Стальной блеск мечты
Часть 3 из 29 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Ей всё ещё нелегко было увидеть в старой герцогине добрую фею.
— Не стоит, милочка. Поверь, для моего интереса в этом деле есть веские причины.
Юнис не нашлась, что ответить, и в комнате повисло молчание.
— Может, ты ещё о чём-то хочешь меня спросить? — поинтересовалась через некоторое время герцогиня Эличе. — Если так, то не стесняйся, сделай милость.
Юнис почудилось, будто бы он неё ждут чего-то определённого, словно она забыла спросить что-то очень важное, по мнению её собеседницы. Но что именно это может быть, оставалось неясным.
Не в силах найти ответ, Юнис помотала головой.
— Я полагаю, у меня больше нет вопросов, ваша светлость. Мне сейчас, наверное, нужно побыть одной и как следует подумать надо всем, что я сегодня узнала.
— Ну коли так, можешь идти, — разрешила госпожа Венадио.
— Ещё раз благодарю за вашу доброту ко мне, — проговорила Юнис и почти бегом выскочила из комнаты, прижимая к груди драгоценные футляр и письмо.
***
Герцогиня вместе со своей свитой уехала вскоре после разговора.
Юнис же спряталась от любопытных взглядов в своей комнате и, как и обещала, принялась обдумывать всё, о чём ей только что стало известно. Всё, что она узнала, казалось слишком сложным, слишком ошеломляющим, чтобы держать правду в себе и не поделиться ни с одной живой душой. Вот только подходящих кандидатур на роль конфидента в таком вопросе Юнис придумать не смогла: близких подруг, а тем более друзей у девушки никогда не было. Нет, конечно, она водила знакомство со сверстниками — от отпрысков аристократов из круга общения графа Честона, до деревенских девушек, которых приставляли к ней в детстве для совместных игр. Но всё это были в лучшем случае приятельские отношения, а никак не тесная дружба. Оставалось только поделиться с графиней Соланж, правда, решиться на это было страшно. Речь ведь шла о таких вещах, которые могли совсем не понравиться приёмной матери Юнис. И всё же другого выхода не оставалось.
Вдове графа Пиллара наверняка было весьма интересно, о чём говорили престарелая герцогиня и юная воспитанница, но виду Соланж не подала и мучить Юнис расспросами сразу после отъезда герцогини не стала. Может быть, мудрость, приходящая с годами, подсказала вдовствующей графине, что нужно лишь немного подождать, смирив любопытство, и тогда знание само придёт к ней. Как бы то ни было, ещё до ужина Юнис уже стояла у дверей музыкальной гостиной, где уединилась с книгой её опекунша. Шпагу девушка оставила лежать в своей комнате, но вот конверт с письмом взяла с собой.
— Матушка, я хочу кое о чём с тобой посоветоваться, — начала Юнис.
И задумалась о том, как странно звучит это обращение. Ведь, хотя с графиней они совсем не родня, давным-давно в семье так повелось, что Юнис зовёт её этим ласковым словом. Другое дело — Честон Пиллар. К нему на людях полагалось обращаться только «господин опекун» или, ещё чопорнее, «ваше сиятельство». А ведь на самом-то деле он ей отец — куда более родной и близкий человек. Конечно, наедине Юнис звала Честона иначе. Ей ужасно нравилось называть его «генерал», это звучало так гордо и благородно. Даже когда Честон Пиллар получил ранг маршала, а девочка прекрасно знала, какое из званий выше в военной иерархии, она продолжала обращаться к нему по-прежнему, это прозвище было словно бы частью их совместной игры. Предаваясь воспоминаниям, Юнис вновь ощутила, как горько тоскует по самому близкому человеку.
Между тем Соланж ожидала, когда же девушка выскажет, что у неё на уме.
— Конечно, милая, ты можешь сказать мне всё, что тебя беспокоит. Полагаю, это как-то связано с визитом её светлости, не правда ли?
— Да, именно так и есть, — заверила Юнис и снова замолчала. Мысли у неё путались, и придумать вопрос, тот самый, настоящий, правильный, который следовало задать, никак не получалось. В конце концов, девушка просто отдала приёмной матери листок с посланием отца.
— Прочти это, пожалуйста, — тихо попросила она.
Соланж не потребовалось много времени, чтобы пробежать глазами письмо.
— Что ж, милая, я ждала, когда же мой муж решит открыть тебе правду, и, коль скоро он предпочёл такой способ, так тому и быть. Эту вещь тебе передала герцогиня Эличе?
Юнис кивнула в ответ.
