Стокгольмское дело

Открыл средних лет мужчина с набриолиненными седыми волосами и с пирсингом на правой брови. Эластичная флисовая куртка Houdini и брюки с множеством карманов и наколенниками — будто собрался в поход по пересеченной местности. Тедди даже засомневался, не ошибся ли адресом, не попал ли на собрание какого-нибудь общества любителей свежего воздуха.

— Что угодно господину?

Туристский прикид заканчивался на щиколотках: теннисные носки и темно-синие замшевые мокасины Crocs на белой подошве.

— Я ищу Адама Тагрина.

Никаких причин придумывать повод.

— Его нет, — произнес седовласый турист и сделал попытку захлопнуть дверь, но Тедди успел вставить в щель ногу.

— Знаю, что его разыскивает полиция, но я ему не враг, — тихо сказал он. — Я сам косвенно замешан в эту историю.

В глазах собеседника вспыхнула искра интереса.

— Вот оно сто… — сказал он, заметно шепелявя. — А как васе имя?

— Тедди. С кем имею честь?

— Собственно, меня зовут Иисус, но, знаете, в нашей отрасли… короче, Джон. Ладно, заходите. Поговорим.

Маленькая квартирка. Пахнет пылью и старым кофе. Два письменных стола. На каждом компьютер и огромный экран.

Джон уселся на вращающийся конторский стул, повернулся к Тедди, достал носовой платок и высморкался. Глаза красные — похоже, сильно простужен.

— Вы не хотите есть? Я как раз заказал пиццу. Успею позвонить, чтобы привезли две.

На экране занимались любовью три парня и молодая женщина. Она любезно предоставила им все три телесных отверстия, при этом лицо ее выражало неподдельное удовольствие. Тедди подивился выдающемуся актерскому мастерству.

Джон проследил его взгляд.

— Мы здесь монтируем… лишние разговоры долой, подаем, так сказать, свеклу к столу… но сценарий есть сценарий, и надо ему следовать. Время по минутам.

— Я не голоден, — Тедди ни слова не понял из эмоционального объяснения Джона, но тему развивать не стал. — Но поговорить-то мы можем?

— Пока привезут пиццу, да.

Тедди тоже сел, чтобы не нависать над собеседником.

— Как давно вы работаете с Адамом?

— Года три. Я до этого снимал фильмы-инструкции… ну, к примеру, как монтировать тепловые насосы… и все такое.

— А до этого не были знакомы?

— Нет.

— А с Катей встречались?

— А-а-а, вот вы о чем… черт знает что. Это правда? Я ушам своим не поверил. Катя! Очень хорошая девочка.

— А здесь она бывала?

— Иногда… встречалась с Адамом.

— Она знала, чем занимается Адам?

— О чем вы?

— Ну… что вы ставите фильмы для… скажем так, для взрослых.

— Конечно. Ясное дело, знала. Адам вообще… он болтун. Всем все рассказывал. Из тех, про кого говорит «вода в жопе не держится». Рассказывал, что они с Катей собрались ехать куда-то. Чемодан собрал, он вон там стоял, в углу.

Картина не выстраивалась. У Адама секретов не было. Чемодан… что все это значит? Нервничал?

Он задал еще несколько вопросов.

Не был ли Адам зол на Катю? Не рассказывал ли что-то, что отличалось от обычной болтовни? Не злоупотреблял ли наркотой или алкоголем?

— Видели ли вы его после убийства?

— Вы меня за идиота держите? Я же знаю, что его ищут. Нет уж, пожалуйста, меня не вмешивайте. Мне что нужно? Чтобы Адам работал и его продукция уходила. По счетам тоже кто-то должен платить. Слышал только… он у какого-то кореша ночевал, но того уже нашли и допросили. — Джон сделал полный оборот на стуле, снова высморкался и пристально посмотрел Тедди в глаза. Колечко на брови блеснуло в свете настольной лампы. — Не думаю, чтобы Адам ее убил. Уверен — не убивал. Он, конечно, иногда бывал с ней суров, но это потому, что любил, вот почему.

