Страх никогда не стареет
Часть 22 из 53 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Очень разумное и своевременное предложение. Я просто голосую обеими руками «за»! Тем более что у меня ты непосредственный начальник. Так что меня некому с утра попрекать перегаром. А ты, если что, скажешь, мол, лечился «народными средствами», и все шито-крыто! Да и кто у тебя спросит?
Сказано – сделано!
В гостиничном номере, перед тем как приготовить легкую закуску и разлить по рюмкам водку, я попросил:
– Сергей, включи телевизор, новости посмотрим, а то в последние дни живем в вакууме, не знаем, что в стране делается.
На экране, как по заказу, появился диктор местного телевидения:
– Пьяный мужчина попытался в зоопарке покормить медведя и подошел близко к клетке с хищником. Неожиданно медведь просунул сквозь прутья лапу и нанес посетителю глубокие рваные раны спины. Мужчина госпитализирован в состоянии средней тяжести. В настоящий момент, несмотря на сильную кровопотерю, жизни его ничего не угрожает. По данному факту прокуратурой возбуждено уголовное дело, проводится расследование.
– Сергей, к черту такие новости, выруби телевизор! Объясни мне, что они собираются расследовать и кого привлекать к ответственности? Пьяного не получится, он сам пострадал. Медведя хотят за решетку посадить? А сейчас он где, по лесу, что ли, гуляет? К чему эта вся клоунада? Зачем бумагу зря изводить?
– Геннадьевич, наплюй на это! Давай лучше пропустим по маленькой. С медведем они и без нас разберутся.
Оставшийся вечер прошел в приятной, непринужденной обстановке.
6
С утра случилась локальная катастрофа. В нашей гостинице, по неизвестно каким причинам, отключили холодную воду. Событие вроде бы мелкое, незначительное, но очень неприятное. Ни умыться толком, ни почистить зубы. Если при отсутствии горячей воды можно, изображая начинающего моржа, на минуту-другую встать под струю ледяного душа, то с горячей водой такой номер не пройдет – можно ошпариться.
С руганью, поминая недобрыми словами руководство местного ЖКХ, мы умылись, вскипятили воду для чая из набранной горячей воды. Почему-то считается, что использовать для приготовления чая или кофе можно только холодную воду, а в горячую, мол, добавляют специальные присадки, предохраняющие трубы от накипи, и что эти самые присадки жутко вредны для здоровья. Не знаю, так это или нет, но с пары чашек чая, вскипяченных из горячей воды, явно не отравишься. Во всяком случае, с нами ничего не произошло.
Проснулись мы раньше обычного, и до отъезда на работу еще оставалось время. Сергей, от нечего делать, включил телевизор, пощелкал каналами и остановился на круглосуточных новостях. Я собирался пройтись до ГУВД пешком, немного проветриться, но получилось в точности наоборот – у меня замигал телефон. Центр вызывал на связь. Да не просто приглашал принять очередное сообщение с угрозами, а предлагал провести небольшую видеоконференцию.
– Сергей, тебе пора идти. Меня вызывают на видеосвязь. Сам знаешь, во время такого шоу присутствовать могу только я один.
– Что-то, Геннадьевич, гложет меня дурное предчувствие. Как бы не оказался сегодняшний четверг для нас «черным четвергом». Чую, что-то будет. Как с утра с водой началось, так до ночи и покатит.
– Топай на работу и жди меня там. Если что-то будет, то будет. У нас и так все в таком полном провале, что хуже некуда. «Тойоту» оставь мне, мало ли чем боссы могут озадачить.
На экране ноутбука, после введения соответствующих кодов, появилось уставшее лицо Эдуарда Борисовича Дейса. Нас разделяло не только расстояние, но и разница в три часовых пояса. Следовательно, у них еще ночь.
– В двух словах, как дела? Куда напарника дел? – после приветствий спросил он.
– На работу отослал. Куда я еще его дену? Мы по какой сетке говорим?
– По общей.
