Стань моим завтра

Подушка, одеяло и простыня были пропитаны запахом Бекетта – таким свежим и таким мужским. Смесью ароматов одеколона, мыла, крема после бритья и его кожи. С каждым вдохом я вбирала его в себя.

– Ну что, доволен? – спросила я.

– Я всегда радуюсь, когда добиваюсь своего, – отозвался он.

Мне пришлось закусить щеку, чтобы не рассмеяться. А в следующее мгновение я уже засыпала, со всех сторон окруженная вещами, носившими на себе след Бекетта.





12. Бекетт




16 декабря

Когда я проснулся, в воздухе витал запах кофе. Зельда сидела за столом, сгорбившись над работой и подтянув одно колено к подбородку. Волосы были завязаны в пучок, на носу очки, несколько слоев одежды на хрупкой фигурке. Радиатор у ее ног тихонько хрипел и пощелкивал. Гирлянды горели, разгоняя серый полумрак зимнего утра.

Ох уж эти гирлянды. И ковер. Вроде бы в этой мрачной, серой квартире произошли совсем небольшие изменения, но они оказывали на меня очень странное влияние.

Последние десять дней я изо всех сил пытался поддерживать с Зельдой дружеские отношения. Доброжелательно и профессионально вести себя во время работы над романом. И не позволять себе ничего лишнего.

И все же впервые за долгое время я позволил себе надеяться. Надеяться на многое. Может быть, нам с Зельдой удастся возвести нечто прекрасное на фундаменте, который она успела заложить. Может быть, этот роман станет популярным и принесет хорошие деньги. Есть шанс, что тогда моя жизнь пойдет иначе.

Раньше, думая о будущем, я представлял бесконечную череду дней, в течение которых я разъезжаю по Нью-Йорку на своем велике. Думал, что буду работать курьером, пока не состарюсь или не получу травму. Возможно, Зельда меняла мою судьбу. Она уже успела стать моим творческим партнером – раньше я даже представить не мог, что в моей жизни случится нечто такое.

Я смотрел на нее, сидевшую под гирляндой из мигающих огоньков. Раньше я даже представить не мог, что в моей жизни случится она.

Я откинул синее одеяло и поднялся с матраса.

Зельда обернулась и бросила на меня свой коронный саркастичный взгляд, который я успел полюбить.

– Ну как? Было жутко неудобно, да? А все потому, что ты слишком высокий.

Я поборол желание растереть затекшую поясницу и одарил ее невинной улыбкой.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь.

Она прищурилась и посмотрела на меня сквозь эти чертовы очки, а потом фыркнула и вернулась к работе.

Я налил себе кофе.

– Как ты смотришь насчет того, чтобы сегодня поработать над романом?

– У тебя выходной, – проговорила Зельда, не поднимая взгляда.

– А значит, у нас будет много времени для работы.

Она покрутила в пальцах ручку и наконец обернулась ко мне.

– Я хочу погулять, – сказала она. – Увидеть Манхэттен. Я живу здесь уже несколько недель, а видела только наши с тобой рестораны и торговый центр.

– Многие душу готовы продать, чтобы увидеть «Атлантик терминал», – сказал я. – Ты даже не представляешь, как тебе повезло.

Она закатила глаза.

– Не сомневаюсь, что это восьмое чудо света. Но я говорила серьезно. Работа над романом идет хорошо. Давай сегодня отдохнем от него и сходим погулять.

Я прислонился к кухонному столику, на мгновение задумавшись. Мой взгляд упал на маленькую рождественскую елку, стоявшую на столе.

– У меня есть идея.

Бум!



Поезда метро на линии N, направлявшиеся к Манхэттену, были забиты мамочками с колясками и желающими закупиться рождественскими подарками. На Геральд-сквер мы сделали пересадку на линию F и вышли из метро на 47-й улице.

– Рокфеллер-плаза? – спросила Зельда.

Ее серая шапочка была натянута на уши. Волосы разметались по пальто, а чернильные пятна на пальцах скрывались за белыми вязаными перчатками с причудливым цветочным узором.


– Ты там когда-нибудь бывала?

