Спящий агент
Часть 13 из 19 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Прямоугольное, похожее на бункер здание в глубине двора едва маячит за тюлевой завесой снегопада. Но видно, что в средней секции во многих окнах горит свет. Интересно, чем вызвана такая активность? Чем они там заняты в неурочный час?
Он вышел из машины и подошел поближе. Снег нападал за воротник куртки, тут же растаял, и по спине побежал тонкий ледяной ручеек – почти символическое напоминание: русский медведь не спит.
– Я вас вижу! – громко сказал Сонни бетонному кубу.
Том
Главная контора «Свекрафта», январь 2014
Том вернулся в контору, и первым, на кого он наткнулся, был Кнут – они подъехали почти одновременно. Кнут помахал рукой – зайди ко мне. Том не ожидал, что встреча в «Дипломате» закончится так быстро, но незапланированная беседа с Кнутом – очень кстати. Иначе бы ему пришлось заняться вгоняющим в депрессию делом: подсчитывать, сколько диоксида выбрасывает станция «Свекрафт» на угле в Германии. Не врать, но и не пугать потенциальных покупателей. Дело в том, что шведское государство потирало руки, когда «Свекрафт» приобрел станцию лет пятнадцать назад. Теперь они требуют срочно избавиться от этой экологической бомбы. В одном Том был уверен – невозможно представить более некомпетентного и незаинтересованного совладельца, чем государство.
Он подошел к кофейному автомату, налил чашку кофе и направился в огромный кабинет Кнута.
Тот сидел, вернее, полулежал в кресле, откинув голову.
– И как? – спросил Том. – Что они хотят? Договариваться или опять политическая болтовня?
– Честно? Не знаю, как ответить.
Голос усталый и даже апатичный – не похоже на Кнута.
– Кто он? Очередной аппаратчик? – щегольнул Том русским словечком, стараясь настроить друга на более веселый или хотя бы иронический лад.
Его мучила совесть – напрасно он послушался Кнута. Том считался в конторе непревзойденным мастером переговоров – немного польстить, немного пообещать, иногда завуалированно пригрозить какими-нибудь высшими инстанциями – для русских понятие «высшие инстанции» звучит магически. В России девяностых, когда Кремль бредил реформами, ему случалось бывать у президента – и завязший в бюрократических и коррупционных схемах проект сдвигался с места.
– Они же сказали – замминистра? Ты правильно понял? – Кнут поерзал в кресле.
– Да. А что?
– Самое большее – помощник министра. Какой-то Смирнов. Либо он просто не в курсе, либо увиливает. Мы говорили на разных языках.
– В прямом смысле? Плохой переводчик?
– Не в языке дело. Он хорошо говорит по-английски. Переводчик вообще не понадобился. Дело не в том, как он говорил, а что.
– Наверное, нам опять не повезло. Не того послали. Минэнерго – пожалуй, самое большое из гражданских министерств. Еще финансов, конечно… Но у министра энергетики семь замов, они сказали, что еще не знают, кто поедет в Стокгольм. Но все-таки, что он сказал? Какое-то решение они приняли по газу?
– Нет. Не приняли.
Том даже зубами заскрипел от раздражения.
– Может, я придумываю, – сказал он, ощущая свою вину за два часа потерянного шефом драгоценного времени, – но у них так бывает – какой-нибудь чиновник находит причину съездить с женой за покупками. Оплаченный шоппинг, так сказать. Поэтому его секретарша и просила не распространяться по этому поводу.
Кнут выпрямился, облокотился на стол и смотрел на него отсутствующим взглядом.
– Все может быть… но этот парень, мне кажется, не тот типаж.
Том мысленно чертыхнулся. Надо, надо было поехать с Кнутом на встречу. Директриса подождала бы часок, ничего бы с ней не случилось.
– Извини за эту накладку с Ксенией. И, как назло, именно сегодня. Сам дурак. Сказал бы – извините, сейчас не могу. Договориться о другом времени.
– А что случилось?
Типичный Кнут – он ведь искренне заинтересован в том, что там произошло с Ксюшей. Том не раз встречал начальников его ранга, которые постфактум констатировали – да, мол, упустил я своих детишек!
