Страх никогда не стареет
Часть 33 из 53 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Я вообще во всем согласен с вами.
– А вот господин Киселев, молодой, цветущий парень, умудрился умереть от никотинового отравления. Причина смерти его – паралич нервной системы, вызванный никотиновым отравлением. Об этом, заметьте, знаем только мы трое.
– С нашей стороны трое, – машинально добавил я. – Вы не хотите сказать, Илья Павлович, что он на досуге выкурил блок сигарет? Так сказать, задумался и начал шмалять одну за другой?
– Он выкурил одну сигарету. Всего одну.
– И получил смертельную дозу?
– Вот тут, – он постучал по книге, – один человек тоже умер, выкурив одну трубку табака.
– И бравый инспектор Баттл понимает, как это произошло?
– Угу. Но Баттл не химик-самоучка, как Шерлок Холмс. Поэтому тут появляется очень умный доктор, который посвящает его в механизм убийства.
– Умный доктор налицо. Все в тему. Я, правда, не суперинтендант.
– Не расстраивайтесь, суперинтендант – это что-то вроде начальника участковых.
– Разбираетесь в званиях английской полиции?
– Увлекаюсь английскими детективами. Но это так, к слову. Итак, из пяти компонентов, описанных в книге Агаты Кристи, создается катализатор никотина. Он усиливает действие никотина в сто раз. То есть одна сигарета приобретает смертоносность ста сигарет. Один миллиграмм катализатора, добавленный в кофе или коньяк, в котором он растворится без остатка, гарантированно убьёт после того, как в течение часа человек выкурит сигарету. Или трубку, как в этой книге. Недурно, правда?
– И эти пять компонентов…
Он назвал все. Три компонента были лекарствами, продающимися в любой аптеке. Четвертый – уксусной кислотой, которой полным-полно на полках магазинов. Пятый компонент – опиум. Достать его тоже не проблема. Если знаешь где. Или, как объяснил доктор, заменить опиум на любой соответствующий алкалоид, от морфия до героина.
– Забавно. И это все описано в книге? Как в пособии по изготовлению ядов?
– Практически да. Агата Кристи писала этот рассказ уже маститой писательницей, и ей просто не смогли отказать. Редактор не рискнул делать ей замечание или сам что-то править. К тому же это Англия, другой национальный менталитет. Прочтя, как можно изготовить яд, англичанин не станет тут же экспериментировать с приготовлением отравы, тем более травить кого-то. У них, кстати, много печатают такого, что можно использовать в преступных целях. Например, прекраснейший писатель Фредерик Форсайт подробно описывает, как смастерить бомбу из подручных средств, как изготовить поддельный паспорт. И ничего, печатают! И даже у нас в последнее время переводят.
– Значит, кто-то очень заботливый подложил Киселеву катализатор в коньяк. Кто-то очень хороший его знакомый, знаток английского языка и детективной литературы. Этот некто пришел в гости, предложил выпить, покурить…
– Кирилл был на месте происшествия в качестве судебного медика. Он-то и понял, в чем дело. Мало того, он уверен, что смерть наступила очень быстро. В пепельнице одна из сигарет сама по себе истлела до фильтра. То есть Киселев выкурил ее до половины, положил непотушенную в пепельницу, пошел из кухни в комнату и там рухнул в агонии. Всего в пепельнице четыре окурка от сигарет «Уинстон», которые курил Киселев, и два окурка от дамских сигарет. Если исходить из скоропостижности смерти, то он, после принятия катализатора, выкурил одну сигарету, через небольшой промежуток времени закурил вторую, почувствовал себя плохо, решил полежать на топчане и не дошел до него. Нам, во всяком случае, рисуется такая картина.
– Катализатор не обнаруживается при обычном исследовании биоматериала?
