Странник

— А смысл?

— Многим не хочется возиться — проще немножко заплатить, за тебя все уже сделают. Мне так показалось удобней. И тебе так же советую, потому что до других городов далеко, а найти машину, еще и с ключами… сам понимаешь.

Все верно, я так и подумал. Действительно проще заплатить — пусть головную боль возьмет на себя тот, кто этим зарабатывает. Называется «разделение труда», на этом весь прогресс строится.

— Дом у меня вроде бы тоже в аренде от города, но совсем дешево, это еще тридцать, — Настя зачем-то откинула солнечный козырек, затем крышку зеркальца в нем и поправила волосы. — Ну и коммуналку плачу. Нормально, мне на все хватает. Кто-то возмущался поначалу, но потом даже до них дошло, что так формируется городской бюджет. Здесь многие торгуют тем, что вроде бы можно самому добыть, но люди все равно покупают. Привыкли: проще, удобней, не надо времени терять.

— А кто возит?

— Официально зарегистрированные компании, — усмехнулась она и закрыла зеркальце. — Я серьезно, на это надо купить лицензию. Многие ездят чуть не от океана до океана и тащат оттуда все, что получится.

— Кстати, о деньгах, — вспомнил я. — Зарплату когда тут планируют выдавать?

— А завтра в штабе чеки и раздадут. Потом в банке можешь обналичить.

Джип мягко тронулся с места и поехал на выезд с базы.

— Далеко ехать?

— Нет, рукой подать. Тут городок из двух частей — одна часть на берегу озера, где я… мы, — поправилась она, — живем, а вторая, более новая — ближе к базе. Восемь миль дотуда, я как-то замеряла.

— Верно, рукой подать.

Шоссе узкое, двухполосное, по сторонам березки да кусты, пейзаж прямо-таки русский. Вспомнилось, что Джон мне по дороге рассказал: в его действительности, по крайней мере, на базе в Колд-Лэйк во время «холодной войны» были курсы выживания для пилотов — как канадских, так и американских, — потому что ландшафт и природа здесь как нельзя лучше соответствуют таковым в средней полосе России. К войне готовились вроде как.

Правда, когда подъехали к «прибазной» части городка, это впечатление чуток разрушилось, потому что в России ждешь или изб деревенских, или кирпичных заборов «элитных коттеджей», а тут просто домики, облицованные белым сайдингом, все простенько и чистенько, а главное — еще и открыто, заборов вообще нет.

Дальше в город — и «ощущение родины» исчезло окончательно. Городок скорее напоминал Монтану: все та же невероятная широта застройки, от дома до дома места столько, что можно еще десяток таких воткнуть, улицы тоже необыкновенной ширины, вдоль обочин вперемежку заправки, всякий фаст-фуд, указатели на городские торговые центры. Если бы не отсутствие казино, то решил бы, что опять по Грейт-Фоллзу катаемся.

Ну и людно в городе было по нынешним временам, машины встречные, машины попутные, все больше пикапы и внедорожники, пешеходы, в некоторых магазинах свет — то есть работают.

В жилые кварталы дорога нас не завела, проскочили по главной улице, оставив за собой большую стоянку торгового центра, и вновь оказались на шоссе — березки да поля с перелесками. Черт, а ведь как вокруг Углегорска пейзаж, по большому счету, там тоже где леса сплошные, а где вот так, как здесь, было. Интересно.

На въезде в «озерную» часть города я увидел селф-сторадж[61] «Би Сэйф», за ним следом большой ангар, возле которого в рядок выстроились лодки на прицепах. Ну да, озер здесь полно, а Холодное так и вовсе огромное, километров двадцать в поперечнике, так что лодка здесь очень даже кстати. За лодочным сараем оказалось несколько легких ангаров, в которых и вокруг которых стояло с пару десятков желтых школьных автобусов, полностью создавших впечатление, что я в Америке, а не в Канаде. Как-то привык по наивности к тому, что такой «скулбас»[62] — чисто американское изобретение. Хотя почему бы канадцам было такие не закупать?

У автобусов, кстати, были какие-то люди, целая компания. Стояли под фонарем, у темного пикапа и, кажется, пиво пили прямо из бутылок. А на капоте пикапа я разглядел то ли винтовку, то ли дробовик. Ну да, все верно, ситуация к такому располагает. Все как везде, куда пришла Тьма, — от Углегорска до Гарден-Сити.