Но Кнут охотно и подолгу общался с детьми, особенно с Ксенией. Он знал ее настолько, насколько может знать ребенка чужой человек.
– Украла что-то в «Клара Фрукт».
Кнуту можно сказать. Кнут и сплетни – две вещи несовместные.
– Обойдется. В тот раз же обошлось.
Было такое. Ксения уже пробовала себя в мелком воровстве в «Оленсе». Не попалась. Но Ребекка случайно обнаружила в ее сумке нижнее белье с неснятой магнитной защитой.
А Кнут откуда знает? Насколько Том помнил, он никогда Кнуту не рассказывал.
– Не переживай. Все подростки дурят. Пробуют себя.
Тому стало тепло от этих слов. Кнут знает, что говорит. Сам он уже не верил в свою интуицию, по крайней мере, что касается Ксении. Ребекка подчас давала очень дельные советы, но насчет своих детей ни секунды не сомневалась – отправила всех троих в интернат. Странное совпадение… она решила порвать с ним сразу после того, как уехала ее младшая, Александра.
А может, она давно планировала? Детей – в интернат, Тома – куда подальше. Можно наслаждаться жизнью.
Кто-то заглянул в дверь – свободен ли шеф. Том помахал рукой – скоро, скоро… а когда обернулся, увидел, что Кнут схватился за живот, наклонился и вздрогнул, как от сильной боли.
– Не понимаю, в чем дело, – тихо сказал Кнут. Боль, очевидно, немного отпустила. – Вообще чувствую себя как-то странно.
– Кишечный грипп?
– Вряд ли… У меня с детства иммунитет.
– Ты что-нибудь ел в «Дипломате»? Я, кстати, там один раз отравился.
– Только чай.
Кнут с трудом встал и подошел к зеркальному шкафу.
– Выгляжу как труп, – констатировал он. – Но сейчас вроде получше. Пройдет… но этот русский меня ошарашил. У меня было ощущение, что он в первый раз слышит про шведскую ветку газопровода.
– Может, дурачком прикидывался?
– Возможно… но в чем тогда смысл визита? Я предложил ему использовать Северный Готланд для развертывания строительных работ, а он смотрел на меня как на идиота. Пустился в заверения, что Швеция и Россия – друзья не разлей вода. Министерство, дескать, хочет заручиться шведской поддержкой. Ну ты знаешь – обычная болтовня.
– Может, они притормаживают? Рассчитывают, что шведская сторона сама откажется от строительства ветки?
– Я тоже так подумал… Слушай, мне пора…
– Надо обсудить дальнейшие шаги…
– Я тоже так считаю, – Кнут глянул на часы. – У меня встреча через полчаса. Займемся этим завтра. И об остальном надо поговорить…
– Об остальном?
– О тебе и Ребекке.
Том кивнул. Он забыл, что они уже касались этой темы.
– Ты тоже куда-то собрался? – спросил Кнут.
Том пожал плечами. Он хотел заняться делом, но из головы не выходила Ксения – как она там одна? Так психануть… Наверное, он перегнул палку. «Идиотские номера… Ты можешь хоть как-то объяснить?»
Нельзя было так говорить.
– Я сейчас, только захвачу куртку.
Кнут ждал его у лифта. Тому показалось, что он еще бледнее, чем был в кабинете, – возможно, из-за чересчур яркого освещения.
Они вошли в лифт. Том уже поднял руку, чтобы нажать на кнопку.
– Подожди! – сдавленно крикнул Кнут. – О, черт! Мне срочно нужно в сортир.
Перекошенное лицо, отчаянный взгляд.
– Не жди меня. Добежать бы… – болезненно усмехнулся Кнут и исчез за дверью туалета.
Хайнц
Тьерп, январь 2014
Хайнц ехал на условленное место встречи у горного озера Шельшё. Во все небо полыхал пурпурный закат. Сухая змеиная чешуя сосновых стволов вспыхнула ярко-оранжевым свечением.
«Как зубы, – подумал Хайнц. – Зубы, готовые впиться в небо и отхватить кусок роскошного заката».