– Он распадается на составные элементы, которые сами по себе ни о чем не говорят. Алкалоиды опиума можно обнаружить при очень тщательном исследовании, но клинически картина будет выглядеть так, словно покойник слизал каплю млечного сока с головки опийного мака дня так за два до смерти. В биоматериале надо специально искать все составляющие катализатора, и когда они в наличии, в определенной комбинации, тогда можно с уверенностью говорить о его применении.
– А что дало официальное исследование трупа Киселева в свете никотинового отравления?
– Что он много курил перед смертью, и все. То есть само по себе никотиновое отравление в заключении судебно-медицинской экспертизы не будет названо причиной паралича нервной системы. Умом-то вроде бы понятно, что они взаимосвязаны, а как это логически объяснишь? Мол, покойник выкурил подряд сто сигарет? Кто в это поверит? Где сто окурков? Естественно, дающий заключение эксперт отметит никотиновое отравление, но так, между делом. Как, скажем, отметит недостающий зуб или застарелую язву желудка.
– А почему Кирилл вообще заподозрил отравление?
– Он мой ученик. Лучший из учеников. Я несколько лет назад посвятил его в свои исследования этого вопроса, и когда сегодня он увидел специфическую картину смерти и услышал фамилию Сарибеков, то решил, что это может быть смертью, вызванной применением никотинового катализатора.
– Что-то я не вижу связи между никотином, катализатором и фамилией Сарибеков.
В тишине, которая показалась мне «звенящей», он снял очки, не спеша протер их платочком, понюхал мои сигареты. Я сидел не шелохнувшись. Я замер.
Глядя мне в глаза, он отчетливо произнес:
– Двадцать третьего декабря две тысячи первого года, почти девять лет назад, точно так же была отравлена Эльвира Николаевна Сарибекова, жена сенатора Сарибекова. И отравил ее не сенатор, а тот, кто читал такую же книгу, – он постучал пальцем по тому Агаты Кристи, лежащему передо мной. – Точно такую же. Например, ту, которую я видел на полке в библиотеке в квартире господина Сарибекова девять лет назад, в день смерти его жены, когда осматривал ее труп. Сенатор английским не владел, это я точно знаю.
– Откуда у него такая же книга? – растерянно спросил я.
– Ему кто-то подарил, совершенно не задумываясь, что он никогда не сможет ее прочитать.
– Точно, припоминаю, у него в библиотеке есть несколько книг на английском.
– У него обе дочери практически свободно владеют английским. С каждой из них репетиторы с начальной школы занимались.
– И это припоминаю: танцы, музыка, английский. Как говорит Наталья, мать настояла.
– Их мать настояла на собственной смерти. Больше в доме никто языком не владел. Узнать про такой катализатор можно только из этой книги. Вы же отменный логик, Александр! Сведите вместе знание о том, что Эльвира пила коньяк перед сном, что она курила, что в семье есть такая книга, а в книге рецепт убийства, и двух дочерей, которые могли детективный рассказ использовать как практическое пособие для изготовления орудия убийства. И убить-то ведь хотели конкретно ее, свою мать. Сам-то Сарибеков никогда не курил! Ему чистый катализатор можно рюмками пить, хуже не станет. Может, вырвет, но не более того.
– Доктор, что-то вы меня ставите в тупик. А сложно готовить такое зелье? В смысле, пройтись по аптекам, купить ингредиенты, потом уксус, опий и дома на кухне все заварганить?
– Совершенно ничего сложного. Хотите, расскажу?
– Конечно, хочу. – Я постарался, чтобы мой тон не выходил за рамки обычного любопытства. Запись на телефоне я отключил еще раньше, когда понял, что рассказ доктора стал приобретать исключительно интересный характер. Теперь никакими техническими средствами нельзя будет восстановить, что же он мне поведал.
Из короткой лекции доктора Роговского следовало, что приготовить катализатор можно в течение пары часов с помощью обычной кухонной посуды, аптекарских весов и мензурки с разметкой объема жидкости. Для сведения издателей, я бы не советовал публиковать у нас этот рассказ Агаты Кристи.
