Стеклянный отель
Часть 4 из 36 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Вот и слава богу, – сказала Мелисса. – До зарплаты еще четыре дня, а завтра надо платить за квартиру. Кроме хлеба и консервированного тунца, больше ничего и нет.
– Если тебя это так беспокоит, распотроши свою заначку с деньгами на пиво, – вмешалась Винсент.
– Я сделаю вид, что не слышала этого.
– Надо не забыть купить лампочки со следующей зарплаты, – сказала Винсент. – Я вечно не слежу за деньгами и забываю.
Гостиную освещали три разномастных напольных светильника, один из них замигал в дальнем углу. Винсент встала, выключила его и вернулась на место. Комната погрузилась в полумрак и наполнилась тенями.
– Тетя Шона просила передать тебе привет, – прервал молчание Пол.
– Она хорошая, – ответила Винсент на немой вопрос Пола, – просто была не готова к тринадцатилетнему подростку с психологической травмой.
– Она намекнула, что ты бросила школу.
– Да, в школе было невыносимо.
– Поэтому ты не доучилась?
– Во многом поэтому, – ответила Винсент. – Получать одни пятерки – так себе мотивация, чтобы каждое утро тащиться в школу.
Пол не знал, что ей ответить. Впрочем, он и раньше не понимал, как нужно себя вести и что делать. Убедить ее закончить школу? Он был не в том положении, чтобы раздавать советы другим людям. Вчера были похороны Чарли Ву. В темном углу комнаты абсолютно точно не было Чарли Ву, и все-таки Пол старался туда не смотреть.
– Ты где-нибудь учишься? – спросил он у Мелиссы.
– Осенью пойду в Университет Британской Колумбии.
– Здорово. Хороший университет.
Мелисса подняла чашку с кофе.
– Выпьем за пожизненный кредит на учебу, – сказала она.
– Ура.
Пол поднял свою чашку, но отвел глаза. Мать платила за его обучение в университете.
– Надо сходить сегодня потанцевать, – сказала наконец Мелисса. – У меня есть на примете пара мест.
– Некоторые сейчас отсиживаются в домиках на отшибе и запасаются едой на случай гибели цивилизации, – сказала Винсент.
– Охота же им так заморачиваться, – отозвался Пол.
– А у тебя нет иногда тайного желания, чтобы цивилизация и правда рухнула? – спросила Мелисса. – Чтобы произошло хоть что-то интересное.
Вечером они сели в разбитую машину Мелиссы и поехали в клуб. Винсент была несовершеннолетней, но охранник на входе в клуб предпочел закрыть на это глаза, ведь когда ты молода и красива, перед тобой открываются все двери. Во всяком случае, такие мысли посетили Пола, когда она пронеслась впереди него. Охранник долго и пристрастно изучал паспорт Пола и рассматривал его с ног до головы, поэтому ему захотелось сказать что-нибудь едкое, но он сдержался. Пол решил для себя, что новый век откроет для него новые возможности. Если вместе с миллениумом не наступит конец света, если они смогут его пережить, он станет лучше. И еще: если они переживут миллениум 2000 года, он надеется больше никогда не слышать выражение «миллениум 2000 года». В гардеробе Пол увидел, что на Винсент переливающаяся футболка, точнее, спереди она выглядела как футболка, а сзади не было ничего, кроме бантика из двух завязок под лопатками, и ее голая спина казалась ужасно хрупкой.
– Я хочу что-нибудь выпить, – сказала Мелисса, и Пол подошел вместе с ней к барной стойке. Они начали с пива вместо крепких напитков – как-никак, взрослые люди, – и когда он посмотрел на танцпол, Винсент уже танцевала одна с закрытыми глазами или, может, смотрела в пол, отрешенная от всех и погруженная в свой мир: так говорила ее мать всякий раз, когда кто-то пытался отвлечь Винсент, в то время как она читала или неотрывно глядела в пустоту.
– Она как в трансе, – сказала Мелисса, вернее, прокричала, потому что даже у бара музыка грохотала и заглушала голоса.
– Она всегда была как в трансе, – прокричал в ответ Пол.