– Нет. Только видела по телевизору, как зажигают гирлянду на елке. Ее размер всегда меня…

Зельда осеклась: мы повернули за угол, и плаза предстала перед нами.

– Господи боже, – произнесла она.

У подножия золотой скульптуры, изображавшей Прометея, белым ковром расстилался каток. Над плечами Прометея возвышалась рождественская елка под тридцать метров высотой, украшенная огоньками всех возможных цветов.

– Я не думала, что она настолько… высокая.

Ее взгляд медленно опустился от макушки елки до катка, по которому скользили люди.

– Хочешь покататься? – спросил я.

– А можно? Ты сам хочешь?

Теперь она смотрела на меня. Ее прекрасные глаза так светились, что мне пришлось заставить себя оторвать от нее свой чертов взгляд.

– Да, хочу, – ответил я. – Так мы сможем увидеть елку вблизи.

Мы подошли к прокату коньков и простояли в очереди добрый час, потому что одновременно на катке могло находиться не больше ста пятидесяти человек. Наконец нам разрешили выйти на лед. Я никогда раньше не катался, но что там могло быть такого уж сложного?

Я выяснил это в первую же миллисекунду, когда мой конек коснулся льда и едва не уехал из-под меня. Я в панике схватился за бортик, чтобы не плюхнуться на задницу.

Отлично, Коуплэнд. Да ты просто гребаная звезда.

Зельда захихикала, но ее смех перешел в писк, когда с ней произошло ровно то же самое. Она замахала руками, пытаясь удержать равновесие, но ее коньки скользили то вперед, то назад. Я потянулся к ней, чтобы помочь. Она еще раз дернула рукой, а потом схватилась за мою ладонь, и я притянул ее к себе.

Мы заскользили вдоль бортика – медленно, словно продираясь сквозь ураганный ветер.

– Господи, это кошмар, – выдохнула Зельда, хотя на ее раскрасневшемся от холода лице сияла широкая улыбка.

– Нет, постой. Мы справимся, – я отошел от бортика, сделав пару широких, неуверенных шагов, чтобы оказаться слева от нее, а потом взял ее за руку. – Так, теперь отпускай бортик.

– Еще чего, – фыркнула она.

– Я тебя держу.

– Да ладно?

– А может, и нет, – признался я, едва не потеряв равновесие. – Зато мои слова прозвучали уверенно, правда ведь? А вообще, это все твоя вина.

– Моя? – взвизгнула она, смеясь.

– По сценарию ты должна была признаться, что на самом деле ты гениальная фигуристка, и научить меня кататься по льду. А оказывается, мы с тобой двое неумех.

Словно в подтверждение этих слов, моя нога поехала вперед, и я свалился на лед, утаскивая Зельду за собой. Мы оба упали на задницы, переплетясь ногами и смеясь, несмотря на то, что было немного больно.

– Ты в порядке? – спросил я у нее.

– Все супер, если не считать ушибленной задницы и уязвленной гордости.

– Тогда хорошо. – Я опустился спиной на лед. – Наверное, я немного так полежу.

Зельда рассмеялась.

– Здесь и правда безопаснее.

Я поднял взгляд, и улыбка на моем лице сменилась благоговейным восторгом. У меня сжалось сердце, и я на ощупь потянулся к Зельде, пытаясь взять ее за руку.

– Зельда. Ты должна это увидеть.

Я думал, она пошутит или скажет, что я сошел с ума, но она молча легла на лед рядом со мной, почти касаясь волосами моей щеки.

Мы смотрели вверх – на небо, в котором густели темно-синие сумерки, и на елку, возвышавшуюся над катком. Зеленое, похожее на конус дерево, окутанное тысячами разноцветных лампочек, сверкало и переливалось. В свете огоньков и высотных зданий город казался живым. Белый лед и золотая статуя Прометея сияли их отражениями.

Мир казался прекрасным. Особенно потому, что мы с Зельдой лежали плечом к плечу, и она согревала меня, хотя холод ото льда уже должен был просочиться сквозь мою одежду.

– Ты это видишь? – спросил я и почувствовал, как она кивнула.

– Как же красиво.