— Довольно странный выбор поверенного на мой взгляд, — заметила Соланж. — Герцогиня Венадио и твой отец, разумеется, хорошо друг друга знали, но вряд ли они могли быть близкими друзьями.
— Её светлость ничего не сказала о том, почему господин граф, то есть почему батюшка выбрал её в качестве хранительницы этого послания, — поделилась Юнис и призадумалась. А ведь и вправду, что связывало отца с этой могущественной женщиной, такое, чтобы доверять ей важные семейные тайны? Какая же она глупая, могла бы ведь и спросить, откуда герцогиня знает, что было в том письме. А вдруг её светлости и ещё что-то важное известно?
— Как бы то ни было, она сделала что должно, и теперь тебе известна история твоего рождения. Надеюсь, это письмо не только раскроет для тебя тайны прошлого, но и позволит лучше планировать свою будущность.
— А ты, получается, всё это знала и раньше?
— Конечно, девочка моя. Честон ни в коем разе не смог бы скрыть от меня своё к тебе отношение. Разве что, я была не в курсе некоторых деталей, которые раскрывает это письмо, да я и не слишком ими интересовалась.
— Значит, ты не прогонишь меня теперь из дому из-за того, кто я есть? — робко спросила Юнис.
— Ну что ты! — воскликнула графиня. — Не говори глупостей. Я всегда относилась к тебе как к дочери и больше всего на свете желаю твоего счастья.
Услышав это, Юнис порывисто бросилась на шею своей приёмной матери. Соланж в ответ крепко сжала её в объятиях и принялась гладить по голове.
Слёзы радости и облегчения потекли по щекам девушки. Это чувство близости было ей очень непривычно — раньше две женщины держались друг от друга на известном расстоянии. Со всеми своими детскими бедами и обидами Юнис всегда шла только к отцу, он же и защищал её порой от недовольства учителей и гувернанток, в то время как Соланж вела себя с приёмной дочерью гораздо строже. Но теперь, когда она потеряла самого любимого человека, как же приятно и важно знать, что рядом всё ещё есть кто-то, кто любит её. Юнис страстно хотела бы выплеснуть переполнявшее её чувство, но никак не могла подобрать правильных слов и лишь продолжала рыдать.
— Ну что ты, девочка моя, успокойся, всё хорошо, — только и оставалось повторять Соланж, нежно перебирая пальцами светлые волосы приёмной дочери.
Когда наплыв чувств немного схлынул, Юнис решилась задать ещё один вопрос из тех, что её мучили.
— Матушка, а как быть с тем, что женщина, которая меня родила, была из тех, кого называют клеймёными? Госпожа Венадио говорит, что меня саму не смогут клеймить только из-за моего происхождения, это ведь и вправду так?
— Конечно, нет! Пусть только посмеют! — горячо воскликнула Соланж.
— Но, всё равно, если о моём происхождении когда-нибудь станет известно, это ведь будет конец всему? Никто не захочет обратить на меня внимание, если узнает, кто была моя мать, так ведь?
— Но ведь об этом никто не узнает, дочка. Мы сохраним всё в тайне. Но, если уж на то пошло, гримасы судьбы порой бывают весьма причудливы. Я, пожалуй, расскажу тебе одну любопытную историю. Ты ведь знаешь, кто такой герцог Ревийон Динкеллад?
Юнис ответила без запинки, благо она не раз слышала это имя на уроках, посвящённых аристократическим семьям королевства.
— Конечно, знаю. Он единственный сын Мадален, старшей дочери его величества Адальберга, и старого герцога Динкеллада, ныне покойного. Приходится племянником его величеству Скоугару, хотя и старше того почти на десять лет. Его светлость — один из самых богатых людей во всей стране, а двор его, говорят, своей пышностью не уступает королевскому. Его даже прозвали Золотым Герцогом из-за этого.
— Совершенно верно, дитя моё, — похвалила осведомлённость дочери Соланж. — И, представь себе, несколько лет назад разразился ужасный скандал: этот виднейший из аристократов разорвал помолвку со своей наречённой, девушкой из семьи под стать его собственной. И все, как оказалось, из-за любви к женщине, которая носит клеймо, как и твоя родительница. Жениться на своей пассии Ревийон, разумеется, не смог: такие браки запрещены законом, и даже его влияния не хватило на то, чтобы уломать короля Адальберга. Но в остальном эта особа, её зовут Тасталай, живёт так, будто она и вправду герцогиня. Весь свет был вынужден смириться с её присутствием, и я бы даже сказала, люди постепенно свыклись с этим. Справедливости ради, ни в красоте, ни в манерах, ни в иных талантах возлюбленной Ревийона Динкеллада не откажешь. Когда начнётся сезон, ты наверняка увидишь её своими глазами и сможешь сама оценить, чего иной раз способна добиться женщина, несмотря на столь низкое происхождение.