– Ну, после того что случилось с ее мамой, любой бы стал немного не в себе, – прокричала Мелисса, вероятно, не расслышав правильно его слов. – Такая трагичная…
Пол не разобрал последнее слово, но в этом и не было нужды. Они замолчали, размышляя о Винсент и о Трагедии Винсент, которая тоже стала отдельной сущностью. Но со стороны в Винсент ничто не выдавало личную трагедию, напротив, она казалась Полу спокойной и собранной, работала помощником официанта в отеле «Ванкувер», и ему было рядом с ней как-то не по себе.
После двух порций пива он решил присоединиться к ней на танцполе, и она улыбнулась. «Я стараюсь измениться, – хотелось ему сказать ей, – я правда стараюсь, все пошло наперекосяк, но в новом веке все изменится». За день он не ел и не пил ничего, кроме пива, и отплясывал почти без стимулирующих веществ, – почти без них, пиво не в счет, – а потом поднял глаза и увидел в толпе Чарли Ву, и все вокруг замерло. Пол застыл на месте. Естественно, это был не Чарли, а чем-то напоминавший его парень, с такой же стрижкой и очками, в которых отражались вспышки света, но видение было настолько ужасающим, что Пол больше ни секунды не мог оставаться на танцполе и выскочил на улицу, ничего не сказав Винсент и Мелиссе. Там они и нашли его полчаса спустя, дрожащим от холода в свете фонарей. Все в порядке, объяснил он, просто ему не нравилась музыка и захотелось подышать воздухом, а еще у него бывают приступы клаустрофобии, и да, он вдобавок сильно проголодался. Через двадцать минут они изучали меню в дайнере, окруженные пьяными посетителями, и свет был настолько ярким, что Пол окончательно убедился: никаких призраков нет. В огнях дискотечного шара все похожи друг на друга. Повсюду двойники.
– Так почему ты решил приехать сюда на Новый год? – спросила Мелисса. Пол пока точно не знал, надолго ли он здесь. – В Торонто клубы получше, чем здесь, разве нет?
– Вообще-то я решил переехать, – сказал Пол.
Винсент оторвалась от меню.
– Почему? – спросила она.
– Мне просто нужно сменить обстановку.
– У тебя какие-то неприятности? – спросила Мелисса.
– Да, – ответил он, – так, немного.
– Ну давай, расскажи нам, в чем дело, – настаивала Мелисса.
– По городу стали распространять некачественный экстази. Я боялся, что попаду под раздачу.
«Я просто не видел причины не сказать об этом прямо, ну, насколько было возможно, – говорил он терапевту в Юте в 2019 году. – Конечно, в детали я не вдавался, но был уверен, что все обойдется. Я был под угрозой отчисления, поэтому не было ничего странного в том, что я бросил учебу. Ребята в «Baltica» знали меня только по имени, а Полом зовут чуть ли не каждого второго…»
– Ого! – воскликнула Мелисса. – Ужасно.
И он подумал: «Ты даже не представляешь, насколько». На Винсент, судя по всему, его слова не произвели никакого впечатления. Она продолжала молча изучать меню. Тому могло быть несколько объяснений, и ни одно из них не радовало: либо ей было наплевать на Пола, либо ее не удивило, что с ним постоянно приключаются неприятности, а может, ей и своих забот хватало. «Я не ненавижу Винсент, – твердил он про себя, – просто я ненавижу ее поразительное везение во всем и, главное, то, что она – не я; просто меня бесит, что она может бросить учебу, переехать в жуткий район и чудесным образом выглядеть так, будто все отлично, будто ее не касаются законы гравитации и жизненные неурядицы». Когда они доели бургеры, Мелисса посмотрела время на своих наручных часах – такие большие пластмассовые электронные часы подошли бы скорее ребенку.
– Одиннадцать четырнадцать, – объявила она. – У нас есть еще сорок четыре минуты перед концом света.
– Сорок шесть минут, – поправил ее Пол.
– Я не думаю, что будет конец света, – сказала Винсент.
– А было бы здорово, если бы он случился, – отозвалась Мелисса. – Бац, и везде погас свет. – Она взмахнула руками, как будто наводила чары.
Винсент фыркнула:
– Город без света? Нет уж, спасибо.
– Было бы стремно, – согласился Пол.
