Стая

Шон вздыхает.

– Нахрен мне это. Худшее, что мы вообще могли сделать, – это дать всем микрофон и место, где можно им воспользоваться.

– Почему?

Он останавливается на поляне и поворачивается ко мне. В его глазах ни намека на веселье.

– Сотня самых простых причин.

– Тогда назови мне самую главную.

Хорошенько затянувшись сигаретой, Шон задумывается на мгновение над моим вопросом.

– Ну ладно, – выдыхает он, – кроме постепенного и неминуемого осквернения природы человека, есть еще один сценарий, и я тебе его поведаю.

Я киваю.

– Представь человека, родившегося с уникальным даром хранения знаний. В процессе обнаружения своего дара такие люди идут прямиком на работу, долгие-долгие годы учатся, чтобы довести этот дар до совершенства и превратить его в суперсилу, став уникальными в своем роде источниками знаний. Учатся, чтобы их уважали, считали силой – в общем, становятся теми, с кем действительно считаются. Улавливаешь мысль?

Я снова киваю.

– И может, такой человек перенес потерю. Возможно, умирает близкий ему человек, и эта смерть ставит вопрос, на который у него нет ответа, поэтому он считает своей миссией найти ответ на этот вопрос и не прекращает попыток, пока не находит неопровержимое доказательство, куда отправились дорогие ему люди. Поэтому он живет, питается, дышит каждую минуту каждого дня своей жизни в поисках ответа на один-единственный вопрос. И однажды этот день настает. Он добивается своего и притом преобразовывает свою теорию в факты. Если он расскажет про это доказательство, то все узнают, что могут изменить жизнь. И скажи этим людям, что можно доказать не только существование загробной жизни, но и существование самого Бога, им больше не понадобится вера. Он настоящий. Так вот, у него появляется доказательство, что жизнь не бессмысленна, смерть, которую все оплакивали, не бесплодна. У него есть ответ, и он хочет поделиться им с остальными. – Шон снова затягивается сигаретой и долго выдыхает струйку дыма, а потом поднимает на меня взгляд карих глаз. – Человек публикует это в социальных сетях, чтобы мир наконец получил ответ на вопрос, который мучил людей на протяжении долгих веков. Что произойдет тогда?

– Мы ему не поверим.

Шон задумчиво кивает.

– Того хуже. Какая-нибудь Бетти Лу развенчает это доказательство за десять минут. Не важно, права она или нет, но у нее миллионы последователей, а ее вера – это Бог. Поэтому тот, другой человек, человек с доказательствами, фактами, видео оказывается банальным шарлатаном из Интернета, ведь так сказала Бетти. Поэтому миллионы людей не стали его слушать, не слушали и их друзья, потому что Бетти всегда права. И все же этот мошенник, уверенный в своей правде, у которого есть неопровержимое доказательство, умоляет остальных мошенников выслушать его, но никто не хочет, потому что всем дали слово. И теперь мы никогда не узнаем о существовании Бога, и многие по-прежнему будут проживать каждый день с мучительным страхом смерти.

– Это так грустно и… – я приподнимаю брови, – так правдиво.

Выдохнув еще раз, Шон отбрасывает щелчком окурок и приминает его ботинком.

– Самая печальная правда, что есть только один способ одолеть страх смерти – умереть.

– Божечки.

Шон улыбается.

– Уверена? А если Он слышит?

Я закатываю глаза.

– Ты меня убиваешь.

– Почему такая фигура речи? Смерть тебя пугает?

– Перестань перевирать мои слова. – Я шлепаю его по груди.

Шон хихикает, а потом пожимает плечами, открывая бутылку с водой.

– Сама спросила. Просто передаю сообщение.

– Так вся эта красноречивая история не твоя?

Шон отхлебывает большими глотками из бутылки, а потом закрывает ее и отводит глаза в сторону.

– Нет. Не моя. Всего лишь очередного мошенника.

– Но это то, во что ты веришь?

Он уверенно смотрит мне в глаза.

– Это кажется мне разумным. По мне, звучит правдоподобно. Так я живу. – Шон наклоняется. Он близко, очень близко. – Или возможно… – Он смахивает с моего лба пропитанный испариной локон и, вытаращив глаза, ослепительно мне улыбается. – Я всего лишь очередной мошенник.

– Наверное, – тихо произношу я. – И ты повинуешься часам, потому что обязан вовремя приходить на работу, – напоминаю я.

– Ты меня подловила. Но мое свободное время только мое. Я не раб времени. И, если честно, мое рабочее время тоже принадлежит мне.

– Это как?

Положив руку мне на спину, Шон подталкивает вперед.

– Почти пришли.


– Ты не собираешься отвечать?

– Нет.

– Ты невыносим, – бурчу я.

