Стая

– Шон, пожалуйста.

Наконец, он просовывает крепкий палец мне в белье и стонет, поняв, что я уже мокрая. Я ослеплена желанием и чувствую дрожь в бедрах, когда Шон возобновляет свои ласки с тем же нежным натиском. Вот только мне этого мало, и он прекрасно это осознает.

Я хватаю Шона за волосы и тяну за них. Он ухмыляется, его глаза горят похотью, палец продолжает дразнить. Этого недостаточно, совсем недостаточно. Я ерзаю и в отчаянии стону, а через мгновение Шон начинает отодвигаться.

Наказывая меня за нетерпеливость.

Ублюдок.

– Я перестану, перестану. Пожалуйста, не останавливайся. – Плевать, что я умоляю. Ко мне так давно не прикасались, и ни разу, за всю историю моего настоящего, меня не влекло к мужчине так сильно.

– Шон… – шепчу я, и он, увидев в моих глазах желание, наклоняется и целует меня так страстно, так необыкновенно, что во мне разом пробуждаются все эмоции. Через несколько секунд мое желание выходит из-под контроля, а я в опьянении хватаюсь за Шона.

Это все слишком.

И когда я горю под его прикосновениями, Шон наконец вводит в меня палец и внимательно смотрит, как у меня дугой выгибается спина.

– Проклятье, – шепчет он и, наклонившись, оставляет засос на моей шее и проводит дорожку поцелуев чуть ниже уха. – Скажи, чего ты хочешь, именинница.

– Я хочу почувствовать твой рот.

– Где?

– На своем теле.

– Где конкретно?

– Везде.

Шон начинает вытаскивать палец.

– Между ног. Сейчас же.

Он приподнимается, стягивает с меня шорты и откидывает их за спину, а потом раздвигает мои ноги. Опустив голову, Шон проводит языком по шелковой ткани между моих бедер.

– Ш-Ш-Шон! – с запинкой произношу я. Он дразнит, через ткань втянув губами клитор, и я начинаю колотить по его бицепсам, когда желание всецело овладевает мной.

С раздражающей ухмылкой Шон устремляет на меня взор.

– Этого ты хочешь?

– Я хочу твои губы, твой язык на своей вагине.

Проходит несколько долгих, мучительных секунд, после которых трусики оказываются где-то на камне за моей головой. Шон раздвигает мне ноги, поглаживая кожу пальцами, опускает голову и одним движением языка пробует на вкус. Я издаю одобрительный вскрик, когда он начинает дарить мне ласки, за которыми скрывается один только злой умысел. Извиваясь на одеяле, я выдаю череду проклятий, когда Шон просовывает палец и задевает точку G. Я много месяцев изучала, как добиться оргазма в одиночку, тренировалась, вычисляла, какая часть моего тела отвечает за возбуждение, а этому мужчине удалось найти их все за считаные минуты. Убедительная демонстрация суперсилы.

Он жадно меня пробует, лишив способности четко выражать свои мысли. Я сжимаю его голову трясущимися ногами. Шон смотрит своими карими глазами, как я стискиваю пальцами одеяло и извиваюсь от магии, которую он творит своим ртом. Он яростно облизывает меня, и я в ответ дергаю бедрами. Сердце в блестящей от пота груди громко стучит. Шон проводит пальцами по складкам, дразнит, мучает, а потом, подтянув меня к себе, проталкивает их внутрь. Меня охватывает удовольствие, и я, отдавшись ему с головой, подергиваюсь в судорогах, выкрикиваю его имя, пока Шон проводит языком по моему клитору. Он продолжает лизать, и по телу прокатывает дрожь, пока я не начинаю умолять его прекратить. Я больше не выдержу. И несмотря на то что я сжимаю бедрами его голову, Шон засасывает в рот мои половые губы и принимает все до единой капли моего удовольствия. Это непристойно и идеально, и когда Шон приподнимается, чтобы меня поцеловать, я жадно исследую его рот, пылко посасывая язык. Провожу рукой по шортам и чувствую его реакцию. Спустившись ниже, скольжу пальцами по его упругому животу и стону, ощутив смазку. Шон тоже хочет меня и сильно. Это видно, когда я на секунду обхватываю ладошкой его внушительный ствол, но парень опускается, отказывая мне в доступе. Насытившаяся, но желающая продолжения, я смотрю на него с желанием.

