Столп огненный

– Да.

– И кто там?

– Филберт и миссис Кобли, Дэн и Рут. Еще сестра Филберта, брат миссис Кобли, их родные. Еще миссис Поллард, пивовар Эллис, братья Мейсон, Элайджа Кордвейнер. Больше я никого не знаю. Могут быть и другие.

– Молодец! – похвалил Джулиус. – Теперь я дам тебе свое благословение и ты сможешь уйти домой. – Он предостерегающе воздел в воздух палец. – Никому не рассказывай о нашей беседе, не хочу, чтобы люди узнали, откуда я получил эти сведения. Живи, как жил до сих пор. Ты меня понял?

– Да, святой отец.

Джулиус покосился туда, где стояли Ролло и сэр Реджинальд. Его голос резко изменился – из негромкого и дружелюбного сделался зычным и повелительным:

– Ступайте к тому сараю! Задержите еретиков, всех до единого!

Поворачиваясь, чтобы уйти, Ролло услышал хриплый шепоток Донала:

– Боже мой, я всех их предал!

– Сын мой, ты спас их души, – весомо произнес епископ Джулиус. – И свою тоже.

Фицджеральды, отец и сын, выбежали из собора. По главной улице они добрались до гильдейского собрания и созвали всех стражников, что дожидались в подвале. Затем ненадолго зашли в свой дом и вооружились мечами.

Все стражники прихватили с собой самодельные дубинки, а Осмунд взял крепкую веревку, чтобы связывать пойманных еретиков. Двое стражников держали в руках шесты с фонарями.

До владений вдовы Поллард было около мили.

– Быстрее будет верхом, – заметил Ролло.

– В темноте – вряд ли, – отозвался отец. – А цокот копыт можно предупредить протестантов. Нет, пойдем пешком. Я не хочу, чтобы хоть кто-то из этих мерзавцев выскользнул у нас из рук.

Отряд двинулся по главной улице, мимо собора. Горожане настороженно глядели им вслед, догадываясь, что у кого-то серьезные неприятности.

Ролло подумалось, что какой-нибудь приятель еретиков может сообразить, что происходит. Скорый на ногу бегун способен опередить стражу. Юноша ускорил шаг.

Они пересекли двойной мост Мерфина и миновали Лаверсфилд, а затем направились по дороге на юг. На окраине города было тише и темнее, чем у собора. По счастью, дорога вела прямо и не виляла.

Дом вдовы Поллард выходил окнами на дорогу, но сарай, где скрывались протестанты, отстоял далеко от дома. Покойный Уолтер Поллард владел малым поголовьем молочного скота. После смерти мужа вдова продала все стадо. Вот так у нее оказался надежный и пустой кирпичный сарай.

Осмунд распахнул ворота, и все последовали за ним, по тропе, протоптанной коровами, которых когда-то водили на дойку. Сарай прятался в темноте; разумеется, никто и не подумал прорубать в его стенах окна.

– Давай вперед! – прошептал Осмунд одному из стражников с фонарями. – Убедись, что нет другой двери.

Остальные осторожно приблизились к плотной двойной двери сарая. Сэр Реджинальд приложил палец к губам, призывая соблюдать тишину. Все прислушались. Изнутри доносилось многоголосое неразборчивое то ли бормотание, то ли пение. Чуть погодя Ролло узнал слова – в сарае читали «Отче наш».

По-английски.

Ересь, откровенная ересь. Иных доказательств не требовалось.

Фонарщик вернулся и прошептал:

– Другого выхода нет.

Реджинальд подергал дверь. Та, похоже, была заперта изнутри.

Это движение привлекло внимание протестантов. Голоса в сарае стихли.

Четверо стражников с разбега кинулись на дверь, и та рухнула. Реджинальд и Ролло первыми шагнули внутрь.

Два десятка людей сидели на четырех скамьях. Перед ними стоял простой квадратный стол, покрытый белым полотном; на полотне лежала краюха хлеба и стоял кувшин, наполненный, должно быть, вином. Ролло не мог не ужаснуться – эти люди устроили собственную мессу! Ему доводилось слышать о подобном, но он никогда не думал, что однажды увидит это своими глазами.

За столом стоял Филберт Кобли, в белой рубахе поверх дублета. Похоже, он изображал на этом сборище священника, хотя его никогда не посвящали в духовный сан.

Стражники и Фицджеральды молча взирали на эту святотатственную картину. А святотатцы таращились в ответ, слишком потрясенные, чтобы издать хотя бы звук.

Первым совладал с собою сэр Реджинальд.

– Еретики! Вы арестованы, все до единого! – Он помолчал и прибавил: – Ты мне за все заплатишь, Филберт Кобли!





Глава 6






1


В день накануне свадьбы Элисон Маккей призвали к королеве Франции.