— Какая чудесная история, мне и вправду любопытно было бы познакомиться с этой дамой, — заявила девушка.
— Я непременно представлю вас, милая, как только выпадет удобный случай. Госпожа Тасталай устраивает просто великолепные приёмы, и было бы большой удачей тебе получить приглашение на один из них.
Эти слова напомнили Юнис о том, что скоро лето закончится, а вместе с ним и её детство, и придёт пора вступать во взрослую жизнь. Грядущий сезон, вероятно, станет решающим для её будущности. Ах, посмотреть бы хоть одним глазком, что уготовила ей судьба!
Глава 2
Тем временем приближалась осень. Несмотря на траур по покойному мужу, Соланж Пиллар вознамерилась во что бы то ни стало сделать дебютный сезон Юнис триумфальным. Девушка, конечно же, не могла похвастать ни титулом, ведь официально наследницей графа она не считалась, ни — что уж скрывать — особой красотой, но зато ей было положено достойное приданое, да и благосклонность семейства Пиллар не следовало сбрасывать со счетов. Перед началом сезона графиня Соланж вела весьма активную переписку. Юнис без конца выслушивала от неё поступающие сведения о том, на кого именно из перспективных кавалеров следует обратить внимание. И, положа руку на сердце, должна была признать, что эти разговоры нимало её не занимают. Разумеется, она непременно когда-нибудь выйдет замуж, иначе и быть не может, но прямо сейчас мысль связать свою жизнь с каким-то чужим человеком казалась до крайности странной и нелепой. Юнис пока ещё было неведомо чувство влюблённости. Нет, лет в тринадцать, будучи ещё совсем ребёнком, она испытала нечто подобное по отношению к молодому офицеру — другу или, скорее, протеже её отца. Но это чувство, во-первых, осталось тайной для всех окружающих, а во-вторых, стремительно истаяло, стоило молодому человеку покинуть поместье Пилларов. С тех пор отношения с противоположным полом, казалось, не слишком интересовали графскую воспитанницу. Юнис, однако, не хотелось огорчать матушку, которая была к ней добра и наилучшим образом пыталась устроить её судьбу, посему девушка безропотно делала всё, что от неё требовалось для подготовки к сезону.
Ранней осенью, перед самым отъездом в столицу, выяснилось, что на сей раз семейство отправится в город кружным путём, чтобы по дороге заглянуть в гости к старым друзьям.
— Юнис, по пути в Элатею мы остановимся на несколько дней у барона Эйвена с семьёй. Помнишь, мы как-то у них гостили? — сообщила графиня Соланж
— Как же, матушка, помню, — честно порывшись в памяти, отозвалась Юнис. — У них ещё дочь жуткая плакса. Мы, было, собрались поиграть, но она укололась о розовый куст и полдня проревела.
— Но это было пять лет назад, милая. Сейчас Ания — очаровательная девушка, она лишь немного тебя младше, и ей тоже предстоит первый сезон. Уверена, вам будет, о чём поболтать. А её брат — Реневар, его ты тоже должна помнить, в этом году заканчивает университет. Кстати, на сей раз Эйвены собираются устроить небольшой приём в честь нашего приезда, ты сможешь веселиться и танцевать сколько тебе захочется.
— Но матушка, я не очень-то хочу танцевать и развлекаться, когда прошло так мало времени с тех пор, как… — Юнис не договорила, голос её дрогнул.
— Ну что ты, милая, я уверена, твой отец был бы совсем не против. Больше всего на свете он желал видеть тебя счастливой.
— Только вот как мне быть счастливой без него? — всхлипнула Юнис.
Её приёмная мать не нашлась, что сказать и лишь порывисто обняла девушку.
***
Линн, город, где находилась резиденция барона Эйвена, оказался совсем не похож ни на столичную Элатею, где семейство Юнис обычно проводило зимний сезон, ни на расположенный неподалёку от загородного поместья Пилларов скучный пыльный городок, где Юнис часто доводилось бывать летом. Это был в первую очередь университетский город, что сразу бросалось в глаза приезжим благодаря его особому колориту. Элатея тоже могла похвастаться неплохим университетом — её Королевская академия числилась среди лучших учебных заведений страны, но в столице студенты и преподаватели отнюдь не составляли большинства, они были лишь частью общей, весьма пёстрой, картины. В Линне же именно эта публика заправляла городской жизнью, в чём Юнис убедилась в первую же ночь, что они с матушкой провели в гостях у Эйвенов. Тогда крики и песни гуляющих студиозусов раздавались от заката до утра, а около полуночи прямо под окнами баронского дома разразился жаркий научный диспут, окончившийся, судя по всему, парой сломанных носов. На внешнем облике города университетская специализация также сказывалась немало. По крайней мере, столько книжных лавок и магазинов с писчими принадлежностями в одном месте Юнис никогда прежде видеть не доводилось.