– А с чего это вдруг по открытой связи? Или ты просто так решил меня проведать?
– Можешь считать, что просто так. Соскучился.
– Ладно, мне скоро тоже на работу. Давай, что там стряслось?
– Я тут разбирал твои сообщения и вспомнил, что у одного моего знакомого жена тоже училась в фармакологическом институте и примерно в одно время с Сарибековой Инной.
Я внутренне напрягся. В то, что по этому периоду жизни Инны в ближайшее время может появиться информация, я несколько сомневался. Во-первых, прошло уже шесть лет, как она получила диплом, во-вторых, всех студентов, окончивших этот вуз, разбросало по нашей необъятной стране от Калининграда до Владивостока. А так как в массе своей обучающиеся были девушки, то сейчас подавляющее большинство их вышли замуж и сменили фамилию. Найти всех ее однокурсниц, конечно же, можно, вот времени на это уйдет месяц-другой. Тем более я реально представлял, что задание это не срочное, так что искать будут через территориальные органы внутренних дел, то есть спустя рукава.
– Я созвонился с ним и выяснил, что его жена действительно училась не то что на одном курсе, а в одной группе с Сарибековой. И помнит ее очень хорошо.
– Мне надо поговорить с ней.
– Исключено, Саша. Разговаривать она стала только со мной, и то потому, что меня лично давно знает. Да еще муж её попросил. Этот контакт частный и исключительно одноразовый. По второму разу она просто откажется говорить. Сам понимаешь, скажет: «Извините, много лет прошло, я уже всех однокурсниц позабыла».
– Понял. И что ты узнал?
– Я расскажу тебе всё, а уж ты там, на месте, решай, что пригодится, а что нет. И еще, я надеюсь, ты понял, что в доказательственном плане этой беседы просто не существует? Я передаю тебе мой приватный разговор, это на уроне сплетен и слухов.
– Сплетни и слухи в нашей работе – самое интересное. Я все понял, Эдуард Борисович.
– Заметь, я даже не спрашиваю, зачем тебе такая информация. Цени наше доверие! Теперь слушай: весь первый курс Инна была неприметной серой мышкой, совершенно ничем не выделялась. Жила в общежитии в комнате на четыре человека, питалась в столовой. Училась так себе, с тройки на четверку. И так целый год. Где-то с начала второго курса она стала все чаще пропадать из общежития и ночевать неизвестно где. На вопросы отвечала неохотно, намекала, мол, у нее появились в Москве родственники, вот у них и остается на выходные. Дальше – больше, она вообще выехала из общежития и стала жить в городе, снимать квартиру недалеко от института. Всем объяснила, что отец ее стал много зарабатывать и теперь у неё появилась возможность иметь свое, пусть и временное, жилье. Сам понимаешь, кто и где живет, всем по большому счету безразлично. Так и с ней, стала жить в городе, и бог с ним. Но в конце второго курса она вдруг делает одну пластическую операцию – корректирует разрез глаз, потом вторую, корректирует форму носа. Потом делает операцию по увеличению бюста. Все, естественно, решили, что причина в мужчине. Даже стали предполагать, что и живет-то она не одна, а с каким-нибудь мужиком. Тоже вещь достаточно обыденная. Полным-полно студенток создают временные семьи.
– И так как она по природе своей скрытная, то ничего никто про нее конкретно не знал?
– Совершенно верно. Правда, несколько раз ее видели с мужчиной восточной внешности, по слухам, женатым. Но с ним она просто встречалась, вместе они не жили.
– Что известно об этом мужчине?
– Только не удивляйся, он был сотрудником ФСБ.
– А фамилия его часом не Погосян?
– Она не помнит его фамилии. Звали вроде бы Арсен или Арсений, как-то так.
– Арсен Григорьевич его зовут. Если это тот человек, то нам довелось познакомиться.
