Спасатель

Так что когда дым рассеялся, картина предстала неприглядная. Прямо перед окулярами прибора наблюдения мехвода, перекинутая на детонирующем шнуре через орудийный ствол, болталась нехилая такая связка тротиловых шашек. Килограммов на пять. А на поле догорал второй грузовик и один из бронетранспортёров. Кто там из гранатомёта сослепу палил? Да хоть бы и не он, толку-то с этих разбирательств сейчас?

– Мужики… – прорезался в наушниках шлемофонов незнакомый голос. – Те, кто в танках сидит, меня слышите?

– Ну, слышим. И хрена ль тебе надобно? – ответил ему кто-то из командиров.

– А по сторонам посмотреть? Стрелять не станем, обещаю. Только вы уж, пожалуйста, ручки-то свои не суйте куда ни попадя, хорошо?

В эфире наступила тишина.

Потом лязгнул, приоткрываясь, башенный люк. Выглянувший из него танкист только сплюнул – прямо на моторном отсеке лежал деревянный ящик вполне армейского вида. Даже на вид он был тяжёлым.

– Тротил там… – «любезно» пояснил голос в эфире. – А у соседа твоего такой же ящичек под днищем.

– И чего тебе надобно?

– В лесу сидят парни с гранатомётами, так что и бэтэрам я не советую дергаться. Всех сразу, может, и не сожжём, но уйти точно не дадим – позади вас на дороге уже мины ставят. Так что есть повод поговорить.

Через пару минут из башни выпрыгнул танкист. Осмотрелся и, увидев приподнявшегося из кустов человека, направился в его сторону. Мы с ним встретились на опушке леса. Прямо около засидки гранатомётчиков. Не обращая ни на что внимания, они усердно оборудовали свою позицию. Танкист грузно опустился на поваленное дерево и снял с головы шлем.

– Ну?

– Пётр я. «Беглецом» ещё кличут, слыхал?

Он кивнул. Известность, пусть даже и крайне специфическая, тоже играет определённую роль в установке первого контакта. И очень даже хорошо играет, мужик аж в лице изменился!

– Богачёв я. Иван. Старший лейтенант, бывший старший лейтенант.

– В смысле бывший? Разжаловали, что ли?

– Так нет больше армии.

– Да ну? Вынужден тебя несколько удивить – есть! Не здесь, это верно. Но есть, никуда не делась.

И мне пришлось пояснить ему некоторые узкие моменты. Как я понял, бывший депутат на эту тему имел своё – крайне специфическое – мнение. И соответствующим образом «слегка» дезинформировал складских обитателей. Связь у них накрылась медным тазом ещё в первые дни всеобщего бардака. Новости они получили от своего начальства, которое – и теперь это становилось совсем уже очевидным – работало в тесной связке с этим хитрованом-политиком. А он, явившись со всем своим кагалом, только подтвердил самые мрачные вести.

Разумеется, известия позднее стали приходить со всех сторон – те же караванщики на язык очень даже развязные, но в силу своей профессии интересуются весьма ограниченным кругом новостей. Уж армия-то в него не входит вообще никаким боком. В наших краях её почти нет – незачем. Не от кого обороняться, радиация такой санитарный кордон создала, что через него никто не сунется. А вот где-то на югах…там, говорят, всё очень даже сурово в этом плане. Но те караваны сюда не доходят – дюже далеко.

Так что народ кой-чего и сам уже стал соображать. Но толку-то с того? Раньше надо было хай поднимать.

– У них наши семьи в заложниках, – пояснил Богачёв. – А в жилом городке повсюду эти самые бывшие чоповцы – и не вякнешь!

– В бронетранспортёрах кто?

– По-всякому… и те есть, и эти. В грузовиках, – кивнул Иван в сторону догорающих обломков, – там все поголовно его прихвостни.

– Сколько их всего?

– Было около двухсот. На каждом блоке по десятку минимум. С нами уехало человек пятьдесят. Взвод – постоянно с ним рядом. Вот и считай. Ну, и ещё всякой швали он наприманивал, человек сто. Но там вояки – как из дерьма пуля! Их больше на блоках держат, вот они там и отрываются.

Шесть блокпостов – всего шестьдесят человек. Ещё полсотни уже святому Петру отчёт отдают. Взвод с думцем. А до фига их тут…

– Короче, старлей. Антимонии разводить не стану. Воевать вы не можете. Один выстрел с вашей стороны – и мы рванём заряды. А гранатомётчики пожгут всё остальное. Поэтому моё тебе предложение!

