Стыд
Часть 4 из 64 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Лицо Софии становится мертвенно-бледным.
– Проходите.
Эмма слышит аромат лаванды и замечает маленькие горшочки на комоде в прихожей. Она разувается и видит, что в прихожей стоит только одна пара мужских ботинок – рядом с десятком пар женских туфелек на каблуках. Эмма не успевает задуматься об этом и следует за Софией в кухню, обставленную в деревенском стиле, с газовой плитой и марокканским кафельным полом в серо-голубых тонах.
– Мы только что сделали ремонт, – говорит София, и Эмма видит, как в свете светильника кружится строительная пыль.
Они устраиваются вокруг белого овального стола, и София прячет в ящик несколько свадебных каталогов. У Эммы появляется ком в горле. Новость о смерти сложно скрывать слишком долго.
– Говорите все, как есть, – шепчет София и выжидательно смотрит на Эмму.
– Петера нашли мертвым сегодня утром, – говорит Эмма.
– Мы сожалеем, – добавляет Крилле, затем отрывает кусочек бумажного полотенца из рулона на столе и дрожащей рукой протягивает Софии, когда та начинает плакать.
Она берет полотенце и вытирает влажные от слез щеки.
– Это не может быть правдой, – шепчет она.
Они позволяют ей свыкнуться с этой новостью. Они должны дать ей время. Это наименьшее, что они могут сделать. Эмма осторожно оглядывается по сторонам. Повсюду стерильная чистота – ни крошки хлеба, нигде не валяются гаджеты. Софии, конечно, ничего не оставалось, как нервно убираться в ожидании новостей.
Крилле прочищает горло спустя некоторое время.
– София, мы можем задать вам несколько вопросов?
Она выглядит сбитой с толку, когда поднимает взгляд, но сморкается в бумагу, которую ей дал Крилле, и кивает.
– Мы знаем, что вы уже говорили с нашими коллегами об исчезновении Петера, так что, возможно, вопросы будут повторяться, – объясняет Эмма. – Надеюсь, вы простите нас.
– Да, но я не знаю, на сколько меня хватит.
– Мы понимаем и сделаем все возможное, чтобы закончить побыстрее, – говорит Эмма. – Начнем с самого начала. Когда вы в последний раз видели Петера?
– В воскресенье утром, неделю назад, – говорит она. – После эфира он позвонил и сказал, что ужасно устал и ему нужно уехать и немного подумать.
– О чем подумать?
София смотрит на свадебные каталоги нечитаемым взглядом.
– Мне не следовало начинать это все. Это было так глупо, в разгар ремонта и всего такого…
– Вы должны были пожениться? – прерывает ее Эмма.
– Да, этим летом, – отвечает София. – Не нужно было наседать на него с подготовкой к свадьбе. Он был сам не свой в последнее время. Это давило на него, но я ведь так хотела…
– Петер часто уезжал, чтобы побыть наедине с собой? – спрашивает Крилле.
София пожимает плечами.
– Иногда.
– Он уезжал на несколько дней?
– Обычно нет, – отвечает она. – Именно поэтому я забеспокоилась.
– Вы заявили о его исчезновении в четверг, только через четыре дня после того, как он уехал, – говорит Эмма. – Почему?
По лицу Софии снова покатились слезы.
– Я хотела показать, что уважаю его личное пространство и время, но потом позвонили с работы и спросили, где он. Он сказал редакции, что вернется в четверг, но так и не появился.
Значит, его не было уже несколько дней, прежде чем о нем забеспокоились.
– Вы знаете, где он был все это время?
София качает головой.
– Нет, он не сказал мне, куда поедет, и не отвечал на мои сообщения.
Петер решил уехать от своей девушки, не сказав о том, куда едет. Эмме предстояло задать непростой вопрос.
– У вас были проблемы в отношениях? Он поэтому уехал?
София продолжает плакать.
– Я любила его.
Эмма и Крилле смотрят друг на друга, и Эмма качает головой. Сейчас не самое подходящее время, чтобы говорить о том, была ли любовь Софии взаимна.
