Статский советник

Разговор Фандорина с Евстратием Павловичем Мыльниковым, которого статский советник обнаружил на временном наблюдательном пункте, устроенном на пыльном чердаке близ лобастовской мануфактуры, был отчасти похож на предыдущие, отчасти же от них отличался, ибо помимо Петра Ивановича еще обсудили неудачную ночную операцию, вероломного миллионщика и вопрос о пособии семьям погибших филеров. Однако закончилась беседа точно таким же образом: статский советник точно назвал собеседнику время и место своей встречи с господином вице-директором. Только номер кабинета указал иной – четвертый.

А после посещения наблюдательного пункта Фандорин больше ничего предпринимать не стал. Поехал на извозчике домой, насвистывая арийку из «Гейши», что случалось с Эрастом Петровичем крайне редко и являлось признаком необычайного оптимизма.

Во флигеле на Малой Никитской между Фандориным и его слугой состоялся долгий, обстоятельный разговор по-японски, причем говорил в основном Эраст Петрович, а Маса слушал и всё повторял: «Хай, хай».

По ходу беседы статский советник нарисовал на листке бумаги схему, которая выглядела вот так:



Потом ответил на несколько вопросов и преспокойно отправился спать, хотя шел всего лишь третий час пополудни и никаких важных дел исполнено не было.

Спал долго, до шести часов. Вставши, с аппетитом поужинал, позанимался гимнастикой и оделся в английский спортивный костюм, легкий и не стеснявший движений: короткий клетчатый пиджак, облегающий шелковый жилет, узкие брюки со штрипками.

На этом туалет Эраста Петровича не закончился. За эластичную ленту подтяжки для правого носка он засунул маленький стилет в легких ножнах из промасленной бумаги; в кобуру на спине сунул велодог – миниатюрный пистолет, изобретенный для велосипедистов, которым докучают бродячие собаки; в другую кобуру, приспособленную для ношения под мышкой, спрятал главное свое оружие – семизарядный «герсталь-баярд», новейшее изобретение льежских мастеров.

Слуга еще попытался пристроить на поясе у Фандорина зловещего вида стальную цепь с двумя тяжелыми шариками, но от этого неконвенционного орудия статский советник решительно отказался, поскольку шарики при ходьбе стукались друг об друга, и это привлекало внимание.

– Сам ничего не предпринимай, – уже не в первый раз сказал Эраст Петрович своему верному помощнику, надевая в прихожей шубу с суконным верхом. – Просто запомни, в какой. Потом стукнешь в шестой условным сигналом, и я тебя впущу. Вакатта?[4]

– Вакаттэмас, – браво ответил Маса. – Дэ мо…[5]

Не договорил, потому что в дверь затрезвонили: раз, другой, третий.

– Это ваша новая наложница, – вздохнул камердинер. – Только она звонит так нетерпеливо.

– Ты пришел или уходишь? – спросила Эсфирь, видя, что Эраст Петрович в шубе, а цилиндр держит в руках. Обняла, прижалась щекой к его губам. – Уходишь. Нос теплый. Если бы пришел – нос был бы холодный. И мускусом почему-то пахнешь. Когда вернешься? Я буду ждать, ужасно соскучилась.

– Эсфирь, я же просил тебя телефонировать, – расстроился Фандорин. – Я д-действительно ухожу, а когда вернусь, пока не знаю. И Маса скоро уйдет.

– Терпеть не могу телефона, – отрезала черноокая красавица. – Он какой-то неживой. И куда же ты собрался?

– По одному важному д-делу, – уклончиво ответил Эраст Петрович и вдруг, поддавшись безотчетному порыву, быстро добавил. – Встречаюсь с князем Пожарским в Петросовских банях. В «дворянском» отделении… пятый номер.

Лицо статского советника тут же залилось краской, длинные ресницы виновато дрогнули.

– То есть не в п-пятом, а в шестом. Я оговорился…

– Господи, какая мне разница, в каком номере ты встречаешься с этим негодяем! Ну и компанию ты себе подобрал! В бане – это просто прелестно! – зло расхохоталась Эсфирь. – Мужские забавы, премного наслышана. Полагаю, еще и девок туда позовете. Прощайте, ваше высокородие, больше вы меня не увидите!