– Дальше то, что мне рассказали по очень большому секрету, и я, естественно, пообещал, что никто, кроме меня, этого не узнает. Итак, как-то раз девушки, когда учились на третьем курсе, месяце в октябре отмечали чей-то день рождения. Естественно, все здорово напились, и так получилось, что моя собеседница больше всех. Проснулась она среди ночи у Инны дома. Девушка она была скромная и неиспорченная, и то, что увидела, повергло ее в шок.
– Откуда только такая наивная взялась? Что же она там такого жуткого увидела?
– Да, в общем-то, ничего такого. У Инны оказалась любовница гораздо старше ее.
– Понятно. Она стала невольной свидетельницей лесбийской любви.
– Именно так. Естественно, об этом она никому потом не говорила. Но все равно слухи стали просачиваться. И все отнеслись к ним откровенно безразлично.
– И правильно сделали. Потом девяносто девять процентов таких «лесбиянок» выходят замуж, рожают детей и даже не вспоминают о шалостях буйной студенческой юности. Чушь это все. Порожняк! Ты не ради ли этого мотался в Москву и меня вызвал ночью на связь?
– Слушай дальше. В ноябре эта женщина умирает.
Я вновь напрягся.
– Моя собеседница была на похоронах, так что подруга Инны действительно умерла. Она видела ее в гробу.
– И отчего она умерла? И кто такая эта женщина? Что про нее вообще известно?
– Отчего она точно умерла, пока неизвестно, но что-то связано с общей интоксикацией организма. Бывают такие непонятные и необъяснимые смерти совершенно естественного происхождения. Никаких следов отравления или еще чего-нибудь в этом роде, ничего криминального. Мы попытались поднять материалы по ее вскрытию в морге, но сам знаешь, много воды утекло, и если что-то найдем, то не очень скоро. И, я думаю, вряд ли что найдем. А женщина эта, собственно говоря, никто. Приехала откуда-то из провинции в Москву то ли на заработки, то ли в поисках лучшей доли. Познакомилась с Инной и стала с ней жить, а заодно и исполнять роль домработницы. Словом, про нее нет совершенно ничего интересного. В Москве таких тысячи тысяч.
– И когда они мрут, как мухи осенью, на это никто внимания не обращает. Одной больше, одной меньше.
– Про эту-то случайно узнали. Как тебе новости?
– Пока никак. По сравнению с младшей сестрой Инна просто образец добродетели. Всего-то поиграла в испорченную девчонку. Про Погосяна гораздо интереснее. А что еще ты узнал? Давай, не тяни. Мне скоро на работу.
– Потом Инна снимает квартиру побольше и начинает жить на широкую ногу. Она частенько посещает рестораны, берет в аренду дорогой автомобиль, знакомится с мужчинами. У нее появляется куча поклонников, словом, ей не до учебы.
– Просто у ее папы появляется столько денег, что и учиться-то незачем.
– Все так и решили. Ее отец становится сенатором, и оценки Инне в институте ставят только за то, что она иногда посещает занятия. Потом вся эта история с диджеем Валлентино.
– Скажи мне, а твоя собеседница что помнит об эпизоде с арестом Инны с наркотиками?
– Практически ничего. Инна тогда отдалилась от сокурсниц и жила богемной жизнью. Но, мол, божилась всем, что наркотики ей подбросили.
– А про смерть Валлентино?
– Передозировка наркотиками. Ничего необычного, он плотно сидел на кокаине.
– Опытный наркоман – и не рассчитал дозу? Есть возможность ознакомиться с его актом вскрытия? Меня интересует причина смерти.
– Думаешь, его могли убить?