Тедди подождал, не последует ли что-то, но Джон молчал. Задумался и уставился в какую-то точку за спиной Тедди. Возможно, осенило какое-то художественное озарение.


В дверь позвонили. Джон вышел. Тедди слышал, как он с кем-то разговаривает в прихожей.

Через минуту хозяин вернулся с квадратной картонной коробкой, открыл и разрезал пиццу на восемь ломтей.

— Что ж, думаю, сказал все, что знаю. Вы можете идти, я хочу спокойно поесть.

— Последний вопрос. Что значит «бывал с ней суров»?

Джон ответил не сразу. Достал из пластмассовой баночки квашеную капусту с луком, положил на один из ломтей и целиком отправил в рот.

— Сами знаете, — сказал он с набитым ртом. — Есть такие женщины… умеют вытащить из тебя самое худшее, что в тебе есть.





18




Иногда казалось — прошел целый год, иногда — как будто все случилось только вчера. Только что Шамон был жив, а теперь его нет. И никогда больше не будет. Газеты два дня писали про дерзкий налет на больницу, а потом случилось тройное убийство в Мальмё, и все. Был человек — и нет.

Никола очень много спал. Снотворные, иногда пара-тройка затяжек травой. Просто так, без вспомогательных трюков, заснуть не удавалось — его словно подбрасывало в постели.

Ему казалось, что даже солнце в эти дни не всходило.

Непроглядные сумерки ярости и горя. Никола не находил себе места.

Он выходил купить жратвы и поминутно оглядывался: казалось, они за спиной, эти отморозки из больницы. Слушал старую музыку — любимые лоты матери. R. Е. М. — Everybody hurts. Эрик Клаптон — Tears in heaven.

Позвонил Георгу Самуэлю еще до похорон. Заболел. Какая разница, поверит ему Георг или нет.

Он должен найти дорогу в этом мраке.

Не он один: Юсуф и Белло звонили, обещали помощь.

Одно-единственное слово колотилось в голове, как шипящие удары пульса: месть, месть, месть, месть.



Исак дал команду: начинать. Никола и Юсуф поехали в Каролинку. Они шли тем же путем, что и отморозки, — через главный вход. Все время поглядывали наверх. Сразу обнаружили камеры в вестибюле, вдоль коридоров — понатыканы везде, где только можно. Большой брат не дремлет.

Подошли к окошку информации. Молодая женщина с очень коротко, под машинку постриженными зелеными волосами, кольцом в носу и татуировкой на шее, изображающей Малышку Мю. Модница не сразу сообразила, что они от нее хотят, а когда поняла, чуть не рассмеялась.

— Даже обсуждать нечего, — сказала она и захлопнула окошко.

— Лесби во всю щель, — прокомментировал Юсуф.

Никола попросил позвать начальника смены. У этого наоборот: волосы до плеч. В форме, небольшого роста, с кривыми зубами.

— Пидор во всю жопу, — прошептал Юсуф.

Начальник выслушал просьбу Николы и решительно замотал головой.

Конечно же, нет. Само собой разумеется: мы не имеем права кому-либо показывать видеозаписи того дня.

Он произнес эти слова и состроил такую печальную мину, будто Шамон был его лучшим другом.

— Только полиция имеет право просматривать записи. Они занимаются расследованием.

Подумал и добавил:

— Они, а не вы.



Они ждали почти весь день. Засекли, когда начальник смены уходит на ланч, когда кончает работу. Проследили, где паркует машину — старый «фиат-марея» с ржавыми дисками.

На следующий день Юсуф вскрыл машину и прилег на заднее сиденье с ножом из углепластика. Никола метров с двадцати проверил — нет, снаружи Юсуф не виден.

Вот и длинноволосый. Повернул ключ, открыл дверь, устроился на сиденье. Никола видел, как Юсуф резко поднялся и приставил к его шее нож. Вид у Юсуфа был такой, словно он смиренно умоляет о помощи.

Через полчаса у них была ссылка на выложенные в dropbox четырнадцать фильмов с камер наблюдения. Четырнадцать камер. Четырнадцать углов зрения. Четырнадцать секвенций: убийцы в солнцезащитных очках.