Стажер диверсионной группы
Часть 9 из 36 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Минус два! Один за танком самогон из бидона по флягам разливал, второй тут за кустиками срать пристроился…
– Совсем расслабились, уроды… Забыли, как службу тащить нужно! – усмехнулся я.
– Танк заминировать, трупы в кусты! Пионер, стой на фишке! – скомандовал Валуев и буквально выпорхнул из БТРа.
– Яволь, херр оберфельдфебель! – бодро откликнулся я.
– А за хера потом отдельно ответишь!
И снова зачистка не заняла много времени – и пяти минут не прошло, а Петр уже забрался обратно в стальную коробку бронетранспортера, грохнув на пол еще один пулемет и пару автоматов.
– Куда нам столько? – удивился я. – По три ствола на рыло!
– Лично я не могу это здесь бросить! – ухмыльнулся Валуев. – Это выше моих сил!
– Этак мы скоро будем по центнеру железа на себе тащить! – фыркнул я.
– Всего-то по паре пудов! – пожал могучими плечами Петр. – Тебе, пионер, этого не понять! Хуршед, Хосеб! По местам!
– Экспресс «Бильбао – Мадрид» отправляется! – сказал Алькорта, влезая в кузов и аккуратно укладывая в общую кучу свою долю добычи – еще один пулемет «МГ-34». «Эмгач» оказался в кожухе без дырочек и почему-то с заправленной с правой стороны лентой.
– Откель такое богайство? – удивился я. – Вроде бы на посту всего одно пулеметное гнездо было…
– Из лесу, вестимо! – процитировал классика русской литературы Хосеб.
– Это он в танке открутил! – пояснил Альбиков. – Даром что испанец, а ведет себя как хохол! Говорю ему: ну куда ты эту байду без сошек пристроишь? Так нет, не зьим, так понадкушу!
– Я не испанец, я баск! – громко ответил Алькорта.
– И тем и другим – прикидываешься! – продолжал прикалываться узбек. – Я-то, вот, полезные вещи прихватил – еду и воду!
В доказательство своих слов Альбиков аккуратно поставил на пол немецкий ранец, эдакого классического «оккупантского» вида – обшитый рыжей коровьей шкурой, и жестом фокусника извлек из него плоскую консервную банку.
– И таких тут двадцать штук! А к этому еще и «заправка»!
Второй рукой Хуршед держал за ремешки сразу три фляги. Когда он их энергично встряхнул, они как-то уж очень солидно булькнули, и я сразу заподозрил, что налитая в них жидкость – совсем не вода! Чего там покойный танкист из бидона переливал?
– Эй, вы закончили? – вмешался Валуев. – Пора в дорогу!
Едва мы отъехали от разгромленного блокпоста метров на двести, как сзади грохнуло. Наверняка сработала одна из оставленных минных ловушек. Я оглянулся и увидел за кустами и деревьями догонявший нас «Опель-Блитц». Что сразу бросилось в глаза – обширные повреждения кабины: разбитые в хлам фары, дыры в решетке радиатора. Неужели он из тех, что встречали нас вчера вечером? Интересно, и как у них «сухой» движок не стуканул? Или они умудрились в полевых условиях радиатор заклеить? Или просто дырки деревянными чопиками забили?
– Петя, рви! – выдохнул я. – За нами грузовик!
– Твою мать! – охнул Валуев и попытался прибавить скорости, но эта железная коробка и так неслась на максималке. – Приготовиться к бою, без команды не стрелять! Пионер, крути башкой на все триста шестьдесят!
Я быстро осмотрелся и обомлел: в этом месте две разошедшиеся дороги делила довольно скудная лесополоса, и мне был хорошо виден немецкий танк – он двигался параллельно «бэтээру» и уже разворачивал в нашу сторону башню.
Грохот выстрела утонул в реве двигателя.
– Тормози! – отчаянно крикнул я.
Валуев буквально «упал» на педаль тормоза, «Ганомаг» клюнул носом и встал, но это оказалось лишним – снаряд, который чуть было не достался нам, ударил в дерево, росшее между двух дорог. Вспышка, щепки во все стороны, и верхняя часть перерубленного ствола неторопливо пролетела мимо, разгоняя ветками клубы дыма, шлепнулась впереди на дорогу.
– Это еще что?! – прокричал сержант.
– Мы, кажется, не всех танкистов в округе извели! – ответил я, внимательно следя за маневрами противника.
