Стреляй, напарник!
Часть 12 из 41 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Прожигая друг друга немигающими взглядами, как мартовские коты, противники медленно поднялись и, постояв лицом к лицу пару секунд, «взорвались» серией ударов. Руки и ноги мелькали в неутомимом каскаде движений. Более высокий Всеволод из-за узости коридора не мог воспользоваться преимуществом своих длинных конечностей, Тимохин стоял с ним почти в клинче, яростно молотя локтями и коленями.
Напарники дважды переходили в партерную борьбу. Но оба оказались вёрткими ребятами и без труда выскальзывали из захватов и болевых приёмов. Потом Всеволод сумел-таки прорваться из прихожей в комнату. Рванувшийся за ним Саша был встречен прямым ударом ноги в корпус. Пошатнувшись, всё же устоял на ногах и попробовал ещё раз пробиться в комнату, но новая серия высоких ударов ногами заставила его остановиться.
На несколько секунд наступила пауза. Противники стояли друг против друга, оценивая свои позиции. Тимохин счёл свою менее выгодной. Стоя в дверном проёме, он был лишён манёвренности, в то время как Долгоруков своими длинными ногами легко мог удерживать позицию. Чтобы прорваться, пришлось рисковать.
Подняв руки в высокую защиту, Александр шагнул вперёд, намеренно открывая низ корпуса. Его противник попался на приманку, врезав ногой по прямой в живот. А Тимохин спокойно принял удар, выгнувшись назад для погашения инерции, и буквально упал на ногу соперника, обхватив её, как мишка коала ствол эвкалиптового дерева. Блондин, теряя равновесие, запрыгал на одной ноге и таким образом втащил соперника в комнату. Они рухнули на пол и, оттолкнув друг друга, раскатились в разные стороны.
Снова короткая пауза для оценки состояния противника. Александр, сорвав с крючка нунчаки, издал боевой самурайский клич, что-то типа «Банза-ай!» и бросился вперёд. Долгоруков, не глядя, также постарался сорвать что-нибудь со стены, чтобы тоже вооружиться. Но под руку ему попалась только деревянная мишень, выщербленная дырами от ножей. Не отчаиваясь, он использовал её как щит, но Тимохин, вращая и перехватывая нунчаки, нападал на него с разных сторон, под разными углами и в какой-то момент, низко присев, сумел-таки долбануть соперника по щиколотке.
Дико взвыв от жуткой боли, Всеволод вдруг вспомнил, что древние воины использовали щиты не только для защиты, но и для нападения. Подражая опыту предков, он наотмашь махнул своей деревяшкой, отправляя не успевшего увернуться напарника в короткий полёт.
Приземление Тимохина в стену любой авиатор назвал бы аварийным. Во-первых, оно было жёстким. Во-вторых, пуфик, на котором так понравилось сидеть майору, оказался разломан на куски. Саша был готов стерпеть многое, но не уничтожение своей собственности.
– Ах ты, Ситх недобитый! – яростно взревел он. Почему Всеволод вызвал у него ассоциацию со злодеем из знаменитой киносаги, вряд ли кто смог бы объяснить.
Резко вскочив на ноги, он подобрал и запустил в вандала два обломка когда-то удобного домашнего пуфика. Первый обломок отскочил от подставленного щита, а вот второй врезал по колену Всеволода. Конечно, по колену той же самой ноги, щиколотка которой уже пострадала от нунчаков. Вот теперь уже напарник взревел как раненый слонопотам и, поджимая левую ногу подобно олимпийскому дискоболу, мощно швырнул деревянный щит в голову Тимохина.
Тот успел упасть на пол за тюфячком, пропуская летящий снаряд над головой. Деревянная конструкция, бывшая до этого щитом, а ещё раньше мишенью, с грохотом врезалась в стену! Две полки с оружием сорвались и попадали на пол, рассыпав своё содержимое. И без того взбешённый хозяин разгромленной квартиры впал в абсолютное неистовство и, подобно берсерку, ринулся на «врага». Но и Долгоруков, от боли находившийся в состоянии аффекта, с неменьшей яростью встретил нападение.