– Илья Павлович, что-то я не пойму вашей логики. Вы сами говорите, что прекрасно осведомлены, что между мной и Натальей есть тесные отношения. Скажу больше, есть люди, которые ошибочно считают, что мы любовники. Но в то же время вы настаиваете на встрече именно со мной и мне же высказываете свои подозрения, что она убила свою мать. Так? Инны-то в это время в городе не было.
– Инны не было, спору нет, Фаина была.
– Фаина?
– Фаина ей была предана, как собака. Вернее, не так, она ее держала на коротком поводке, как собаку. Инна знала про Фаину что-то такое, что та ее беспрекословно слушалась. Я попробую все объяснить. Эльвира страдала болезнью сердца, и я, как врач, наблюдал ее. Мои хорошие знакомые как-то лет двенадцать назад сказали, что Сарибеков ищет для жены врача-кардиолога, и предложили мне обследовать ее. Так состоялось мое знакомство с Сарибековыми. Постепенно я стал консультировать и самого Ралифа, и дочерей. Кстати, у Эльвиры ничего серьезного с сердцем не было, она больше сама себе внушила. Так или иначе, я стал вхож в их семью.
– Тут-то вы и сделали наблюдение, что между сенатором и Натальей несколько необычные отношения.
– Только слепой не мог этого заметить! Он, когда пьяный, а напивался он, мягко говоря, регулярно, терял над собой контроль: то прижмет ее к себе, по бедру гладит и что-то интимно шепчет на ушко, то на колени к себе посадит. Не могут быть такие отношения у отца с дочерью! А если знать его пристрастие к девочкам-подросткам, то вывод напрашивается сам собой.
– Вы и про девочек знаете?
– Как-то раз он мне говорит, что у его знакомого у дочери проблемы по женской части и надо бы ее осмотреть. Но, мол, знакомый хочет все сделать приватно. Я объясняю ему, что я кардиолог, а не гинеколог. Он, мол, найди молчаливого гинеколога, я заплачу сколько надо. Я нашел. Обследовали девчонку шестнадцати лет. Выявили эрозию шейки матки, небольшое воспаление залечили. Пока лечили, выяснили, у девчонки родители – алкоголики, денег у них сроду не было. А тут Ралиф за нее, за одно обследование, наличными платит столько, сколько врач-гинеколог в месяц получает. Девчонка уже год живет половой жизнью. Комментарии нужны? Кто станет платить за чужую девочку? Никто. А за любовницу сам бог велел!
– Илья Павлович, вы сам логик хоть куда!
– Любой врач логик, а диагностика болезни – это сложение целого из частиц.
– Когда вы поняли, что жену сенатора отравили?
– Когда провел лабораторные исследования биоматериала ее трупа. При проведении экспертизы выяснилось, что в ее крови ничтожное количество героина. Эльвира наркотики не употребляла. Откуда героин? Я решил все исследовать досконально, и у меня один за другим стали выплывать все составляющие катализатора. Прибавьте к этому никотиновое отравление и книгу Агаты Кристи. Все! Вывод один – ее отравили.
– И вы решили ничего не говорить ему?
– А что я ему скажу? Что есть основания подозревать одну из его дочерей в убийстве матери?
– Все верно. Мог и не поверить.
– Да и зачем мне это? Он лишился жены, теперь должен был бы лишиться дочери? Что он должен был бы делать? В милицию заявлять? Выносить сор из избы? Получи такое дело огласку, и на его политической карьере можно было смело ставить крест. А он рвался во власть, ох как рвался! Тут еще бабушка надвое сказала, что бы он сделал: с дочерьми разбирался или велел меня убить, чтобы все оставить в тайне.
– Скорее всего, приказал бы убить вас. А что теперь изменилось? Почему вы решили это рассказать?
