Стокгольмское дело

Через несколько дней позвонила Аннели, секретарша.

— Вас спрашивают.

— Кто?

— Понятия не имею. Некто пожелавший остаться неизвестным.

Эмили взяла трубку. Кто-то что-то выкрикнул, потом отвратительный скребущий звук, возбужденные голоса.

— Говорите, — сказала она на всякий случай. — Я ничего не слышу.

Шум, потом прорвался мужской голос.

— Это я. Вы должны мне помочь.

— Кто — вы?

— Адам. Парень Кати, — напомнил он, будто она могла забыть. — Они собираются меня арестовать.

Он тяжело дышал, шум в трубке то усиливался, то ослабевал.

— Снюты. Они с самого начала за мной охотятся, ну, после того как… после того, как это случилось. Вы мне нужны, Эмили. Вы должны с ними поговорить.

И что на это сказать?

— Они меня арестуют. Рано или поздно, — продолжал Адам.

— А почему вы сразу им не позвонили? Добровольно?

— Я же говорю — они меня арестуют. И признают виновным. Я совершенно раздавлен. Ни минуты не спал.

— А вы как-то замешаны в убийстве?

Странно: этот не особо доброжелательный вопрос, похоже, успокоил Адама.

— Я любил Катю. Но любовь иногда выбирает странные дороги… вы должны мне помочь, Эмили. Вы единственный адвокат, которому я верю. И Катя вам верила. Спасите меня, умоляю.

— К сожалению, это невозможно. Мне очень жаль. Это называется конфликт интересов. Запрещено законом. Я по-прежнему числюсь адвокатом Кати, а вы подозреваетесь в ее убийстве. Я не могу представлять обе стороны.

— Потому что я работаю в такой отрасли? Эротика и все такое? Фильмы для взрослых?

— Нет. Ваша отрасль ни при чем. Я объяснила, почему. Существует адвокатский кодекс, и я обязана ему следовать.

В трубке слышались еще какие-то возбужденные голоса. Потом разговор прервался.

Короткие гудки.



Последний раз она была в фитнес-зале больше месяца назад.

Зря. Может, помутнеют эти жуткие картинки на сетчатке. Во всяком случае, попробовать стоит.

Правая — левая, хук — аперкот, локоть, правая — левая. Йоссан только головой покачивала, глядя, как Эмили колотит ни в чем не повинные мешки и груши.

— Не хотела бы я быть на их месте, — сказала она под конец.

Замечательно, что уговорила Йосефин составить ей компанию. Йоссан постоянно твердит о каких-то загадочных системах тренировок: барре, персональный тренер в клубе Таккей, крипалу-йога, хот-йога, эйр-йога, уже-не-знаю-какая йога. Хотя, кажется, сейчас в моде именно боевые искусства.

— Кайла Итсинес говорит, что эту потасовку можно рассматривать, как часть высокоинтенсивных тренировок, а я ей верю, как себе. Кстати, тебе бы она посоветовала работать с кастетом.

Эмили недоуменно посмотрела на Йоссан. Та прыснула — у тебя беда с чувством юмора, подруга, — и надела боксерскую лапу.

Они двигались по голубому упругому полу — Йоссан отступала, Эмили нападала. Подбородок на грудь, взгляд фиксирован на лапе, дышать носом.

Начинаем движение с задней ноги.

Когда настала очередь Эмили надеть лапу, руки дрожали от усталости, а пот заливал глаза.

— Ты, может, и пропускаешь тренировки, но панч, как у Мэнни Паккяо[38], — сказала Йоссан, зашнуровывая перчатки. — Тебе уже говорили?

Йоссан двигалась, как котенок, играющий с бумажным бантиком на ниточке, и Эмили вдруг поняла: никакими тренировками не вытравить из памяти открытые, сфокусированные на точке в чужих мирах глаза Кати, кухонный нож на полу, огромные кровавые буквы на стене:


ПРОСТИТУТКА

— Стоп машина, — сказала Эмили. Йоссан устало повесила руки вдоль тела. — Это все не то.

Раскрасневшаяся Йосефин согласно кивнула — стоп так стоп.

Она замечательная, Йоссан. Панч послабее, чем у Эмили, и культурный капитал оставляет желать лучшего — но понимает все с полуслова. Даже не понимает — чувствует.



Пока ждала автобуса, замерзла не на шутку. Думала, полиция докопается до чего-то. Найденный Тедди рюкзак с биноклем на крыше дома напротив — улика нешуточная. Но Нина Лей и ее команда словно воды в рот набрали.

И, судя по всему, Адам Тагрин пока не задержан.