– У нас есть очень богатый человек, общественный деятель, член Совета Федерации, сенатор. А родная дочь его связалась с маргиналом и наркоманом. Представил? Что ждет ее дальше? Сама начнет нюхать кокаин? Рано или поздно начнет. У нее и так уже институт летит ко всем чертям. Она пропадает на тусовках, где хорошему не научишься. Читать ей мораль и делать внушения бессмысленно. Что остается делать? А её просто нужно встряхнуть хорошенько и одновременно оградить от дурной компании. Инне, скорее всего, и вправду подбрасывают наркотики. И специально подбрасывают героин, который Валлентино избегал. Это чтобы она не подумала, что наркотики случайно у нее в сумочке оказались. К примеру, пьяный сожитель по ошибке запихал. После задержания все друзья-подруги Инны сразу же поймут, что к чему. Её, сенаторскую дочку, папаша из любой истории вытянет, а вот с ними, наркоманами, церемониться никто не станет. Так что лучше им от нее подальше держаться. Для Инны задержание было шоком, что и требовалось сенатору. Осталось убрать Валлентино. Все знали, что он наркоман. Для наркомана передозировка – естественное явление. Вот ему и помогли. В итоге дочка взялась за ум, окончила институт. А про DJ «Vallentino» благополучно забыли через полгода. Happy end! Так можно проверить мою версию?
– Думаю, что не составит большого труда.
– А про Погосяна можно побольше узнать?
– Про того, который из ФСБ? Они про своих, даже бывших, информации не дают.
– Еще что-нибудь есть интересное?
– Больше, в принципе, ничего существенного.
– Да, не густо. А почему тебя заинтересовал такой, в общем-то, заурядный факт, как её мимолетное увлечение какой-то совершенно безвестной женщиной? С твоим-то чутьем и клюнуть на такую ерунду?
– Не ерунда это, Саша, не ерунда. Она резко изменяет свою внешность. Она хочет быть более привлекательной как женщина. Для кого? Для Погосяна? Или для безродной тетки, которая и так будет бегать за ней, как котенок за клубком? И еще, мою собеседницу поразил вот какой факт: Инна на похоронах не проронила ни слезинки. У неё создалось впечатление, что смерть подруги была ей совершенно безразлична. Это смерть человека, с кем она под одной крышей прожила больше года! Когда гроб опустили в могилу, Инна бросила ком земли, демонстративно развернулась и ушла не оглядываясь. Все, с этого момента для нее подруга перестала существовать. Как-то не укладывается все вместе: с одной стороны – молодой симпатичный любовник, с другой – совсем не симпатичная и не молодая любовница.
– А «друг» мой Городилов Иван Степанович никак там не просвечивается?
– Никак.
Сказано – сделано!
В гостиничном номере, перед тем как приготовить легкую закуску и разлить по рюмкам водку, я попросил:
– Сергей, включи телевизор, новости посмотрим, а то в последние дни живем в вакууме, не знаем, что в стране делается.
На экране, как по заказу, появился диктор местного телевидения:
– Пьяный мужчина попытался в зоопарке покормить медведя и подошел близко к клетке с хищником. Неожиданно медведь просунул сквозь прутья лапу и нанес посетителю глубокие рваные раны спины. Мужчина госпитализирован в состоянии средней тяжести. В настоящий момент, несмотря на сильную кровопотерю, жизни его ничего не угрожает. По данному факту прокуратурой возбуждено уголовное дело, проводится расследование.
– Сергей, к черту такие новости, выруби телевизор! Объясни мне, что они собираются расследовать и кого привлекать к ответственности? Пьяного не получится, он сам пострадал. Медведя хотят за решетку посадить? А сейчас он где, по лесу, что ли, гуляет? К чему эта вся клоунада? Зачем бумагу зря изводить?
– Геннадьевич, наплюй на это! Давай лучше пропустим по маленькой. С медведем они и без нас разберутся.
Оставшийся вечер прошел в приятной, непринужденной обстановке.
6
С утра случилась локальная катастрофа. В нашей гостинице, по неизвестно каким причинам, отключили холодную воду. Событие вроде бы мелкое, незначительное, но очень неприятное. Ни умыться толком, ни почистить зубы. Если при отсутствии горячей воды можно, изображая начинающего моржа, на минуту-другую встать под струю ледяного душа, то с горячей водой такой номер не пройдет – можно ошпариться.
