Спящий агент
Часть 5 из 19 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Проводить Ксению в школу, например. У подъезда они встретили сварливого старика с верхнего этажа. Пока его собака писала под рождественской елкой, старик наградил его злобным взглядом. Семья Бликстен-Хегг с выводком детей была не особенно популярна, хотя все, кроме Ксении, жили в интернате.
Их дом – один из так называемых элитных, где статус владельца квартиры определяется количеством квадратных метров. Шумные юнцы и детские коляски заметно снижают рыночную стоимость квартиры.
Тому здесь не нравилось, он с удовольствием поменял бы квартиру, но Ребекка настаивала: только Эстермальм.
Мы с тобой… Я больше не хочу.
Он попытался понять, стоит ли ему переехать отсюда. Можно переехать, можно не переезжать. Все равно.
Всю ночь за окном рычали снегоуборочные машины, но под утро снова нападало. Люди двигались медленно, увязая в снегу, машины буксовали. Он посмотрел на Ксению и усмехнулся. Одета как всегда: дырявые джинсы и курточка из кожзаменителя на рыбьем меху. Наверняка мерзнет, хотя виду не показывает. Неважно – девочка закаленная, спасибо, что разрешила проводить себя до школы.
Не каждый день угрюмые девочки-подростки в ее возрасте позволяют родителям составить им компанию.
– До вечера, Ксюша.
Она кивнула и поковыряла носком ботинка в снегу.
На школьном дворе никого не было, иначе ласкательное имя «Ксюша» вызвало бы бурю негодования.
Он проводил взглядом тоненькую фигурку. Подержалась за ручку двери, повернулась – взметнулись на секунду темно-рыжие волосы – и исчезла в низком кирпичном здании школы.
Походка в точности как у матери. Если память не изменяет, впервые он обратил внимание на Ольгину походку в московском ботаническом саду. Они сидели на чугунной скамейке, как вдруг она резко встала, улыбнулась и пошла купить мороженое. Легко, слегка выворачивая носки – как балерина.
Боже, как давно! И как молоды они были…
Входная дверь, удерживаемая мощным амортизатором, наконец закрылась. Интересно, что Ксюша скажет, когда узнает, что они с Ребеккой разводятся?
Том поплелся, увязая в снегу, на Вальхаллавеген.
Мысль об Ольге, матери Ксении, не оставляла. Он, конечно, сам виноват. В те времена он ни о чем, кроме работы, не думал. А потом все пошло кувырком. Они с Ольгой разошлись, и она забеременела, как он был уверен, от его друга Фредрика.
А когда Ксении было шесть, Фредрик и Ольга погибли. В машину Фредрика подложили бомбу, а Ольгу сбил грузовик. Заказчик был известен – высокопоставленный чиновник, но доказать ничего не удалось.
Тут выяснилось, что подозрения Тома были безосновательны: анализы показали, что биологический отец девочки – он сам. Том до сих пор продолжал против воли рисовать картины – что было бы, если бы они с Ольгой не расстались? Ольга наверняка не погибла бы, и они так и жили бы маленькой дружной семьей. Скорее всего, именно она и была его главной любовью. Той любовью, что большинству дается только один раз за всю жизнь.
Странные мысли – грустные, соблазнительные и никуда не ведущие.
Йердет.[5]
«Свекрафт», крупнейшая шведская энергетическая компания, где он работает, концерн. У Кнута Сведберга, управляющего концерном, хватило сообразительности перенести контору сюда. Концерн наполовину принадлежал государству, и их здание на Стюреплане, в одном из самых дорогих районов Стокгольма, у многих вызывало недоумение: «Вот, дескать, куда идут наши налоги!»
Кнут был чемпионом по части убедительности. Он с равной легкостью убеждал и привлекал на свою сторону рядовых акционеров, правление и журналистов. Он был и чемпионом по части неожиданных решений – чего стоил, к примеру, его приказ свернуть сотрудничество с энергетической компанией, принадлежащей дочери узбекского диктатора! Пресса превозносила Кнута за принципиальность, а предыдущему управляющему приходится разбираться с судами – из всех обвинений мягче всего звучало «подкуп должностных лиц».