Что за идиотские мысли. Хайнц покачал головой. Он чувствовал себя скверно. Сквернее и представить трудно.
Он вышел из машины и подошел поближе. Снег нападал за воротник куртки, тут же растаял, и по спине побежал тонкий ледяной ручеек – почти символическое напоминание: русский медведь не спит.
– Я вас вижу! – громко сказал Сонни бетонному кубу.
Том
Главная контора «Свекрафта», январь 2014
Том вернулся в контору, и первым, на кого он наткнулся, был Кнут – они подъехали почти одновременно. Кнут помахал рукой – зайди ко мне. Том не ожидал, что встреча в «Дипломате» закончится так быстро, но незапланированная беседа с Кнутом – очень кстати. Иначе бы ему пришлось заняться вгоняющим в депрессию делом: подсчитывать, сколько диоксида выбрасывает станция «Свекрафт» на угле в Германии. Не врать, но и не пугать потенциальных покупателей. Дело в том, что шведское государство потирало руки, когда «Свекрафт» приобрел станцию лет пятнадцать назад. Теперь они требуют срочно избавиться от этой экологической бомбы. В одном Том был уверен – невозможно представить более некомпетентного и незаинтересованного совладельца, чем государство.
Он подошел к кофейному автомату, налил чашку кофе и направился в огромный кабинет Кнута.
Тот сидел, вернее, полулежал в кресле, откинув голову.
– И как? – спросил Том. – Что они хотят? Договариваться или опять политическая болтовня?
– Честно? Не знаю, как ответить.
Голос усталый и даже апатичный – не похоже на Кнута.
– Кто он? Очередной аппаратчик? – щегольнул Том русским словечком, стараясь настроить друга на более веселый или хотя бы иронический лад.
Его мучила совесть – напрасно он послушался Кнута. Том считался в конторе непревзойденным мастером переговоров – немного польстить, немного пообещать, иногда завуалированно пригрозить какими-нибудь высшими инстанциями – для русских понятие «высшие инстанции» звучит магически. В России девяностых, когда Кремль бредил реформами, ему случалось бывать у президента – и завязший в бюрократических и коррупционных схемах проект сдвигался с места.
– Они же сказали – замминистра? Ты правильно понял? – Кнут поерзал в кресле.
– Да. А что?
– Самое большее – помощник министра. Какой-то Смирнов. Либо он просто не в курсе, либо увиливает. Мы говорили на разных языках.
– В прямом смысле? Плохой переводчик?
– Не в языке дело. Он хорошо говорит по-английски. Переводчик вообще не понадобился. Дело не в том, как он говорил, а что.
– Наверное, нам опять не повезло. Не того послали. Минэнерго – пожалуй, самое большое из гражданских министерств. Еще финансов, конечно… Но у министра энергетики семь замов, они сказали, что еще не знают, кто поедет в Стокгольм. Но все-таки, что он сказал? Какое-то решение они приняли по газу?
– Нет. Не приняли.
Том даже зубами заскрипел от раздражения.
– Может, я придумываю, – сказал он, ощущая свою вину за два часа потерянного шефом драгоценного времени, – но у них так бывает – какой-нибудь чиновник находит причину съездить с женой за покупками. Оплаченный шоппинг, так сказать. Поэтому его секретарша и просила не распространяться по этому поводу.
Кнут выпрямился, облокотился на стол и смотрел на него отсутствующим взглядом.
– Все может быть… но этот парень, мне кажется, не тот типаж.
Том мысленно чертыхнулся. Надо, надо было поехать с Кнутом на встречу. Директриса подождала бы часок, ничего бы с ней не случилось.
– Извини за эту накладку с Ксенией. И, как назло, именно сегодня. Сам дурак. Сказал бы – извините, сейчас не могу. Договориться о другом времени.
– А что случилось?
Типичный Кнут – он ведь искренне заинтересован в том, что там произошло с Ксюшей. Том не раз встречал начальников его ранга, которые постфактум констатировали – да, мол, упустил я своих детишек!
Но Кнут охотно и подолгу общался с детьми, особенно с Ксенией. Он знал ее настолько, насколько может знать ребенка чужой человек.