Заправка «Эссо» слева, справа какой-то новый двухэтажный дом, а в конце улицы уже и озеро показалось. Городишко-то на самом деле крошечный, в «озерной» и «базовой» его части едва ли семь тысяч человек живет, да и в лучшие времена, до Эпидемии, как мне сейчас Настя сказала, тут всего четырнадцать было, на обе его части. То есть он еще и плотно заселен, получается, в половину прежней плотности.

Джип проскочил по широкой Миллениум-Трэйл до Лэйкшор-Драйв, то есть до набережной, и там свернул налево.

— Вкусное мясо, — сказала Настя, показав на двухэтажное здание с ресторанчиком, которое мы обогнули. — Очень вкусное.

Вывеска на ресторане гласила, что мы находимся возле «Стэйсиз Лэйксайд Бар-энд-Грилл», и в подтверждение тезиса Насти оттуда сильно и аппетитно потянуло жареным мясом. Были видны и люди внутри, сидевшие за столиками, говорившие друг с другом, — мирная жизнь. Вокруг темнеет, там свет горит, островок нормального. Впрочем, все вокруг выглядело нормальным.

— Жрать хочу, — сказал я сразу, как увидел ресторан. — Они еще открыты будут?

— Тебе лишь бы жрать, — засмеялась она. — Куда в тебя лезет?

— У нас только сэндвичи с собой были, то есть еще после завтрака они мне в горле уже колом встали. Так что голодный просто. Красиво здесь, кстати! — Я показал в окно на ряд причалов, возле которых были пришвартованы десятки лодок, хоть подразумевал не только их, а вообще все, что сейчас вижу.

Действительно очень красиво: вода, поблескивающая под закатом, деревья вдоль берега, дома, темная полоска леса вдалеке… нет, ну правда же здорово. Опять же Захолмье вспомнилось, такой вот городок на природе, куда мы переехали в последние наши месяцы жизни в Отстойнике. Вот почему бы, действительно, здесь не жить?

— Красиво здесь, верно. А мы уже почти приехали.

Насчет «почти приехали» я не удивился — тут особо и ехать-то некуда, по размерам городишко деревня почти. Напротив лодочной стоянки было несколько баров и ресторанчиков — центр местной светской жизни, насколько я понимаю, — а сразу за следующим перекрестком уже жилые дома пошли. Не особняки, но очень приличные, пусть, как и все остальное, выстроены из легких панелей под сайдингом. Вторым по счету был целый особняк, и я даже хотел спросить, кто в него заселился, но вовремя увидел вывеску «СПА-салон».

— Работает, к слову, часто там бываю, — пояснила она.

Ну тогда вообще… не знаю как даже и комментировать, цивилизация — и все тут. СПА-салон… Углегорск рыдает. Но там баня была, «Сандуны», кстати. Мне баню здесь надо, баню построить — вот чем займусь…

Дома побольше, дома поменьше, опять побольше, но все с виду вполне симпатичные. Хорошее, похоже, было место для жизни, для тех, кто любит места потише. Мне бы подошло, наверное. Интересно все же, как тут рыба ловится?

Единственное, что вид все же немного портило, — решетки почти на всех окнах, кроме тех домов, в которых двери были выразительно забиты приколоченной наискось белой доской. Понятно почему. Ну так от этого уже не денешься никуда: специфика жизни под Тьмой, лично я привык уже.

А вообще… свет в окнах домов, люди на лужайках перед ними, пара встречных машин попалась, и машины у каждого второго дома. И ощущения… какие-то оптимистичные, что ли. Жизнь сюда вернулась. Пусть провалилась из других миров, пусть мир этот опасен для человека, но жизнь уже вернулась. Мы вернулись. Люди. И будем здесь жить.

— Приехали. — Настя показала на небольшой двухэтажный дом под зеленоватой, как мне в темноте показалось, полимерной черепицей.

Джип свернул на мощеную площадку перед воротами гаража, остановился, чуть качнувшись на мягкой подвеске, мотор умолк.

— Мне нравится, — сказал я сразу, выбираясь наружу.