Кнут Сведберг всегда находил правильное, более того, безупречное решение. И тактически, и стратегически.
Том невольно улыбнулся. По крайней мере, с работой повезло – ему нравилось то, чем он занимался, к тому же с шефом сложились не просто хорошие, а дружеские отношения. Это очень важно – у него уже был опыт. Последний год в Москве – постоянные конфликты, и, помимо того что он потерял работу, еще и выбивающие из седла семейные неурядицы.
Он сидел рядом с Гелас Дирави, пресс-секретарем и заведующей PR-отделом. Она к тому же отвечала за «инвестиционный климат», как у них это называлось. Пышные черные волосы пахли скорее лимоном, чем вишней, – кто-то подсказал Тому, что по-курдски ее фамилия означает «цветущая вишня». Напротив разместились председатель совета директоров строительной компании «Олшор» и ее управляющий.
Не хватало только исполнителя главной роли, Кнута Сведберга.
– Важный телефонный разговор, Кнут вынужден задержаться, – объяснила Гелас извиняющимся тоном.
– А ты чем сейчас занимаешься? – с сильным гётеборгским акцентом спросил председатель совета директоров «Олшора». Его одежда и манера говорить напомнили Тому известного футбольного комментатора.
– Международные связи. У нас полно зарубежных партнеров.
Он не стал уточнять. На самом деле речь шла об идиотских инвестициях бывшего руководства в немецкие станции на буром угле – самом грязном в мире источнике энергии. И его работа по части «международных связей» заключалась прежде всего в том, чтобы найти покупателей и избавиться наконец от сомнительных активов.
– Том – шеф международного отдела, – уточнила Гелас таким тоном, будто упрекала строителя из Гётеборга в непростительной неосведомленности.
– Прошу меня извинить, – с порога заявил появившийся Кнут. – Срочный разговор с министром экономики.
Обошел стол, пожал руки гётеборжцам и сел рядом с Гелас.
Странно, они похожи – темные, внимательные глаза, четко очерченные брови, густые темные волосы. У Кнута, правда, кое-где уже проступала седина.
– Я ему сказал то же, что и всегда: мы должны поставить русским условия. Если они будут тянуть газопровод через нашу экономическую зону, мы хотим получить взамен…
– Природный газ, – неожиданно вставила Гелас.
Кнут задумчиво кивнул.
Том знал – Кнут пару лет назад, будучи заместителем, стоял за спиной министра во всех вопросах, касающихся так называемого «Западного потока». Еще на стадии планирования. Гигантский проект, который при любых условиях будет иметь для Швеции последствия, независимо от позиции правительства. Самый длинный в мире подводный газопровод. Тысяча двести километров трубы из Выборга в Грайфсвальд в Германии. Двойная нитка должна по замыслу перекачивать больше энергии, чем вся Швеция потребляет за год.
Но есть препятствие: большой участок планируют проложить по дну Балтийского моря, то есть в шведской экономической зоне. Сомнения правительства легко объяснимы. С одной стороны – система безопасности и экологические вопросы, с другой – отношения с до зубов вооруженным и непредсказуемым соседом.
– Есть много аргументов «за», – продолжил Кнут. – Газ нам нужен. После аварии на «Фукусиме» мы погасили два реактора. Жизненно важна диверсификация источников энергии. А природный газ – самое чистое из ископаемых… Простите, а кофе не приносили?
– Было бы неплохо, – улыбнулся управляющий «Олшором» по имени Гленн. Он был очень похож на своего коллегу, разве что в чуть приглушенной версии.
– Кстати, – Кнут хлопнул себя по лбу, – я же забыл вас поздравить! «Эльфсборг» прет как танк. Вы набрали неплохих ребят.
Гётеборжцы просияли.
Том тут же сообразил, в чем дело. Гелас рассказывала: оба сидят в правлении футбольного клуба «Эльсфборг» из небольшого города Бурос под Гётеборгом.
– Спасибо, спасибо, – улыбнулся председатель правления. – Надо же куда-то деньги пристраивать.
Курс акций «Олшора» взлетел до небес, когда появились слухи, что они получат контракт на строительство шведской ветки «Западного потока».