Угловатая махина немецкой «трешки» внешне неторопливо съехала в подлесок и двинулась к нам. Даже с расстояния в сто метров я отчетливо слышал хруст ломаемых кустов. Этот звук почему-то совершенно не перекрывался ревом двигателя. «Опель» приблизился и встал. Из-под дырявого тента посыпались пехотинцы. Много – десятка полтора. И, вероятно, чрезвычайно злые – открыли по нам огонь сразу, особенно не разбираясь. Ну, это-то как раз понятно – трупы на блокпосту только слепой мог не заметить. А связать их и упыливший «в закат» бронетранспортер – особого ума не надо.
– Валить надо, Петя!
«Ганомаг» дернулся было вперед, но тут передние колеса уперлись в лежавший поперек дороги ствол срубленного танковым снарядом дерева. Почувствовав препятствие, сержант прибавил газу, но проклятый БТР словно на противотанкового «ежа» наехал – мы застряли намертво, только гусеницы бешено вращались.
Преследовавший нас танк снова пальнул из пушки, однако это был не «Т-90», чтобы стрелять на ходу, – снаряд усвистал куда-то в лес.
– Петя, сдай назад! – скомандовал я, объясняя ситуацию, будто дефективному ребенку: – Перед нами бревно, его надо объехать.
– Яволь… – пропыхтел Петр, с перегазовкой врубая заднюю передачу.
– А сзади что творится? – спросил Хуршед, с нарастающим интересом прислушиваясь к звонким кликам по броне «Ганомага» – ребятишки с «Опеля» пристрелялись, да тут и дистанция всего ничего – полста метров. Я мельком удивился той плотности огня, которую смогли создать полтора десятка человек с морально устаревшими винтовками, снабженными продольно-скользящим затвором.
– Немцы там… – нарочито спокойно сказал я, – пятнадцать рыл. И чего-то нервные и злые…
– Ну, мы сейчас их успокоим! – ухмыльнулся Алькорта, подбирая с пола пулемет.
Хуршед взял второй и по кивку напарника распахнул половинку задней двери. Два ствола ударили разом, посеяв невиданный ажиотаж в среде немецких «интуристов», почему-то решивших, что ответка из «бэтээра» им не прилетит и они смогут спокойно, как в тире, раздолбать нас из своих «Маузеров» с пистолетной дистанции. По цепи пехотинцев словно косой прошлись – фрицы валились, в буквальном смысле слова, как кегли. Потом две струи трассеров сошлись на «Опеле» – брызнули стекла кабины, затрепыхался на ветру издырявленный, как дуршлаг, тент кузова. Пули пробили и капот, куроча двигатель. Секунда – и грузовик неярко полыхнул, медленно сползая задом в кусты.
Тем временем поганая немецкая «трешка», пробив в лесополосе ровную прямую просеку, приблизилась уже на пятьдесят метров. Тут танк встал, и я словно «увидел», как наводчик подкручивает маховички орудия, загоняя БТР в центр прицельной сетки.
– Ходу, Петя, ходу!
«Ганомаг», как мне показалось, «прыгнул» вперед, за секунду преодолев десяток метров. Я едва успел вцепиться в края кузова, чтобы не вылететь наружу. Выпущенный танком фугасный снаряд просвистел у нас за кормой, обдав Альбикова и Алькорту горячим воздухом, и рванул в лесу, окончательно уничтожая местную экологию.
БТР резво рванул по проселку, подгоняемый хлопками танковой пушки, – немецкие танкисты явно не успевали брать упреждение по движущейся цели и бессовестно мазали. Секунда, две, три… пять… и мы скрылись за поворотом.
Минут через десять впереди посветлело, и «Ганомаг», взревывая, вылетел на широкую дорогу, укатанную щебенкой, к которой узкая лесная грунтовка подходила перпендикуляром. Шоссе, то самое, по немецким меркам, «панцер-штрассе», казалось пустынным, лишь в отдалении слева пылил грузовик, направляясь к видневшейся на холме деревушке, вероятно – той самой Лозовой. От поворота до нее было километров пять-шесть. Чтобы добраться до нужного места, нам необходимо миновать эту деревню, а потом отмахать еще километров пять на юго-восток. Но это всё в теории… Однако реальность сразу напомнила о себе – не успел наш бронетранспортер выбраться на шоссе, как практически уперся в еще один блокпост, только на этот раз куда солидней, чем в лесу, ведь тут чуть ли не стратегическая «точка». На обочине стоял всего один мотоцикл с коляской, а возле него два фельджандарма с бляхами, но в радиусе сотни метров вокруг я моментально засек не менее батареи противотанковых пушек и окопы примерно на роту пехотинцев. Скорее всего войск было больше – пушки и окопы были тщательно замаскированы, и я с ходу не всех увидел.