– Стремный здесь только ты, – поддразнила его Мелисса, и он кинул в нее картофель фри, после чего всю троицу выгнали из кафе. Они несколько минут постояли на улице, дрожа от холода и мучаясь от жажды, потом Мелисса вспомнила, что где-то рядом в подвале был еще один клуб, в котором не проверяют документы, и они поехали туда, дважды заблудились и, наконец, оказались перед дверью без таблички, за которой раздавались приглушенные пульсирующие басы. На дворе все еще был 1999-й. Они спустились по ступенькам, вошли в освещенный зал, и как только открылась дверь, Пол услышал слова:
Я всегда прихожу к тебе, прихожу к тебе, прихожу к тебе, —
и на миг у него перехватило дыхание. Из этой песни сделали танцевальный ремикс, поверх голоса Анники был наложен глубокий хаус-бит, но он сразу же узнал его: этот голос он узнал бы где угодно.
– Все нормально? – прокричала ему на ухо Мелисса.
– Все отлично! – крикнул он в ответ. – Со мной все хорошо!
Они сбросили куртки и растворились в толпе на танцполе. Песня «Baltica» перетекла в следующий трек про «синий мир»[3], хит всех дискотек 1999 года, до конца которого оставалось всего несколько минут. «Последняя песня двадцатого века», – подумал Пол, пытаясь танцевать без лишних мыслей, но что-то подспудно его беспокоило, боковым зрением он замечал некое движение, как будто за ним следили. Он дико озирался по сторонам, но вокруг было море из незнакомых лиц, и никто не обращал на него внимания.
– Точно все в порядке? – крикнула Мелисса.
Свет на танцполе замигал вспышками и на долю секунды выхватил из толпы Чарли Ву: он стоял, сунув руки в карманы и глядя на Пола, а потом исчез.
– Отлично! – прокричал Пол. – Все просто отлично!
Все, что ему оставалось, – это вести себя так, будто все отлично, вопреки кошмарной уверенности, что где-то здесь находится Чарли Ву. Пол на мгновение закрыл глаза и силой заставил себя танцевать, отчаянно притворяясь, что ничего не произошло. Огни продолжали сверкать, а потом, когда 1999 год сменился 2000-м, часы начали незаметно сменять друг друга, пока не наступил рассвет. Они вывалились мокрые от пота на холодную улицу и втиснулись в раздолбанную машину Мелиссы; Пол сел впереди, а Винсент свернулась калачиком на заднем сиденье, как кошка.
– Вот мы и пережили конец света, – сказала она, но когда Пол обернулся, Винсент спала, и он решил, что ему показалось. Мелисса была с красными глазами, гнала вовсю и рассказывала, что устроилась на новую работу – продавщицей в магазине одежды Le Château. Пол рассеянно ее слушал, и пока они ехали домой, его охватило странное, необъяснимое чувство надежды. Начался новый век. Если он пережил явление призрака Чарли Ву, он сможет пережить все что угодно. После ночного дождя улицы блестели в первых лучах утреннего солнца.
«Нет, – сказал Пол терапевту, – тогда я видел его в первый раз».
III
Отель
Весна 2005 года
1.
Почему бы тебе не поесть битого стекла? Эти слова были написаны несмываемым маркером на окне восточной стены отеля «Кайетт», на нескольких буквах остались потеки белой краски.
– Кто мог такое написать? – задавался вопросом единственный гость, который стал свидетелем этого акта вандализма, – руководитель судоходной компании. Он заселился в отель накануне и, страдая от бессонницы, уселся в кожаное кресло со стаканом виски, принесенным ночным администратором. На часах было полтретьего ночи.
– Вряд ли взрослый человек, – ответил администратор. Его звали Уолтер, и это было первое граффити, которое ему довелось увидеть на здании отеля за три года работы здесь. Неизвестный оставил свое послание на стекле с наружной стороны. Уолтер заклеил надпись листами бумаги и теперь вместе с ночным портье Ларри двигал к окну горшок с рододендроном, чтобы закрыть налепленную на окно бумагу. На смене в баре была Винсент. Она натирала до блеска бокалы для вина и наблюдала за происходящим из-за барной стойки в дальнем углу лобби. Уолтер раздумывал, не подключить ли ее к передвиганию горшка с растением – ему бы не помешала лишняя пара рук, а ночной уборщик ушел на обеденный перерыв, но Винсент показалась ему не слишком пригодной для такой работы.