– Это да… это верно. Если мы получим контракт на шведский участок, с деньгами проблем не будет. И есть какие-то приятные подвижки: похоже, русские согласны на наши условия. Министру сообщили, что они готовы обсуждать подключение на траверзе северного Готланда. Далее, до Норрчёпинга – наша епархия.
Гётеборжцы уставились на него недоверчиво.
– Ты шутишь?
– Сто миллиардов крон, – кивнул Кнут. – Такова примерная стоимость газопровода. Приплюсуйте к этому стоимость ветки, которую вам предстоит протянуть. Это очень большие суммы.
– Прошу прощения, – вмешалась Гелас. – Мы уже говорили, что и «Свекрафт» и «Олшор» могут прилично заработать на «Западном потоке». Но прошу помнить: мы должны быть невероятно внимательны. Никакой утечки информации.
Том одобрительно посмотрел на Гелас. Ей еще и тридцати нет, а как уверенно она чувствует себя в роли шефа! Ни тени сомнений в собственной компетенции. Не зря Кнут сделал на нее ставку – Гелас блестяще справлялась со своими обязанностями.
– Но, Кнут…если честно, ты не боишься давить на русских? – спросил Гленн. – Я имею в виду… они же не хотят делать эту шведскую ветку? И это же не кто иной, как ты, подзуживаешь правительство?
Том уловил в его голосе искреннюю тревогу.
– Ты совершенно прав, Гленн, – пожал плечами Кнут. – Вся идея проекта в том, чтобы избежать транзитных выплат, которые требуют Украина и Беларусь чуть не за каждый кубометр. Поэтому они и решили строить «Западный поток». Построят – зависимость Западной Европы от русского газа и соответственно от России заметно увеличится. Прежде всего Германии. Так что мы нашими условиями нарушаем их план игры. Но я из личного опыта знаю: русские уважают крутых.
– Гелас говорила, что ты угрожал им полным отказом.
– А может, стоит и об этом подумать… – Кнут посмотрел на Гелас и улыбнулся.
Гелас улыбнулась в ответ, но тут же состроила строгую мину.
– Никому Кнут не угрожал. Сказал только, что попросит Министерство охраны природы повнимательнее проверить, как повлияет строительство на судьбу песчаных крабов – они и так в Красной книге. Вы знаете, они водятся на готландских отмелях. Маленькие такие. И если существует какая-то угроза, придется отложить строительство на неопределенное время. Само собой! Песчаные крабы! – она нахмурилась и обвела собравшихся свирепым взглядом.
Все грохнули от смеха. И Том прекрасно понимал, почему: правительство долго и мучительно искало причины остановить проект, если русские не согласятся на шведскую ветку. Но каков Кнут! Свалить все на маленького безобидного краба, которого и в глаза-то никто не видел.
Гениальный ход.
– Ты, похоже, разозлилась на этого парня из «Олшора», – сказал Том, когда они вышли из комнаты для совещаний.
– Я сегодня злюсь вообще на всех мужиков.
На пороге своего кабинета она остановилась и, не нагибаясь, сняла туфли на высоченном каблуке.
– На улице полметра снега, – сказала она, поймав удивленный взгляд Тома.
И оказалась очень маленького роста – почему-то он раньше не замечал. Роскошная копна волос, обаяние, а рост – от горшка два вершка.
– Чем тебя так раздражают мужчины?
– Ну… все, не все… по крайней мере, мой парень, похоже, ведет двойную жизнь.
– Да что ты? Он мне всегда представлялся очень надежным типом.
Последний раз он видел приятеля Гелас на рождественской вечеринке. Гибкий парень с модной бородкой. Великолепно одет, настоящий хипстер. А несколько дней назад его физиономия мелькнула за окном кафе «Мелквист» на Новой площади.
– Фальшивый субъект. Ходок. У меня были подозрения, так что я вычислила его логин и пароль на «Фейсбук». И, как я и думала, – двойная жизнь. Тройная, четверная…
Это понятие – «двойная жизнь» – Тому хорошо известно. Недаром же он пятнадцать лет проработал в России. На секунду задумался, не рассказать ли Гелас, что его бросила женщина после десяти лет совместной жизни… Раздумал. Может, показалось стыдным. Когда тебя бросают, всегда кажется, что ты какой-то неполноценный.