– Украла что-то в «Клара Фрукт».
Кнуту можно сказать. Кнут и сплетни – две вещи несовместные.
– Обойдется. В тот раз же обошлось.
Было такое. Ксения уже пробовала себя в мелком воровстве в «Оленсе». Не попалась. Но Ребекка случайно обнаружила в ее сумке нижнее белье с неснятой магнитной защитой.
А Кнут откуда знает? Насколько Том помнил, он никогда Кнуту не рассказывал.
– Не переживай. Все подростки дурят. Пробуют себя.
Тому стало тепло от этих слов. Кнут знает, что говорит. Сам он уже не верил в свою интуицию, по крайней мере, что касается Ксении. Ребекка подчас давала очень дельные советы, но насчет своих детей ни секунды не сомневалась – отправила всех троих в интернат. Странное совпадение… она решила порвать с ним сразу после того, как уехала ее младшая, Александра.
А может, она давно планировала? Детей – в интернат, Тома – куда подальше. Можно наслаждаться жизнью.
Кто-то заглянул в дверь – свободен ли шеф. Том помахал рукой – скоро, скоро… а когда обернулся, увидел, что Кнут схватился за живот, наклонился и вздрогнул, как от сильной боли.
– Не понимаю, в чем дело, – тихо сказал Кнут. Боль, очевидно, немного отпустила. – Вообще чувствую себя как-то странно.
– Кишечный грипп?
– Вряд ли… У меня с детства иммунитет.
– Ты что-нибудь ел в «Дипломате»? Я, кстати, там один раз отравился.
– Только чай.
Кнут с трудом встал и подошел к зеркальному шкафу.
– Выгляжу как труп, – констатировал он. – Но сейчас вроде получше. Пройдет… но этот русский меня ошарашил. У меня было ощущение, что он в первый раз слышит про шведскую ветку газопровода.
– Может, дурачком прикидывался?
– Возможно… но в чем тогда смысл визита? Я предложил ему использовать Северный Готланд для развертывания строительных работ, а он смотрел на меня как на идиота. Пустился в заверения, что Швеция и Россия – друзья не разлей вода. Министерство, дескать, хочет заручиться шведской поддержкой. Ну ты знаешь – обычная болтовня.
– Может, они притормаживают? Рассчитывают, что шведская сторона сама откажется от строительства ветки?
– Я тоже так подумал… Слушай, мне пора…
– Надо обсудить дальнейшие шаги…
– Я тоже так считаю, – Кнут глянул на часы. – У меня встреча через полчаса. Займемся этим завтра. И об остальном надо поговорить…
– Об остальном?
– О тебе и Ребекке.
Том кивнул. Он забыл, что они уже касались этой темы.
– Ты тоже куда-то собрался? – спросил Кнут.
Том пожал плечами. Он хотел заняться делом, но из головы не выходила Ксения – как она там одна? Так психануть… Наверное, он перегнул палку. «Идиотские номера… Ты можешь хоть как-то объяснить?»
Нельзя было так говорить.
– Я сейчас, только захвачу куртку.
Кнут ждал его у лифта. Тому показалось, что он еще бледнее, чем был в кабинете, – возможно, из-за чересчур яркого освещения.
Они вошли в лифт. Том уже поднял руку, чтобы нажать на кнопку.
– Подожди! – сдавленно крикнул Кнут. – О, черт! Мне срочно нужно в сортир.
Перекошенное лицо, отчаянный взгляд.
– Не жди меня. Добежать бы… – болезненно усмехнулся Кнут и исчез за дверью туалета.
Хайнц
Тьерп, январь 2014
Хайнц ехал на условленное место встречи у горного озера Шельшё. Во все небо полыхал пурпурный закат. Сухая змеиная чешуя сосновых стволов вспыхнула ярко-оранжевым свечением.
«Как зубы, – подумал Хайнц. – Зубы, готовые впиться в небо и отхватить кусок роскошного заката».
Что за идиотские мысли. Хайнц покачал головой. Он чувствовал себя скверно. Сквернее и представить трудно.