Утром девушка отправилась на прогулку по городу в компании дочерей барона и нескольких их подруг. Линн не мог похвастать значительными размерами, так что все местные достопримечательности можно было легко посмотреть за пару часов неспешного променада.
Впрочем, красоты родного городка мало интересовали Анию, старшую дочь Эйвенов.
— Здесь у нас так скучно, — жаловалась она Юнис. — Совсем мало модных лавок, и ассортимент в каждой можно без труда выучить наизусть. Тут попросту некуда пойти, когда хочется поразвлечься. Когда я приеду в столицу, я смогу гулять по магазинам днями напролёт.
Ания без конца говорила о скорой поездке в Элатею, где собиралась гостить у тётушки, и грядущем сезоне. Будущая дебютантка изо всех сил тормошила Юнис, стремясь узнать, где в столице расположены самые модные магазины, кому из портных можно доверить пошив бального платья и какой из театров следует предпочесть развитой особе. Графская воспитанница, никогда не уделявшая подобным темам очень уж много внимания, зачастую не находила, что сказать, а любой всё-таки данный ответ тут же вызывал целую кучу уточняющих вопросов, которые повергали девушку в полный ступор.
В конце концов, Юнис, которой порядком надоели уже эти разговоры, сделала вид, что очень интересуется архитектурой. Обычно эта тема не слишком занимала девушку, но тут она принялась во все глаза разглядывать окружающие дома, только бы отделаться от надоедливой баронской дочки. Таким образом ей удалось посмотреть главное здание Университета и несколько других, весьма примечательных городских строений.
Теперь же они шли мимо очередного старинного дома — довольно-таки мрачного, на взгляд Юнис, серого каменного особняка, окна которого были забраны крепкими решётками. Венчала строение изящная высокая башенка, которая ничем не напоминала крепостное сооружение и несколько странно смотрелась на фоне сурового здания. Дом был обнесён забором, секции которого разделялись высокими тумбами. На каждой из таких тумб располагалась медная статуя мантикоры. Девушки миновали мраморное парадное крыльцо, по бокам которого также застыли два крылатых изваяния. Могучие звери, похоже, были любимым элементом декора у здешнего хозяина. Юнис поискала глазами герб владельца особняка, но не нашла.
Вдруг у девушки возникло странное чувство, будто одна из статуй, украшающих ограду, смотрит на неё, словно провожая её взглядом. Графская воспитанница пригляделась и не поверила своим глазам: медная голова и впрямь тихонько поворачивалась следом за ней. От удивления Юнис ойкнула.
— Не пугайся, это дом архимага Тереса — декана арканного факультета в нашем университете, — поспешила успокоить её Ания. — Эти статуи заколдованные, но для прохожих они не опасны. Они охраняют особняк от воров.
Юнис с большим интересом воззрилась на волшебных охранников, но, к разочарованию девушки, те больше не шевелились.
— Наверное, нужно быть очень смелым воришкой, чтобы забраться ночью в дом архимага, — заметила она.
— Причём не только из-за стражей! — воскликнула одна из подруг Ании, взбалмошная девица, чьего имени Юнис не запомнила. — Дело в том, что по ночам в этом доме творятся ужасные вещи. Маги призывают чудовищных тварей для своих колдовских дел. Видишь, какие у них решётки на окнах. Это всё для того, чтобы те жуткие существа не разбежались по всему Линну.
Юнис презрительно фыркнула. Года четыре назад она и сама с удовольствием рассказывала леденящие душу истории про обитающего на руинах старого замка призрака рыцаря, или про утопленницу, которую можно встретить у заброшенной мельницы. Но сейчас девушка считала себя слишком взрослой для подобной чуши. О том, что на самом деле происходит с незадачливыми грабителями, рискнувшими сунуться куда не следует, она теперь знала не понаслышке.
— Тебя послушать, так самые ужасные чудища обитают, по-видимому, в ювелирной лавке, — шутливо бросила Юнис. — Вот уж там решётки так решётки.
— Ну и зря ты мне не веришь, — обиделась любительница страшилок. — От этих Тересов, с их колдовством, чего угодно можно ожидать, помяни мои слова.
Юнис пожала плечами, давая понять, что не хочет развивать эту тему, и девушки пошли дальше. Экскурсия по городу продолжалась до тех пор, пока не настало время возвращаться, чтобы успеть приготовиться к званому обеду и последующим увеселениям.