С руганью, поминая недобрыми словами руководство местного ЖКХ, мы умылись, вскипятили воду для чая из набранной горячей воды. Почему-то считается, что использовать для приготовления чая или кофе можно только холодную воду, а в горячую, мол, добавляют специальные присадки, предохраняющие трубы от накипи, и что эти самые присадки жутко вредны для здоровья. Не знаю, так это или нет, но с пары чашек чая, вскипяченных из горячей воды, явно не отравишься. Во всяком случае, с нами ничего не произошло.
Проснулись мы раньше обычного, и до отъезда на работу еще оставалось время. Сергей, от нечего делать, включил телевизор, пощелкал каналами и остановился на круглосуточных новостях. Я собирался пройтись до ГУВД пешком, немного проветриться, но получилось в точности наоборот – у меня замигал телефон. Центр вызывал на связь. Да не просто приглашал принять очередное сообщение с угрозами, а предлагал провести небольшую видеоконференцию.
– Сергей, тебе пора идти. Меня вызывают на видеосвязь. Сам знаешь, во время такого шоу присутствовать могу только я один.
– Что-то, Геннадьевич, гложет меня дурное предчувствие. Как бы не оказался сегодняшний четверг для нас «черным четвергом». Чую, что-то будет. Как с утра с водой началось, так до ночи и покатит.
– Топай на работу и жди меня там. Если что-то будет, то будет. У нас и так все в таком полном провале, что хуже некуда. «Тойоту» оставь мне, мало ли чем боссы могут озадачить.
На экране ноутбука, после введения соответствующих кодов, появилось уставшее лицо Эдуарда Борисовича Дейса. Нас разделяло не только расстояние, но и разница в три часовых пояса. Следовательно, у них еще ночь.
– В двух словах, как дела? Куда напарника дел? – после приветствий спросил он.
– На работу отослал. Куда я еще его дену? Мы по какой сетке говорим?
– По общей.
– А с чего это вдруг по открытой связи? Или ты просто так решил меня проведать?
– Можешь считать, что просто так. Соскучился.
– Ладно, мне скоро тоже на работу. Давай, что там стряслось?
– Я тут разбирал твои сообщения и вспомнил, что у одного моего знакомого жена тоже училась в фармакологическом институте и примерно в одно время с Сарибековой Инной.
Я внутренне напрягся. В то, что по этому периоду жизни Инны в ближайшее время может появиться информация, я несколько сомневался. Во-первых, прошло уже шесть лет, как она получила диплом, во-вторых, всех студентов, окончивших этот вуз, разбросало по нашей необъятной стране от Калининграда до Владивостока. А так как в массе своей обучающиеся были девушки, то сейчас подавляющее большинство их вышли замуж и сменили фамилию. Найти всех ее однокурсниц, конечно же, можно, вот времени на это уйдет месяц-другой. Тем более я реально представлял, что задание это не срочное, так что искать будут через территориальные органы внутренних дел, то есть спустя рукава.
– Я созвонился с ним и выяснил, что его жена действительно училась не то что на одном курсе, а в одной группе с Сарибековой. И помнит ее очень хорошо.
– Мне надо поговорить с ней.
– Исключено, Саша. Разговаривать она стала только со мной, и то потому, что меня лично давно знает. Да еще муж её попросил. Этот контакт частный и исключительно одноразовый. По второму разу она просто откажется говорить. Сам понимаешь, скажет: «Извините, много лет прошло, я уже всех однокурсниц позабыла».
– Понял. И что ты узнал?
– Я расскажу тебе всё, а уж ты там, на месте, решай, что пригодится, а что нет. И еще, я надеюсь, ты понял, что в доказательственном плане этой беседы просто не существует? Я передаю тебе мой приватный разговор, это на уроне сплетен и слухов.
– Сплетни и слухи в нашей работе – самое интересное. Я все понял, Эдуард Борисович.
