось множество, стены были почти полностью оклеены её портретами, и опять посмотрела на молодого человека.

Он вдруг фыркнул:

– Нравлюсь?

Взрослая, умудрённая, ироничная Маня вдруг так смутилась, что пришлось нагнуться и сделать вид, что у Вольки поводок запутался.

– Я многим нравлюсь, – сказал Ясон беззаботно. – Ничего не подделаешь, профессия такая.

– Какая? – спросила Маня, ковыряясь с поводком.

– Я танцор. У меня свой коллектив, я солист.

Маня выпрямилась.

– Собака у тебя урод, – продолжал Ясон. – Это что за порода?

– Английский мини-бультерьер.

– А мы на той неделе мальтипу заказали! Кара захотела, и не отговорить её. Куда нам собаку-то? Я всё время на гастролях, она на работе!

– Собаку можно с собой на работу брать.

– Это смотря какая работа. – Ясон взлохматил буйные кудри. – На мою нельзя. Мне там не до собаки.