– Влипли, блин! – пробурчал Валуев. – Из огня да в полымя!
Действительно, ситуация выглядела гораздо более худшей – наш «Ганомаг» оказался посреди обширной проплешины, практически в «чистом поле», как на ладони для полудесятка стволов скорострельных ПТО[23], и это не считая двадцати пулеметов (или сколько их полагается на пехотную роту?) и сотни винтовок. Раздолбают мгновенно, нам и десятка метров не проехать!
– Петя, у мотоцикла тормозни! – скомандовал я Валуеву.
Сержант уныло кивнул, но выполнил приказ – деваться-то особо некуда.
– Я лейтенант Дитрих Шульц из 25-й мотодивизии. Следовал со своими людьми в расположение батальона, – торопливо затараторил я. – Сейчас на нас в лесу, в паре километров отсюда, напали русские танки!
– Что? – недоуменно переспросил старший жандарм, разглядывая меня и наше транспортное средство.
– Ты оглох что ли, крыса тыловая? – заорал я в полный голос, краем глаза увидев, что из расположенного метрах в тридцати от обочины замаскированного блиндажа выбрались два офицера. – В двух километрах отсюда прорвались русские танки! ТАНКИ!!!
Старший фельджандарм продолжал недоуменно хлопать глазами, а вот его младший товарищ оказался куда сообразительней – поняв, что первым делом злобные большевики откроют огонь по нему, торчащему на шоссе, как прыщ на заднице, солдатик завел свой «мотик» и, дав по газам, мужественно бросился удирать, оставив старшего коллегу на обочине.
Ожидаемо быстро среагировали и торчащие неподалеку офицеры – от блиндажа раздались зычные команды: «Тревога! Приготовиться к бою! Танки с левого фланга!».
Тут нам очень подыграли «охреневшие в атаке» немецкие танкисты, которые, вероятно, продолжили преследовать нас, разозленные своим косоглазием и нашей увертливостью, – из леса за нашей спиной раздался звонкий «банг!!!» танковой пушки и рядом рванул фугасный снаряд. Осколки, щебенка и комья земли простучали по броне «Ганомага», БТР ощутимо качнуло взрывной волной, я едва успел нырнуть под прикрытие «картонного» борта. А когда выглянул наружу, то увидел рядом с гусеницами обезглавленный труп фельджандарма. На немецкой батарее ПТО мелькнули фигуры артиллеристов и тут же все замерло – фрицы приготовились к бою с прорвавшимися русскими танками.
– Петя, гони! – взревел я.
Вернее, мне показалось, что «взревел», на самом деле голос предательски дал «петуха». Но Валуев мою команду понял, рванув рычаг переключения передач и одновременно выкручивая руль. «Ганомаг» крутанулся на месте, почти «по-танковому», при этом раскатав по щебенке попавший под гусеницы труп тупого жандарма.
Мы погнали к Лозовой со всей доступной скоростью – то есть на предельных для данной дороги и транспортного средства сорока километрах в час. Ветер засвистел у меня в ушах, а за спиной разгоралось настоящее сражение – бухали сразу несколько танковых орудий, им несолидно, какой-то трескотней, но в хорошем темпе отвечали ПТО. Чуть позже к общему хору присоединились пулеметы и винтовки – веселье нарастало.
Я прикинул, что, пока фрицы поймут, что ведут перестрелку со своими, пройдет минимум, пара минут. А за это время мы гарантированно покинем зону боевых действий. Правда, потом следует ждать, что уцелевшие фашисты по радио и телефону предупредят окрестные посты о чересчур наглых диверсантах, разъезжающих по их тылам как у себя дома. Эх, нам бы только мимо Лозовой проскочить, дальше проще будет – свои где-то рядом, если Валуев со своей чуйкой не ошибся. Впрочем, может так случиться, что дальше будет не проще, а сложнее – вероятность того, что непосредственный периметр вокруг группы Глеймана держат наиболее боеспособные немецкие части, весьма высока. Да и стоять войска могут поплотнее, чем здесь, – не отдельными блокпостами, а сплошной линией.