Я совсем не ожидала встретить такого мужчину и все же не могу оправиться от сказанного им или от мысли, что понимаю, что он хочет сказать и во что искренне верит. Вряд ли мне попадался на жизненном пути настолько уверенный в себе человек, настолько прочно стоящий на земле. Я плавно перевожу взгляд на совершенство, которое являет собой Альфред Шон Робертс. Он в задумчивой тишине идет рядом со мной.

– Так в чем твоя суперсила? – спрашиваю я, немного задыхаясь от попытки подстроиться под его темп ходьбы.

– Я хорошо разбираюсь в людях. Предвижу, чего они хотят. А твоя?

Несколько секунд я раздумываю над его вопросом.

– Не знаю, считается ли это суперсилой, но чаще всего по утрам я помню свои сны… ярко. А порой, если резко просыпаюсь, могу их продолжить. Иногда сама в них погружаюсь.

– Начинаешь с того места, на котором проснулась?

– Ага.

– Круто. А я сплю так крепко, что свои сны даже не запоминаю.

– Иногда они причиняют боль, – признаюсь я. – Настолько сильную, что целый день испорчен от чувств, которые пробуждают эти сны. Так что это не всегда круто.

Шон кивает, взглядом рыская по деревьям, а потом снова смотрит на меня.

– Думаю, у каждой суперсилы есть цена.

Путь по протоптанной дорожке указанного маршрута у склона горы кажется вечностью. Как только мы оказываемся у очередной груды камней, я прихожу в восторг от картины, которая нас окружает, и моего нового дворика. Я несколько недель ездила по узким дорогам и крутым горным склонам, но мне даже в голову не приходила мысль пройти вглубь леса и посмотреть, что за ним скрывается. Целиком занятая своими переживаниями, я даже не ожидала, что мне так полюбится это умиротворение, свежий воздух, естественный запах и пот на коже. Теперь я смотрю на Шона новыми глазами.

– Так ты превратишь меня в горного хиппи.

– Будем надеяться.

Увидев Шона утром, стоящим у машины, и проведя с ним несколько часов в походе, я в какой-то момент позволила выпустить на волю то, что долгие годы держала под замком – свое тянущееся за романтикой сердце. И начала надеяться. Шон чересчур легко дал мне повод выглянуть из-за щита горечи, за которым я пряталась. Чувствую это влечение от каждого взгляда, каждого прикосновения, каждого непринужденного словесного обмена, дающих мне понять, что, быть может, выйти из своего убежища и осмотреться не так уж и опасно.

Не знаю, что нас в будущем ждет, но мы еще не так долго встречаемся. Даже если Шон объявил время нашим врагом, я прекрасно осознаю, каким хрупким бывает доверие, как оно может вмиг разбиться вдребезги. Время показало мне, что можно оказаться обманутой за считаные секунды. У меня был недолгий опыт отношений с мужчинами, но мне изменяли и лгали, меня унижали. Я приложу все усилия, чтобы такое больше не повторилось. У меня еще не было положительного опыта в доверии своим инстинктам касаемо мужчин. А после последней катастрофы я пообещала себе, что буду осмотрительнее. Следующему мужчине, завоевавшему мое сердце, придется постараться, чтобы заслужить мою привязанность. Красивых слов и пустых обещаний недостаточно. И все же обещание, которое я себе дала, и мое новое намерение временно сбежать из тюрьмы, плохо друг с другом вяжутся. Шон – запретное яблоко в моем новом саду безбрачия. Я хочу его телом. И совершенно ясно, что мое чувство взаимно. Может, не стоит загадывать дальше.

– О чем задумалась?

– Просто рада тут оказаться.

Он недоверчиво косится на меня.

– Я бы назвал это полной лажей.

– Я давно… ни с кем не встречалась. – Не совсем понимаю, подходящее ли это слово.

Шон смотрит на меня.

– И что?

– Это было давно – вот и все.

– Что случилось с последним парнем?

– Ты первый, – говорю я, когда Шон перешагивает упавшую ветку и с легкостью поднимает меня, чтобы я ее не задела.

– Мою последнюю девушку звали Бьянка. Она любила манипулировать, поэтому мы быстро расстались.

– Как именно она манипулировала?

– Она хотела меня контролировать. Я такое ненавижу. Она хотела манипулировать моим настоящим, но оказалось, что мне чаще хотелось сбежать от нее, чем терпеть ее выходки. Я расстался с ней. Твоя очередь.

– Он изменил мне в туалете клуба на мой восемнадцатый день рождения.

– Ого.

– Да, тот еще урод. Если честно, меня насчет него предупреждали. Моя лучшая подруга Кристи его ненавидела, а я ее не слушала. – Я смотрю на него с намеком. – Насчет тебя меня тоже предупреждали.

Шон закатывает глаза.

– Я знал, что нужно принести тебе наушники.