— Не стоит, милочка. Поверь, для моего интереса в этом деле есть веские причины.
Юнис не нашлась, что ответить, и в комнате повисло молчание.
— Может, ты ещё о чём-то хочешь меня спросить? — поинтересовалась через некоторое время герцогиня Эличе. — Если так, то не стесняйся, сделай милость.
Юнис почудилось, будто бы он неё ждут чего-то определённого, словно она забыла спросить что-то очень важное, по мнению её собеседницы. Но что именно это может быть, оставалось неясным.
Не в силах найти ответ, Юнис помотала головой.
— Я полагаю, у меня больше нет вопросов, ваша светлость. Мне сейчас, наверное, нужно побыть одной и как следует подумать надо всем, что я сегодня узнала.
— Ну коли так, можешь идти, — разрешила госпожа Венадио.
— Ещё раз благодарю за вашу доброту ко мне, — проговорила Юнис и почти бегом выскочила из комнаты, прижимая к груди драгоценные футляр и письмо.
***
Герцогиня вместе со своей свитой уехала вскоре после разговора.
Юнис же спряталась от любопытных взглядов в своей комнате и, как и обещала, принялась обдумывать всё, о чём ей только что стало известно. Всё, что она узнала, казалось слишком сложным, слишком ошеломляющим, чтобы держать правду в себе и не поделиться ни с одной живой душой. Вот только подходящих кандидатур на роль конфидента в таком вопросе Юнис придумать не смогла: близких подруг, а тем более друзей у девушки никогда не было. Нет, конечно, она водила знакомство со сверстниками — от отпрысков аристократов из круга общения графа Честона, до деревенских девушек, которых приставляли к ней в детстве для совместных игр. Но всё это были в лучшем случае приятельские отношения, а никак не тесная дружба. Оставалось только поделиться с графиней Соланж, правда, решиться на это было страшно. Речь ведь шла о таких вещах, которые могли совсем не понравиться приёмной матери Юнис. И всё же другого выхода не оставалось.
Вдове графа Пиллара наверняка было весьма интересно, о чём говорили престарелая герцогиня и юная воспитанница, но виду Соланж не подала и мучить Юнис расспросами сразу после отъезда герцогини не стала. Может быть, мудрость, приходящая с годами, подсказала вдовствующей графине, что нужно лишь немного подождать, смирив любопытство, и тогда знание само придёт к ней. Как бы то ни было, ещё до ужина Юнис уже стояла у дверей музыкальной гостиной, где уединилась с книгой её опекунша. Шпагу девушка оставила лежать в своей комнате, но вот конверт с письмом взяла с собой.
— Матушка, я хочу кое о чём с тобой посоветоваться, — начала Юнис.
И задумалась о том, как странно звучит это обращение. Ведь, хотя с графиней они совсем не родня, давным-давно в семье так повелось, что Юнис зовёт её этим ласковым словом. Другое дело — Честон Пиллар. К нему на людях полагалось обращаться только «господин опекун» или, ещё чопорнее, «ваше сиятельство». А ведь на самом-то деле он ей отец — куда более родной и близкий человек. Конечно, наедине Юнис звала Честона иначе. Ей ужасно нравилось называть его «генерал», это звучало так гордо и благородно. Даже когда Честон Пиллар получил ранг маршала, а девочка прекрасно знала, какое из званий выше в военной иерархии, она продолжала обращаться к нему по-прежнему, это прозвище было словно бы частью их совместной игры. Предаваясь воспоминаниям, Юнис вновь ощутила, как горько тоскует по самому близкому человеку.
Между тем Соланж ожидала, когда же девушка выскажет, что у неё на уме.
— Конечно, милая, ты можешь сказать мне всё, что тебя беспокоит. Полагаю, это как-то связано с визитом её светлости, не правда ли?
— Да, именно так и есть, — заверила Юнис и снова замолчала. Мысли у неё путались, и придумать вопрос, тот самый, настоящий, правильный, который следовало задать, никак не получалось. В конце концов, девушка просто отдала приёмной матери листок с посланием отца.
— Прочти это, пожалуйста, — тихо попросила она.
Соланж не потребовалось много времени, чтобы пробежать глазами письмо.
— Что ж, милая, я ждала, когда же мой муж решит открыть тебе правду, и, коль скоро он предпочёл такой способ, так тому и быть. Эту вещь тебе передала герцогиня Эличе?
Юнис кивнула в ответ.
— Довольно странный выбор поверенного на мой взгляд, — заметила Соланж. — Герцогиня Венадио и твой отец, разумеется, хорошо друг друга знали, но вряд ли они могли быть близкими друзьями.