– Пусть вам не покажется странным или старомодным, но это дело чести, дело возврата долга. Несколько лет назад у моего младшего сына обнаружили онкологическое заболевание. Я врач и сразу же понял, что у нас его не вылечить. Жить сыну оставалось год, от силы два. Положительный результат лечения давала одна частная клиника в Тель-Авиве. У меня таких денег не было, хотя я не бедный человек. Но столько денег, сколько запросили за курс лечения и последующую реабилитацию, мне бы ни один банк в кредит не дал. Я набрался смелости и попросил у Ралифа взаймы, мол, всю жизнь расплачиваться буду, но сейчас помоги спасти ребенка! В течение трех дней он из личных средств оплатил всю сумму.
Мы помолчали. За окном наступила ночь.
– Сын вылечился, влюбился в ухаживавшую за ним медсестру, женился на ней и теперь живет в Германии. Когда я заикнулся о возврате долга, Ралиф при мне сжег мою расписку и сказал, что мы в расчете.
– Вы что-то сделали для него грандиозное?
– Он считал, что делает это в память о жене, которую я лечил. Хотя, как я вам сказал, ее и лечить-то по большому счету было не от чего. К тому же у него было пристрастие к широким жестам. Так, знаете, по-барски шикануть!
– Вернемся к жене. Она, как вы думаете, знала об отношениях сенатора и Натальи? Я объясню вам, почему спрашиваю. Мать мешала их интимным отношениям…
– И поэтому Наталья отравила ее? – усмехнулся Илья Павлович. – Чепуха! Эльвира прекрасно знала, что между ними происходит. Александр, посудите сами, я, человек только вхожий в их семью, и то все понял. А она жила вместе с ними под одной крышей и видела их каждый день. И что, она не догадалась? Конечно же, она обо всем знала, но предпочитала закрывать глаза. Ее это устраивало. Как это ни дико и цинично звучит, но она предпочла общепринятой порядочности видимость мира в семье. Да и что она могла сделать? Сказать, что отцу нехорошо заниматься сексом с родной дочерью? А они об этом без нее не знали? Или, может быть, ей надо было уйти от сенатора, развестись с ним? Бросить деньги, квартиру, уют, положение в обществе? И ради чего? Отец и дочь уже переступили грань, отделяющую порядочное от непорядочного, и назад их не воротишь. В одну реку нельзя войти дважды! И она просто на все плюнула и жила в свое удовольствие.
– А у нее у самой не было любовника?
– Я ничего про это не знаю. По-моему, никого у нее не было.
– Илья Павлович, вы, наверное, застали то время, когда Инна еще жила с родителями?
– Немного. А что?
– Какие у нее были отношения с отцом и матерью?
– С матерью совершенно обычные, а с отцом они цапались, как кошка с собакой. Ралиф, когда окончательно вернулся, решил взяться за ее воспитание, но не тут-то было! Они даже при чужих людях, при мне, не стеснялись скандалить. Он ей слово, она ему в ответ два. Слово за слово, так разругаются, что она в слезах убежит на свою половину, а он пьяный ей в след кричит: «Уматывай из моего дома, чтобы я ноги твоей здесь больше не видел!» На другой день все опять вроде бы спокойно.
– А Наталья, мать, они как к этому относились?
– Да никак. Они предпочитали не вмешиваться. Наталье-то было четырнадцать лет, куда ей отцу перечить!
Прощаясь, Илья Павлович мне сказал:
– Мы с Кириллом поняли, что Киселев не убийца или убийца-исполнитель, которого самого убрали. Истинный инициатор и заказчик остаётся неизвестным. А я когда-то давно поклялся сам себе, что если смогу чем-то помочь Ралифу в трудную минуту, то сделаю это. Не смог для живого, сделаю для мертвого. Если бы не он, то мой сын не намного бы пережил его жену. А так я хоть вижу его раз в году, и внуки у меня по-русски говорят с акцентом, но он-то жив и здоров! Пафосно говоря, благодаря Ралифу род мой не угас!
В дверях мы пожали друг другу руки.
– Александр, найдите убийцу! Пусть знает, что на свете есть правда! Я верю, вы сможете его вывести на чистую воду!