Путь и небольшой, но явно новый. Сайдинг не белый, к слову, а «под натуральное дерево», да и сама архитектура симпатию вызывает. Большие окна, опять же с решетками, гараж, судя про размерам ворот, явно на две машины, но Настя им наверняка не пользуется. Тут все свои авто у ворот бросают, а гаражи, как я понимаю, под склад используют или мастерскую.


— Он на продажу был, так что… ничего внутри не случилось, — чуть иносказательно объяснила Настя, а я ее понял.

Она сказала, что в доме никто в Эпидемию не умирал, так что не будет ни запаха, ни призраков, ни того, что может приманить Тьму.

Открылась задняя дверца машины, и я начал вытаскивать из багажника и со сложенных задних сидений свои сумки и оружейные чехлы. Щелкнул замок входной двери, зажегся свет в прихожей, уронив желтый прямоугольник на серую подъездную дорожку.

Дома мы, выходит.





2




Ни в какой «бар-энд-грилл» мы вчера не поехали. Только зайдя в дом и скинув с себя одежду, я сообразил, насколько устал. Не столько от самой поездки, сколько от напряжения, потому что едешь и все время ждешь каких-то неприятностей. К тому же отвечаешь уже не только за себя, а за всех, кто с тобой, а это уже двойная головная боль. Так что попил чаю с печеньем местной выпечки, которое, как Настя сказала, продавала в своей кофейне соседка, в прошлой своей жизни как раз на всяком таком печенье «делавшая свое житье».[63] Думаю, что удачно «делала», потому что печенье с шоколадом было хоть куда.

Домик и вправду был небольшим, если считать по комнатам, — всего две спальни на втором этаже и гостиная на первом, с площадью, как и всем остальным в этих краях: тот, кто его строил, не мелочился. Нет, огромным тоже не назовешь, и нашему дому в Грэнби он по размерам и в подметки не годился, но все же пространства с избытком. Для нас двоих.

А так… свет, горячая вода и отопление от своего бойлера на солярке, даже телевидение местное, один канал, то есть рай по сравнению с Отстойником. Даже интернет, пусть и такой же, как в Канзасе, местный, но все же. Почти что нормальная жизнь. Почти.

После тесного душа в трейлере принял нормальную ванну, с пеной, причем не в одиночку, что вообще вознесло на седьмое небо. Широкая кровать с удобным матрасом, свежие простыни и наволочки, да еще и любимая женщина рядом — что может быть лучше? Пожалуй что и ничего.

Правда, после ванны и перед отходом ко сну разобрал свое имущество, развесил в шкаф и распихал в комод. Потом — вот издержки альтернативной действительности — Настя показала мне шкаф для оружия, во второй спальне, которую она пока то ли как кабинет использовала, то ли как склад нужного и ненужного. В шкафу я обнаружил самозарядный дробовик «бенелли» и карабин FN SCAR триста восьмого калибра — вообще-то серьезное оружие для женщины.

— Это наше, из Грэнби, — пояснила Настя. — Эти два я взяла, когда уходила оттуда, а остальное, что там было, тебе оставила. Ну и пистолет еще прихватила.

— И как тебе из этого стрелялось? — Я достал карабин и покрутил в руках.

— Никак, я ни разу не выстрелила, пока добиралась. Пуганула собак на аэродроме, и все. Разок. А вообще больше на дробовик надеялась — ты же знаешь, что я так себе стрелок.

Это верно, научить ее стрелять хорошо у меня так и не получилось. Ввиду нежелания обучаемой, которая все время находила причины с уроков ускользнуть. В общем, и не учил толком, исправлять это надо, пусть даже прибегая к насилию над свободой личности.

Приложился к черному карабину, прицелился в стену — ну, нормально, удобно, хоть центр тяжести, на мой вкус, и высоковат. Я про такие раньше не слышал, но в этой действительности встречать уже довелось, и отзывы слышал исключительно похвальные. Пригодится, что еще скажешь.

— С пистолетом я напутала, — сказала она, показав мне на лежащий на полке ствол. — Оказался слишком сильным для меня, мне здесь другой выдали. И рука под него у меня слишком маленькая.