– Заметь, я даже не спрашиваю, зачем тебе такая информация. Цени наше доверие! Теперь слушай: весь первый курс Инна была неприметной серой мышкой, совершенно ничем не выделялась. Жила в общежитии в комнате на четыре человека, питалась в столовой. Училась так себе, с тройки на четверку. И так целый год. Где-то с начала второго курса она стала все чаще пропадать из общежития и ночевать неизвестно где. На вопросы отвечала неохотно, намекала, мол, у нее появились в Москве родственники, вот у них и остается на выходные. Дальше – больше, она вообще выехала из общежития и стала жить в городе, снимать квартиру недалеко от института. Всем объяснила, что отец ее стал много зарабатывать и теперь у неё появилась возможность иметь свое, пусть и временное, жилье. Сам понимаешь, кто и где живет, всем по большому счету безразлично. Так и с ней, стала жить в городе, и бог с ним. Но в конце второго курса она вдруг делает одну пластическую операцию – корректирует разрез глаз, потом вторую, корректирует форму носа. Потом делает операцию по увеличению бюста. Все, естественно, решили, что причина в мужчине. Даже стали предполагать, что и живет-то она не одна, а с каким-нибудь мужиком. Тоже вещь достаточно обыденная. Полным-полно студенток создают временные семьи.
– И так как она по природе своей скрытная, то ничего никто про нее конкретно не знал?
– Совершенно верно. Правда, несколько раз ее видели с мужчиной восточной внешности, по слухам, женатым. Но с ним она просто встречалась, вместе они не жили.
– Что известно об этом мужчине?
– Только не удивляйся, он был сотрудником ФСБ.
– А фамилия его часом не Погосян?
– Она не помнит его фамилии. Звали вроде бы Арсен или Арсений, как-то так.
– Арсен Григорьевич его зовут. Если это тот человек, то нам довелось познакомиться.
– Дальше то, что мне рассказали по очень большому секрету, и я, естественно, пообещал, что никто, кроме меня, этого не узнает. Итак, как-то раз девушки, когда учились на третьем курсе, месяце в октябре отмечали чей-то день рождения. Естественно, все здорово напились, и так получилось, что моя собеседница больше всех. Проснулась она среди ночи у Инны дома. Девушка она была скромная и неиспорченная, и то, что увидела, повергло ее в шок.
– Откуда только такая наивная взялась? Что же она там такого жуткого увидела?
– Да, в общем-то, ничего такого. У Инны оказалась любовница гораздо старше ее.
– Понятно. Она стала невольной свидетельницей лесбийской любви.
– Именно так. Естественно, об этом она никому потом не говорила. Но все равно слухи стали просачиваться. И все отнеслись к ним откровенно безразлично.
– И правильно сделали. Потом девяносто девять процентов таких «лесбиянок» выходят замуж, рожают детей и даже не вспоминают о шалостях буйной студенческой юности. Чушь это все. Порожняк! Ты не ради ли этого мотался в Москву и меня вызвал ночью на связь?
– Слушай дальше. В ноябре эта женщина умирает.
Я вновь напрягся.
– Моя собеседница была на похоронах, так что подруга Инны действительно умерла. Она видела ее в гробу.
– И отчего она умерла? И кто такая эта женщина? Что про нее вообще известно?
– Отчего она точно умерла, пока неизвестно, но что-то связано с общей интоксикацией организма. Бывают такие непонятные и необъяснимые смерти совершенно естественного происхождения. Никаких следов отравления или еще чего-нибудь в этом роде, ничего криминального. Мы попытались поднять материалы по ее вскрытию в морге, но сам знаешь, много воды утекло, и если что-то найдем, то не очень скоро. И, я думаю, вряд ли что найдем. А женщина эта, собственно говоря, никто. Приехала откуда-то из провинции в Москву то ли на заработки, то ли в поисках лучшей доли. Познакомилась с Инной и стала с ней жить, а заодно и исполнять роль домработницы. Словом, про нее нет совершенно ничего интересного. В Москве таких тысячи тысяч.
– И когда они мрут, как мухи осенью, на это никто внимания не обращает. Одной больше, одной меньше.
– Про эту-то случайно узнали. Как тебе новости?