– Постараюсь, Илья Павлович, постараюсь! Спасибо вам за все!
– А вот господин Киселев, молодой, цветущий парень, умудрился умереть от никотинового отравления. Причина смерти его – паралич нервной системы, вызванный никотиновым отравлением. Об этом, заметьте, знаем только мы трое.
– С нашей стороны трое, – машинально добавил я. – Вы не хотите сказать, Илья Павлович, что он на досуге выкурил блок сигарет? Так сказать, задумался и начал шмалять одну за другой?
– Он выкурил одну сигарету. Всего одну.
– И получил смертельную дозу?
– Вот тут, – он постучал по книге, – один человек тоже умер, выкурив одну трубку табака.
– И бравый инспектор Баттл понимает, как это произошло?
– Угу. Но Баттл не химик-самоучка, как Шерлок Холмс. Поэтому тут появляется очень умный доктор, который посвящает его в механизм убийства.
– Умный доктор налицо. Все в тему. Я, правда, не суперинтендант.
– Не расстраивайтесь, суперинтендант – это что-то вроде начальника участковых.
– Разбираетесь в званиях английской полиции?
– Увлекаюсь английскими детективами. Но это так, к слову. Итак, из пяти компонентов, описанных в книге Агаты Кристи, создается катализатор никотина. Он усиливает действие никотина в сто раз. То есть одна сигарета приобретает смертоносность ста сигарет. Один миллиграмм катализатора, добавленный в кофе или коньяк, в котором он растворится без остатка, гарантированно убьёт после того, как в течение часа человек выкурит сигарету. Или трубку, как в этой книге. Недурно, правда?
– И эти пять компонентов…
Он назвал все. Три компонента были лекарствами, продающимися в любой аптеке. Четвертый – уксусной кислотой, которой полным-полно на полках магазинов. Пятый компонент – опиум. Достать его тоже не проблема. Если знаешь где. Или, как объяснил доктор, заменить опиум на любой соответствующий алкалоид, от морфия до героина.
– Забавно. И это все описано в книге? Как в пособии по изготовлению ядов?
– Практически да. Агата Кристи писала этот рассказ уже маститой писательницей, и ей просто не смогли отказать. Редактор не рискнул делать ей замечание или сам что-то править. К тому же это Англия, другой национальный менталитет. Прочтя, как можно изготовить яд, англичанин не станет тут же экспериментировать с приготовлением отравы, тем более травить кого-то. У них, кстати, много печатают такого, что можно использовать в преступных целях. Например, прекраснейший писатель Фредерик Форсайт подробно описывает, как смастерить бомбу из подручных средств, как изготовить поддельный паспорт. И ничего, печатают! И даже у нас в последнее время переводят.
– Значит, кто-то очень заботливый подложил Киселеву катализатор в коньяк. Кто-то очень хороший его знакомый, знаток английского языка и детективной литературы. Этот некто пришел в гости, предложил выпить, покурить…
– Кирилл был на месте происшествия в качестве судебного медика. Он-то и понял, в чем дело. Мало того, он уверен, что смерть наступила очень быстро. В пепельнице одна из сигарет сама по себе истлела до фильтра. То есть Киселев выкурил ее до половины, положил непотушенную в пепельницу, пошел из кухни в комнату и там рухнул в агонии. Всего в пепельнице четыре окурка от сигарет «Уинстон», которые курил Киселев, и два окурка от дамских сигарет. Если исходить из скоропостижности смерти, то он, после принятия катализатора, выкурил одну сигарету, через небольшой промежуток времени закурил вторую, почувствовал себя плохо, решил полежать на топчане и не дошел до него. Нам, во всяком случае, рисуется такая картина.
– Катализатор не обнаруживается при обычном исследовании биоматериала?
– Он распадается на составные элементы, которые сами по себе ни о чем не говорят. Алкалоиды опиума можно обнаружить при очень тщательном исследовании, но клинически картина будет выглядеть так, словно покойник слизал каплю млечного сока с головки опийного мака дня так за два до смерти. В биоматериале надо специально искать все составляющие катализатора, и когда они в наличии, в определенной комбинации, тогда можно с уверенностью говорить о его применении.