– Довольно мрачно, правда? – сказал гость.
– Если тебя это так беспокоит, распотроши свою заначку с деньгами на пиво, – вмешалась Винсент.
– Я сделаю вид, что не слышала этого.
– Надо не забыть купить лампочки со следующей зарплаты, – сказала Винсент. – Я вечно не слежу за деньгами и забываю.
Гостиную освещали три разномастных напольных светильника, один из них замигал в дальнем углу. Винсент встала, выключила его и вернулась на место. Комната погрузилась в полумрак и наполнилась тенями.
– Тетя Шона просила передать тебе привет, – прервал молчание Пол.
– Она хорошая, – ответила Винсент на немой вопрос Пола, – просто была не готова к тринадцатилетнему подростку с психологической травмой.
– Она намекнула, что ты бросила школу.
– Да, в школе было невыносимо.
– Поэтому ты не доучилась?
– Во многом поэтому, – ответила Винсент. – Получать одни пятерки – так себе мотивация, чтобы каждое утро тащиться в школу.
Пол не знал, что ей ответить. Впрочем, он и раньше не понимал, как нужно себя вести и что делать. Убедить ее закончить школу? Он был не в том положении, чтобы раздавать советы другим людям. Вчера были похороны Чарли Ву. В темном углу комнаты абсолютно точно не было Чарли Ву, и все-таки Пол старался туда не смотреть.
– Ты где-нибудь учишься? – спросил он у Мелиссы.
– Осенью пойду в Университет Британской Колумбии.
– Здорово. Хороший университет.
Мелисса подняла чашку с кофе.
– Выпьем за пожизненный кредит на учебу, – сказала она.
– Ура.
Пол поднял свою чашку, но отвел глаза. Мать платила за его обучение в университете.
– Надо сходить сегодня потанцевать, – сказала наконец Мелисса. – У меня есть на примете пара мест.
– Некоторые сейчас отсиживаются в домиках на отшибе и запасаются едой на случай гибели цивилизации, – сказала Винсент.
– Охота же им так заморачиваться, – отозвался Пол.
– А у тебя нет иногда тайного желания, чтобы цивилизация и правда рухнула? – спросила Мелисса. – Чтобы произошло хоть что-то интересное.
Вечером они сели в разбитую машину Мелиссы и поехали в клуб. Винсент была несовершеннолетней, но охранник на входе в клуб предпочел закрыть на это глаза, ведь когда ты молода и красива, перед тобой открываются все двери. Во всяком случае, такие мысли посетили Пола, когда она пронеслась впереди него. Охранник долго и пристрастно изучал паспорт Пола и рассматривал его с ног до головы, поэтому ему захотелось сказать что-нибудь едкое, но он сдержался. Пол решил для себя, что новый век откроет для него новые возможности. Если вместе с миллениумом не наступит конец света, если они смогут его пережить, он станет лучше. И еще: если они переживут миллениум 2000 года, он надеется больше никогда не слышать выражение «миллениум 2000 года». В гардеробе Пол увидел, что на Винсент переливающаяся футболка, точнее, спереди она выглядела как футболка, а сзади не было ничего, кроме бантика из двух завязок под лопатками, и ее голая спина казалась ужасно хрупкой.
– Я хочу что-нибудь выпить, – сказала Мелисса, и Пол подошел вместе с ней к барной стойке. Они начали с пива вместо крепких напитков – как-никак, взрослые люди, – и когда он посмотрел на танцпол, Винсент уже танцевала одна с закрытыми глазами или, может, смотрела в пол, отрешенная от всех и погруженная в свой мир: так говорила ее мать всякий раз, когда кто-то пытался отвлечь Винсент, в то время как она читала или неотрывно глядела в пустоту.
– Она как в трансе, – сказала Мелисса, вернее, прокричала, потому что даже у бара музыка грохотала и заглушала голоса.
– Она всегда была как в трансе, – прокричал в ответ Пол.