Сцепившись, как два бультерьера, они начали дубасить друг друга об стены, начисто забыв все приёмы рукопашного боя. И неизвестно, чем бы закончилась эта потасовка, если бы не ещё одна сбитая со стены полка. Утяжелённая лежащим на ней оружием, она рухнула на дерущихся в партере, врезав одному по макушке, а второму по лбу. Это был обоюдный нокаут. То есть сознание потеряли оба… Аут!
– Ну и сволочь же ты, – задумчиво сообщил Александр спустя десять минут, когда они после короткой отключки сидели на кухне и прикладывали к голове замороженный фарш и пакет с пельменями в качестве компресса.
– С чего это именно я вдруг сволочь?
– А кто ты после всего этого?! Сволочь и гад. Ты погляди, во что квартира превратилась. Москва после Наполеона и то наверняка лучше выглядела.
– Вот только не надо валить с больной головы на здоровую, – парировал посрамитель известного полководца. При этом он поморщился, сознавая, что здоровых голов в данный момент на кухне не наблюдается. – Ты в этом погроме не меньше виноват. Я имею в виду твою хату, а не Москву. Сам же драку начал.
– Ничего я не начинал! – постарался изобразить праведное негодование Тимохин. – Подумаешь, подножку сделал! Это шутка такая. Зачем из-за такого пустяка квартиру громить?
– Шутки у тебя дурацкие, – обвинил в ответ Всеволод. – Если бы это был единичный случай, его ещё можно понять и простить. Но ты же мне всё время прохода не даёшь!
– Девка ты, что ли, чтобы прохода тебе не давать? Мы за всё это время и встретились-то всего несколько раз, и то мимоходом.
– И все эти несколько раз ты меня задирал, ты ко мне лез, ты до меня докапывался. Я и так уже долго являл собой образец смирения.
– Чё ж сегодня не смирился? – подковырнул Тимохин. – Решил воздать сторицей?
– Я вот давно понять хотел, за что ты вообще на меня взъелся? Где и когда я тебе так на мозоль наступил?
– И он ещё спрашивает?!
В общем, дальше был суровый мужской разговор о том, кто первый начал, кто виноват и кому извиняться. Один упирал на то, что второй его сдал, из-за чего всё и поехало. Второй логично отвечал, что, во-первых, это его работа, а во-вторых, что было бы с первым, если бы он, второй, вовремя о нём не сообщил? С последним первому спорить было трудно…
Потом на какое-то время наступило молчание. Оппоненты обдумывали варианты дальнейшей дискуссии. Всеволод ещё раз поправил на макушке пельмени, а Тимохин, молча встав, полез в холодильник. Посмотрел на бутылку с пивом, секунду подумав, мотнул головой и достал пакет вишнёвого сока.
– Будешь? – всё ещё кривясь от боли, предложил он спарринг-партнёру.
Тот утвердительно кивнул и снова скривился, поддержав сползающий компресс. Парни церемонно чокнулись, признавая, по крайней мере, силу друг друга.
– Какие наши дальнейшие действия? – спросил Александр через пару минут, когда они, потягивая сок из стаканов, сидели на полу. – Я имею в виду по текущему заданию.
– Ну а какие у нас могут быть действия? – осторожно шевеля разбитыми губами, удивился Всеволод. – Выдвигаемся к дому объекта и начинаем слежку. Всё просто.
– Не так-то и просто. После вчерашней заварухи у ведьмы Надька может на дно залечь и целую неделю носа из дому не показывать.
– Так нам и не она нужна. Метка на её муже, за ним будем следить.
– Тот же вопрос: а смысл? – удивился Тимохин непонятливости напарника. – Простая слежка не скажет нам, где и когда он получил этот долбаный символ. Его разговорить надо. А мы с ним незнакомы, и вряд ли он станет откровенничать с чужими людьми.
– Так что ты предлагаешь? – уступил Всеволод.
– Идти к ним домой и играть в открытую!
– То есть?
– Заявимся к ним домой, обрисуем ситуацию, распишем перспективы и вынудим на откровенный разговор.
– Мы не имеем права разглашать секретную информацию, – поморщился от такой прямолинейности Долгоруков. – Никто из гражданских не должен знать о существовании Комитета, граничарах и самих гранях.
