Становление вайлорда

– А как еще назвать твою недовольную рожу?! – перебил я. – Твой тон?! Что ты мне повторял все время? Что я «должен стать достойным бойцом синдиката»! Я слышал эту дичь с тех пор, как вообще научился понимать слова! «Должен», чтоб тебя! Маленький ребенок максимум, что должен, так это весело играть и любить маму с папой!

– У тебя был сильный потенциал. Я не хотел, чтобы мы его растратили впустую.

– Именно поэтому ты гонял меня, как какого-то раба-гладиатора?

– У тебя были выходные. Много.

– Ага, когда ты был занят. Когда мы оставались втроем с мамой и Светой. Лучшие дни в моей жизни.

– Послушай, я хотел, чтобы ты был сильным.

– Ага, для того чтобы достойно служить «орлам». Я знаю. Поэтому ты стрелял в меня, оставлял в лесу…

– Все это были лишь тренировки, – произнес он, сжимая кулаки. – Стас, ты не понимаешь. Ты…

В этот момент в дверь постучали.

– Войдите, – мгновенно расслабившись, велел отец.

На сервировочном столике привезли две тарелки голубцов, тарелку с нарезанным хлебом, тарелку с салом, вазочки со сметаной, горчицей и хреновиной. А также чайник и две кружки. Подав все на стол, улыбчивая официантка оставила нас.

– Приятного аппетита, – пожелал отец.

– И тебе, – ответил я.

Ели молча. Голубцы и в самом деле были отменными. Но мама готовила лучше.

– Ладно. Первую причину я услышал, – промокнув губы салфеткой, произнес отец. На его тарелке еще оставался один голубец. – Что насчет второй?

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять его вопрос.

– Вторая – «Багряные псы», – ответил я. – Я не хочу сейчас прекращать воевать с ними.

Отец нахмурил брови и коротко спросил:

– Причина?

– Они сделали много зла моим друзьям. А еще из-за их действий страдают обычные люди.

– Подробности?

– Увы, это дело мое и клана Добриных.

Отец хмыкнул:

– Хороший ответ. Тогда другой, личный вопрос, не имеющий отношения к политике. Что тебе до страданий обычных людей?

Он спрашивал серьезно, сверля меня взглядом. Сначала от такого глупого вопроса меня захлестнул гнев, но я быстро его подавил и твердо ответил:

– Страдать тяжело и больно. Но если тебе хочется услышать что-то более приземленное, то эти страдания призывают граймов.

– А что тебе до граймов?

– Граймы – зло. И силы вайлордов нам даны прежде всего для того, чтобы, уничтожая их, защищать людей. Для этого и нужны кланы и синдикаты. А не для того, чтобы растить свое финансовое благополучие и вес в обществе.

Отец несколько секунд подозрительно смотрел на меня, а затем со странной полуулыбкой на губах покачал головой. После всех этих вопросов у меня появилось чувство, будто он меня экзаменует. Или допрашивает…

– Может, на меня ты и похож внешне, но на Лику внутренне, – тихо сказал он.

– А это плохо?

– Смотря для кого, – вновь хмыкнул отец. А затем нахмурился: – Стас, я тебя услышал. А теперь ты послушай меня. Если вернешься в родной синдикат и если я тебе действительно настолько противен, можно сделать так, что мы будем очень редко видеться. Исключительно по рабочим вопросам. И второй момент: «орлы» смогут защитить Свету. Артур знает, что она медиум, и приложит все силы для ее защиты. Как и я, разумеется. А о том, что «псы» больше не будут иметь к вам никаких претензий, я уже говорил. Защищать вас от них, когда вы работники Добриных, мы не сможем.

– Я все сказал, отец. Но твои слова Свете передам. Может быть, она согласится вернуться под вашу защиту.

Он отрицательно покачал головой и ответил:

– Без тебя не согласится. Я звонил вчера вечером и разговаривал с ней. Я быстро понял, что ты все ей рассказал.

– И сам попросил не рассказывать о звонке? – нахмурился я. Отец молча кивнул.

Вот значит какие у нее «женские проблемы» с самого утра? Боялась мне на глаза попадаться… Отец еще и надавил на нее, поди.

– Стас, что будешь делать, когда война с «псами» закончится?


– Пока не знаю. Но, уверен, к тому моменту найду ответ.

– Ищешь свой собственный путь?

– Это как-то слишком пафосно звучит, – хмыкнул я. – Но да.