Нам повезло – когда шум настоящего «сражения» как-то внезапно стих, «Ганомаг» успел проехать пару-тройку километров и почти приблизиться к деревне. То есть на взаимное опознавание у фрицев ушло минут пять – посмотреть на часы не сообразил, не до того было. Оглянувшись, я увидел на «панцерштрассе» аж три танка! Причем один из них неожиданно оказался советским «Т-26» с грубо намалеванными на башне «балкенкройцами». Преследовавшая нас по лесу «трешка» дымила, но, к сожалению, не так густо, как хотелось бы, – явно им не баки подпалили. Третьим представителем Панцерваффе являлся миниатюрный, как БМД[24], танчик «Т-2». Он зачем-то елозил поперек шоссе, за те полминуты, что я наблюдал его маневры, проехав взад-вперед аж три раза. Между бронированными машинами суетились люди, причем явно не только танкисты, но и пехотинцы, числом около трех десятков. В общем, у них там сейчас начиналась настоящая разборка по теме, некогда озвученной незабвенным Соловейчиком: «Какая сволочь стреляла?!» И я искренне пожелал фашистам вести дискуссию как можно дольше – время играло на нас. Немного успокоенные отсутствием обстрела, Хуршед и Хосеб встали со скамеек и выглянули поверх бортов наружу.
– Это что там у фрицев за тарарам? – крикнул мне Альбиков, пытаясь перекрыть шум мотора.
– Френдли файр![25] – машинально ответил я и тут же прикусил губу, но сержанты почему-то поняли меня и синхронно кивнули. Только Валуев со своего места посмотрел на меня своим традиционным задумчивым взглядом.
– Петя, пора съезжать с дороги! – озабоченно сказал я, понаблюдав за действиями немцев еще пару минут. – У них нашелся толковый командир, который быстро навел порядок, – танки за нами в погоню собираются.
– Еще хотя бы метров пятьсот! – процедил Валуев, пристально, насколько позволял узкий смотровой лючок мехвода, всматриваясь в дорогу. – Здесь невозможно повернуть – слишком глубокие кюветы.
Я с верхотуры видел гораздо лучше сержанта и был вынужден с ним согласиться: дерни мы сейчас с полотна в сторону – гарантированно застрянем в глубокой канаве, ведь «Ганомаг» весьма посредственный «проходимец» по полному бездорожью.
Тут над головой просвистело несколько штук «чего-то железного». Оглянувшись и увидев состав преследователей, я догадался – это была очередь из малокалиберной пушчонки идущей головной «двоечки». Ну, это в сравнении с «нормальными» танками у «Т-2» пушчонка – нам этих двадцати миллиметров за глаза хватит: одно попадание, и внутри бронекоробки «бэтээра» только фарш останется. К счастью, стабилизаторы для танковых орудий еще не изобрели, поэтому метко стрелять на ходу здешним водителям было затруднительно – вторая очередь прошла ниже, вздыбив кучи щебенки за нашей кормой. Но, по идее, это была артиллерийская «вилка», и следующая порция снарядов прилетит уже по нашу душу.
– Петя, срочно с дороги! – заорал я в полный голос.
– Держись! – спокойно ответил Валуев и резко крутанул руль.
БТР с ходу перемахнул кювет, едва при этом не опрокинувшись, и вломился в кусты на опушке леса. Объезжая большие деревья и ломая подлесок, «Ганомаг» углублялся в чащу по волнистой кривой. По сторонам стали рушиться и падать стволы, словно спиленные гигантской бензопилой, – сообразив, что мы вот-вот сбежим, «двоечка» открыла огонь длинными очередями. Меня мгновенно забросало ветками, сбив с головы намародёренную фуражку, и я поспешил нырнуть под прикрытие брони.
С левой стороны бабахнуло, взрывом внутрь корпуса БТР принесло землю, траву, щепки. Несколько шальных осколков ударили в борт. Похоже, что нам вдогонку решила кинуть пару подарков и «троечка».
– А вот хрен вам… – процедил Валуев, резко перекладывая руль из стороны в сторону.
Да, если бы мы вот так вот катались в Белоруссии где-нибудь или под Москвой, то черта с два далеко заехали бы. А здесь Украина, тут «порядочных» лесов с гулькин нос. Разве что в Карпатах или на севере, где Полесье. Липки сплошные, дубки да сосны…
Тут снаряды стали рваться один за другим – надо полагать, и трофейный «Т-26» подключился. Танковые орудия били по площадям, тщетно пытаясь нашарить угнанный «Ганомаг». Земля неожиданно вздыбилась чуть ли не прямо перед капотом – «бэтээр» подпрыгнул и передком въехал в воронку. Скорость наша была невелика, поэтому нас не опрокинуло, но вот меня крепко приложило об край лобовой брони. Спасибо еще, не головой.
– Уходим! – резко скомандовал Валуев. – Пионер, пулемет захвати! И про патроны не забудь!
– Так точно! – ответил я, примериваясь, как мне половчее открутить тяжеленный станкач от вертлюги.