– Так мы и не будем разглашать всю информацию, – пожал плечами Александр. – Кое-что они уже и сами знают. Их несколько ночей тени навещали. Да и Надя вчера у Эммы в офисе такого насмотрелась – о-го-го! Впечатлений наверняка до старости хватит.
– Ну, честно говоря, не знаю… – задумался Всеволод, потирая подбородок.
– Да не парься ты, напарник! Обстряпаем всё следующим образом. Ты стоишь в подъезде для подстраховки, а я иду в квартиру для разговора. В докладе потом напишешь, что о ходе разговора ничего не знал, доверив переговоры мне. А я, если надо будет, привру начальству, совесть позволяет. Зато у нас будет больше шансов добыть нужные сведения. Нужные Комитету, на вес золота. Согласен?
Если бы у блондина Долгорукова после драки не болела половина всего организма, он, может быть, и ещё чего-нибудь возразил, но общее плачевное состояние не располагало к длительным спорам и диспутам. Поэтому решение было принято и одобрено единогласно.
Потратив ещё десять минут на сборы и приведение себя в порядок, парни плечом к плечу отправились на выполнение миссии. Вопрос у них при выходе возник только один:
– На чьей машине поедем, твоей или моей?
Через полчаса внештатник Тимохин хитростью проник в подъезд Надиного дома. Вертя между пальцев нож, он поднимался по лестнице на девятый этаж и раздумывал, как начнёт разговор при встрече. Варианты отбрасывал один за другим, потому что ему было неизвестно, как отреагирует сама девушка на его появление у дверей своей квартиры. Обычный визит вежливости, может, и не вызвал бы больших эмоций, но не появление после вчерашней баталии у экстрасенса.
Девять этажей. Когда идёшь и считаешь, сколько их тебе осталось до нужного, кажется, что они тянутся бесконечно долго. Но если во время подъёма о чём-то серьёзно думаешь, то сам не успеваешь заметить, как проходишь их все. Так и Александр достиг девятого этажа, не успев толком продумать начало разговора с бывшей подругой.
«Ладно, – решил он, пряча в карман куртки нож, – для начала улыбнусь и поздороваюсь. Вполне сносное вступление, а там разберёмся…»
С волнением, которого сам от себя не ожидал, Тимохин позвонил в дверной звонок. Щёлкнул замок, и дверь открылась. На пороге стоял мальчик лет шести.
– Привет, малыш! – сообразив, что перед ним сын Карпухиных, поздоровался он как можно более дружелюбно. – Скажи, а мама Надя или папа Серёжа дома?
Внутренне Александр напрягся, понимая, что его внешний вид – побитая физиономия, зловещий логотип на футболке – вряд ли внушит малышу симпатию и доверие. Тем сильнее было его удивление, когда тот отошёл в сторону, распахивая дверь со словами:
– Это опять вы, дядя Саша? Заходите.
Именно сильное удивление не позволило ему вовремя сообразить, что могло бы означать подобное приветствие. А потом было уже поздно. Он вошёл в квартиру и из коридора сразу прошёл в комнату. Первое, что ему бросилось в глаза, это удивлённое лицо Надежды. Рядом с ней стоял крупный, чуть лысоватый мужчина, в глазах которого скорее уж чувствовалось раздражение всем и всеми. Наверняка муж Сергей, догадаться было нетрудно.
– Опа-а-а! Какие люди и без охраны!
Это восклицание, раздавшееся слева, заставило молодого человека дёрнуться, встретившись взглядом с… самим собой. В кресле у противоположной от четы Карпухиных стены сидел человек, как две капли воды похожий на него, Александра Тимохина.
Единственное различие было только в одежде. В таком прикиде Саша ходил вчера на встречу с Надеждой, а потом с ней же к экстрасенсу. Ну и ещё, пожалуй, выражение глаз – было во взгляде двойника что-то нечеловеческое, пугающее.
– Чтоб мне… – начал было Александр, понявший, кто сидит перед ним, но был прерван насмешливым, нравоучительным тоном эмиссара:
– Спокойно, приятель! Не выражайся, здесь дама и ребёнок. Будь любезен, соблюдай в их присутствии хоть какие-то приличия.