– А что дало официальное исследование трупа Киселева в свете никотинового отравления?
– Что он много курил перед смертью, и все. То есть само по себе никотиновое отравление в заключении судебно-медицинской экспертизы не будет названо причиной паралича нервной системы. Умом-то вроде бы понятно, что они взаимосвязаны, а как это логически объяснишь? Мол, покойник выкурил подряд сто сигарет? Кто в это поверит? Где сто окурков? Естественно, дающий заключение эксперт отметит никотиновое отравление, но так, между делом. Как, скажем, отметит недостающий зуб или застарелую язву желудка.
– А почему Кирилл вообще заподозрил отравление?
– Он мой ученик. Лучший из учеников. Я несколько лет назад посвятил его в свои исследования этого вопроса, и когда сегодня он увидел специфическую картину смерти и услышал фамилию Сарибеков, то решил, что это может быть смертью, вызванной применением никотинового катализатора.
– Что-то я не вижу связи между никотином, катализатором и фамилией Сарибеков.
В тишине, которая показалась мне «звенящей», он снял очки, не спеша протер их платочком, понюхал мои сигареты. Я сидел не шелохнувшись. Я замер.
Глядя мне в глаза, он отчетливо произнес:
– Двадцать третьего декабря две тысячи первого года, почти девять лет назад, точно так же была отравлена Эльвира Николаевна Сарибекова, жена сенатора Сарибекова. И отравил ее не сенатор, а тот, кто читал такую же книгу, – он постучал пальцем по тому Агаты Кристи, лежащему передо мной. – Точно такую же. Например, ту, которую я видел на полке в библиотеке в квартире господина Сарибекова девять лет назад, в день смерти его жены, когда осматривал ее труп. Сенатор английским не владел, это я точно знаю.
– Откуда у него такая же книга? – растерянно спросил я.
– Ему кто-то подарил, совершенно не задумываясь, что он никогда не сможет ее прочитать.
– Точно, припоминаю, у него в библиотеке есть несколько книг на английском.
– У него обе дочери практически свободно владеют английским. С каждой из них репетиторы с начальной школы занимались.
– И это припоминаю: танцы, музыка, английский. Как говорит Наталья, мать настояла.
– Их мать настояла на собственной смерти. Больше в доме никто языком не владел. Узнать про такой катализатор можно только из этой книги. Вы же отменный логик, Александр! Сведите вместе знание о том, что Эльвира пила коньяк перед сном, что она курила, что в семье есть такая книга, а в книге рецепт убийства, и двух дочерей, которые могли детективный рассказ использовать как практическое пособие для изготовления орудия убийства. И убить-то ведь хотели конкретно ее, свою мать. Сам-то Сарибеков никогда не курил! Ему чистый катализатор можно рюмками пить, хуже не станет. Может, вырвет, но не более того.
– Доктор, что-то вы меня ставите в тупик. А сложно готовить такое зелье? В смысле, пройтись по аптекам, купить ингредиенты, потом уксус, опий и дома на кухне все заварганить?
– Совершенно ничего сложного. Хотите, расскажу?
– Конечно, хочу. – Я постарался, чтобы мой тон не выходил за рамки обычного любопытства. Запись на телефоне я отключил еще раньше, когда понял, что рассказ доктора стал приобретать исключительно интересный характер. Теперь никакими техническими средствами нельзя будет восстановить, что же он мне поведал.
Из короткой лекции доктора Роговского следовало, что приготовить катализатор можно в течение пары часов с помощью обычной кухонной посуды, аптекарских весов и мензурки с разметкой объема жидкости. Для сведения издателей, я бы не советовал публиковать у нас этот рассказ Агаты Кристи.