— Её светлость ничего не сказала о том, почему господин граф, то есть почему батюшка выбрал её в качестве хранительницы этого послания, — поделилась Юнис и призадумалась. А ведь и вправду, что связывало отца с этой могущественной женщиной, такое, чтобы доверять ей важные семейные тайны? Какая же она глупая, могла бы ведь и спросить, откуда герцогиня знает, что было в том письме. А вдруг её светлости и ещё что-то важное известно?
— Как бы то ни было, она сделала что должно, и теперь тебе известна история твоего рождения. Надеюсь, это письмо не только раскроет для тебя тайны прошлого, но и позволит лучше планировать свою будущность.
— А ты, получается, всё это знала и раньше?
— Конечно, девочка моя. Честон ни в коем разе не смог бы скрыть от меня своё к тебе отношение. Разве что, я была не в курсе некоторых деталей, которые раскрывает это письмо, да я и не слишком ими интересовалась.
— Значит, ты не прогонишь меня теперь из дому из-за того, кто я есть? — робко спросила Юнис.
— Ну что ты! — воскликнула графиня. — Не говори глупостей. Я всегда относилась к тебе как к дочери и больше всего на свете желаю твоего счастья.
Услышав это, Юнис порывисто бросилась на шею своей приёмной матери. Соланж в ответ крепко сжала её в объятиях и принялась гладить по голове.
Слёзы радости и облегчения потекли по щекам девушки. Это чувство близости было ей очень непривычно — раньше две женщины держались друг от друга на известном расстоянии. Со всеми своими детскими бедами и обидами Юнис всегда шла только к отцу, он же и защищал её порой от недовольства учителей и гувернанток, в то время как Соланж вела себя с приёмной дочерью гораздо строже. Но теперь, когда она потеряла самого любимого человека, как же приятно и важно знать, что рядом всё ещё есть кто-то, кто любит её. Юнис страстно хотела бы выплеснуть переполнявшее её чувство, но никак не могла подобрать правильных слов и лишь продолжала рыдать.
— Ну что ты, девочка моя, успокойся, всё хорошо, — только и оставалось повторять Соланж, нежно перебирая пальцами светлые волосы приёмной дочери.
Когда наплыв чувств немного схлынул, Юнис решилась задать ещё один вопрос из тех, что её мучили.
— Матушка, а как быть с тем, что женщина, которая меня родила, была из тех, кого называют клеймёными? Госпожа Венадио говорит, что меня саму не смогут клеймить только из-за моего происхождения, это ведь и вправду так?
— Конечно, нет! Пусть только посмеют! — горячо воскликнула Соланж.
— Но, всё равно, если о моём происхождении когда-нибудь станет известно, это ведь будет конец всему? Никто не захочет обратить на меня внимание, если узнает, кто была моя мать, так ведь?
— Но ведь об этом никто не узнает, дочка. Мы сохраним всё в тайне. Но, если уж на то пошло, гримасы судьбы порой бывают весьма причудливы. Я, пожалуй, расскажу тебе одну любопытную историю. Ты ведь знаешь, кто такой герцог Ревийон Динкеллад?
Юнис ответила без запинки, благо она не раз слышала это имя на уроках, посвящённых аристократическим семьям королевства.
— Конечно, знаю. Он единственный сын Мадален, старшей дочери его величества Адальберга, и старого герцога Динкеллада, ныне покойного. Приходится племянником его величеству Скоугару, хотя и старше того почти на десять лет. Его светлость — один из самых богатых людей во всей стране, а двор его, говорят, своей пышностью не уступает королевскому. Его даже прозвали Золотым Герцогом из-за этого.
— Совершенно верно, дитя моё, — похвалила осведомлённость дочери Соланж. — И, представь себе, несколько лет назад разразился ужасный скандал: этот виднейший из аристократов разорвал помолвку со своей наречённой, девушкой из семьи под стать его собственной. И все, как оказалось, из-за любви к женщине, которая носит клеймо, как и твоя родительница. Жениться на своей пассии Ревийон, разумеется, не смог: такие браки запрещены законом, и даже его влияния не хватило на то, чтобы уломать короля Адальберга. Но в остальном эта особа, её зовут Тасталай, живёт так, будто она и вправду герцогиня. Весь свет был вынужден смириться с её присутствием, и я бы даже сказала, люди постепенно свыклись с этим. Справедливости ради, ни в красоте, ни в манерах, ни в иных талантах возлюбленной Ревийона Динкеллада не откажешь. Когда начнётся сезон, ты наверняка увидишь её своими глазами и сможешь сама оценить, чего иной раз способна добиться женщина, несмотря на столь низкое происхождение.