– Сержант Алькорта! – чуть не в ухо баску рявкнул Валуев, пробираясь с места мехвода в десантное отделение.
– Совсем расслабились, уроды… Забыли, как службу тащить нужно! – усмехнулся я.
– Танк заминировать, трупы в кусты! Пионер, стой на фишке! – скомандовал Валуев и буквально выпорхнул из БТРа.
– Яволь, херр оберфельдфебель! – бодро откликнулся я.
– А за хера потом отдельно ответишь!
И снова зачистка не заняла много времени – и пяти минут не прошло, а Петр уже забрался обратно в стальную коробку бронетранспортера, грохнув на пол еще один пулемет и пару автоматов.
– Куда нам столько? – удивился я. – По три ствола на рыло!
– Лично я не могу это здесь бросить! – ухмыльнулся Валуев. – Это выше моих сил!
– Этак мы скоро будем по центнеру железа на себе тащить! – фыркнул я.
– Всего-то по паре пудов! – пожал могучими плечами Петр. – Тебе, пионер, этого не понять! Хуршед, Хосеб! По местам!
– Экспресс «Бильбао – Мадрид» отправляется! – сказал Алькорта, влезая в кузов и аккуратно укладывая в общую кучу свою долю добычи – еще один пулемет «МГ-34». «Эмгач» оказался в кожухе без дырочек и почему-то с заправленной с правой стороны лентой.
– Откель такое богайство? – удивился я. – Вроде бы на посту всего одно пулеметное гнездо было…
– Из лесу, вестимо! – процитировал классика русской литературы Хосеб.
– Это он в танке открутил! – пояснил Альбиков. – Даром что испанец, а ведет себя как хохол! Говорю ему: ну куда ты эту байду без сошек пристроишь? Так нет, не зьим, так понадкушу!
– Я не испанец, я баск! – громко ответил Алькорта.
– И тем и другим – прикидываешься! – продолжал прикалываться узбек. – Я-то, вот, полезные вещи прихватил – еду и воду!
В доказательство своих слов Альбиков аккуратно поставил на пол немецкий ранец, эдакого классического «оккупантского» вида – обшитый рыжей коровьей шкурой, и жестом фокусника извлек из него плоскую консервную банку.
– И таких тут двадцать штук! А к этому еще и «заправка»!
Второй рукой Хуршед держал за ремешки сразу три фляги. Когда он их энергично встряхнул, они как-то уж очень солидно булькнули, и я сразу заподозрил, что налитая в них жидкость – совсем не вода! Чего там покойный танкист из бидона переливал?
– Эй, вы закончили? – вмешался Валуев. – Пора в дорогу!
Едва мы отъехали от разгромленного блокпоста метров на двести, как сзади грохнуло. Наверняка сработала одна из оставленных минных ловушек. Я оглянулся и увидел за кустами и деревьями догонявший нас «Опель-Блитц». Что сразу бросилось в глаза – обширные повреждения кабины: разбитые в хлам фары, дыры в решетке радиатора. Неужели он из тех, что встречали нас вчера вечером? Интересно, и как у них «сухой» движок не стуканул? Или они умудрились в полевых условиях радиатор заклеить? Или просто дырки деревянными чопиками забили?
– Петя, рви! – выдохнул я. – За нами грузовик!
– Твою мать! – охнул Валуев и попытался прибавить скорости, но эта железная коробка и так неслась на максималке. – Приготовиться к бою, без команды не стрелять! Пионер, крути башкой на все триста шестьдесят!
Я быстро осмотрелся и обомлел: в этом месте две разошедшиеся дороги делила довольно скудная лесополоса, и мне был хорошо виден немецкий танк – он двигался параллельно «бэтээру» и уже разворачивал в нашу сторону башню.
Грохот выстрела утонул в реве двигателя.
– Тормози! – отчаянно крикнул я.
Валуев буквально «упал» на педаль тормоза, «Ганомаг» клюнул носом и встал, но это оказалось лишним – снаряд, который чуть было не достался нам, ударил в дерево, росшее между двух дорог. Вспышка, щепки во все стороны, и верхняя часть перерубленного ствола неторопливо пролетела мимо, разгоняя ветками клубы дыма, шлепнулась впереди на дорогу.
– Это еще что?! – прокричал сержант.
– Мы, кажется, не всех танкистов в округе извели! – ответил я, внимательно следя за маневрами противника.