– Грустно слышать, – только и нашелся он.
Их дом – один из так называемых элитных, где статус владельца квартиры определяется количеством квадратных метров. Шумные юнцы и детские коляски заметно снижают рыночную стоимость квартиры.
Тому здесь не нравилось, он с удовольствием поменял бы квартиру, но Ребекка настаивала: только Эстермальм.
Мы с тобой… Я больше не хочу.
Он попытался понять, стоит ли ему переехать отсюда. Можно переехать, можно не переезжать. Все равно.
Всю ночь за окном рычали снегоуборочные машины, но под утро снова нападало. Люди двигались медленно, увязая в снегу, машины буксовали. Он посмотрел на Ксению и усмехнулся. Одета как всегда: дырявые джинсы и курточка из кожзаменителя на рыбьем меху. Наверняка мерзнет, хотя виду не показывает. Неважно – девочка закаленная, спасибо, что разрешила проводить себя до школы.
Не каждый день угрюмые девочки-подростки в ее возрасте позволяют родителям составить им компанию.
– До вечера, Ксюша.
Она кивнула и поковыряла носком ботинка в снегу.
На школьном дворе никого не было, иначе ласкательное имя «Ксюша» вызвало бы бурю негодования.
Он проводил взглядом тоненькую фигурку. Подержалась за ручку двери, повернулась – взметнулись на секунду темно-рыжие волосы – и исчезла в низком кирпичном здании школы.
Походка в точности как у матери. Если память не изменяет, впервые он обратил внимание на Ольгину походку в московском ботаническом саду. Они сидели на чугунной скамейке, как вдруг она резко встала, улыбнулась и пошла купить мороженое. Легко, слегка выворачивая носки – как балерина.
Боже, как давно! И как молоды они были…
Входная дверь, удерживаемая мощным амортизатором, наконец закрылась. Интересно, что Ксюша скажет, когда узнает, что они с Ребеккой разводятся?
Том поплелся, увязая в снегу, на Вальхаллавеген.
Мысль об Ольге, матери Ксении, не оставляла. Он, конечно, сам виноват. В те времена он ни о чем, кроме работы, не думал. А потом все пошло кувырком. Они с Ольгой разошлись, и она забеременела, как он был уверен, от его друга Фредрика.
А когда Ксении было шесть, Фредрик и Ольга погибли. В машину Фредрика подложили бомбу, а Ольгу сбил грузовик. Заказчик был известен – высокопоставленный чиновник, но доказать ничего не удалось.
Тут выяснилось, что подозрения Тома были безосновательны: анализы показали, что биологический отец девочки – он сам. Том до сих пор продолжал против воли рисовать картины – что было бы, если бы они с Ольгой не расстались? Ольга наверняка не погибла бы, и они так и жили бы маленькой дружной семьей. Скорее всего, именно она и была его главной любовью. Той любовью, что большинству дается только один раз за всю жизнь.
Странные мысли – грустные, соблазнительные и никуда не ведущие.
Йердет.[5]
«Свекрафт», крупнейшая шведская энергетическая компания, где он работает, концерн. У Кнута Сведберга, управляющего концерном, хватило сообразительности перенести контору сюда. Концерн наполовину принадлежал государству, и их здание на Стюреплане, в одном из самых дорогих районов Стокгольма, у многих вызывало недоумение: «Вот, дескать, куда идут наши налоги!»
Кнут был чемпионом по части убедительности. Он с равной легкостью убеждал и привлекал на свою сторону рядовых акционеров, правление и журналистов. Он был и чемпионом по части неожиданных решений – чего стоил, к примеру, его приказ свернуть сотрудничество с энергетической компанией, принадлежащей дочери узбекского диктатора! Пресса превозносила Кнута за принципиальность, а предыдущему управляющему приходится разбираться с судами – из всех обвинений мягче всего звучало «подкуп должностных лиц».
Кнут Сведберг всегда находил правильное, более того, безупречное решение. И тактически, и стратегически.