Шон качает головой.

– Сегодняшний день для тебя.

– Уж поверь, это тоже будет для меня. Быть эгоистом – нормально, – задыхаясь, выпаливаю я.

Он перехватывает протянутую мной руку и целует ее.

– Шон, ведь я не непорочная дева.

Он переплетает наши пальцы.

– Нет, ты больше. Намного больше.

– Ты сейчас серьезно? Учитывая сказанное тобой ранее?

– Ты неправильно меня поняла.

– Что это значит?

Обхватив мою щеку теплой рукой и водя большим пальцем по губам, Шон смотрит на меня.

– Это значит, что с тобой в эту минуту я немного чувствую себя эгоистом.

– Это плохо?


– Очень плохо.

– С чего вдруг?

Шон кладет голову мне на живот и стонет.

Сердце наполняется эмоциями, когда он поднимается, чтобы взглянуть на меня. Мы смотрим друг на друга, ранимость в его глазах говорит о том, что я произвожу на него такое же сильное впечатление, что и он на меня. В ответ на его молчаливое признание я дарю ему чуточку доверия. Больше слов не нужно.

На обратном пути к машине он особенно внимателен ко мне: берет на руки, периодически останавливает, чтобы поцеловать, усыпляя мою бдительность жаркими ласками языка. И в эти минуты я понимаю, что могла бы влюбиться в Альфреда Шона Робертса. И сегодня отчасти так и происходит.





Глава 13




Шон: «Думаю о тебе».

«Что думаешь?»





Шон: «Всякое-разное».

«Не хочешь уточнить?»





Шон: «Ты красивая и даже не подозреваешь насколько. А еще чертовски приятная на вкус».

«Что ты со мной делаешь?»





Шон: «И половины не сделал. Приходи в гараж».

«Буду через час».





После похода к водопаду прошло несколько дней, и с тех пор Шон почти до меня не дотрагивался. Когда мы зависаем с ребятами, он постоянно меня обнимает, но каждый вечер уходит, скромно поцеловав в лоб. От его противоречивых намеков хочется лезть на стену. Он словно ждет чего-то…и я не могу понять, чего именно. Но я не жалуюсь, а подыгрываю ему, потому что, признаюсь, получаю удовольствие от этой тоски и предвкушения. Я никогда не была распутной женщиной, но из-за влечения к Шону становится трудно придерживаться своих принципов. Парни из моего прошлого и рядом не стояли с этим мужчиной. И сейчас, смотря на свое отражение в зеркале, я вижу, как расцвела от внимания Шона. Это кайф, о котором я почти позабыла. Кайф, от которого торчишь сильнее, чем от любого другого наркотика. На моем сердце уже есть несколько рубцов, но оно продолжает уверенно биться, беспрестанно напоминая, что, играя в его игры, я становлюсь уязвимой. В глубине души я чувствую угрозу. Но пока нахожусь в блаженном неведении, более чем готовая к очередной дозе.

– Не могла бы ты отложить телефон, пока мы ужинаем?

Я вытягиваюсь в струнку, чувствуя на себе взгляд Романа, и запихиваю мобильник в карман, а потом снова берусь за вилку.

– Извините, сэр.

– Сегодня вечером ты постоянно отвлекаешься.

Потому что предпочла бы сейчас находиться в компании Шона. Не знаю, зачем Роман настаивает на совместных ужинах. Разговор не клеится, наши совместные трапезы проходят невыносимо неловко – во всяком случае, для меня. Сложно угадать, что беспокоит Романа, потому что этот человек непробиваемый камень. Он всегда недоволен, и кажется, что никакую другую эмоцию выжать из себя не способен. Чем дольше я живу в его доме, тем сильнее он кажется мне незнакомцем.

– Какими были твои родители?

Прежде я ни разу о них не спрашивала. Даже в детстве. Даже, когда была ребенком и могла прибегнуть к напускной дерзости, я понимала, что лучше не спрашивать. Они оба ушли из жизни, если верить той скудной информации, что знали я и мама.

Роман идеально ровно набирает на вилку пасту.

– Что конкретно тебя интересует?

– Они были такими же общительными, как ты?

Отец скрежещет зубами, и я мысленно поздравляю себя, но и бровью не веду.