Угловатая махина немецкой «трешки» внешне неторопливо съехала в подлесок и двинулась к нам. Даже с расстояния в сто метров я отчетливо слышал хруст ломаемых кустов. Этот звук почему-то совершенно не перекрывался ревом двигателя. «Опель» приблизился и встал. Из-под дырявого тента посыпались пехотинцы. Много – десятка полтора. И, вероятно, чрезвычайно злые – открыли по нам огонь сразу, особенно не разбираясь. Ну, это-то как раз понятно – трупы на блокпосту только слепой мог не заметить. А связать их и упыливший «в закат» бронетранспортер – особого ума не надо.
– Валить надо, Петя!
«Ганомаг» дернулся было вперед, но тут передние колеса уперлись в лежавший поперек дороги ствол срубленного танковым снарядом дерева. Почувствовав препятствие, сержант прибавил газу, но проклятый БТР словно на противотанкового «ежа» наехал – мы застряли намертво, только гусеницы бешено вращались.
Преследовавший нас танк снова пальнул из пушки, однако это был не «Т-90», чтобы стрелять на ходу, – снаряд усвистал куда-то в лес.
– Петя, сдай назад! – скомандовал я, объясняя ситуацию, будто дефективному ребенку: – Перед нами бревно, его надо объехать.
– Яволь… – пропыхтел Петр, с перегазовкой врубая заднюю передачу.
– А сзади что творится? – спросил Хуршед, с нарастающим интересом прислушиваясь к звонким кликам по броне «Ганомага» – ребятишки с «Опеля» пристрелялись, да тут и дистанция всего ничего – полста метров. Я мельком удивился той плотности огня, которую смогли создать полтора десятка человек с морально устаревшими винтовками, снабженными продольно-скользящим затвором.
– Немцы там… – нарочито спокойно сказал я, – пятнадцать рыл. И чего-то нервные и злые…
– Ну, мы сейчас их успокоим! – ухмыльнулся Алькорта, подбирая с пола пулемет.
Хуршед взял второй и по кивку напарника распахнул половинку задней двери. Два ствола ударили разом, посеяв невиданный ажиотаж в среде немецких «интуристов», почему-то решивших, что ответка из «бэтээра» им не прилетит и они смогут спокойно, как в тире, раздолбать нас из своих «Маузеров» с пистолетной дистанции. По цепи пехотинцев словно косой прошлись – фрицы валились, в буквальном смысле слова, как кегли. Потом две струи трассеров сошлись на «Опеле» – брызнули стекла кабины, затрепыхался на ветру издырявленный, как дуршлаг, тент кузова. Пули пробили и капот, куроча двигатель. Секунда – и грузовик неярко полыхнул, медленно сползая задом в кусты.
Тем временем поганая немецкая «трешка», пробив в лесополосе ровную прямую просеку, приблизилась уже на пятьдесят метров. Тут танк встал, и я словно «увидел», как наводчик подкручивает маховички орудия, загоняя БТР в центр прицельной сетки.
– Ходу, Петя, ходу!
«Ганомаг», как мне показалось, «прыгнул» вперед, за секунду преодолев десяток метров. Я едва успел вцепиться в края кузова, чтобы не вылететь наружу. Выпущенный танком фугасный снаряд просвистел у нас за кормой, обдав Альбикова и Алькорту горячим воздухом, и рванул в лесу, окончательно уничтожая местную экологию.
БТР резво рванул по проселку, подгоняемый хлопками танковой пушки, – немецкие танкисты явно не успевали брать упреждение по движущейся цели и бессовестно мазали. Секунда, две, три… пять… и мы скрылись за поворотом.
Минут через десять впереди посветлело, и «Ганомаг», взревывая, вылетел на широкую дорогу, укатанную щебенкой, к которой узкая лесная грунтовка подходила перпендикуляром. Шоссе, то самое, по немецким меркам, «панцер-штрассе», казалось пустынным, лишь в отдалении слева пылил грузовик, направляясь к видневшейся на холме деревушке, вероятно – той самой Лозовой. От поворота до нее было километров пять-шесть. Чтобы добраться до нужного места, нам необходимо миновать эту деревню, а потом отмахать еще километров пять на юго-восток. Но это всё в теории… Однако реальность сразу напомнила о себе – не успел наш бронетранспортер выбраться на шоссе, как практически уперся в еще один блокпост, только на этот раз куда солидней, чем в лесу, ведь тут чуть ли не стратегическая «точка». На обочине стоял всего один мотоцикл с коляской, а возле него два фельджандарма с бляхами, но в радиусе сотни метров вокруг я моментально засек не менее батареи противотанковых пушек и окопы примерно на роту пехотинцев. Скорее всего войск было больше – пушки и окопы были тщательно замаскированы, и я с ходу не всех увидел.
– Влипли, блин! – пробурчал Валуев. – Из огня да в полымя!
