Страх никогда не стареет

После объяснений Щукина, из которых следовало, что приняты исчерпывающие меры, но толку никакого нет, слово взял Городилов:

– У нас тоже принято управленческое решение. Мы отстраняем следователя Скорнякова от ведения этого дела. Следственно-оперативную группу возглавит следователь по особо важным делам следственного управления областной прокуратуры Мальцев Евгений Михайлович.

Высокий лысоватый мужчина в гражданской одежде поднялся впереди меня и сразу же сел. Чувствовалось, матерый кадр. И вовсе не в упущенной девчонке здесь дело. Городилов подключает тяжелую артиллерию. И подключает вовсе неспроста.

– Скорнякову мы поручаем расследование убийства Арслановой. Я думаю, – Городилов выдержал небольшую паузу, привлекая внимание, – соединять эти дела в одном производстве пока преждевременно. Но по убийству Арслановой надо создать следственно-оперативную группу. От нас представитель уже есть… – Он вопросительно посмотрел на генерала.

– Так, от нас, – заместитель начальника ГУВД почесал подбородок, – кто от нас, Денис Юрьевич? Есть у нас пара сотрудников?

Щукин, не глядя на меня, сказал:

– Двоих оперативных сотрудников можно отозвать из отдельной группы подполковника Клементьева.

– У нас там двое? А кто остается?

Я поднялся с места:

– Нас тоже остается двое, товарищ генерал. Я думаю, мы справимся с возложенными на нас задачами.

– Александр Геннадьевич, – перебив меня, начальник ГУВД сверился с каким-то листочком, где референты напечатали имена-отчества присутствующих на совещании, – только не надо сейчас, как на партийном собрании, лозунгами рапортовать: «выполним», «перевыполним»! Мы все работаем. Никто из присутствующих не бездельничает. Убийство Арслановой – не простое преступление, и сами должны понимать, что по нему необходимо создать отдельную следственно-оперативную группу. Мы не от хорошей жизни у вас личный состав забираем. Автомобиль, кабинет остаются в вашем распоряжении. Работайте. Все у нас на сегодня? Вопросы у присутствующих есть? Нет? Тогда все свободны!

В коридоре я остановил Щукина:

– Чья идея у меня людей забрать? У тебя же еще двадцать три бездельницы есть, а ты меня последних оперов лишаешь!

– Вопрос не ко мне. Все уже было решено.

– Раньше сказать не мог? До совещания?

– Считай, что не мог. – Он развернулся и пошел в другую сторону, хотя нам было по пути.

В раздумьях я пришел в свой кабинет, отправив приданных оперативников к Щукину, закурил, посматривая в окно. Что-то не очень нравилась мне перемена отношения к моей группе со стороны руководства ГУВД. Успел «друг» мой Городилов им надуть в уши, что я его следователям работать мешаю. Скорее всего, сказал, что если бы девчонку допросили ночью, то она никуда бы не сбежала. А допросить я помешал. С этим не поспоришь. Ладно, переживем!

– Сергей, что ты думаешь по поводу этого? – Я поставил на ноутбуке копию записи группы наружного наблюдения.

– Идет он как-то интересно. А ты думаешь, это «Арес»?

– Черт его знает! – Я развернул ноутбук к себе так, чтобы в поле зрения его встроенных в крышку видеокамер не попадал Сергей, вставил флешку, ввел личные коды. Вообще-то при постороннем выходить на связь с Главным сервером нельзя, но после публичной головомойки мне не хотелось отправлять соратника болтаться по управлению.

«Что ты скажешь по поводу записи? Про его походку?» – отстучал я на клавиатуре.

«Кто-то пришел к выводу, что этот субъект занимался танцами?»

«Именно так».

«Во-первых, скорее всего, это женщина. Она действительно занималась танцами или чем-то подобным. Она привыкла ходить на высоких каблуках, а здесь идет в кроссовках, вот у нее походка и становится такой скользящей. У нее не привычное давление на ноги, а смягченное толстой плоской подошвой. Во-вторых, смотри!»

В какой-то момент ветер дунул человеку прямо в лицо, и капюшон немного задрался назад. Компьютер остановил изображение и максимально приблизил. Потом на экране все стало размыто, но постепенно картинка стала набирать резкость. Лица по-прежнему видно не было. Но из капюшона отчетливо торчал локон длинных женских волос. На весь экран был только край капюшона и кончик локона, сантиметров пять длиной. В размытом неконтрастном изображении волосы были очень-очень светлые. Блондинка. Час от часу не легче!

«Какого она роста?»