– Я больше не могу говорить с вами, – выдает она, снова сморкаясь.
Эмма не может не задаваться вопросом, почему София не интересуется, как умер Петер. Обычно это один из самых распространенных вопросов, которые возникают у людей, когда им сообщают о том, что кто-то умер.
– Мы не успели рассказать вам, как умер Петер, – говорит Эмма, пытаясь как можно мягче сообщить об этом.
Она пытается прочитать реакцию Софии, но не видит никаких изменений в ее лице.
– Его нашли в лесу, – продолжает Эмма. – Мы думаем, что его убили, поэтому начали расследование.
София сидит не шелохнувшись.
– Вы знаете, что он мог делать в Даларне? – спрашивает Крилле.
– В Даларне? – София качает головой. – Нет, я ничего не понимаю. Он никогда не говорил о Даларне.
– Но сейчас, когда вы знаете, что его убили, у вас возникают мысли о том, кто это мог сделать? У него были враги?
София выглядит уставшей.
– Я не знаю.
– Ничего не случалось накануне? – спрашивает Крилле.
– Может быть, на работе? – предполагает Эмма.
Взгляд Софии становится стеклянным.
– На работе?
– Да, думаю, Петер постоянно знакомился с новыми людьми на работе в «Утренних новостях».
– Лотерейщик, – выпаливает София.
– Кто-кто? – спрашивает Крилле.
– Он преследовал Петера.
7
Невозможно найти удобное положение в тесной могиле. Под одежду пробирается влага, а вокруг ползают земляные черви и мокрицы. Магнус должен попытаться встать и выбраться отсюда, потому что все это напоминает какое-то кошмарное безумие. Но он сам решился на это. Он складывает руки на животе и закрывает глаза. Техника медитации, по которой нужно позволять мыслям приходить и уходить, звучит так смехотворно просто. Но в голове все смешивается и крутится, как в барабане сушилки. Магнус не может разложить мысли по полочкам, выделить главное и второстепенное. Он искренне надеется, что этот опыт хоть что-то ему даст.
И, возможно, ему удастся наконец простить себя.
Как только ему удалось достичь самой высокой вершины в жизни и больше не за что было бороться, что-то произошло. Свет внутри его угас. Он больше не слышал ударов своего сердца.
Магнус думал, что тренировки вернут ему силы и приведут голову в порядок.
Он начал заниматься два раза в неделю, но постепенно тренировки заменили все его прежние дела. Все или ничего. Спорт стал для него наркотиком. Или попыткой убежать. Ранние подъемы, тренировки даже на выходных. Силовые тренировки в зале, бег и велосипед. Все это занимало кучу времени и требовало огромной концентрации, но вместе с тем помогало ему как можно меньше времени проводить дома.
Чем меньше он был дома, тем бледнее становилась Викан.
Она никогда не жаловалась, даже несмотря на то, что он отдалился от нее. Что она должна была сказать? В конце концов, именно он обеспечивал семью.
Четкое разделение обязанностей, которое никому из них не приходило в голову ставить под вопрос.
Даже в тот раз, когда Викан сбила машина и ее беспокоили боли в голове и шее, он ушел из дома утром, чтобы проехать на велосипеде пять миль. Оставил ее одну с тремя детьми, один из которых был сильно простужен и лежал с температурой тридцать девять градусов.
Кто так делает? Только конченый идиот.
Он чувствует облегчение, когда признается себе, как по-свински себя вел. Тогда все кажется таким простым. Понимание приходит к нему с той же скоростью, с какой грязь въедается в брюки, рубашку и непозволительно дорогой пиджак. Он уже потерял надежду на прощение. Слишком много всего произошло, он натворил столько глупостей.
Непростительных вещей.
Магнус стал спать на работе, потому что так было проще всего. Было слишком душераздирающе – сидеть дома и видеть, как семье его не хватает. Они хотели большего, чем он мог им дать. Дети требовали его внимания еще сильнее, когда он попытался постепенно исчезнуть из их жизни. Это раздражало его, и ему требовалось убежище в доме, в те несколько часов в день, что он бывал там. В сауне он мог запереться и остаться наедине с собой.