– Пока никак. По сравнению с младшей сестрой Инна просто образец добродетели. Всего-то поиграла в испорченную девчонку. Про Погосяна гораздо интереснее. А что еще ты узнал? Давай, не тяни. Мне скоро на работу.
– Потом Инна снимает квартиру побольше и начинает жить на широкую ногу. Она частенько посещает рестораны, берет в аренду дорогой автомобиль, знакомится с мужчинами. У нее появляется куча поклонников, словом, ей не до учебы.
– Просто у ее папы появляется столько денег, что и учиться-то незачем.
– Все так и решили. Ее отец становится сенатором, и оценки Инне в институте ставят только за то, что она иногда посещает занятия. Потом вся эта история с диджеем Валлентино.
– Скажи мне, а твоя собеседница что помнит об эпизоде с арестом Инны с наркотиками?
– Практически ничего. Инна тогда отдалилась от сокурсниц и жила богемной жизнью. Но, мол, божилась всем, что наркотики ей подбросили.
– А про смерть Валлентино?
– Передозировка наркотиками. Ничего необычного, он плотно сидел на кокаине.
– Опытный наркоман – и не рассчитал дозу? Есть возможность ознакомиться с его актом вскрытия? Меня интересует причина смерти.
– Думаешь, его могли убить?
– У нас есть очень богатый человек, общественный деятель, член Совета Федерации, сенатор. А родная дочь его связалась с маргиналом и наркоманом. Представил? Что ждет ее дальше? Сама начнет нюхать кокаин? Рано или поздно начнет. У нее и так уже институт летит ко всем чертям. Она пропадает на тусовках, где хорошему не научишься. Читать ей мораль и делать внушения бессмысленно. Что остается делать? А её просто нужно встряхнуть хорошенько и одновременно оградить от дурной компании. Инне, скорее всего, и вправду подбрасывают наркотики. И специально подбрасывают героин, который Валлентино избегал. Это чтобы она не подумала, что наркотики случайно у нее в сумочке оказались. К примеру, пьяный сожитель по ошибке запихал. После задержания все друзья-подруги Инны сразу же поймут, что к чему. Её, сенаторскую дочку, папаша из любой истории вытянет, а вот с ними, наркоманами, церемониться никто не станет. Так что лучше им от нее подальше держаться. Для Инны задержание было шоком, что и требовалось сенатору. Осталось убрать Валлентино. Все знали, что он наркоман. Для наркомана передозировка – естественное явление. Вот ему и помогли. В итоге дочка взялась за ум, окончила институт. А про DJ «Vallentino» благополучно забыли через полгода. Happy end! Так можно проверить мою версию?
– Думаю, что не составит большого труда.
– А про Погосяна можно побольше узнать?
– Про того, который из ФСБ? Они про своих, даже бывших, информации не дают.
– Еще что-нибудь есть интересное?
– Больше, в принципе, ничего существенного.
– Да, не густо. А почему тебя заинтересовал такой, в общем-то, заурядный факт, как её мимолетное увлечение какой-то совершенно безвестной женщиной? С твоим-то чутьем и клюнуть на такую ерунду?
– Не ерунда это, Саша, не ерунда. Она резко изменяет свою внешность. Она хочет быть более привлекательной как женщина. Для кого? Для Погосяна? Или для безродной тетки, которая и так будет бегать за ней, как котенок за клубком? И еще, мою собеседницу поразил вот какой факт: Инна на похоронах не проронила ни слезинки. У неё создалось впечатление, что смерть подруги была ей совершенно безразлична. Это смерть человека, с кем она под одной крышей прожила больше года! Когда гроб опустили в могилу, Инна бросила ком земли, демонстративно развернулась и ушла не оглядываясь. Все, с этого момента для нее подруга перестала существовать. Как-то не укладывается все вместе: с одной стороны – молодой симпатичный любовник, с другой – совсем не симпатичная и не молодая любовница.
– А «друг» мой Городилов Иван Степанович никак там не просвечивается?
– Никак.