– Илья Павлович, что-то я не пойму вашей логики. Вы сами говорите, что прекрасно осведомлены, что между мной и Натальей есть тесные отношения. Скажу больше, есть люди, которые ошибочно считают, что мы любовники. Но в то же время вы настаиваете на встрече именно со мной и мне же высказываете свои подозрения, что она убила свою мать. Так? Инны-то в это время в городе не было.
– Инны не было, спору нет, Фаина была.
– Фаина?
– Фаина ей была предана, как собака. Вернее, не так, она ее держала на коротком поводке, как собаку. Инна знала про Фаину что-то такое, что та ее беспрекословно слушалась. Я попробую все объяснить. Эльвира страдала болезнью сердца, и я, как врач, наблюдал ее. Мои хорошие знакомые как-то лет двенадцать назад сказали, что Сарибеков ищет для жены врача-кардиолога, и предложили мне обследовать ее. Так состоялось мое знакомство с Сарибековыми. Постепенно я стал консультировать и самого Ралифа, и дочерей. Кстати, у Эльвиры ничего серьезного с сердцем не было, она больше сама себе внушила. Так или иначе, я стал вхож в их семью.
– Тут-то вы и сделали наблюдение, что между сенатором и Натальей несколько необычные отношения.
– Только слепой не мог этого заметить! Он, когда пьяный, а напивался он, мягко говоря, регулярно, терял над собой контроль: то прижмет ее к себе, по бедру гладит и что-то интимно шепчет на ушко, то на колени к себе посадит. Не могут быть такие отношения у отца с дочерью! А если знать его пристрастие к девочкам-подросткам, то вывод напрашивается сам собой.
– Вы и про девочек знаете?
– Как-то раз он мне говорит, что у его знакомого у дочери проблемы по женской части и надо бы ее осмотреть. Но, мол, знакомый хочет все сделать приватно. Я объясняю ему, что я кардиолог, а не гинеколог. Он, мол, найди молчаливого гинеколога, я заплачу сколько надо. Я нашел. Обследовали девчонку шестнадцати лет. Выявили эрозию шейки матки, небольшое воспаление залечили. Пока лечили, выяснили, у девчонки родители – алкоголики, денег у них сроду не было. А тут Ралиф за нее, за одно обследование, наличными платит столько, сколько врач-гинеколог в месяц получает. Девчонка уже год живет половой жизнью. Комментарии нужны? Кто станет платить за чужую девочку? Никто. А за любовницу сам бог велел!
– Илья Павлович, вы сам логик хоть куда!
– Любой врач логик, а диагностика болезни – это сложение целого из частиц.
– Когда вы поняли, что жену сенатора отравили?
– Когда провел лабораторные исследования биоматериала ее трупа. При проведении экспертизы выяснилось, что в ее крови ничтожное количество героина. Эльвира наркотики не употребляла. Откуда героин? Я решил все исследовать досконально, и у меня один за другим стали выплывать все составляющие катализатора. Прибавьте к этому никотиновое отравление и книгу Агаты Кристи. Все! Вывод один – ее отравили.
– И вы решили ничего не говорить ему?
– А что я ему скажу? Что есть основания подозревать одну из его дочерей в убийстве матери?
– Все верно. Мог и не поверить.
– Да и зачем мне это? Он лишился жены, теперь должен был бы лишиться дочери? Что он должен был бы делать? В милицию заявлять? Выносить сор из избы? Получи такое дело огласку, и на его политической карьере можно было смело ставить крест. А он рвался во власть, ох как рвался! Тут еще бабушка надвое сказала, что бы он сделал: с дочерьми разбирался или велел меня убить, чтобы все оставить в тайне.
– Скорее всего, приказал бы убить вас. А что теперь изменилось? Почему вы решили это рассказать?