«От ста шестидесяти двух до ста шестидесяти девяти. Капюшон все сбивает. Сравнить с твоими скрытыми видеозаписями? С фотографией Фаины? Наталья сто шестьдесят три, Инна сто шестьдесят семь сантиметров. Фаина сто шестьдесят два. „Арес“ сто шестьдесят пять. Это мог быть любой из них».

Кроме Фаины, подумал я.

«Есть еще аппаратура, которая способна провести такое исследование изображения?»

«В местном ФСБ есть. Самое позднее к вечеру они получат такую же картинку. Шила в мешке не утаишь».

«Я и не собираюсь ничего утаивать. Тем более это мог быть „Арес“ в женском парике».

«Это мог быть кто угодно, у кого рост в указанных пределах. Ну и вес, соответствующий худощавому мужчине или нормальной комплекции женщине. Причем в сторону уменьшения веса граница не определена. Достаточно точно можно сказать одно: этот человек не толстый. Он сложен довольно пропорционально. Но фигуру его полностью скрадывает эта просторная куртка, ни мужская, ни женская. Унисекс. Под ней могут быть и третьего размера груди, и небольшой отвисший живот, и накачанные бицепсы».

«Третьего размера грудь будет выделяться».

«Сними бюстгальтер, и ничего выделяться не будет».

«А размер обуви?»

«Не определю. Освещение очень плохое».

Значит, так: могла Наталья после моего отъезда незаметно выйти из дома? Могла. Тормознула попутный автомобиль, доехала до Фаины, задушила ее, забрала из квартиры что-то и к моему приходу вернулась назад.


Мог это сделать кто-нибудь другой? Мог. Несколько тысяч мужчин невысокого роста и несколько тысяч женщин, не отличающихся полнотой. К чему гадать на кофейной гуще?

В дверь кабинета раздался легкий стук. Я показал Сергею жестом открыть, сам перевел компьютер, отключившись от Главного сервера, в обычное состояние.

Вошел высокий плотный мужчина в хорошо сидевшем на нем костюме. На голове его было то количество волос, когда сказать, что он лысый, как-то еще рано, а что их остатки являются прической, уже поздно. Словом, следователь прокуратуры Мальцев.

– Я решил начать личное знакомство с оперативным составом с вас, Александр Геннадьевич, – сказал он, садясь напротив меня.

– Заместитель начальника криминальной милиции областного ГУВД подполковник Щукин Денис Юрьевич возглавляет все задействованные оперативные силы. – Я демонстративно, потому что официально курить в здании ГУВД было запрещено, достал из пачки сигарету, прикурил.

– Меня зовут Евгений Михайлович, – сказал он Сергею, игнорируя мой пассаж о Щукине.

– Майор Латыпов Сергей Николаевич, – представился ничего не понимающий коллега.

– Я закурю? – Гость, не дожидаясь ответа, достал сигареты. – А в этом кабинете отключена противопожарная сигнализация? Везде так: сигнализация неизвестно зачем установлена, если везде отключена. Случись пожар, ни один датчик не сработает.

– Надо было такую сигнализацию устанавливать, чтобы на сигаретный дым не срабатывала. Хотя такой, наверное, не существует. Я думаю, вы пришли поговорить не о правилах пожарной безопасности?

– Александр Геннадьевич, у вас не сложились отношения с моим предшественником. Я не знаю, в чем тут причина, но думаю, в нем. Наши молодые коллеги частенько перегибают палку. Но я не об этом. Вы говорите, что Щукин руководит всей оперативно-розыскной работой? Я это знаю. А еще я знаю, что и квартиру, откуда вышел сенатор, и его любовницу нашел не Щукин, а вы. И если бы преступники не опередили вас, то вы бы задержали связующее звено между заказчиком убийства и исполнителем. Опять-таки, как бы там ни было, сообщницу, Фаину Арсланову, вычислили тоже вы. Так с кого же мне начинать знакомство?

– Один-ноль в вашу пользу. Я думал, вы пришли наставить меня на путь истинный, планы там всякие писать, когда на доклад приходить.

– Боже упаси! Насколько я понимаю, Максимову Марию вы вычислили без всякого плана. Кстати, а где она, не знаете?

– Могу побожиться, к ее побегу мы отношения не имеем. Честно говоря, я о нем узнал только на совещании.

– Александр Геннадьевич, – перебил он меня, – я отнюдь не намекал, что вы можете иметь отношение к побегу свидетельницы. Если вы так подумали, то, значит, я неправильно выразился.

– Евгений Михайлович, давайте не будем, как в институте благородных девиц, следить за выражениями! Как сказали, так сказали.

Есть такой метод ведения опроса, когда внезапно задают вроде бы уточняющий, безобидный вопрос, и следят не столько за ответом, сколько за реакцией. Если он пришел подловить меня на мякине, то совершенно зря.

Я вдавил сигарету в пепельницу, откинулся в кресле.