Надменная улыбка на лице говорящего, впрочем, как и его тон, не успокаивали и не располагали к соблюдению упомянутых приличий. Но Тимохин постарался взять себя в руки.
Где-то в подсознании он помнил о том, что монстров убивают, а объекты задержания берут живьём. Сидящий перед ним эмиссар (а в том, что это он, сомнений не оставалось) проходил по второму разряду – объект для задержания. Но как взять его живьём, если согласно видеозаписи этот самый объект в одиночку отмутузил четырёх «волкодавов» Комитета. Круг замкнулся.
«Да ну вас всех…» – мысленно послал он любые инструкции. Ни о чём не думая и ни секунды не колеблясь, выхватил из кармана нож и метнул его, целя злодею в лицо.
В западных кинобоевиках герои обычно метают ножи быстрее, чем их противники, вооружённые кольтом, успевают выстрелить. То на Западе, к тому же в кино. У нас же в стране всё через… Короче, нож воткнулся в спинку кресла, а легко увернувшийся злодей, подражая коню Юлию из мультфильма про одного из трёх богатырей, воскликнул:
– Эй! А вот это уже лишнее!
Что лишнее, а что нет, Александр предпочитал решать сам, поэтому сразу после броска извлёк из кобуры «рэп». Увидев направленное на него дуло, эмиссар сменил выражение лица с насмешливого на что-то похожее на испуг.
– Да ты охренел?! – Залётный бросился вон из кресла, уходя с траектории выстрела.
Бабах!!! Яркий трассёр промелькнул в воздухе, прошивая насквозь кресло и разнося в щепки дверцу серванта.
– Так нечестно! – крикнул двойник, уворачиваясь от второго выстрела, разбившего вдребезги новенький телевизор.
– А мне нравится, – зло просипел Саня, стреляя в третий раз.
В юности он увлекался японскими мультфильмами. Там у одного героя для борьбы с монстрами была особенная пушка, что-то типа крупнокалиберного револьвера с широким навороченным стволом. Убойный выстрел из такого оружия разрывал любых чудовищ на части. Но вот досада! Отдача от такого пистолета отбрасывала героя далеко назад, вынуждая его крушить стены и заборы собственной спиной.
Так вот, у комитетского РПР перед той пушкой было существенное преимущество – откатный механизм, гасящий часть энергии. Но полностью её погасить, к сожалению, невозможно. Поэтому комфортно с «рэпами» обращались здоровяки-«волкодавы», с их-то могучими руками пауэрлифтеров. А вот Тимохину при среднем росте и комплекции стрельба из комитетского табельного оружия давалась нелегко.
После каждого выстрела руку отбрасывало назад, и приходилось снова наводить ствол, ловя мишень в прицеле. Третий выстрел тоже прошёл мимо, нанеся лишь материальный ущерб семье Карпухиных.
– Да угомонись ты, идиот припадочный! – пытался доораться до Сашиного сознания эмиссар, уворачиваясь уже от четвёртого выстрела.
– А ты стой на месте, сволочь! Дай в тебя попасть.
От такой наглости опешил бы кто угодно. Не стал исключением и двойник. Он замер с открытым ртом, не представляя даже, как ответить на столь лестное предложение. И как знать, может быть, пятый выстрел прошил бы негодяя насквозь, положив конец его пока неизвестным козням, но Александр не выстрелил. Он вдруг осознал, что эмиссар стоит между ним и замершей в шоке Надеждой. Даже если тот не увернётся, пуля из РПР пробьёт их обоих навылет.
– Стой, не двигайся! – приказал Тимохин, не придумав ничего лучше.
– Да я и так стою, – пожал плечами двойник. – А вот ты, Александе́р, чего палишь как сумасшедший? Тебя разве так учили? Ты должен сперва предупредить меня о своих намерениях, предложить сдаться, зачитать права…
– Некролог я тебе сейчас зачитаю! А ну, лечь на пол и руки за голову!