– Пусть вам не покажется странным или старомодным, но это дело чести, дело возврата долга. Несколько лет назад у моего младшего сына обнаружили онкологическое заболевание. Я врач и сразу же понял, что у нас его не вылечить. Жить сыну оставалось год, от силы два. Положительный результат лечения давала одна частная клиника в Тель-Авиве. У меня таких денег не было, хотя я не бедный человек. Но столько денег, сколько запросили за курс лечения и последующую реабилитацию, мне бы ни один банк в кредит не дал. Я набрался смелости и попросил у Ралифа взаймы, мол, всю жизнь расплачиваться буду, но сейчас помоги спасти ребенка! В течение трех дней он из личных средств оплатил всю сумму.
Мы помолчали. За окном наступила ночь.
– Сын вылечился, влюбился в ухаживавшую за ним медсестру, женился на ней и теперь живет в Германии. Когда я заикнулся о возврате долга, Ралиф при мне сжег мою расписку и сказал, что мы в расчете.
– Вы что-то сделали для него грандиозное?
– Он считал, что делает это в память о жене, которую я лечил. Хотя, как я вам сказал, ее и лечить-то по большому счету было не от чего. К тому же у него было пристрастие к широким жестам. Так, знаете, по-барски шикануть!
– Вернемся к жене. Она, как вы думаете, знала об отношениях сенатора и Натальи? Я объясню вам, почему спрашиваю. Мать мешала их интимным отношениям…
– И поэтому Наталья отравила ее? – усмехнулся Илья Павлович. – Чепуха! Эльвира прекрасно знала, что между ними происходит. Александр, посудите сами, я, человек только вхожий в их семью, и то все понял. А она жила вместе с ними под одной крышей и видела их каждый день. И что, она не догадалась? Конечно же, она обо всем знала, но предпочитала закрывать глаза. Ее это устраивало. Как это ни дико и цинично звучит, но она предпочла общепринятой порядочности видимость мира в семье. Да и что она могла сделать? Сказать, что отцу нехорошо заниматься сексом с родной дочерью? А они об этом без нее не знали? Или, может быть, ей надо было уйти от сенатора, развестись с ним? Бросить деньги, квартиру, уют, положение в обществе? И ради чего? Отец и дочь уже переступили грань, отделяющую порядочное от непорядочного, и назад их не воротишь. В одну реку нельзя войти дважды! И она просто на все плюнула и жила в свое удовольствие.
– А у нее у самой не было любовника?
– Я ничего про это не знаю. По-моему, никого у нее не было.
– Илья Павлович, вы, наверное, застали то время, когда Инна еще жила с родителями?
– Немного. А что?
– Какие у нее были отношения с отцом и матерью?
– С матерью совершенно обычные, а с отцом они цапались, как кошка с собакой. Ралиф, когда окончательно вернулся, решил взяться за ее воспитание, но не тут-то было! Они даже при чужих людях, при мне, не стеснялись скандалить. Он ей слово, она ему в ответ два. Слово за слово, так разругаются, что она в слезах убежит на свою половину, а он пьяный ей в след кричит: «Уматывай из моего дома, чтобы я ноги твоей здесь больше не видел!» На другой день все опять вроде бы спокойно.
– А Наталья, мать, они как к этому относились?
– Да никак. Они предпочитали не вмешиваться. Наталье-то было четырнадцать лет, куда ей отцу перечить!
Прощаясь, Илья Павлович мне сказал:
– Мы с Кириллом поняли, что Киселев не убийца или убийца-исполнитель, которого самого убрали. Истинный инициатор и заказчик остаётся неизвестным. А я когда-то давно поклялся сам себе, что если смогу чем-то помочь Ралифу в трудную минуту, то сделаю это. Не смог для живого, сделаю для мертвого. Если бы не он, то мой сын не намного бы пережил его жену. А так я хоть вижу его раз в году, и внуки у меня по-русски говорят с акцентом, но он-то жив и здоров! Пафосно говоря, благодаря Ралифу род мой не угас!
В дверях мы пожали друг другу руки.
– Александр, найдите убийцу! Пусть знает, что на свете есть правда! Я верю, вы сможете его вывести на чистую воду!
– Постараюсь, Илья Павлович, постараюсь! Спасибо вам за все!