И прежде чем Фандорин успел открыть рот, дверь оглушительно хлопнула. По крыльцу простучали каблучки, заскрипел снег под бегущими шагами.

– Не женщина, а извержение Фудзи в пятом году эры Вечного Сокровища, – восхитился Маса. – Так вы говорите, господин, что оружия мне брать не нужно? Даже самого маленького ножика, который так удобно прятать в набедренной повязке?





* * *


Прятать нож все равно было бы негде, потому что в бассейной зале никто набедренных повязок не носил. Мужчины были совсем голые и, на Масин вкус, весьма уродливые – волосатые, будто обезьяны, с чрезмерно длинными руками и ногами. Особенно неприятно было смотреть на одного, с густой красной шерстью на животе и груди.

Маса не раз и не два с гордостью оглядел свое гладкое, красиво округленное в боках тело. Если прав английский ученый мудрец Тяруридзу Даруин и человек в самом деле произошел от обезьяны, то японцы продвинулись по этому пути гораздо дальше, чем красноволосые.

В бане Масе совсем не понравилось. Вода была недостаточно горячая, неуютные каменные стены слишком сверкали, да и вообще ожидание что-то чересчур затягивалось.

Кроме камердинера в бассейне плескались еще девять человек. Трудно сказать, сколько из них были разбойниками. Насчет одного, хмурого, черноволосого, с большим, как у каппы, носом и поджарым, мускулистым торсом никаких сомнений быть не могло – на боку и на груди у носатого краснели свежие рубцы, а левое ухо было обрезано. Опытным взглядом Маса сразу определил – след скользящих ударов острого клинка. Явный якудза, разве что без красивых цветных татуировок. К подозрительному человеку Маса старался держаться поближе. Но некоторые из купальщиков выглядели вполне мирно. Например, тоненький белокожий юноша, сидевший на бортике неподалеку. Он рассеянно поигрывал цепочкой, прикованной к бронзовому поручню, который опоясывал весь бассейн. Поручень был для того, чтобы за него держаться, а для чего к нему прицепили железное кольцо с цепочкой, Маса сообразить не смог, но ломать над этим голову не стал, потому что были дела поважнее.

На галерею, расположенную за колоннами, выходило шесть дверей, как и полагалось по схеме. Господин должен был находиться за крайней дверью справа. Туда разбойники не сунутся. Они ворвутся в одну из первых четырех дверей. Надо только запомнить, в какую именно, и бежать к господину. Проще простого.

Но как разбойники обойдутся без оружия? Красноволосые не умеют убивать голыми руками, им обязательно нужна сталь. Откуда же в бане возьмется пистолет или нож?

– Пора, – сказал вдруг человек со шрамами.

Крики и плеск разом смолкли. Четыре руки сзади крепко взяли Масу за его замечательные бока, подтолкнули к бортику, и прежде чем камердинер опомнился, миловидный юноша вытянул цепочку из воды. На конце у цепочки оказалось еще одно железное кольцо, которое немедленно защелкнулось у Масы на запястье.

– Спокойно, сударь, – сказал юноша. – Стойте тихо, и с вами Ничего плохого не случится.

– Э-э, позвольте, господа, что за шутки! – раздался возмущенный крик.

Маса обернулся и увидел, что точно таким же манером к поручням пристегнуты еще трое мужчин, очевидно случайных посетителей. Все остальные купальщики – шестеро молодых людей, включая носатого главаря, быстро выбрались из бассейна.


В ту же секунду, из двери, ведущей в раздевальню, выбежали еще двое, совершенно одетые, и у каждого в руках еще целый ворох одежды.

Голые разбойники стали быстро одеваться, не обращая внимания на возмущенные крики прикованных.

Маса дернул цепь, но она держала крепко. Это были самые настоящие ручные кандалы, в которые заковывают арестованных преступников, как он только раньше не догадался. Разбойники пришли раньше, прицепили оковы одним концом к поручню, второй спустили под воду и стали ждать условленного часа. Коварная, нечестная уловка лишила Масу возможности выполнить свой долг. Сейчас бандиты ворвутся в одну из дверей, увидят, что там никого нет, и станут проверять остальные, а предупредить господина нет никакой возможности.