– Ну, после того что случилось с ее мамой, любой бы стал немного не в себе, – прокричала Мелисса, вероятно, не расслышав правильно его слов. – Такая трагичная…
Пол не разобрал последнее слово, но в этом и не было нужды. Они замолчали, размышляя о Винсент и о Трагедии Винсент, которая тоже стала отдельной сущностью. Но со стороны в Винсент ничто не выдавало личную трагедию, напротив, она казалась Полу спокойной и собранной, работала помощником официанта в отеле «Ванкувер», и ему было рядом с ней как-то не по себе.
После двух порций пива он решил присоединиться к ней на танцполе, и она улыбнулась. «Я стараюсь измениться, – хотелось ему сказать ей, – я правда стараюсь, все пошло наперекосяк, но в новом веке все изменится». За день он не ел и не пил ничего, кроме пива, и отплясывал почти без стимулирующих веществ, – почти без них, пиво не в счет, – а потом поднял глаза и увидел в толпе Чарли Ву, и все вокруг замерло. Пол застыл на месте. Естественно, это был не Чарли, а чем-то напоминавший его парень, с такой же стрижкой и очками, в которых отражались вспышки света, но видение было настолько ужасающим, что Пол больше ни секунды не мог оставаться на танцполе и выскочил на улицу, ничего не сказав Винсент и Мелиссе. Там они и нашли его полчаса спустя, дрожащим от холода в свете фонарей. Все в порядке, объяснил он, просто ему не нравилась музыка и захотелось подышать воздухом, а еще у него бывают приступы клаустрофобии, и да, он вдобавок сильно проголодался. Через двадцать минут они изучали меню в дайнере, окруженные пьяными посетителями, и свет был настолько ярким, что Пол окончательно убедился: никаких призраков нет. В огнях дискотечного шара все похожи друг на друга. Повсюду двойники.
– Так почему ты решил приехать сюда на Новый год? – спросила Мелисса. Пол пока точно не знал, надолго ли он здесь. – В Торонто клубы получше, чем здесь, разве нет?
– Вообще-то я решил переехать, – сказал Пол.
Винсент оторвалась от меню.
– Почему? – спросила она.
– Мне просто нужно сменить обстановку.
– У тебя какие-то неприятности? – спросила Мелисса.
– Да, – ответил он, – так, немного.
– Ну давай, расскажи нам, в чем дело, – настаивала Мелисса.
– По городу стали распространять некачественный экстази. Я боялся, что попаду под раздачу.
«Я просто не видел причины не сказать об этом прямо, ну, насколько было возможно, – говорил он терапевту в Юте в 2019 году. – Конечно, в детали я не вдавался, но был уверен, что все обойдется. Я был под угрозой отчисления, поэтому не было ничего странного в том, что я бросил учебу. Ребята в «Baltica» знали меня только по имени, а Полом зовут чуть ли не каждого второго…»
– Ого! – воскликнула Мелисса. – Ужасно.
И он подумал: «Ты даже не представляешь, насколько». На Винсент, судя по всему, его слова не произвели никакого впечатления. Она продолжала молча изучать меню. Тому могло быть несколько объяснений, и ни одно из них не радовало: либо ей было наплевать на Пола, либо ее не удивило, что с ним постоянно приключаются неприятности, а может, ей и своих забот хватало. «Я не ненавижу Винсент, – твердил он про себя, – просто я ненавижу ее поразительное везение во всем и, главное, то, что она – не я; просто меня бесит, что она может бросить учебу, переехать в жуткий район и чудесным образом выглядеть так, будто все отлично, будто ее не касаются законы гравитации и жизненные неурядицы». Когда они доели бургеры, Мелисса посмотрела время на своих наручных часах – такие большие пластмассовые электронные часы подошли бы скорее ребенку.
– Одиннадцать четырнадцать, – объявила она. – У нас есть еще сорок четыре минуты перед концом света.
– Сорок шесть минут, – поправил ее Пол.
– Я не думаю, что будет конец света, – сказала Винсент.
– А было бы здорово, если бы он случился, – отозвалась Мелисса. – Бац, и везде погас свет. – Она взмахнула руками, как будто наводила чары.
Винсент фыркнула:
– Город без света? Нет уж, спасибо.
– Было бы стремно, – согласился Пол.