– Можно я не буду ложиться? – возразил эмиссар с уверенной иронией. – Во-первых, пол, не в укор хозяйке будет сказано, – бросил он через плечо, – немытый, одежду пачкать не хочется. А во-вторых, – он снова уставился в глаза внештатнику, – пока я стою спиной к Надежде, ты, приятель, стрелять не можешь.
Напарники дважды переходили в партерную борьбу. Но оба оказались вёрткими ребятами и без труда выскальзывали из захватов и болевых приёмов. Потом Всеволод сумел-таки прорваться из прихожей в комнату. Рванувшийся за ним Саша был встречен прямым ударом ноги в корпус. Пошатнувшись, всё же устоял на ногах и попробовал ещё раз пробиться в комнату, но новая серия высоких ударов ногами заставила его остановиться.
На несколько секунд наступила пауза. Противники стояли друг против друга, оценивая свои позиции. Тимохин счёл свою менее выгодной. Стоя в дверном проёме, он был лишён манёвренности, в то время как Долгоруков своими длинными ногами легко мог удерживать позицию. Чтобы прорваться, пришлось рисковать.
Подняв руки в высокую защиту, Александр шагнул вперёд, намеренно открывая низ корпуса. Его противник попался на приманку, врезав ногой по прямой в живот. А Тимохин спокойно принял удар, выгнувшись назад для погашения инерции, и буквально упал на ногу соперника, обхватив её, как мишка коала ствол эвкалиптового дерева. Блондин, теряя равновесие, запрыгал на одной ноге и таким образом втащил соперника в комнату. Они рухнули на пол и, оттолкнув друг друга, раскатились в разные стороны.
Снова короткая пауза для оценки состояния противника. Александр, сорвав с крючка нунчаки, издал боевой самурайский клич, что-то типа «Банза-ай!» и бросился вперёд. Долгоруков, не глядя, также постарался сорвать что-нибудь со стены, чтобы тоже вооружиться. Но под руку ему попалась только деревянная мишень, выщербленная дырами от ножей. Не отчаиваясь, он использовал её как щит, но Тимохин, вращая и перехватывая нунчаки, нападал на него с разных сторон, под разными углами и в какой-то момент, низко присев, сумел-таки долбануть соперника по щиколотке.
Дико взвыв от жуткой боли, Всеволод вдруг вспомнил, что древние воины использовали щиты не только для защиты, но и для нападения. Подражая опыту предков, он наотмашь махнул своей деревяшкой, отправляя не успевшего увернуться напарника в короткий полёт.
Приземление Тимохина в стену любой авиатор назвал бы аварийным. Во-первых, оно было жёстким. Во-вторых, пуфик, на котором так понравилось сидеть майору, оказался разломан на куски. Саша был готов стерпеть многое, но не уничтожение своей собственности.
– Ах ты, Ситх недобитый! – яростно взревел он. Почему Всеволод вызвал у него ассоциацию со злодеем из знаменитой киносаги, вряд ли кто смог бы объяснить.
Резко вскочив на ноги, он подобрал и запустил в вандала два обломка когда-то удобного домашнего пуфика. Первый обломок отскочил от подставленного щита, а вот второй врезал по колену Всеволода. Конечно, по колену той же самой ноги, щиколотка которой уже пострадала от нунчаков. Вот теперь уже напарник взревел как раненый слонопотам и, поджимая левую ногу подобно олимпийскому дискоболу, мощно швырнул деревянный щит в голову Тимохина.
Тот успел упасть на пол за тюфячком, пропуская летящий снаряд над головой. Деревянная конструкция, бывшая до этого щитом, а ещё раньше мишенью, с грохотом врезалась в стену! Две полки с оружием сорвались и попадали на пол, рассыпав своё содержимое. И без того взбешённый хозяин разгромленной квартиры впал в абсолютное неистовство и, подобно берсерку, ринулся на «врага». Но и Долгоруков, от боли находившийся в состоянии аффекта, с неменьшей яростью встретил нападение.
Сцепившись, как два бультерьера, они начали дубасить друг друга об стены, начисто забыв все приёмы рукопашного боя. И неизвестно, чем бы закончилась эта потасовка, если бы не ещё одна сбитая со стены полка. Утяжелённая лежащим на ней оружием, она рухнула на дерущихся в партере, врезав одному по макушке, а второму по лбу. Это был обоюдный нокаут. То есть сознание потеряли оба… Аут!
– Ну и сволочь же ты, – задумчиво сообщил Александр спустя десять минут, когда они после короткой отключки сидели на кухне и прикладывали к голове замороженный фарш и пакет с пельменями в качестве компресса.
– С чего это именно я вдруг сволочь?
– А кто ты после всего этого?! Сволочь и гад. Ты погляди, во что квартира превратилась. Москва после Наполеона и то наверняка лучше выглядела.
– Вот только не надо валить с больной головы на здоровую, – парировал посрамитель известного полководца. При этом он поморщился, сознавая, что здоровых голов в данный момент на кухне не наблюдается. – Ты в этом погроме не меньше виноват. Я имею в виду твою хату, а не Москву. Сам же драку начал.
– Ничего я не начинал! – постарался изобразить праведное негодование Тимохин. – Подумаешь, подножку сделал! Это шутка такая. Зачем из-за такого пустяка квартиру громить?
– Шутки у тебя дурацкие, – обвинил в ответ Всеволод. – Если бы это был единичный случай, его ещё можно понять и простить. Но ты же мне всё время прохода не даёшь!
– Девка ты, что ли, чтобы прохода тебе не давать? Мы за всё это время и встретились-то всего несколько раз, и то мимоходом.
– И все эти несколько раз ты меня задирал, ты ко мне лез, ты до меня докапывался. Я и так уже долго являл собой образец смирения.
– Чё ж сегодня не смирился? – подковырнул Тимохин. – Решил воздать сторицей?
– Я вот давно понять хотел, за что ты вообще на меня взъелся? Где и когда я тебе так на мозоль наступил?
– И он ещё спрашивает?!
В общем, дальше был суровый мужской разговор о том, кто первый начал, кто виноват и кому извиняться. Один упирал на то, что второй его сдал, из-за чего всё и поехало. Второй логично отвечал, что, во-первых, это его работа, а во-вторых, что было бы с первым, если бы он, второй, вовремя о нём не сообщил? С последним первому спорить было трудно…
Потом на какое-то время наступило молчание. Оппоненты обдумывали варианты дальнейшей дискуссии. Всеволод ещё раз поправил на макушке пельмени, а Тимохин, молча встав, полез в холодильник. Посмотрел на бутылку с пивом, секунду подумав, мотнул головой и достал пакет вишнёвого сока.
– Будешь? – всё ещё кривясь от боли, предложил он спарринг-партнёру.
Тот утвердительно кивнул и снова скривился, поддержав сползающий компресс. Парни церемонно чокнулись, признавая, по крайней мере, силу друг друга.
– Какие наши дальнейшие действия? – спросил Александр через пару минут, когда они, потягивая сок из стаканов, сидели на полу. – Я имею в виду по текущему заданию.
– Ну а какие у нас могут быть действия? – осторожно шевеля разбитыми губами, удивился Всеволод. – Выдвигаемся к дому объекта и начинаем слежку. Всё просто.
– Не так-то и просто. После вчерашней заварухи у ведьмы Надька может на дно залечь и целую неделю носа из дому не показывать.
– Так нам и не она нужна. Метка на её муже, за ним будем следить.
– Тот же вопрос: а смысл? – удивился Тимохин непонятливости напарника. – Простая слежка не скажет нам, где и когда он получил этот долбаный символ. Его разговорить надо. А мы с ним незнакомы, и вряд ли он станет откровенничать с чужими людьми.
– Так что ты предлагаешь? – уступил Всеволод.
– Идти к ним домой и играть в открытую!
– То есть?
– Заявимся к ним домой, обрисуем ситуацию, распишем перспективы и вынудим на откровенный разговор.
– Мы не имеем права разглашать секретную информацию, – поморщился от такой прямолинейности Долгоруков. – Никто из гражданских не должен знать о существовании Комитета, граничарах и самих гранях.
– Так мы и не будем разглашать всю информацию, – пожал плечами Александр. – Кое-что они уже и сами знают. Их несколько ночей тени навещали. Да и Надя вчера у Эммы в офисе такого насмотрелась – о-го-го! Впечатлений наверняка до старости хватит.