Кричать нет смысла. Во-первых, в сияющей зале любой вопль рассыпется бесполезным эхом, сольется с плеском воды и гулкими голосами купальщиков. Конечно, Маса умел кричать очень-очень громко, и, может быть, господин через запертую дверь услышит его голос, но господин не станет скрываться бегством, а наоборот поспешит на помощь. Вот чего ни в коем случае допускать было нельзя.

Вывод?

Дождаться, пока разбойники вломятся в одну из дверей, и тогда уж орать во все легкие.

Тем временем бандиты оделись и в руках у них откуда ни возьмись появились револьверы. Восемь человек с револьверами – это слишком много, подумал Маса. Если бы без револьверов, с ножами, то ничего. Вдвоем можно бы справиться. А так совсем нехорошо: господин один, их восемь, и еще револьверы.

Главный якудза взвел курок и сказал:

– Пожарский ловок. Не мямлить, сразу огонь. Емеля, Гвоздь, вы – дверь.

Двое самых больших разбойников бросились вверх по мраморным ступенькам, остальные держались чуть позади.

Дают первым двоим место для разбега, чтоб вышибить дверь, догадался Маса. Интересно, куда они свернут – налево, к первым трем кабинетам, или направо?

Свернули направо. Значит, в четвертый.

Но бандиты, предназначенные на роль тарана, прошли мимо, даже не взглянув на четвертую дверь. Не остановились и подле пятой.

Маса, хоть и стоял по грудь в горячей воде, от ужаса стал совсем холодный.

– Данна-а-а-а! Ки-о цукэ-э-э!!!![6]





* * *


Эраст Петрович прибыл к парадному входу в Петросовские ровно в десять.

– Вас уже ждут в шестом-с, – с поклоном доложил служитель. – В остальные пять еще никто не пожаловал.

– Пожалуют, – ответил статский советник. – П-попозже.

Прошел широким коридором, поднялся в бельэтаж, снова коридор, поворот. Справа располагался вход в дамскую половину, слева начинались отдельные кабинеты, за ними служебная лестница. Прежде чем войти в номер, Фандорин еще раз осмотрел локацию и остался удовлетворен. Если придется быстро ретироваться, очень удобно: один прикрывает огнем, второй добегает до угла. Потом наоборот. Перебежки короткие, риск попасть под пулю минимальный. Да и вряд ли дойдет до пальбы.

– Много ли об это время посетительниц в д-дамском? – все же спросил он на всякий случай у сопровождающего.

Тот улыбнулся почтительнейшим образом, с самым легким намеком на игривость:

– Пока много, но новых уже не будет-с. Для слабого полу поздновато-с.

– Тут у них и вход, и выход? – встревожился Фандорин.

– Никак нет-с. Выход с другой стороны. Нарочно устроен. Женщина, ваша милость, не обожает, когда ее после бани наблюдают, с полотенцем на волосах-с. Чем через парадное идти, предпочитают юрк в саночки и адью.

Эраст Петрович дал человеку монетку и вошел в кабинет.

– Как молодой повеса ждет свиданья, так я весь день минуты ждал, когда чего-то там подвал мой тайный! – жизнерадостно приветствовал его голый Пожарский, сидевший в кресле с сигарой в зубах.

Перед князем на столике стояла бутылка «Каше блан», бокалы, ваза с фруктами, лежала раскрытая газета.

– Шампанское? – чуть поднял брови Фандорин. – Имеется п-повод для веселья?

– У меня – да, – загадочно ответил Глеб Георгиевич. – Но по порядку, не будем забегать вперед. Раздевайтесь, окунитесь (он показал на маленький бассейн в полу), а после потолкуем. У вас-то как, добыча есть?

Эраст Петрович взглянул на запертую дверь, что вела в общую залу, и уклончиво произнес:

– Скоро б-будет.

Пожарский с любопытством взглянул на него и обмотал бутылку салфеткой.

– Ну что вы стоите, как покупатель на невольничьем рынке. Раздевайтесь.

Раздеваться в намерения Эраста Петровича не входило, поскольку план предусматривал вероятность поспешной ретирады, однако разгуливать в одежде перед совершенно голым человеком было глупо и неприлично. Вдруг уловка и вовсе не сработает? Так и стоять в пиджаке? К счастью, удобный и простой спортивный костюм позволял одеться в считанные секунды – в конце концов, нижним трико, жилетом и манжетами с воротничком можно было и пренебречь.