И бурная ночь с Тедди не имела продолжения. Его запах остался в квартире. Простыни, ее одежда, подушка — все пахло Тедди. Но он не звонил. И она не звонила. Удивительно — слишком хорошо они знали друг друга, чтобы играть в такие игры. А может быть, именно поэтому… наверное, оба понимали: слишком серьезно. Серьезно и недостижимо.

Блямкнул мобильник — эсэмэска.

«Лейону» 40 лет!

Дорогие алюмни![39]

Адвокатура «Лейон» празднует свое сорокалетие с подобающей пышностью. Всех членов общества «Алюмни» приглашаем на юбилей, который мы отметим не когда-нибудь, а в самый главный день в году: день летнего солнцестояния! Фуршет, ланч и традиционные забавы.

Йосефин Сёдерлунд, председатель общества «Алюмни».

Вот так… Йоссан неуклонно движется вверх по социальной лестнице. Теперь, судя по всему, отвечает за общество «Алюмни». Это очень важно. Многие из бывших сотрудников «Лейона» теперь работают юристами на предприятиях, часто шеф-юристами. Потенциальные покупатели экспертных услуг «Лейона». Эмили вряд ли принадлежит к их числу — ее никогда не интересовало искусство избегать налогов посредством нагромождения сложнейших организационных структур. Но она тоже алюмни. Выпускница юридического факультета, член юридического братства. Но что за безумная идея — совместить корпоратив с народным праздником! Они там совсем с ума посходили. Конечно, надо было бы пойти, хотя бы ради Йоссан, но… как говорят, овчинка выделки не стоит. Поблагодарить за приглашение, найти для Йоссан ласковые слова — и на этом все. Никуда она не пойдет.

Но почему молчит полиция? Эмили как-никак адвокат истца. Она имеет право знать все подробности: Катя мертва, но Эмили по-прежнему представляет ее интересы. И не только ее — интересы целой группы обесчещенных девочек.

Она вынула замерзшими пальцами мобильник, нашла номер Нины Лей и нажала кнопку.

Ответ ее удивил.

— Можете завтра перед ланчем подойти к главному входу на Полхемсгатан? Есть о чем поговорить. Я вас встречу.



Тротуар забит мотоциклами. Известный факт — снюты испытывают слабость к двухколесным чудовищам. Мотоциклист: мужчина, который чувствует себя мужчиной и ведет себя, как мужчина. Каждый полицейский — в душе немного мачо. Даже женщина-полицейский — тоже немного мачо. Хотя женщины-полицейские, похоже, не разделяют страсти своих коллег к железным коням. Среди знакомых Эмили женщин-полицейских не было ни одной, которая бы ежеутренне подъезжала к отделу на Triumph Thunderbird XL.

Интересно, почему Нина назначила встречу у входа? В тот раз она заказала им с Катей пропуска.

Она опять замерзла — идиотка. Срочно купить что-то потеплее. Посмотрела на свое отражение в стеклянной двери. Срочно постричься. Прядь почти закрывает лицо: подарок для аналитиков видеофильмов с камер наблюдения. Подозрительная девица.

Нина с усилием открыла тяжелую дверь. Вид у нее какой-то суетливый: ничего общего с той величественной, уверенной в себе и уравновешенной дамой, которая мастерски допрашивала Катю.

— Нам надо поговорить, — она заглянула Эмили в глаза и мотнула головой в сторону парка.

Пальцы на руках и ногах совершенно заледенели.

— А почему не в конторе?

У Нины дернулось веко.

— Потому что раньше я была уверена в абсолютной секретности. Никто не должен был знать о допросе Кати. Ни один человек. А случилось то, что случилось. Я не могу исключить утечку, а раз не могу исключить утечку, значит, не могу доверять собственным сотрудникам. Вот мы и встречаемся… на свежем воздухе.

Они шли по усыпанной смешанным со снегом гравием аллее.

— Вы хотите узнать, почему мы подозреваем Адама Тагрина?

— Я адвокат Кати. У человека могут быть интересы и после смерти. И я их представляю. Вы спросите — какие? Доброе имя, например. Наказание виновных… а вот это важно, и не только для Кати. Никакой гарантии, что эти подонки не продолжают заниматься тем же. Так что считаю, у меня есть и юридическое, и моральное право знать, что происходит.

Нина неожиданно рассмеялась. Коротко и сухо.

— Я плохой полицейский. Нелояльный.

— Это неправда.

— За пятнадцать лет службы никогда не сталкивалась ни с чем подобным. И совершенно не уверена, что поступаю правильно, когда впутываю вас в эту историю. Но надо же попытаться… к тому же вы и ваш бойфренд… я много слышала о вас, вы доказали вашу компетентность.

— Он не мой бойфренд.

— Нет? Неважно… короче, Адам Тагрин скрывается от следствия. Уже месяц. Он очевидно не хочет давать показания, значит, автоматически становится подозреваемым.