— Какая чудесная история, мне и вправду любопытно было бы познакомиться с этой дамой, — заявила девушка.
— Я непременно представлю вас, милая, как только выпадет удобный случай. Госпожа Тасталай устраивает просто великолепные приёмы, и было бы большой удачей тебе получить приглашение на один из них.
Эти слова напомнили Юнис о том, что скоро лето закончится, а вместе с ним и её детство, и придёт пора вступать во взрослую жизнь. Грядущий сезон, вероятно, станет решающим для её будущности. Ах, посмотреть бы хоть одним глазком, что уготовила ей судьба!
Глава 2
Тем временем приближалась осень. Несмотря на траур по покойному мужу, Соланж Пиллар вознамерилась во что бы то ни стало сделать дебютный сезон Юнис триумфальным. Девушка, конечно же, не могла похвастать ни титулом, ведь официально наследницей графа она не считалась, ни — что уж скрывать — особой красотой, но зато ей было положено достойное приданое, да и благосклонность семейства Пиллар не следовало сбрасывать со счетов. Перед началом сезона графиня Соланж вела весьма активную переписку. Юнис без конца выслушивала от неё поступающие сведения о том, на кого именно из перспективных кавалеров следует обратить внимание. И, положа руку на сердце, должна была признать, что эти разговоры нимало её не занимают. Разумеется, она непременно когда-нибудь выйдет замуж, иначе и быть не может, но прямо сейчас мысль связать свою жизнь с каким-то чужим человеком казалась до крайности странной и нелепой. Юнис пока ещё было неведомо чувство влюблённости. Нет, лет в тринадцать, будучи ещё совсем ребёнком, она испытала нечто подобное по отношению к молодому офицеру — другу или, скорее, протеже её отца. Но это чувство, во-первых, осталось тайной для всех окружающих, а во-вторых, стремительно истаяло, стоило молодому человеку покинуть поместье Пилларов. С тех пор отношения с противоположным полом, казалось, не слишком интересовали графскую воспитанницу. Юнис, однако, не хотелось огорчать матушку, которая была к ней добра и наилучшим образом пыталась устроить её судьбу, посему девушка безропотно делала всё, что от неё требовалось для подготовки к сезону.
Ранней осенью, перед самым отъездом в столицу, выяснилось, что на сей раз семейство отправится в город кружным путём, чтобы по дороге заглянуть в гости к старым друзьям.
— Юнис, по пути в Элатею мы остановимся на несколько дней у барона Эйвена с семьёй. Помнишь, мы как-то у них гостили? — сообщила графиня Соланж
— Как же, матушка, помню, — честно порывшись в памяти, отозвалась Юнис. — У них ещё дочь жуткая плакса. Мы, было, собрались поиграть, но она укололась о розовый куст и полдня проревела.
— Но это было пять лет назад, милая. Сейчас Ания — очаровательная девушка, она лишь немного тебя младше, и ей тоже предстоит первый сезон. Уверена, вам будет, о чём поболтать. А её брат — Реневар, его ты тоже должна помнить, в этом году заканчивает университет. Кстати, на сей раз Эйвены собираются устроить небольшой приём в честь нашего приезда, ты сможешь веселиться и танцевать сколько тебе захочется.
— Но матушка, я не очень-то хочу танцевать и развлекаться, когда прошло так мало времени с тех пор, как… — Юнис не договорила, голос её дрогнул.
— Ну что ты, милая, я уверена, твой отец был бы совсем не против. Больше всего на свете он желал видеть тебя счастливой.
— Только вот как мне быть счастливой без него? — всхлипнула Юнис.
Её приёмная мать не нашлась, что сказать и лишь порывисто обняла девушку.
***
Линн, город, где находилась резиденция барона Эйвена, оказался совсем не похож ни на столичную Элатею, где семейство Юнис обычно проводило зимний сезон, ни на расположенный неподалёку от загородного поместья Пилларов скучный пыльный городок, где Юнис часто доводилось бывать летом. Это был в первую очередь университетский город, что сразу бросалось в глаза приезжим благодаря его особому колориту. Элатея тоже могла похвастаться неплохим университетом — её Королевская академия числилась среди лучших учебных заведений страны, но в столице студенты и преподаватели отнюдь не составляли большинства, они были лишь частью общей, весьма пёстрой, картины. В Линне же именно эта публика заправляла городской жизнью, в чём Юнис убедилась в первую же ночь, что они с матушкой провели в гостях у Эйвенов. Тогда крики и песни гуляющих студиозусов раздавались от заката до утра, а около полуночи прямо под окнами баронского дома разразился жаркий научный диспут, окончившийся, судя по всему, парой сломанных носов. На внешнем облике города университетская специализация также сказывалась немало. По крайней мере, столько книжных лавок и магазинов с писчими принадлежностями в одном месте Юнис никогда прежде видеть не доводилось.