— М-да? — немного удивился я, протягивая руку за ним. — Ну да, верно…

Мне пистолет в ладонь лег идеально, но для ее маленькой ладони он точно большим будет. С виду вроде как классический М1911, но не совсем — рукоятка целиком пластиковая, под магазин большой емкости, то есть потолще обычной. И верно, под маленькую, как у Насти, ладонь он не пойдет. Сколько в нем, десять? Двенадцать? Выбросил магазин на ладонь и обнаружил, что никаких дырочек с цифрами на нем нет, как хочешь, так и угадывай.

И при этом видно, что пистолет дорогущий, самый натуральный «кастом», одна почти что зеркальная черная отделка металлических поверхностей чего стоит. На боку затвора гравировка Perfect 10, на боку пластиковой рифленой рукоятки логотип STI. Нет, не знаю такого, не встречал. Зато есть «рельса» под фонари и всякое такое, то есть с претензией на «тактичность» оружие сделано. Двусторонний предохранитель опять же, толстенный ствол — все очень серьезно.

Выбросил патроны на ладонь, посчитал — четырнадцать. А что, это уже серьезно, патрон ведь очень сильный, его когда-то для ФБР разработали да отказались из-за избыточной мощности, до сорокового калибра его подрезали. А это «некастрированный» калибр, оригинальный, из какого медведей стрелять можно. Или тварей Тьмы. И есть несколько коробок патронов к нему… кобура…

— Пусть будет, отличная машинка, — сказал я, присовокупляя к пистолету еще и свой револьвер сорок четвертого. — Носить можно, когда автомата нет с собой.

Если есть, то уже не стану — тяжелый, надоедать будет за день, в кобуре болтаясь.

Выставил в шкаф свое «казенное» оружие, сложил туда же стопками магазины и прочее — и на этом закончил. И пошел наконец спать. Поймав себя на том, что прихватил в спальню свой дробовик, тот самый, что в Дакоте взял трофеем. Уже на рефлексе. Такие вот здесь рефлексы вырабатываются. И пусть он в спальне всегда и живет, заряженный, с патроном в стволе и с дополнительными патронами в пластиковом «сайд-сэддле» — держателе сбоку на ствольной коробке.

Зато следующее утро… утро было замечательным, с поднимающимся солнцем в окно, с птицами и с видом на озеро. Невероятным видом — серо-голубая вода с мелкой рябью волны, зеленые полоски леса по ее краям, а воздух в открытое окно… обалденный. Даже решетка вида не портила.

Не выдержал, переоделся в треники и побежал вдоль озера, улыбаясь таким же встречным бегунам и здороваясь. Нормальная человеческая жизнь, самая настоящая! Боже, счастье-то какое!

Затем был горячий душ, запах шампуня, большое махровое полотенце, потом завтрак в светлой просторной кухне… благодать, в общем. За завтраком Настя стала уже деловой донельзя, заговорила о делах:

— Я уже начала учить летать. — Она взяла тост из подставки и начала намазывать его маслом. — И говорят, что здесь работать и останусь. Это правда, что тебя все же перевели?

— Правда, вчера вечером подтвердили. — Я даже удостоверил честность своих слов пионерским салютом. — Меня и еще тех бойцов, которых я отобрал.

— Тогда нормально. А что будешь делать? Нет, не вообще, — она жестом прервала меня и уточнила: — А вот сегодня, например. Завтра там. У тебя же пока выходные.

Ну да. Что-то малость озадачила она меня. Я как-то пока не думал. А ведь вправду выходные, даже эдакий мини-отпуск. Вольный бы человек в загул ушел, но я семейный, мне нельзя. Надо думать, однако. Да и как-то сомневаюсь я насчет того, что выходные получатся.

— Ну насчет сегодня я пока не знаю толком, там разберемся, — прикинул я, наблюдая, как на масло ложится слой клубничного джема. — Какой-то оргпериод будет, наверное. Кстати, — я посмотрел в окно, — а тут вообще лодку добыть реально?

— Не знаю, — пожала она плечами. — А зачем тебе?

— А рыбу ловить. Кататься. Раз на берегу живем, то надо лодку. Как без нее?

Настя хмыкнула, но пойти против моей на редкость безупречной логики или не решилась, или не смогла. Или решила с дураком не связываться. Но сказала: