Стрелок: Путь на Балканы. Путь в террор. Путь в Туркестан

– Ну, правда, возьми. Я тебе пригожусь. Буду патроны подавать, оружие чистить и вообще… а научишь стрелять, так я тоже воевать стану. Вон у тебя сколько всего!

– Семён, послушай, – осторожно, чтобы не обидеть паренька, начал Дмитрий. – Война дело серьезное. На ней всякое случиться может. И мне для полного спокойствия надо, чтобы у меня дома все в порядке было. Понимаешь?

Насупившийся мальчишка только кивнул в ответ, всем своим видом показывая, что резоны старшего товарища нисколько его не убедили.

– А на кого я Стешу с Гесей оставлю? – зашел с козырей наставник, но на сей раз его ставка была бита.

– Да что с ними сделается? Чай, не маленькие уже. Гедвига Генриховна, дай ей бог здоровья, сама кого хочешь обидеть может. Да и Степаниде нашей палец в рот не клади! А на крайний случай вон Федя есть!

– Это, с одной стороны, верно, – не смог не признать основательность его доводов Будищев. – А твоя мама и маленькие братья и сестры? Ты о них подумал?

– Я о тебе думаю, – буркнул ученик, поняв, что его загнали в угол. – Вдруг чего случится…

– И чем ты мне поможешь? Своим телом закрывать станешь?

– Если понадобится, то и стану!

– Не получится, – хмыкнул Дмитрий. – Во взрослом мужике свинцовая пуля может и застрянет, а тебя, брат, насквозь пробьет и дальше полетит. Поэтому давай договоримся так: сначала ты подрастешь, а уже потом мы с тобой поговорим, стоит на войну собираться или нет. Лады?

– Лады, – вздохнул неудавшийся волонтер.



Правду говорят в народе, что долгие проводы – лишние слёзы. Отъезд Будищева вполне подтвердил эту народную мудрость в том смысле, что Геся со Стешей, как и полагается представительницам прекрасной половины человечества, не могли удержаться от всхлипываний. Пришедшая вместе с ними Анна Виртанен также поминутно бралась за платочек, и даже у крепящегося изо всех сил Сёмки нет-нет предательски блестели глаза.

– Ну будет вам, – добродушно усмехнулся Дмитрий. – Нечего меня раньше времени оплакивать.

– Скоро отправление, господа! – почтительно напомнил пассажирам благообразный кондуктор с роскошной раздвоенной бородой. – Извольте занять места.

Услышав эти слова, юнкер по очереди расцеловал своих домашних, крепко пожал руку инженеру Барановскому и Семёну, причем последнему ещё и взъерошил вихры.

– Пора, – решительно заявил он. – Не поминайте лихом!

– Счастливого пути! – немного взволнованным голосом напутствовал его Владимир Степанович.

– Куда же наш Фёдор запропастился? – обернулся Будищев к портнихе, но та только развела руками, дескать, не знаю.

Надо сказать, что Шматов, узнав об отправлении товарища на войну, стал подозрительно тихим и задумчивым. Дмитрий, сразу уловив эту смену настроения, строго велел ему не страдать ерундой, а заниматься своей жизнью. То есть работать, жениться, завести детей и не забивать дурным голову. Фёдор, будучи по натуре человеком мягким и сговорчивым, быстро согласился с ним, чем до крайности обрадовал свою Аннушку. Вообще, у них в последнее время всё было настолько хорошо, что дело шло к свадьбе.

Место было занято, вещи, которых оказалось неожиданно много, частью уложены рядом, а большинство отправлено в багажный вагон, так что можно было отправляться. Вокруг них так же прощались, обнимались, плакали перед разлукой люди, отчего на вокзале царил ужасный шум, прерываемый иногда пыхтением паровоза. Наконец, раздался гудок, и все пассажиры дружно бросились в вагоны, чтобы встать у окон и продолжать махать руками, что-то кричать провожающим, пытаясь расслышать их в ответ. Наконец, поезд тронулся и под перестук колес медленно двинулся к пункту назначения.

Помахав своим домашним на прощание, Дмитрий направился на свое место. Вагон первого класса, окрашенный в ярко-синий цвет, внутри представлял из себя просторное и довольно роскошно отделанное помещение, лишенное каких-либо перегородок. Для размещения пассажиров предназначались расположенные вдоль обеих стен достаточно удобные кресла, спинки которых можно было опустить, получив таким образом лежак. Для защиты от нескромных взоров полагались занавески, но раздеваться все равно было неудобно, а потому пассажиры спали не раздеваясь, накрывшись пледами или верхней одеждой.

На одном из кресел рядом с Будищевым уже сидел сосед – улыбчивый коренастый мужчина в мундире военного медика с медалью за русско-турецкую войну.

– Проходите-проходите, голубчик! – радушно поприветствовал тот его и, заметив, что юнкер пытается вытянуться, поспешно добавил: – И давайте без чинов.

– Будищев, – представился молодой человек, пожимая руку новому знакомому.

– Александр Викторович. Можно доктор Щербак, но лучше по имени-отчеству.

– Дмитрий Николаевич, но лучше просто Дмитрий.

– Вот и познакомились. Куда путь держите, если не секрет?

– К месту службы.

– Вероятно, в Каспийскую флотилию?

– Да. А как вы догадались?

– Это несложно. Вы моряк и едете на Восток. Получи вы назначение на Тихий океан, добрались бы, верней всего, морем. Для Севастополя это направление и вовсе неудобно. Стало быть, на Каспий. Я некоторым образом тоже туда. Получил назначение заведовать медицинской частью в тех краях.

– Понятно.

– Вы, я вижу, повоевали? – кивнул словоохотливый доктор на кресты и медали юнкера.

– Было дело.

– Значит, мы были соседи! Я заведовал врачебно-санитарным пунктом в отряде цесаревича. А вы, стало быть, на Дунайской флотилии…

– Нет. В Болховском полку.


– Вот как… и каким же образом вы из пехоты перешли на флот?

– Долгая история, Александр Викторович. Давайте как-нибудь в другой раз.

– Как угодно. Кстати, я в свое время коротко знавал вашего полкового врача.

– Гиршовского?

– Да-да, его. Прекрасный человек, не правда ли?

– Угу. Занятный дядька. Сабли с кинжалами коллекционировал.

– Совершенно справедливо. Водился за ним такой грешок.

В этот момент по коридору между двумя рядами кресел тихонько прошла молодая женщина в костюме сестры милосердия, вызвавшая немалый интерес у едущих в том же вагоне двух офицеров.

– Простите, доктор, – негромко сказала она, – но графиня Елизавета Дмитриевна хотела бы вас видеть.

– Уже иду, – отозвался тот и, легко вскочив, немедля отправился на зов.

Надо сказать, что нежданный собеседник немного утомил Дмитрия своей словоохотливостью. Хотелось немного побыть в тишине, подумать, причем лучше всего лежа. Однако позвавшая Щербака сестра всё никак не уходила, как будто хотела что-то сказать, а разложить кресло и завалиться на него в присутствии дамы было немного чересчур даже для него. Тем более что девушка показалась ему смутно знакомой.

– Вам что-нибудь нужно? – прямо спросил он, стараясь вспомнить, кого именно она напоминала.

– Это вы? – немного удивленно спросила барышня.

– Вроде бы, – улыбнулся Будищев, делая вид, что ощупывает себя.

– Вы меня, вероятно, не помните? Я Люсия – сестра Людвига.

– Какого ещё Людвига?

– Ну, вы ещё спасли его на полигоне…

– Тьфу ты… то есть, прошу прощения, баронесса, но меня сбил с толку ваш наряд!

– Ничего, – одними уголками губ улыбнулась она и исчезла за дверью.

– Фига себе, – хмыкнул про себя Дмитрий. – Интересно, с какого перепугу дочь придворного банкира и наверняка одна из самых богатых невест в России подалась в сестры милосердия? Хотя что гадать, сейчас вернется Щербак и расскажет со всеми подробностями. Уж он-то точно в курсе.

Как ни странно, кресло оказалось вполне удобным и мягким, а потому через некоторое время молодой человек задремал и проснулся только от звука присаживающегося соседа.

– Простите великодушно, – повинился доктор, – я вас, кажется, разбудил?

– Ничего страшного, – зевнул Дмитрий, – ночью выспимся.

– Тоже верно.

Некоторое время они сидели почти в тишине, разве что было слышно, как ехавшие по соседству офицеры развернули свои кресла друг к другу и начали резаться в карты. Щербак взялся за газету, а проснувшийся Будищев достал толстую тетрадь в клеенчатом переплете, в которую он записывал всё, что вспоминалось ему из будущего, и что, по его мнению, можно было внедрить и заработать на этом денег. В данный момент это были винтовки.

Хотя его опыт общения с большим начальством, ответственным за принятие на вооружение разного рода новинок, был довольно куцым, все же было понятно, что пока гром не грянет, русский генерал не перекрестится. А потому, несмотря на все достоинства, пулеметы его, да и любой иной конструкции в ближайшее время вряд ли станут широко распространены в российской императорской армии. А вот винтовки… винтовки у солдат будут в любом случае, тут уж никакой «штыколюб»[241] не возразит.

И вот здесь направление прогресса он себе более или менее представлял. Принятая сейчас на вооружение в русской армии берданка, будучи совсем неплохим оружием, как ни крути, очень скоро устареет. Впрочем, как и все однозарядные системы. Значит, нужна магазинка. Единственной винтовкой этого типа, которую ему доводилось держать в руках, разбирать и даже несколько раз выстрелить, была винтовка Мосина – знаменитая трехлинейка. Конструкцию её он себе более-менее представлял, так что стоило попробовать её воссоздать. В конце концов, не зря же она прослужила верой и правдой столько лет? Даже в Чечне применялись, хотя там чего только ни встречалось, особенно у «духов»…

Занятый этими мыслями, он не сразу расслышал, как появившийся из тамбура проводник громко спросил:

– Не угодно ли чаю, господа?

Надо сказать, что устройство тогдашних вагонов значительно отличалось от тех, к которым Дмитрий привык в своем времени.

И дело даже не в отсутствии разделения на отдельные купе. К примеру, ещё совсем недавно даже в вагонах первого класса не было отопления, отчего случались совершенно дикие случаи с замерзшими насмерть людьми. Потом появились печи, тепла которых, впрочем, не хватало, да и топить их частенько приходилось самим же пассажирам.

Впрочем, прогресс быстро шел вперед, и теперь к услугам путешествующей публики было паровое отопление, умывальник и даже клозет. Но вот титан в оборудовании вагона всё ещё не появился, а потому понять, откуда служители берут кипяток для чая, было решительно невозможно! Более того, должностные инструкции и грозные приказы руководства прямо запрещали этот промысел, но… что есть воля высокого начальства по сравнению с желанием подчиненных получить «на чай»? Тлен… Химера… Зеро…

– Вы как? – поинтересовался тут же отложивший в сторону газету доктор и, видя, что занятый своими мыслями сосед ещё не понял, в чем дело, пояснил: – Чаю будете?

– Чаю? – машинально переспросил Будищев. – С удовольствием!

– Вот и славно, – обрадовался попутчик и обратился к служителю: – Любезнейший, принесите и нам с господином юнкером.

– Сей секунд, ваше благородие! – отозвался тот, и буквально через минуту на их столике материализовались два стакана крепко заваренного чая в металлических подстаканниках.

Пока он ходил, Дмитрий извлек из своих запасов сверток с, испеченных заботливой Стешей, и, развернув его, сделал приглашающий жест соседу – угощайтесь.

– Какая прелесть! – обрадовался тот. – Дайте-ка попробовать, с чем они?