– Ну, честно говоря, не знаю… – задумался Всеволод, потирая подбородок.
– Да не парься ты, напарник! Обстряпаем всё следующим образом. Ты стоишь в подъезде для подстраховки, а я иду в квартиру для разговора. В докладе потом напишешь, что о ходе разговора ничего не знал, доверив переговоры мне. А я, если надо будет, привру начальству, совесть позволяет. Зато у нас будет больше шансов добыть нужные сведения. Нужные Комитету, на вес золота. Согласен?
Если бы у блондина Долгорукова после драки не болела половина всего организма, он, может быть, и ещё чего-нибудь возразил, но общее плачевное состояние не располагало к длительным спорам и диспутам. Поэтому решение было принято и одобрено единогласно.
Потратив ещё десять минут на сборы и приведение себя в порядок, парни плечом к плечу отправились на выполнение миссии. Вопрос у них при выходе возник только один:
– На чьей машине поедем, твоей или моей?
Через полчаса внештатник Тимохин хитростью проник в подъезд Надиного дома. Вертя между пальцев нож, он поднимался по лестнице на девятый этаж и раздумывал, как начнёт разговор при встрече. Варианты отбрасывал один за другим, потому что ему было неизвестно, как отреагирует сама девушка на его появление у дверей своей квартиры. Обычный визит вежливости, может, и не вызвал бы больших эмоций, но не появление после вчерашней баталии у экстрасенса.
Девять этажей. Когда идёшь и считаешь, сколько их тебе осталось до нужного, кажется, что они тянутся бесконечно долго. Но если во время подъёма о чём-то серьёзно думаешь, то сам не успеваешь заметить, как проходишь их все. Так и Александр достиг девятого этажа, не успев толком продумать начало разговора с бывшей подругой.
«Ладно, – решил он, пряча в карман куртки нож, – для начала улыбнусь и поздороваюсь. Вполне сносное вступление, а там разберёмся…»
С волнением, которого сам от себя не ожидал, Тимохин позвонил в дверной звонок. Щёлкнул замок, и дверь открылась. На пороге стоял мальчик лет шести.
– Привет, малыш! – сообразив, что перед ним сын Карпухиных, поздоровался он как можно более дружелюбно. – Скажи, а мама Надя или папа Серёжа дома?
Внутренне Александр напрягся, понимая, что его внешний вид – побитая физиономия, зловещий логотип на футболке – вряд ли внушит малышу симпатию и доверие. Тем сильнее было его удивление, когда тот отошёл в сторону, распахивая дверь со словами:
– Это опять вы, дядя Саша? Заходите.
Именно сильное удивление не позволило ему вовремя сообразить, что могло бы означать подобное приветствие. А потом было уже поздно. Он вошёл в квартиру и из коридора сразу прошёл в комнату. Первое, что ему бросилось в глаза, это удивлённое лицо Надежды. Рядом с ней стоял крупный, чуть лысоватый мужчина, в глазах которого скорее уж чувствовалось раздражение всем и всеми. Наверняка муж Сергей, догадаться было нетрудно.
– Опа-а-а! Какие люди и без охраны!
Это восклицание, раздавшееся слева, заставило молодого человека дёрнуться, встретившись взглядом с… самим собой. В кресле у противоположной от четы Карпухиных стены сидел человек, как две капли воды похожий на него, Александра Тимохина.
Единственное различие было только в одежде. В таком прикиде Саша ходил вчера на встречу с Надеждой, а потом с ней же к экстрасенсу. Ну и ещё, пожалуй, выражение глаз – было во взгляде двойника что-то нечеловеческое, пугающее.
– Чтоб мне… – начал было Александр, понявший, кто сидит перед ним, но был прерван насмешливым, нравоучительным тоном эмиссара:
– Спокойно, приятель! Не выражайся, здесь дама и ребёнок. Будь любезен, соблюдай в их присутствии хоть какие-то приличия.
Надменная улыбка на лице говорящего, впрочем, как и его тон, не успокаивали и не располагали к соблюдению упомянутых приличий. Но Тимохин постарался взять себя в руки.