Богачёв наклоняет голову набок и внимательно на меня смотрит. А не ссыт мужик! Одобряю! Спокоен, хотя и не может не понимать, что сейчас решается их судьба.

– Что было – то прошло. И спрашивать за то никто с вас не станет. Вы ведь мангруппа?

– Да.

– Стало быть, во всех этих фокусах, – шевелю в воздухе пальцами, – не участвовали? Ваше дело – отбить нападение, ежели таковое последует, так?

– Так.

– В таком разе имею полномочия пригласить вас всех, даже с семьями к нам. В Старопетровск. Не в сам город, там всякого ещё хватануть можно, а рядом – там у нас пришлые селятся. Со всем добром и с техникой, само собой. Место там чистое, проверяли не раз. С обустройством поможем. Думай быстро, нам ещё этого деятеля к ногтю прижать надобно. Пока он у вас чего не учудил.

– Уже, наверное, учудил. Рацию-то там ведь тоже слушают.

– На здоровье. Тут, знаешь ли, тоже не первогодки собрались. Хрен чего он там разберёт.

Я знаю, что говорю. Ещё со времени приснопамятного боя у старого артсклада осталась у нас аппаратура глушения радиосигнала. Вот, наконец, её время и пришло. Так что там, в депутатском гнездилище, могут хоть все уши проковырять – кроме шипения помех в динамике, они ничего более не расслышат.

Старший лейтенант недолго молчит. Смотрит под ноги и что-то прикидывает. Понять его можно. Всё же Старопетровск по сию пору остаётся неким зловещим местом. Во всяком случае для окружающих. Слухи ходят самые разнообразные. Монстрами и мутантами нас, слава Богу, пока ещё не считают, но откровенно опасаются. Мол, все они там безбашенные да травленные. Ещё подхватишь чего-нибудь… Отчасти это действительно так. Но немалую роль играют и распускаемые нами слухи. С одной стороны, туда никто не полезет, своя жизнь дороже. А с другой, ведь никто больше и не примет, когда узнает, откуда ты прибыл.

Я тоже молчу. Не тороплю танкиста. Рассказать ему правду? Нельзя – он ещё не наш. Да и когда переедет на новое место жительства, тоже узнает не всё и не сразу. А что поделать? Мы вынуждены тщательно скрывать истинное положение дел. Нет такой возможности ни у кого, чтобы надёжно прикрыть войсками город и его производственные площадки. Слишком близко граница, и вся та гопота, что бегает пока по ту сторону радиоактивных зон, не лезет к нам только потому, что откровенно боится.


Страх – вот самый надёжный страж наших рубежей.

Да и внутри страны тоже хватает всяких разных деятелей. Золото им гораздо ценнее чьего угодно благосостояния. А восстановить предприятия после какого-нибудь лихого налёта… Спасибо, мы уже знаем, каких трудов это будет стоить. Даже с консервации, которую провели по всем правилам, мы запускали производство почти на полгода больше, нежели рассчитывали. И это без налётов и боёв!

– Ладно, – поднимает голову Богачёв. – Уговорил. Чего делать-то надо?

После короткого разговора он возвращается назад. Забирается в танк. Проходит ещё несколько минут – он вылезает из люка и идёт ко второму танку. Туда же подходит человек из третьего. Лес молчит. Никто не стреляет, вообще не заметно никаких признаков жизни. Повозившись около одного из танков, танкисты освобождают ходовую и натягивают гусеницу. Рычит движок, из выхлопной трубы вылетают облака дыма. Танк разворачивается и подъезжает к стоящим в отдалении бронетранспортёрам. Из них так никто и не пробовал вылезать – страшно… Обугленный БТР наглядно демонстрирует ту участь, которая может ожидать любого из них.

Переговоры с танкистами там явно слышали и видели их результат. Огня из лесу не открыли – ладно. Стало быть, какая-то договорённость всё же достигнута? По-видимому, да. Но о чём?

Оживает динамик радиостанции.

– «Коробочки», это «Мамонт-2». Ну-ка, в темпе, освободили помещение! Стволы оставить внутри. Марш!

Из люков выглядывают головы десантников. Танк недвусмысленно поводит стволом – мол, я долго ещё ждать буду?! Это подействовало, народ стал нехотя вылезать наружу.

Что и говорить, танковое орудие – очень весомый аргумент в любом разговоре! А тут ещё и пулемёт с башни недвусмысленно стволом пошевеливает. Такой калибр да с близкой дистанции… броня БТР не выдержит.