Действительно, ситуация выглядела гораздо более худшей – наш «Ганомаг» оказался посреди обширной проплешины, практически в «чистом поле», как на ладони для полудесятка стволов скорострельных ПТО[23], и это не считая двадцати пулеметов (или сколько их полагается на пехотную роту?) и сотни винтовок. Раздолбают мгновенно, нам и десятка метров не проехать!
– Петя, у мотоцикла тормозни! – скомандовал я Валуеву.
Сержант уныло кивнул, но выполнил приказ – деваться-то особо некуда.
– Я лейтенант Дитрих Шульц из 25-й мотодивизии. Следовал со своими людьми в расположение батальона, – торопливо затараторил я. – Сейчас на нас в лесу, в паре километров отсюда, напали русские танки!
– Что? – недоуменно переспросил старший жандарм, разглядывая меня и наше транспортное средство.
– Ты оглох что ли, крыса тыловая? – заорал я в полный голос, краем глаза увидев, что из расположенного метрах в тридцати от обочины замаскированного блиндажа выбрались два офицера. – В двух километрах отсюда прорвались русские танки! ТАНКИ!!!
Старший фельджандарм продолжал недоуменно хлопать глазами, а вот его младший товарищ оказался куда сообразительней – поняв, что первым делом злобные большевики откроют огонь по нему, торчащему на шоссе, как прыщ на заднице, солдатик завел свой «мотик» и, дав по газам, мужественно бросился удирать, оставив старшего коллегу на обочине.
Ожидаемо быстро среагировали и торчащие неподалеку офицеры – от блиндажа раздались зычные команды: «Тревога! Приготовиться к бою! Танки с левого фланга!».
Тут нам очень подыграли «охреневшие в атаке» немецкие танкисты, которые, вероятно, продолжили преследовать нас, разозленные своим косоглазием и нашей увертливостью, – из леса за нашей спиной раздался звонкий «банг!!!» танковой пушки и рядом рванул фугасный снаряд. Осколки, щебенка и комья земли простучали по броне «Ганомага», БТР ощутимо качнуло взрывной волной, я едва успел нырнуть под прикрытие «картонного» борта. А когда выглянул наружу, то увидел рядом с гусеницами обезглавленный труп фельджандарма. На немецкой батарее ПТО мелькнули фигуры артиллеристов и тут же все замерло – фрицы приготовились к бою с прорвавшимися русскими танками.
– Петя, гони! – взревел я.
Вернее, мне показалось, что «взревел», на самом деле голос предательски дал «петуха». Но Валуев мою команду понял, рванув рычаг переключения передач и одновременно выкручивая руль. «Ганомаг» крутанулся на месте, почти «по-танковому», при этом раскатав по щебенке попавший под гусеницы труп тупого жандарма.
Мы погнали к Лозовой со всей доступной скоростью – то есть на предельных для данной дороги и транспортного средства сорока километрах в час. Ветер засвистел у меня в ушах, а за спиной разгоралось настоящее сражение – бухали сразу несколько танковых орудий, им несолидно, какой-то трескотней, но в хорошем темпе отвечали ПТО. Чуть позже к общему хору присоединились пулеметы и винтовки – веселье нарастало.
Я прикинул, что, пока фрицы поймут, что ведут перестрелку со своими, пройдет минимум, пара минут. А за это время мы гарантированно покинем зону боевых действий. Правда, потом следует ждать, что уцелевшие фашисты по радио и телефону предупредят окрестные посты о чересчур наглых диверсантах, разъезжающих по их тылам как у себя дома. Эх, нам бы только мимо Лозовой проскочить, дальше проще будет – свои где-то рядом, если Валуев со своей чуйкой не ошибся. Впрочем, может так случиться, что дальше будет не проще, а сложнее – вероятность того, что непосредственный периметр вокруг группы Глеймана держат наиболее боеспособные немецкие части, весьма высока. Да и стоять войска могут поплотнее, чем здесь, – не отдельными блокпостами, а сплошной линией.