– В ночь со вторника на среду мной была проведена установочная беседа со свидетельницей Максимовой Марией Александровной. Согласно секретной инструкции о фиксировании техническими средствами важных оперативных мероприятий, мной была проведена скрытая видеозапись нашего разговора. К сожалению, из-за технического сбоя аппаратуры запись не получилась. В ходе беседы свидетельница показала, что в течение длительного времени знакома с гражданином Сарибековым Ралифом Худатовичем…

Дальше я рассказал ему все, что мне поведала юная любовница сенатора. Или почти всё.

Следователь молча выслушал меня.

– Что запись не получилась, конечно же, досадно. Но ничего не поделать. Я попрошу вас оформить все, что вы мне рассказали, в виде справки для приобщения к уголовному делу. Второй документ, который потребуется от вас, это рапорт. В рапорте изложите свои мысли о том, как Арсланова была связана с убийством Сарибекова. Я думаю, двумя документами и ограничимся. Больше пока вам нечего мне рассказать?

– Пока все.

– Все ли, Александр Геннадьевич? А как вы вообще узнали о том, что у сенатора малолетняя любовница? Насколько я знаю, около подъезда, на месте убийства, вы очень уверенно сказали, что надо искать девушку лет пятнадцати-шестнадцати, и даже описали ее внешность. Надеюсь, вы не хотите сказать, что обладаете способностями медиума?

– Без комментариев. Считайте, что это закрытая секретная информация, которую я не имею права разглашать никому.

– Как хотите. Ну, теперь мне надо с вами кое-чем поделиться. Возможно, в чем-то вам это поможет, – он достал из папки лист бумаги, на котором была увеличенная фотография фрагмента капюшона и белокурого локона. – Буквально перед совещанием сотрудники ФСБ представили мне это. Как сказал Щукин, запись группы наружного наблюдения он вам уже показал. А это то, что он не мог показать, потому что аппаратура, способная так увеличивать видеозапись, есть только в ФСБ. Это увеличенное в несколько раз изображение человека, предполагаемого убийцы.

– У убийцы были длинные белокурые волосы? – «изумился» я.

– Почему белокурые? Просто светлые. Очень светлые. Оттенок по этой фотографии не понять. Как мне пояснили сотрудники контрразведки, разброс в цветовой гамме может быть довольно-таки значительным. Так что не будем скидывать со счетов, что убийцей могла быть и женщина.

– Согласен. Женщине вполне по силам затянуть удавку.

– У меня пока все. Формально убийством Арслановой занимается другой следователь, но вы сами понимаете, что всё это, скорее всего, звенья одной цепи. Так что имейте в виду. Вот моя визитка. Звоните в любое время, как появится информация. И вообще, Александр Геннадьевич, давайте играть командой. Индивидуализм – это хорошо, но у нас общее дело. Если мы каждый будем тянуть одеяло на себя, толку не будет. Согласны? Тогда до свидания.

Попрощавшись, он ушел, оставив нам фотографию с локоном.

– Про что он втолковывал? – спросил Сергей, как только гость покинул нас.

Я рассказал ему все как есть. Когда я закончил говорить и уже было собрался предложить коллеге высказаться по поводу сложившейся ситуации, у меня зазвонил телефон. Определилась одна цифра: «5».

– Дружок, ты помыл фикус на окне? – спросил нарочито развязный мужской голос с характерной хрипотцой заядлого курильщика.

– У меня кактус на окне стоит, – вполне серьезно ответил я.

Сергей ошарашенно посмотрел на меня. Он стоял рядом и отлично слышал и вопрос, и мой ответ. Я не стал ему сейчас объяснять, что это неведомо кто из руководителей нашего управления придумал, что звонивший обязательно должен в первом предложении упомянуть слово «фикус», а я в ответе должен сказать «кактус». Причем я лично знал звонившего, а он, надеюсь, помнил меня. Звание у этого субъекта было генерал-майор, как у начальника ГУВД Новосибирской области. Именовался он заместителем начальника шестнадцатого (закрытого) управления МВД России по Западной Сибири, или, на внутреннем сленге, резидентом.

– Скажи мне, сокол ясный, а ты не слишком ли вызывающе ведешь себя в моем городе? – спросил резидент, делая акцент на слове «моем».

– Пока не очень. А что, уже жалуются?

– Нет, ты послушай! – он словно обратился к кому-то рядом. Скорее всего, к особо доверенному помощнику. – Он ведет себя прилично! Как достопочтенный господин. И хватает же наглости так отвечать! Скажи мне честно, а ты считаешь, когда перейдешь рамки приличия? Когда с ней, под ручку, в Новосибирский оперный театр зарулишь? Или когда к ней, на время командировки, переберешься?