Всего около «коробочек» собралось чуть более тридцати человек. В бинокль я вижу, как танкисты отводят в сторону некоторых и о чём-то с ними разговаривают. Четверо остаются с ними, а вот ещё парочку отводят назад.

Не договорились?

Внезапно резко и пугающе грохочет башенный крупнокалиберный пулемёт с танка. Мои парни хватаются за оружие, но уже ничего не нужно. Сухо трескают ещё несколько выстрелов. Всё. Около «коробочек» больше никого живого нет. Да-а-а, старший лейтенант, не ожидал я от тебя такой резкости! Видать, мужика всерьёз припекло! Рвёт концы решительно и бесповоротно!

– «Беглец»? – оживает рация. – Давай своих.





* * *


Уже на подходе к базе, Богачёв выходит на связь. Разумеется, это произошло только после того, как наши спецы отключили помехопостановщик. Танкист начинает с того, что после отзыва дежурного связиста минуты две матерно высказывает в эфир свои впечатления о нём самом и качестве обеспечиваемой им связи.

– Да в чём дело-то?! – наконец вставляет в разговор свою реплику связист.

– А в том! – чуток остыв, продолжает старший лейтенант. – Кто там сыскался, такой умник, что отправил нас бегать за этими стрелками?

– Так это…Дорошен… ой… «Третий» сам распорядился!

– Ах, вот как? Ну, так пусть встретит нас да сам и полюбуется.

– На что?!

– На то самое! Это не просто так какие-то умники по кустам шарошились – это старопетровские зомбаки!

Вот как нас, оказывается, называют? Не знал.

– Да ну нафиг… гонишь!

– Я гоню?! У двух танков гусянки порваны к свиньям, один экипаж контужен – танк ажно восьмерки по дороге выписывает!

– Иди ты… – недоверчиво произносит связист. – Так что ж вам пехота-то не помогла?

– Кто б ей самой помог… – ворчит танкист. – Оба грузовика сгорели нахрен со всеми пассажирами, один БТР им компанию составил… помогальники, мать их! Как ноги-то унесли!

– А эти…

– Восвояси утопали… кто смог. Видал я такие операции в гробу!

И в таком духе он продолжает ещё некоторое время. А расстояние до базы понемногу сокращается. Вот и блокпост при въезде – он расположен на пригорке, приблизительно в километре от основных ворот. Наши переговоры они слышали, так что настроение у них соответствующее.

Танк «Т-72» и две «БМП-2» тоже вкопаны в землю и обложены мешками с песком. Но в машинах сейчас никого нет – все столпились у дороги, разглядывая подходящую колонну. Ну, видок-то у машин ещё тот… закопчённые борта БТР, побитые пулями и осколками борта танков – то ещё зрелище. Стоившее нам пары сотен расстрелянных патронов. Но впечатление оказалось весьма основательным – стоявший у дороги народ приуныл. Уходило-то техники куда как поболее, да и выглядела она тогда значительно презентабельнее.

Так что, когда головной танк остановился, это никого не удивило. Народ хотел всё слышать из первых уст. Серьёзных боестолкновений до того не случалось, вот и расслабились они… А тут такой неслабый облом – даже танки оказались далеко не всесильны.

А дальше… Дальше никто ничего не успел понять. Качнули стволами башенные пулемёты, да из люков БТРов повыскакивали незнакомцы с оружием в руках. Блокпост захватили менее, чем за тридцать секунд. Без выстрелов и возмущённых воплей – народ попросту не врубился в происходящее.

Низко над землёй стартанула в сторону леса дымная ракета – и оттуда рванули к блоку залегшие ещё с ночи люди. А вы что же думали, мы с кондачка такую операцию начали? Щас… тут тоже, знаете ли, не совсем лопухи собрались. Подбежавший народ сноровисто занял посты. А пленников согнали в блиндаж. Тесновато, но потерпят.

Кстати, на блоке разрешилась ещё одна загадка. Баки машин, действительно, были пустыми. А электропитание многочисленных устройств обеспечивалось тривиальным агрегатом «АБ-5», который располагался в специальном окопчике. И уже от него ко всем боевым машинам тянулись провода. Вот так – дешево и сердито! Он-то топлива потребляет куда меньше!

Задержавшись на блоке всего несколько минут, колонна неторопливо поползла дальше. Вот поворот… и въездные ворота. Около них ещё два танка. Блин, они тут от кого отбиваться-то решили?