– Проходите.
Эмма слышит аромат лаванды и замечает маленькие горшочки на комоде в прихожей. Она разувается и видит, что в прихожей стоит только одна пара мужских ботинок – рядом с десятком пар женских туфелек на каблуках. Эмма не успевает задуматься об этом и следует за Софией в кухню, обставленную в деревенском стиле, с газовой плитой и марокканским кафельным полом в серо-голубых тонах.
– Мы только что сделали ремонт, – говорит София, и Эмма видит, как в свете светильника кружится строительная пыль.
Они устраиваются вокруг белого овального стола, и София прячет в ящик несколько свадебных каталогов. У Эммы появляется ком в горле. Новость о смерти сложно скрывать слишком долго.
– Говорите все, как есть, – шепчет София и выжидательно смотрит на Эмму.
– Петера нашли мертвым сегодня утром, – говорит Эмма.
– Мы сожалеем, – добавляет Крилле, затем отрывает кусочек бумажного полотенца из рулона на столе и дрожащей рукой протягивает Софии, когда та начинает плакать.
Она берет полотенце и вытирает влажные от слез щеки.
– Это не может быть правдой, – шепчет она.
Они позволяют ей свыкнуться с этой новостью. Они должны дать ей время. Это наименьшее, что они могут сделать. Эмма осторожно оглядывается по сторонам. Повсюду стерильная чистота – ни крошки хлеба, нигде не валяются гаджеты. Софии, конечно, ничего не оставалось, как нервно убираться в ожидании новостей.
Крилле прочищает горло спустя некоторое время.
– София, мы можем задать вам несколько вопросов?
Она выглядит сбитой с толку, когда поднимает взгляд, но сморкается в бумагу, которую ей дал Крилле, и кивает.
– Мы знаем, что вы уже говорили с нашими коллегами об исчезновении Петера, так что, возможно, вопросы будут повторяться, – объясняет Эмма. – Надеюсь, вы простите нас.
– Да, но я не знаю, на сколько меня хватит.
– Мы понимаем и сделаем все возможное, чтобы закончить побыстрее, – говорит Эмма. – Начнем с самого начала. Когда вы в последний раз видели Петера?
– В воскресенье утром, неделю назад, – говорит она. – После эфира он позвонил и сказал, что ужасно устал и ему нужно уехать и немного подумать.
– О чем подумать?
София смотрит на свадебные каталоги нечитаемым взглядом.
– Мне не следовало начинать это все. Это было так глупо, в разгар ремонта и всего такого…
– Вы должны были пожениться? – прерывает ее Эмма.
– Да, этим летом, – отвечает София. – Не нужно было наседать на него с подготовкой к свадьбе. Он был сам не свой в последнее время. Это давило на него, но я ведь так хотела…
– Петер часто уезжал, чтобы побыть наедине с собой? – спрашивает Крилле.
София пожимает плечами.
– Иногда.
– Он уезжал на несколько дней?
– Обычно нет, – отвечает она. – Именно поэтому я забеспокоилась.
– Вы заявили о его исчезновении в четверг, только через четыре дня после того, как он уехал, – говорит Эмма. – Почему?
По лицу Софии снова покатились слезы.
– Я хотела показать, что уважаю его личное пространство и время, но потом позвонили с работы и спросили, где он. Он сказал редакции, что вернется в четверг, но так и не появился.
Значит, его не было уже несколько дней, прежде чем о нем забеспокоились.
– Вы знаете, где он был все это время?
София качает головой.
– Нет, он не сказал мне, куда поедет, и не отвечал на мои сообщения.
Петер решил уехать от своей девушки, не сказав о том, куда едет. Эмме предстояло задать непростой вопрос.
– У вас были проблемы в отношениях? Он поэтому уехал?
София продолжает плакать.
– Я любила его.
Эмма и Крилле смотрят друг на друга, и Эмма качает головой. Сейчас не самое подходящее время, чтобы говорить о том, была ли любовь Софии взаимна.
– Я больше не могу говорить с вами, – выдает она, снова сморкаясь.