Нам повезло – когда шум настоящего «сражения» как-то внезапно стих, «Ганомаг» успел проехать пару-тройку километров и почти приблизиться к деревне. То есть на взаимное опознавание у фрицев ушло минут пять – посмотреть на часы не сообразил, не до того было. Оглянувшись, я увидел на «панцерштрассе» аж три танка! Причем один из них неожиданно оказался советским «Т-26» с грубо намалеванными на башне «балкенкройцами». Преследовавшая нас по лесу «трешка» дымила, но, к сожалению, не так густо, как хотелось бы, – явно им не баки подпалили. Третьим представителем Панцерваффе являлся миниатюрный, как БМД[24], танчик «Т-2». Он зачем-то елозил поперек шоссе, за те полминуты, что я наблюдал его маневры, проехав взад-вперед аж три раза. Между бронированными машинами суетились люди, причем явно не только танкисты, но и пехотинцы, числом около трех десятков. В общем, у них там сейчас начиналась настоящая разборка по теме, некогда озвученной незабвенным Соловейчиком: «Какая сволочь стреляла?!» И я искренне пожелал фашистам вести дискуссию как можно дольше – время играло на нас. Немного успокоенные отсутствием обстрела, Хуршед и Хосеб встали со скамеек и выглянули поверх бортов наружу.
– Это что там у фрицев за тарарам? – крикнул мне Альбиков, пытаясь перекрыть шум мотора.
– Френдли файр![25] – машинально ответил я и тут же прикусил губу, но сержанты почему-то поняли меня и синхронно кивнули. Только Валуев со своего места посмотрел на меня своим традиционным задумчивым взглядом.
– Петя, пора съезжать с дороги! – озабоченно сказал я, понаблюдав за действиями немцев еще пару минут. – У них нашелся толковый командир, который быстро навел порядок, – танки за нами в погоню собираются.
– Еще хотя бы метров пятьсот! – процедил Валуев, пристально, насколько позволял узкий смотровой лючок мехвода, всматриваясь в дорогу. – Здесь невозможно повернуть – слишком глубокие кюветы.
Я с верхотуры видел гораздо лучше сержанта и был вынужден с ним согласиться: дерни мы сейчас с полотна в сторону – гарантированно застрянем в глубокой канаве, ведь «Ганомаг» весьма посредственный «проходимец» по полному бездорожью.
Тут над головой просвистело несколько штук «чего-то железного». Оглянувшись и увидев состав преследователей, я догадался – это была очередь из малокалиберной пушчонки идущей головной «двоечки». Ну, это в сравнении с «нормальными» танками у «Т-2» пушчонка – нам этих двадцати миллиметров за глаза хватит: одно попадание, и внутри бронекоробки «бэтээра» только фарш останется. К счастью, стабилизаторы для танковых орудий еще не изобрели, поэтому метко стрелять на ходу здешним водителям было затруднительно – вторая очередь прошла ниже, вздыбив кучи щебенки за нашей кормой. Но, по идее, это была артиллерийская «вилка», и следующая порция снарядов прилетит уже по нашу душу.
– Петя, срочно с дороги! – заорал я в полный голос.
– Держись! – спокойно ответил Валуев и резко крутанул руль.
БТР с ходу перемахнул кювет, едва при этом не опрокинувшись, и вломился в кусты на опушке леса. Объезжая большие деревья и ломая подлесок, «Ганомаг» углублялся в чащу по волнистой кривой. По сторонам стали рушиться и падать стволы, словно спиленные гигантской бензопилой, – сообразив, что мы вот-вот сбежим, «двоечка» открыла огонь длинными очередями. Меня мгновенно забросало ветками, сбив с головы намародёренную фуражку, и я поспешил нырнуть под прикрытие брони.
С левой стороны бабахнуло, взрывом внутрь корпуса БТР принесло землю, траву, щепки. Несколько шальных осколков ударили в борт. Похоже, что нам вдогонку решила кинуть пару подарков и «троечка».
– А вот хрен вам… – процедил Валуев, резко перекладывая руль из стороны в сторону.
Да, если бы мы вот так вот катались в Белоруссии где-нибудь или под Москвой, то черта с два далеко заехали бы. А здесь Украина, тут «порядочных» лесов с гулькин нос. Разве что в Карпатах или на севере, где Полесье. Липки сплошные, дубки да сосны…
Тут снаряды стали рваться один за другим – надо полагать, и трофейный «Т-26» подключился. Танковые орудия били по площадям, тщетно пытаясь нашарить угнанный «Ганомаг». Земля неожиданно вздыбилась чуть ли не прямо перед капотом – «бэтээр» подпрыгнул и передком въехал в воронку. Скорость наша была невелика, поэтому нас не опрокинуло, но вот меня крепко приложило об край лобовой брони. Спасибо еще, не головой.
– Уходим! – резко скомандовал Валуев. – Пионер, пулемет захвати! И про патроны не забудь!
– Так точно! – ответил я, примериваясь, как мне половчее открутить тяжеленный станкач от вертлюги.
– Сержант Алькорта! – чуть не в ухо баску рявкнул Валуев, пробираясь с места мехвода в десантное отделение.