– Здорово, Стас. Ладно, – вздохнул он. – Иди к своим Добриным. Но помни, ты понятия не имеешь, что вокруг происходит. Ты не знаешь ничего ни о Добриных, ни о «псах», ни о «Серых орлах». Да вообще ни о чем. Если захочешь вернуться, я с радостью все тебе расскажу. Но… Иди. Рад был повидать ся, сын. И с прошедшим тебя днем рождения. Желаю тебе всего самого наилучшего.

Он поднял руку в прощальном жесте, дав понять, что разговор окончен. Спрашивать что-либо у него после этого было бессмысленно. Большего из него не вытянуть.

– Спасибо, отец, – кивнул я. – До встречи.

– Пока. Надеюсь, еще увидимся.





* * *


Лежа на кровати в спальне гостевого домика Добриных, я смотрел в потолок. Мысли путались. Я раз за разом вспоминал разговор с отцом. И сейчас, и в машине, пока ехал домой.

Отец… как обычно, проехался по мне, будто на бульдозере. От осознания этого в груди зарождалась злость. Мог бы и поласковее с сыном обойтись, после долгой-то разлуки. Но нет же… Это ему не нравится, тут он разочарован мной… Как всегда. Правда, в детстве я часто винил себя из-за его слов. Думал, дело действительно во мне… Теперь же я смотрел на все иначе. Я повзрослел, хочется верить, что немного поумнел, и… пережил смерть мамы.

Я злился на отца.

Но вместе с тем некоторые его слова, тени эмоций на его лице казались мне странными. Он действительно похвалил меня дважды за сегодня? Или же это мне так хочется думать?

Лучше бы мы и дальше не встречались.

Но где-то в глубинах черепной коробки мелькала и другая мысль – а вдруг я смогу понять этого человека? Простить его? Вдруг когда-нибудь он сможет стать для меня… не идеальным, но хотя бы «средненьким» отцом? Вдруг когда-нибудь станет нормальным дедом своим внукам?

Да уж, если бы в наш дом восемь лет назад не ворвалась беда, я бы до сих пор был его рабом-гладиатором? Или все-таки он начал бы считать меня за равного?

Не хочу с ним больше видеться!

Но… мне всегда хотелось иметь с ним нормальные отношения.

Протяжно выдохнув, я уселся на край кровати. Затем встал, подошел к окну. И глядя на ровно подстриженный газон, задумался в очередной раз о своем будущем. Мои бурные эмоции на некоторые триггеры – это моя проблема. Ведь гармония с самим собой – такая же важная составляющая общей силы вайлорда, как и физически развитое тело. Я не из тех бойцов, кто, отдаваясь бурной ярости, становится сильнее. Я не могу отдаваться собственному безумию, принимая его как часть своей натуры. А значит, нужно что-то делать с проблемой.

В дверь постучали. Тряхнув головой, я подошел к зеркалу. Пару секунд посмотрел на себя и произнес:

– Войдите!

– Привет, братик, – виновато проговорила Света, заглянув в комнату.

– Проходи, не бойся. Не укушу, – ответил я.

Не поднимая глаз, она сделала несколько шагов и уселась в мое рабочее кресло. Я разместился на краю кровати.

– Прости, братик, – боясь посмотреть на меня, прошептала она, – ты рассказал мне, хоть отец и не велел тебе. А я послушалась его и промолчала.

– Ничего страшного. Я тебя не виню, – честно ответил я.

– Но это потому, что он хотел услышать именно твои мысли! – вскинула голову сестра. – Он сказал, что если я поговорю с тобой заранее, то ты будешь готов к разговору! Но я… я верила, что ты и сам найдешь, что сказать ему. И твои слова прозвучат убедительно! Я знала, верила в тебя! И всегда верю! Я…

– Ты хотела, как лучше. Успокойся, Света, – тепло проговорил я, встал и положил руку ей на плечо. – И ты была права. Возможно, наш разговор прошел бы хуже, если бы я знал, что он звонил тебе.

– Так вы нормально поговорили? – встревоженно спросила сестра.

– Нормально, – отозвался я. – Посидели, поели голубцов. Не таких вкусных, как готовила наша мама, но вполне достойных.

– Что сказал тебе отец?

– Что мы оба можем делать то, что хотим, – хмыкнул я.

Света широко улыбнулась.

– Он всегда заботился о нас, – нежно произнесла она.

Я округлил глаза от такого неожиданного заявления. За прошедшие восемь лет мы практически не говорили об отце, и я не знал, что Света воспринимает все именно так.

Мне было что сказать ей, но телефонный звонок спутал мои планы.