Эмма не может не задаваться вопросом, почему София не интересуется, как умер Петер. Обычно это один из самых распространенных вопросов, которые возникают у людей, когда им сообщают о том, что кто-то умер.
– Мы не успели рассказать вам, как умер Петер, – говорит Эмма, пытаясь как можно мягче сообщить об этом.
Она пытается прочитать реакцию Софии, но не видит никаких изменений в ее лице.
– Его нашли в лесу, – продолжает Эмма. – Мы думаем, что его убили, поэтому начали расследование.
София сидит не шелохнувшись.
– Вы знаете, что он мог делать в Даларне? – спрашивает Крилле.
– В Даларне? – София качает головой. – Нет, я ничего не понимаю. Он никогда не говорил о Даларне.
– Но сейчас, когда вы знаете, что его убили, у вас возникают мысли о том, кто это мог сделать? У него были враги?
София выглядит уставшей.
– Я не знаю.
– Ничего не случалось накануне? – спрашивает Крилле.
– Может быть, на работе? – предполагает Эмма.
Взгляд Софии становится стеклянным.
– На работе?
– Да, думаю, Петер постоянно знакомился с новыми людьми на работе в «Утренних новостях».
– Лотерейщик, – выпаливает София.
– Кто-кто? – спрашивает Крилле.
– Он преследовал Петера.
7
Невозможно найти удобное положение в тесной могиле. Под одежду пробирается влага, а вокруг ползают земляные черви и мокрицы. Магнус должен попытаться встать и выбраться отсюда, потому что все это напоминает какое-то кошмарное безумие. Но он сам решился на это. Он складывает руки на животе и закрывает глаза. Техника медитации, по которой нужно позволять мыслям приходить и уходить, звучит так смехотворно просто. Но в голове все смешивается и крутится, как в барабане сушилки. Магнус не может разложить мысли по полочкам, выделить главное и второстепенное. Он искренне надеется, что этот опыт хоть что-то ему даст.
И, возможно, ему удастся наконец простить себя.
Как только ему удалось достичь самой высокой вершины в жизни и больше не за что было бороться, что-то произошло. Свет внутри его угас. Он больше не слышал ударов своего сердца.
Магнус думал, что тренировки вернут ему силы и приведут голову в порядок.
Он начал заниматься два раза в неделю, но постепенно тренировки заменили все его прежние дела. Все или ничего. Спорт стал для него наркотиком. Или попыткой убежать. Ранние подъемы, тренировки даже на выходных. Силовые тренировки в зале, бег и велосипед. Все это занимало кучу времени и требовало огромной концентрации, но вместе с тем помогало ему как можно меньше времени проводить дома.
Чем меньше он был дома, тем бледнее становилась Викан.
Она никогда не жаловалась, даже несмотря на то, что он отдалился от нее. Что она должна была сказать? В конце концов, именно он обеспечивал семью.
Четкое разделение обязанностей, которое никому из них не приходило в голову ставить под вопрос.
Даже в тот раз, когда Викан сбила машина и ее беспокоили боли в голове и шее, он ушел из дома утром, чтобы проехать на велосипеде пять миль. Оставил ее одну с тремя детьми, один из которых был сильно простужен и лежал с температурой тридцать девять градусов.
Кто так делает? Только конченый идиот.
Он чувствует облегчение, когда признается себе, как по-свински себя вел. Тогда все кажется таким простым. Понимание приходит к нему с той же скоростью, с какой грязь въедается в брюки, рубашку и непозволительно дорогой пиджак. Он уже потерял надежду на прощение. Слишком много всего произошло, он натворил столько глупостей.
Непростительных вещей.
Магнус стал спать на работе, потому что так было проще всего. Было слишком душераздирающе – сидеть дома и видеть, как семье его не хватает. Они хотели большего, чем он мог им дать. Дети требовали его внимания еще сильнее, когда он попытался постепенно исчезнуть из их жизни. Это раздражало его, и ему требовалось убежище в доме, в те несколько часов в день, что он бывал там. В сауне он мог запереться и остаться наедине с собой.