Том невольно улыбнулся. По крайней мере, с работой повезло – ему нравилось то, чем он занимался, к тому же с шефом сложились не просто хорошие, а дружеские отношения. Это очень важно – у него уже был опыт. Последний год в Москве – постоянные конфликты, и, помимо того что он потерял работу, еще и выбивающие из седла семейные неурядицы.
Он сидел рядом с Гелас Дирави, пресс-секретарем и заведующей PR-отделом. Она к тому же отвечала за «инвестиционный климат», как у них это называлось. Пышные черные волосы пахли скорее лимоном, чем вишней, – кто-то подсказал Тому, что по-курдски ее фамилия означает «цветущая вишня». Напротив разместились председатель совета директоров строительной компании «Олшор» и ее управляющий.
Не хватало только исполнителя главной роли, Кнута Сведберга.
– Важный телефонный разговор, Кнут вынужден задержаться, – объяснила Гелас извиняющимся тоном.
– А ты чем сейчас занимаешься? – с сильным гётеборгским акцентом спросил председатель совета директоров «Олшора». Его одежда и манера говорить напомнили Тому известного футбольного комментатора.
– Международные связи. У нас полно зарубежных партнеров.
Он не стал уточнять. На самом деле речь шла об идиотских инвестициях бывшего руководства в немецкие станции на буром угле – самом грязном в мире источнике энергии. И его работа по части «международных связей» заключалась прежде всего в том, чтобы найти покупателей и избавиться наконец от сомнительных активов.
– Том – шеф международного отдела, – уточнила Гелас таким тоном, будто упрекала строителя из Гётеборга в непростительной неосведомленности.
– Прошу меня извинить, – с порога заявил появившийся Кнут. – Срочный разговор с министром экономики.
Обошел стол, пожал руки гётеборжцам и сел рядом с Гелас.
Странно, они похожи – темные, внимательные глаза, четко очерченные брови, густые темные волосы. У Кнута, правда, кое-где уже проступала седина.
– Я ему сказал то же, что и всегда: мы должны поставить русским условия. Если они будут тянуть газопровод через нашу экономическую зону, мы хотим получить взамен…
– Природный газ, – неожиданно вставила Гелас.
Кнут задумчиво кивнул.
Том знал – Кнут пару лет назад, будучи заместителем, стоял за спиной министра во всех вопросах, касающихся так называемого «Западного потока». Еще на стадии планирования. Гигантский проект, который при любых условиях будет иметь для Швеции последствия, независимо от позиции правительства. Самый длинный в мире подводный газопровод. Тысяча двести километров трубы из Выборга в Грайфсвальд в Германии. Двойная нитка должна по замыслу перекачивать больше энергии, чем вся Швеция потребляет за год.
Но есть препятствие: большой участок планируют проложить по дну Балтийского моря, то есть в шведской экономической зоне. Сомнения правительства легко объяснимы. С одной стороны – система безопасности и экологические вопросы, с другой – отношения с до зубов вооруженным и непредсказуемым соседом.
– Есть много аргументов «за», – продолжил Кнут. – Газ нам нужен. После аварии на «Фукусиме» мы погасили два реактора. Жизненно важна диверсификация источников энергии. А природный газ – самое чистое из ископаемых… Простите, а кофе не приносили?
– Было бы неплохо, – улыбнулся управляющий «Олшором» по имени Гленн. Он был очень похож на своего коллегу, разве что в чуть приглушенной версии.
– Кстати, – Кнут хлопнул себя по лбу, – я же забыл вас поздравить! «Эльфсборг» прет как танк. Вы набрали неплохих ребят.
Гётеборжцы просияли.
Том тут же сообразил, в чем дело. Гелас рассказывала: оба сидят в правлении футбольного клуба «Эльсфборг» из небольшого города Бурос под Гётеборгом.
– Спасибо, спасибо, – улыбнулся председатель правления. – Надо же куда-то деньги пристраивать.
Курс акций «Олшора» взлетел до небес, когда появились слухи, что они получат контракт на строительство шведской ветки «Западного потока».
– Это да… это верно. Если мы получим контракт на шведский участок, с деньгами проблем не будет. И есть какие-то приятные подвижки: похоже, русские согласны на наши условия. Министру сообщили, что они готовы обсуждать подключение на траверзе северного Готланда. Далее, до Норрчёпинга – наша епархия.