Утром девушка отправилась на прогулку по городу в компании дочерей барона и нескольких их подруг. Линн не мог похвастать значительными размерами, так что все местные достопримечательности можно было легко посмотреть за пару часов неспешного променада.
Впрочем, красоты родного городка мало интересовали Анию, старшую дочь Эйвенов.
— Здесь у нас так скучно, — жаловалась она Юнис. — Совсем мало модных лавок, и ассортимент в каждой можно без труда выучить наизусть. Тут попросту некуда пойти, когда хочется поразвлечься. Когда я приеду в столицу, я смогу гулять по магазинам днями напролёт.
Ания без конца говорила о скорой поездке в Элатею, где собиралась гостить у тётушки, и грядущем сезоне. Будущая дебютантка изо всех сил тормошила Юнис, стремясь узнать, где в столице расположены самые модные магазины, кому из портных можно доверить пошив бального платья и какой из театров следует предпочесть развитой особе. Графская воспитанница, никогда не уделявшая подобным темам очень уж много внимания, зачастую не находила, что сказать, а любой всё-таки данный ответ тут же вызывал целую кучу уточняющих вопросов, которые повергали девушку в полный ступор.
В конце концов, Юнис, которой порядком надоели уже эти разговоры, сделала вид, что очень интересуется архитектурой. Обычно эта тема не слишком занимала девушку, но тут она принялась во все глаза разглядывать окружающие дома, только бы отделаться от надоедливой баронской дочки. Таким образом ей удалось посмотреть главное здание Университета и несколько других, весьма примечательных городских строений.
Теперь же они шли мимо очередного старинного дома — довольно-таки мрачного, на взгляд Юнис, серого каменного особняка, окна которого были забраны крепкими решётками. Венчала строение изящная высокая башенка, которая ничем не напоминала крепостное сооружение и несколько странно смотрелась на фоне сурового здания. Дом был обнесён забором, секции которого разделялись высокими тумбами. На каждой из таких тумб располагалась медная статуя мантикоры. Девушки миновали мраморное парадное крыльцо, по бокам которого также застыли два крылатых изваяния. Могучие звери, похоже, были любимым элементом декора у здешнего хозяина. Юнис поискала глазами герб владельца особняка, но не нашла.
Вдруг у девушки возникло странное чувство, будто одна из статуй, украшающих ограду, смотрит на неё, словно провожая её взглядом. Графская воспитанница пригляделась и не поверила своим глазам: медная голова и впрямь тихонько поворачивалась следом за ней. От удивления Юнис ойкнула.
— Не пугайся, это дом архимага Тереса — декана арканного факультета в нашем университете, — поспешила успокоить её Ания. — Эти статуи заколдованные, но для прохожих они не опасны. Они охраняют особняк от воров.
Юнис с большим интересом воззрилась на волшебных охранников, но, к разочарованию девушки, те больше не шевелились.
— Наверное, нужно быть очень смелым воришкой, чтобы забраться ночью в дом архимага, — заметила она.
— Причём не только из-за стражей! — воскликнула одна из подруг Ании, взбалмошная девица, чьего имени Юнис не запомнила. — Дело в том, что по ночам в этом доме творятся ужасные вещи. Маги призывают чудовищных тварей для своих колдовских дел. Видишь, какие у них решётки на окнах. Это всё для того, чтобы те жуткие существа не разбежались по всему Линну.
Юнис презрительно фыркнула. Года четыре назад она и сама с удовольствием рассказывала леденящие душу истории про обитающего на руинах старого замка призрака рыцаря, или про утопленницу, которую можно встретить у заброшенной мельницы. Но сейчас девушка считала себя слишком взрослой для подобной чуши. О том, что на самом деле происходит с незадачливыми грабителями, рискнувшими сунуться куда не следует, она теперь знала не понаслышке.
— Тебя послушать, так самые ужасные чудища обитают, по-видимому, в ювелирной лавке, — шутливо бросила Юнис. — Вот уж там решётки так решётки.
— Ну и зря ты мне не веришь, — обиделась любительница страшилок. — От этих Тересов, с их колдовством, чего угодно можно ожидать, помяни мои слова.
Юнис пожала плечами, давая понять, что не хочет развивать эту тему, и девушки пошли дальше. Экскурсия по городу продолжалась до тех пор, пока не настало время возвращаться, чтобы успеть приготовиться к званому обеду и последующим увеселениям.