Где-то в подсознании он помнил о том, что монстров убивают, а объекты задержания берут живьём. Сидящий перед ним эмиссар (а в том, что это он, сомнений не оставалось) проходил по второму разряду – объект для задержания. Но как взять его живьём, если согласно видеозаписи этот самый объект в одиночку отмутузил четырёх «волкодавов» Комитета. Круг замкнулся.
«Да ну вас всех…» – мысленно послал он любые инструкции. Ни о чём не думая и ни секунды не колеблясь, выхватил из кармана нож и метнул его, целя злодею в лицо.
В западных кинобоевиках герои обычно метают ножи быстрее, чем их противники, вооружённые кольтом, успевают выстрелить. То на Западе, к тому же в кино. У нас же в стране всё через… Короче, нож воткнулся в спинку кресла, а легко увернувшийся злодей, подражая коню Юлию из мультфильма про одного из трёх богатырей, воскликнул:
– Эй! А вот это уже лишнее!
Что лишнее, а что нет, Александр предпочитал решать сам, поэтому сразу после броска извлёк из кобуры «рэп». Увидев направленное на него дуло, эмиссар сменил выражение лица с насмешливого на что-то похожее на испуг.
– Да ты охренел?! – Залётный бросился вон из кресла, уходя с траектории выстрела.
Бабах!!! Яркий трассёр промелькнул в воздухе, прошивая насквозь кресло и разнося в щепки дверцу серванта.
– Так нечестно! – крикнул двойник, уворачиваясь от второго выстрела, разбившего вдребезги новенький телевизор.
– А мне нравится, – зло просипел Саня, стреляя в третий раз.
В юности он увлекался японскими мультфильмами. Там у одного героя для борьбы с монстрами была особенная пушка, что-то типа крупнокалиберного револьвера с широким навороченным стволом. Убойный выстрел из такого оружия разрывал любых чудовищ на части. Но вот досада! Отдача от такого пистолета отбрасывала героя далеко назад, вынуждая его крушить стены и заборы собственной спиной.
Так вот, у комитетского РПР перед той пушкой было существенное преимущество – откатный механизм, гасящий часть энергии. Но полностью её погасить, к сожалению, невозможно. Поэтому комфортно с «рэпами» обращались здоровяки-«волкодавы», с их-то могучими руками пауэрлифтеров. А вот Тимохину при среднем росте и комплекции стрельба из комитетского табельного оружия давалась нелегко.
После каждого выстрела руку отбрасывало назад, и приходилось снова наводить ствол, ловя мишень в прицеле. Третий выстрел тоже прошёл мимо, нанеся лишь материальный ущерб семье Карпухиных.
– Да угомонись ты, идиот припадочный! – пытался доораться до Сашиного сознания эмиссар, уворачиваясь уже от четвёртого выстрела.
– А ты стой на месте, сволочь! Дай в тебя попасть.
От такой наглости опешил бы кто угодно. Не стал исключением и двойник. Он замер с открытым ртом, не представляя даже, как ответить на столь лестное предложение. И как знать, может быть, пятый выстрел прошил бы негодяя насквозь, положив конец его пока неизвестным козням, но Александр не выстрелил. Он вдруг осознал, что эмиссар стоит между ним и замершей в шоке Надеждой. Даже если тот не увернётся, пуля из РПР пробьёт их обоих навылет.
– Стой, не двигайся! – приказал Тимохин, не придумав ничего лучше.
– Да я и так стою, – пожал плечами двойник. – А вот ты, Александе́р, чего палишь как сумасшедший? Тебя разве так учили? Ты должен сперва предупредить меня о своих намерениях, предложить сдаться, зачитать права…
– Некролог я тебе сейчас зачитаю! А ну, лечь на пол и руки за голову!
– Можно я не буду ложиться? – возразил эмиссар с уверенной иронией. – Во-первых, пол, не в укор хозяйке будет сказано, – бросил он через плечо, – немытый, одежду пачкать не хочется. А во-вторых, – он снова уставился в глаза внештатнику, – пока я стою спиной к Надежде, ты, приятель, стрелять не можешь.