Гётеборжцы уставились на него недоверчиво.
– Ты шутишь?
– Сто миллиардов крон, – кивнул Кнут. – Такова примерная стоимость газопровода. Приплюсуйте к этому стоимость ветки, которую вам предстоит протянуть. Это очень большие суммы.
– Прошу прощения, – вмешалась Гелас. – Мы уже говорили, что и «Свекрафт» и «Олшор» могут прилично заработать на «Западном потоке». Но прошу помнить: мы должны быть невероятно внимательны. Никакой утечки информации.
Том одобрительно посмотрел на Гелас. Ей еще и тридцати нет, а как уверенно она чувствует себя в роли шефа! Ни тени сомнений в собственной компетенции. Не зря Кнут сделал на нее ставку – Гелас блестяще справлялась со своими обязанностями.
– Но, Кнут…если честно, ты не боишься давить на русских? – спросил Гленн. – Я имею в виду… они же не хотят делать эту шведскую ветку? И это же не кто иной, как ты, подзуживаешь правительство?
Том уловил в его голосе искреннюю тревогу.
– Ты совершенно прав, Гленн, – пожал плечами Кнут. – Вся идея проекта в том, чтобы избежать транзитных выплат, которые требуют Украина и Беларусь чуть не за каждый кубометр. Поэтому они и решили строить «Западный поток». Построят – зависимость Западной Европы от русского газа и соответственно от России заметно увеличится. Прежде всего Германии. Так что мы нашими условиями нарушаем их план игры. Но я из личного опыта знаю: русские уважают крутых.
– Гелас говорила, что ты угрожал им полным отказом.
– А может, стоит и об этом подумать… – Кнут посмотрел на Гелас и улыбнулся.
Гелас улыбнулась в ответ, но тут же состроила строгую мину.
– Никому Кнут не угрожал. Сказал только, что попросит Министерство охраны природы повнимательнее проверить, как повлияет строительство на судьбу песчаных крабов – они и так в Красной книге. Вы знаете, они водятся на готландских отмелях. Маленькие такие. И если существует какая-то угроза, придется отложить строительство на неопределенное время. Само собой! Песчаные крабы! – она нахмурилась и обвела собравшихся свирепым взглядом.
Все грохнули от смеха. И Том прекрасно понимал, почему: правительство долго и мучительно искало причины остановить проект, если русские не согласятся на шведскую ветку. Но каков Кнут! Свалить все на маленького безобидного краба, которого и в глаза-то никто не видел.
Гениальный ход.
– Ты, похоже, разозлилась на этого парня из «Олшора», – сказал Том, когда они вышли из комнаты для совещаний.
– Я сегодня злюсь вообще на всех мужиков.
На пороге своего кабинета она остановилась и, не нагибаясь, сняла туфли на высоченном каблуке.
– На улице полметра снега, – сказала она, поймав удивленный взгляд Тома.
И оказалась очень маленького роста – почему-то он раньше не замечал. Роскошная копна волос, обаяние, а рост – от горшка два вершка.
– Чем тебя так раздражают мужчины?
– Ну… все, не все… по крайней мере, мой парень, похоже, ведет двойную жизнь.
– Да что ты? Он мне всегда представлялся очень надежным типом.
Последний раз он видел приятеля Гелас на рождественской вечеринке. Гибкий парень с модной бородкой. Великолепно одет, настоящий хипстер. А несколько дней назад его физиономия мелькнула за окном кафе «Мелквист» на Новой площади.
– Фальшивый субъект. Ходок. У меня были подозрения, так что я вычислила его логин и пароль на «Фейсбук». И, как я и думала, – двойная жизнь. Тройная, четверная…
Это понятие – «двойная жизнь» – Тому хорошо известно. Недаром же он пятнадцать лет проработал в России. На секунду задумался, не рассказать ли Гелас, что его бросила женщина после десяти лет совместной жизни… Раздумал. Может, показалось стыдным. Когда тебя бросают, всегда кажется, что ты какой-то неполноценный.
– Грустно слышать, – только и нашелся он.