– Стремный здесь только ты, – поддразнила его Мелисса, и он кинул в нее картофель фри, после чего всю троицу выгнали из кафе. Они несколько минут постояли на улице, дрожа от холода и мучаясь от жажды, потом Мелисса вспомнила, что где-то рядом в подвале был еще один клуб, в котором не проверяют документы, и они поехали туда, дважды заблудились и, наконец, оказались перед дверью без таблички, за которой раздавались приглушенные пульсирующие басы. На дворе все еще был 1999-й. Они спустились по ступенькам, вошли в освещенный зал, и как только открылась дверь, Пол услышал слова:
Я всегда прихожу к тебе, прихожу к тебе, прихожу к тебе, —
и на миг у него перехватило дыхание. Из этой песни сделали танцевальный ремикс, поверх голоса Анники был наложен глубокий хаус-бит, но он сразу же узнал его: этот голос он узнал бы где угодно.
– Все нормально? – прокричала ему на ухо Мелисса.
– Все отлично! – крикнул он в ответ. – Со мной все хорошо!
Они сбросили куртки и растворились в толпе на танцполе. Песня «Baltica» перетекла в следующий трек про «синий мир»[3], хит всех дискотек 1999 года, до конца которого оставалось всего несколько минут. «Последняя песня двадцатого века», – подумал Пол, пытаясь танцевать без лишних мыслей, но что-то подспудно его беспокоило, боковым зрением он замечал некое движение, как будто за ним следили. Он дико озирался по сторонам, но вокруг было море из незнакомых лиц, и никто не обращал на него внимания.
– Точно все в порядке? – крикнула Мелисса.
Свет на танцполе замигал вспышками и на долю секунды выхватил из толпы Чарли Ву: он стоял, сунув руки в карманы и глядя на Пола, а потом исчез.
– Отлично! – прокричал Пол. – Все просто отлично!
Все, что ему оставалось, – это вести себя так, будто все отлично, вопреки кошмарной уверенности, что где-то здесь находится Чарли Ву. Пол на мгновение закрыл глаза и силой заставил себя танцевать, отчаянно притворяясь, что ничего не произошло. Огни продолжали сверкать, а потом, когда 1999 год сменился 2000-м, часы начали незаметно сменять друг друга, пока не наступил рассвет. Они вывалились мокрые от пота на холодную улицу и втиснулись в раздолбанную машину Мелиссы; Пол сел впереди, а Винсент свернулась калачиком на заднем сиденье, как кошка.
– Вот мы и пережили конец света, – сказала она, но когда Пол обернулся, Винсент спала, и он решил, что ему показалось. Мелисса была с красными глазами, гнала вовсю и рассказывала, что устроилась на новую работу – продавщицей в магазине одежды Le Château. Пол рассеянно ее слушал, и пока они ехали домой, его охватило странное, необъяснимое чувство надежды. Начался новый век. Если он пережил явление призрака Чарли Ву, он сможет пережить все что угодно. После ночного дождя улицы блестели в первых лучах утреннего солнца.
«Нет, – сказал Пол терапевту, – тогда я видел его в первый раз».
III
Отель
Весна 2005 года
1.
Почему бы тебе не поесть битого стекла? Эти слова были написаны несмываемым маркером на окне восточной стены отеля «Кайетт», на нескольких буквах остались потеки белой краски.
– Кто мог такое написать? – задавался вопросом единственный гость, который стал свидетелем этого акта вандализма, – руководитель судоходной компании. Он заселился в отель накануне и, страдая от бессонницы, уселся в кожаное кресло со стаканом виски, принесенным ночным администратором. На часах было полтретьего ночи.
– Вряд ли взрослый человек, – ответил администратор. Его звали Уолтер, и это было первое граффити, которое ему довелось увидеть на здании отеля за три года работы здесь. Неизвестный оставил свое послание на стекле с наружной стороны. Уолтер заклеил надпись листами бумаги и теперь вместе с ночным портье Ларри двигал к окну горшок с рододендроном, чтобы закрыть налепленную на окно бумагу. На смене в баре была Винсент. Она натирала до блеска бокалы для вина и наблюдала за происходящим из-за барной стойки в дальнем углу лобби. Уолтер раздумывал, не подключить ли ее к передвиганию горшка с растением – ему бы не помешала лишняя пара рук, а ночной уборщик ушел на обеденный перерыв, но Винсент показалась ему не слишком пригодной для такой работы.
– Довольно мрачно, правда? – сказал гость.