Когда стало известно, что ее зовут, Элисон была с невестой, Марией Стюарт, королевой Шотландии. Занималась она тем, что тщательно выбривала Марии подмышки – и ухитрилась проделать это, ни разу ни оцарапав кожу своей госпожи и подруги. Она как раз принялась втирать в кожу масло, чтобы смягчить раздражение, когда в дверь постучали и вошла одна из фрейлин Марии, Вероник де Гиз, девица шестнадцати лет от роду; она приходилась королеве дальней родственницей и потому с нею не слишком считались, однако она восполняла такое пренебрежение своею красотой, надменностью и умением очаровывать мужчин.

– Королева Екатерина прислала пажа, – сказала Вероник, обращаясь к Элисон. – Ее величество желает видеть тебя, прямо сейчас.

Элисон извинилась перед Марией и торопливым шагом двинулась сквозь угрюмые помещения старого дворца Турнель к покоям Екатерины. Вероник следовала за нею.

– Как думаешь, что от тебя понадобилось ее величеству? – спросила она.

– Даже не догадываюсь, – ответила Элисон. Она не спешила откровенничать – Вероник могла просто проявлять любопытство, а могла и наушничать могущественным дядьям Марии, что было бы плохо, очень плохо.

– Ты нравишься Екатерине, – сказала Вероник.

– Ей нравятся все, кто добр с беднягой Франциском, – откликнулась Элисон, которую терзали мрачные предчувствия. Венценосные особы не отличались постоянством, так что за королевским приглашением могли скрываться и хорошие, и дурные новости.

В одной из зал их остановил молодой мужчина, которого Элисон не узнала. Он отвесил глубокой поклон и сказал Вероник:

– Сколь приятно встретиться с вами, мадемуазель де Гиз! Вы словно луч света в этом унылом дворце.

Элисон уверилась, что никогда не встречала этого мужчину прежде, иначе наверняка бы запомнила, с его-то длинными золотистыми кудрями. Он был воистину хорош, в своем зеленом с золотом дублете, воистину неотразим, пусть и смотрел больше на Вероник, чем на Элисон.

– К вашим услугам, мадемуазель, – продолжал незнакомец. – Скажите, могу ли чем-то быть вам полезен?

– Благодарю вас, но нет. – В голосе Вероник прозвучала нотка нетерпения.

Мужчина повернулся к Элисон и снова поклонился.

– Счастлив видеть вас, мисс Маккей. Меня зовут Пьер Оман. Имею честь служить дядюшке мадемуазель де Гиз, Шарлю, кардиналу Лотарингскому.

– Неужели? – отозвалась Элисон. – И в каком качестве, позвольте узнать?

– Помогаю вести переписку. Она у кардинала весьма обильная.

Значит, этот Пьер – простой писец? Тогда с его стороны чрезвычайно самонадеянно положить глаз на Вероник де Гиз. Но недаром говорят, что удача любит смелых; уж в чем, а в смелости Пьеру Оману не откажешь.

Элисон воспользовалась возможностью избавиться от спутницы.

– Не могу заставлять ее величество ждать. До свидания, Вероник.

И девушка устремилась дальше прежде, чем Вероник успела ответить.

Королеву Екатерину она нашла возлежавшей на кушетке. Рядом, на полу, резвились с полдюжины котят, потешно гоняясь за розовой ленточкой, которой Екатерина их дразнила. Вот королева подняла голову и дружески улыбнулась Элисон. Девушка мысленно перевела дух: по счастью, неприятностей как будто не предвиделось.

Даже в молодости никто не назвал бы королеву Екатерину красавицей, а теперь, на сороковом году жизни, она вдобавок изрядно растолстела. Но это нисколько не мешало королеве носить броские наряды; сегодня она облачилась в черное платье, расшитое огромными жемчужинами, безвкусное, однако сразу приковывавшее взор. Екатерина похлопала ладонью по кушетке; Элисон послушно присела, а котята сразу очутились между ними. Девушку это порадовало. Она подобрала одного крошечного котенка, черного с белым, и тот сперва облизал бриллиант в кольце на пальце Элисон, а потом осторожно прикусил сам палец. Крохотные зубки были острыми, но сам котенок был еще слишком мал для того, чтобы его укус мог причинить настоящую боль.

– Как себя чувствует невеста? – осведомилась Екатерина.

– Она на удивление спокойна, ваше величество, – ответила Элисон, поглаживая котенка. – Волнуется, конечно, но ждет не дождется завтрашнего дня.

– Она знает, что ей предстоит лишиться девственности на глазах у свидетелей?

– Знает, ваше величество. Она смущена, но справится, вот увидите.

Если только справится твой Франциск, молча прибавила Элисон. Вслух она этого произносить не стала, чтобы не оскорбить королеву.

Впрочем, Екатерина и сама подумала о том же.

– Увы, мы не в силах предсказать, будет ли состоятелен бедняжка Франциск.

Элисон промолчала, опасаясь так или иначе уязвить чувства королевы.

Екатерина подалась вперед и заговорила, понизив голос.

– Послушай меня, – сказала она настойчиво. – Что бы на самом деле ни случилось, Мария должна притвориться, что брак состоялся как положено.

Элисон ощутила себя польщенной – кому еще выпадало вести столь откровенные, столь доверительные беседы с королевой Франции? Но сейчас важнее другое…